Первый лед
Мне нравятся первые морозы. Вся дождевая грязь замерзнет, и идешь будто по деревянному полу, где хочешь. А особенно хорошо на озере. Лед тонкий, ляжешь и смотришь, как живут в водяном царстве. Больше всего мне хочется увидеть русалок. У нас они должны водиться. На зимней рыбалке папа Коля разрешает нам с Линем отходить от него только на десять шагов. Говорит: «Лед тонкий, провалитесь и пойдете к русалкам в гости». Русалки, они как рыбы, но с женским туловищем. Вот поэтому их и не видно. Какая же женщина будет тебе лежать в водорослях голая, чтобы на нее мужики смотрели. Вот они и прячутся в пучину омута, где даже летом купаться нельзя – затянет на дно. А там русалки – хвать. И начнут щекотать, пока из тебя все пузыри от смеха не выскочат.
Надо бы взять Инку с собою, чтобы она посмотрела и рассказала все-все о русалках. Нет, она потом соврет, и опять правды не узнаешь.
Интересно, чем русалки питаются? Они же почти рыбы, тоже, наверное, копают на дне червячков, как караси. А на удочку не ловятся, жалко. Наверное, червячки не такие.
А по первому льду столько всегда приключений. Однажды я рано утром пошел посмотреть, застыла ли вода. Подошел к Песчаному озеру, попробовал лед ногой. Тонкий, трещит, но не проваливается. Глянул дальше, и обалдел. На середине озера лежал мяч. Красивый, как на картинке. Одна половина красная, другая синяя, по середине белая полоса. Наверное, какая-то девчонка-раззява уронила, а мяч ветерком и занесло на середину. Вот бы достать его и незаметно положить Инке в парту, пусть помучается – кто положил.
Попробовал пройти дальше, а лед гнется. Тогда попробовал ползти. А лед только трещит, но не гнется. Ну, я и пополз. Немного отполз, оглянулся, а за мной по моему следу бежит вода. Я решил, что назад возвращаться нельзя. Дополз до мяча, толкнул его вперед, и за ним. Вылез на берег, а за мной как будто кто на лодке по льду проехал. Ровная, ровная водяная дорожка. Потом она всю зиму выделялась. А пацаны друг у друга спрашивали, что это за полоса. Жалко, что признаться было нельзя. Засмеют, скажут – соврал, чтобы показаться смелым. Да и мяч подарить девчонке – последнее для пацана дело. Так никто и не узнал про ледяную дорожку, кроме Леньки. Он же видел, как я принес мяч, но братан – могила. Никому не проболтается.
А дня через два посыпал снег. Линь говорит: «Давайте в обед, когда папка уйдет домой, возьмем выездные санки, затащим в гору и прокатимся». Так и сделали. Вывернули из уключин оглобли, затащили санки на гору, они же для нас легкие. И – как покатили! А они повернули и прямо на озеро. Трак в этот раз быстрее всех сообразил. На полном ходу сиганул от нас. А снегу мало, