Саныч
В прошлом году у нас началась новая жизнь, потому что на нашу улицу приехал на лето городской мальчишка. Идет себе в белой рубашке, в каких-то дурацких, по колено, штанах, в новеньких сандалях. Просто невооруженным глазом видно, что пацан нарывается на драку. Тащится себе с авоськой, наверное, за хлебом. И прямо на нас. Говорит: «Здорово, мальчишки. Где у вас магазин?». Мы, конечно, молчим.
- Понятно, – говорит он. – Вы местные мушкетеры и желаете подраться.
Мы немного его зауважали – сразу догадался. Конечно, мушкетеры нашего села.
- А ты кто? Иван-царевич, что ли? – здорово ответил ему Линь.
Пацан говорит: «Начитались сказок, как маленькие. Надо читать Александра Дюма о трех мушкетерах или «Графа Монте Кристо», а вы все про царевичей с лягушками».
Он нас сразу разозлил. Как будто мы ничего не читали. А пацан свысока продолжает: «А драться я согласен как угодно. Хоть против всех сразу, хоть один на один. Только у меня три условия. Драться не на улице, а за углом. Я сниму рубашку и шорты, чтобы не испачкать. Ударю после того, как меня ударят три раза. Если согласны, то пошли за угол».
Ну и нахал, еще и на испуг берет, а сам, наверное, маменькин сыночек. С другой стороны, условия – смелые. Кто же не согласится на такие условия. Да за три раза можно так расквасить нос, что мало не покажется.
Городской разделся до трусов, и у него оказались неплохие мускулы, особенно на животе, прямо квадратики. Но когда он поднял к лицу руки и запрыгал около Трака, сразу стало ясно, что трусит и драться не умеет. Стало немного его жалко, надо было бы выйти мне или Яну.
У нас начинает всегда бой Трак. Он самый большой и сильный, только долго думает, прежде чем вдарить. А тут, только пацан разделся, Трак сразу подскочил к нему. Как двинет с правой. И… мимо. Второй раз как двинет. И… мимо. Пацан оказался увертливым. А мы подумали, что он боится драться. Трак разозлился, аж стал красным. Прицелился. Как
даст – в третий раз. И опять промах. А противник как даст ему под дых. Трак согнулся. Пацан ему по шее кулаком, хотя спокойно мог расквасить Траку нос. Спрашивает: «Еще хочешь?». Трак ни секунды не думал, а сразу замотал головой.
- Кто еще хочет?
Мы стали думать.
- Я занимаюсь в секции бокса и дерусь лучше вас, предупреждаю».
Тогда Линь говорит: «Давай мириться». И мы помирились.
- Меня звать как Дюма – Александр. В нашей семье все Александры. Дед Сан Саныч, отец Сан Саныч и я, – познакомился с нами пацан.
Вот так он и стал Санычем. Санек-то у нас на улице уже есть.
Саныч оказался выдумщиком. Он сразу предложил прокопать подземный ход до речки. Пойдешь купаться, а никто и не увидит. Можно хоть ночью ходить. С факелом. А накупаешься, обратно идти прохладно, не захочется снова идти нырять.
Мы начали копать. Дня три копали. Потом оказалось, что у нас грунт песчаный и подземный ход может обвалиться. Так объяснил Саныч. Пришлось бросить. А жалко.
И пошло – поехало. Раньше мы просто ходили в лес за клубникой-земляникой. А с Санычем теперь отправляемся в поход. И не напрямик в лес, а кружным путем. Сначала мы переходим в брод Самарку. Это называется форсировать водную преграду. У Саныча отец военный, поэтому он знает, как переходить реку вброд не там, где мелко, а где чуть не с головкой. Ведь, где по колено, - каждый дурак форсирует реку.
Мы раздеваемся, сворачиваем в узел одежду, а вовнутрь прячем сандали, чтобы не утонули. Потом поклажу связываем хворостиной и медленно начинаем плыть боком, высоко над головой держа связку одежды. Один Трак решил перейти пешком. Зашел с головкой, а дальше начал глотать воду. Он и поплыл, забылся и обе руки в воду. Вот - дуракам закон не писан, и второгодникам тоже. Утром холодно. Трак стал бегать в мокрой одежде вокруг нас, чтобы согреться и подсохнуть. Бегает, как Жучка, только не воет. Жалко балбеса, и смешно одновременно.
Потом мы идем в Грачи. Это место, где на горе рос лес и в нем орали грачи. В войну лес вырубили на дрова. Он же ближе всего был к селу. Там под горой болото. Но оно заросло травой, как одеялом. У каждого из нас есть своя подстилка из хвороста. Ляжешь на нее и качаешься на траве. Или просто стоя качаемся, как на качелях. Конечно, можно и провалиться, и утонуть. Но это нас просто пугают, чтобы мы не ходили на болото. Мы все проваливались, а Трак аж три раза. И никто не утонул. Потому, что тонуть надо с умом. Не кричать: «Спаси, мама!». А спокойно упасть животом на траву, пока с головкой не погрузился в пучину. Потом подбегут пацаны, протянут палку, и как пескаря вытащат на берег.
Форсируем вторую речку – Кувай, но уже вброд по колено – она совсем мелкая, и приходим в лес. Прошлый раз только зашли, Ян поймал спящего зайчонка. Разлегся раззява под кустом. А Ян его – хвать. Мы полюбовались, а потом Трак говорит: «Пустите, пацаны, он же весь дрожит». Мы пустили, а заяц не убегал сначала, а потом хвост дыбом и ходу. Вот мы посмеялись от души.
Первым делом в лесу – привал. Достаем по бутылке молока. Но там уже не молоко, а обрат – с кусочками масла. Мы сквозь зубы выпиваем жидкое, а потом палочкой достаем кусочки масла и мажем на хлеб, а заедаем крупной спелой клубникой. Красота и объеденье!
На пригорке – ляжешь в заросли клубники. А она прямо в рот просится. Конечно, потом мамка поддаст за пятна на рубашке. Но когда еще это будет? А вдруг и не заметит.
Чуть голову приподнимешь и губами ее прижмешь, а языком раздавишь. А над тобой солнце и летают всякие жучки. А в траве все сплошь возятся. Лежишь, как Гулливер в волшебном маленьком царстве.
Разве в городе это есть? Обделены городские природой – даже Саныч соглашается. Конечно, там вволю мороженого, в сумке его ведь не довезешь, растает. А в остальном у нас все есть. Весной дикий лук и чеснок, потом щавель, потом смородина над родниками, а до этого везде вишни – завались. Потом созреют ранетки, барыня, повылазят грибы. Осенью поспеет рябина и терн. А когда морозцем хватит, по лесам созреет калина. Опять вкуснятина. А конфеты и пряники нам папка привозит, когда с Линем уезжают на скачки. Да городским и не снилось, чем мы лакомимся.
Саныч не унимался. Однажды говорит: «Сегодня ночью сделаем боевую вылазку в тыл врага. Как станет темно, разведчиковым шагом пойдем через Самарку, потом в лес, потом через кладбище домой. Проверим себя, что мы не трусы».
Оказывается, разведчики не ходят, как нормальные люди. Они сначала ставят на землю носок, а потом пятку. Так можно идти по лесу и не наступить на ветку, не будет треск по всему лесу. Мы целый день тренировались так ходить, аж ноги заболели в подошвах. Я говорю, что можем проспать. Тогда Линь вдруг предложил: «Давайте уснем все вместе у деда в сарае на сене».
Я пошел договариваться с дедом. Он и говорит: «Курить будете?». Я разобиделся. Отвечаю: «Мы не курим и не пьем, не как некоторые».
- Это ты на кого намекаешь?
- Это ты, деда, как поддашь самогоночки, так храпишь жеребцом на финише. Аж глаза открываются всю ночь.
- Ладно, спите, но не балуйтесь.
Когда Линь у мамки попросил чего-нибудь постелить. Она сразу догадалась и говорит папке: «Николай, это они что-то задумали, не иначе». Ну, как Сема-грозный, честное слово.
- Дай им старые одеялки. Мы пацанами тоже любили спать на сене.
Мы уже задремали, когда Саныч нас растолкал и мы пошли в разведку. В этот раз водную преграду мы преодолели без потерь, даже Трак не намочил свой узел. Саныч достал фонарик. Немецкий, трофейный – «Даймон» называется. У него фара зеркальная и большая. А луч тонкий и длинный – на всю улицу. Это мечта каждого мальчишки. Мы такой только издали видели у солдат, проезжавших из Германии. Отец Саныча его привез тоже с войны.
Саныч вытащил самодельную карту, посветил, а нам велел закрыть его с головой, чтобы враги не заметили свет и не устроили нам засаду. Он теперь точно знал, как дойти до леса. А что узнавать, когда все были рядом с деревьями. Мы уточнили свое место на местности и пошли в лес легким шагом. Оказывается, когда нас много – в лесу ночью совсем не страшно. Прошли тихо лес, снова форсировали речку, засучив штаны. И двинулись на кладбище. Темно, только верхушки крестов немного видать. Честно скажу, стало жутковато. Мы прошли, наверное, половину и ничего с нами не случилось.
И вдруг слышим – за нами погоня. Потом раздался нечеловеческий крик. Я сразу догадался – кто-то наступил на покойника. Душа ушла в пятки, а волосы встали дыбом. Мы как рванули, себя не помня. Только перед селом перевели дух.
Оказывается, мы натерпелись страха от нашего балбеса Трака. У него прямо посередине пути развязался шнурок. А ботинки отцовские и без шнурка соскакивают с ноги. Он остановился и стал зашнуровывать, пока провозился – мы ушли. Он же шел последним, и мы его потеряли. Потом он как рванет за нами. За что-то зацепился и упал. А на спину ему шмякнулся подгнивший крест. А он подумал, что его покойник чем-то огрел. Ну, конечно, заорал с такого испуга.
Мы ему хотели наподдать за наши переживания. А он стоит с выпученными глазами и проглотил от страха язык, поэтому долго не мог вымолвить ни одного слова. Нас остановил Саныч, говорит: «Я потерял фонарик». Да лучше умереть от покойника, чем потерять такой фонарик. И мы пошли его искать. Хорошо, что не пришлось снова идти на кладбище. Фонарик поблескивал прямо рядом с первой могилкой.
Потом мамка не могла нас добудиться. А папка говорит: «Видишь, Верочка, как сладко спят на свежем воздухе».
Утром Саныч объявил новое свое решение: «Вылазка нам не удалась, надо будет повторить». Я, конечно, не трус, да и все наши пацаны ничего, но подумал – может быть, не успеем до его отъезда домой.
Потом мы создали футбольную команду. Саныч привез с собой мяч. В команду наш командир взял всех, даже моего дошкольника Вовку. Это, говорит, второй состав. Конечно, надо же кому-то подавать мяч. Не будут же главные игроки бегать в кусты за мячом, так можно заранее истратить силы.
Сначала надо было изготовить форму футбольной команды. Саныч велел притащить корки от старых книг, чтобы написать название команды и пришить картонку на грудь. Назвались мы очень смело – «Спартак», потому что это лучшая футбольная команда нашей страны. С таким названием мы должны одолевать любого противника.
Он начал нас тренировать, чтобы не бегать по всему полю, как угорелые овцы, а знать свое место на поле. В ворота поставили Трака. Ему на поле нельзя, там же нужно быстро думать. А оказалось, что Трак в воротах стоит лучше нас всех, вместе взятых. Он прямо как кошка прыгал на мяч и не промахивался. Когда мы потренировались, то Саныч решил нас испытать в настоящем соревновании – поиграть с пацанами другого конца нашего села.
Мы ему говорим, что обязательно после матча подеремся. Кто же любит проигрывать. А он говорит, что играть будем как олимпийцы, а они прекращали ради футбола даже войны между собой и с внешними врагами. Мы и замолчали.
- Чему вас в школе учат, малолетки? (Он на год старше нас). Вы знаете, что такое Олимпийские игры? Чего мякаете? Учитесь, наверное, на одни тройки и второгодники. (Трак аж голову опустил). Надо учиться на одни пятерки. Тогда будешь смелым и гордым.
Дразнят отличников? А кто дразнит? Тот, кто сам не может учиться и другим не дает. Трус, дурак и лодырь. Так меня учит отец, а он у меня полковник и герой Советского Союза. Поэтому мама и я его любим.
Ха-ха, да каким же нужно быть дураком, чтобы не любить папку-героя. Выйдешь на улицу, возьмешь его за руку, так пацаны от зависти все поумирают. Папа Коля не герой, а когда зайдешь с ним в баню, он разденется и весь в шрамах. Все его уважают, поэтому к нему так приятно прижаться сбоку.
Мы, наверное, рты разинули. Ведь он точно угадал. Вон, Линь-то пятерочник. Смелый и умный, и дерется лучше нас.
Но все равно после матча подеремся. Так сказали и на том конце села, когда мы с Санычем пришли договариваться о матче. Тогда Саныч говорит: «Выставляйте самого сильного, я с ним буду драться один на один. Если моя победа, то после встречи не деремся, а вместе идем купаться». Снова предложил свои условия – первым он не бьет. Пацаны были довольны такой халявой.
Один говорит: «А ты, щербатый, чего лыбишься?». У меня одного молочного зуба нет впереди.
- Сейчас увидите, как он из вашего аксакала котлету сделает, – я громко ему ответил, чтобы они не задавались.
И получилось, как сон в руку. Вышел здоровый дылда. Саныч всего один раз ударил ихнего пацана в плечо правой руки. Она у него так и повисла. Наш спросил: «Одной рукой будешь драться?». Дылда отвечает: «Все, мир».
Так закончились наши переговоры.
Чтобы играть с соседями, надо было сделать настоящее футбольное поле. Отец дал нам жерди от загона для лошадей. Мы сделали ворота и вкопали их в землю. Принесли мел от Меловой горы. У нас его добывают – миллионами тонн. И насыпали линии на поле. Саныч говорит, что это разметка. Договорились играть нашим мячом, у них-то никакого мяча и никогда не было.
Как начали играть, так сразу забыли: кто защитник, кто полузащитник. Все стали нападающими. Мы их легко обыграли: девять-восемь. Конечно, мы же тренировались, а они нет. А потом рванули купаться. Оказывается - они ничего пацаны. Так у нас появилась большая дружба между разными концами села. Вечная.
А виноват во всем этом один Саныч. Он хоть и городской, но оказался умней нас. У него отец Герой, а яблоко от яблони недалеко падает. Вот он и не закатился от отца. Сказал, что на следующий год повторим походы, а пока, мол, тренируйтесь. Так что ждем привета, как соловей лета.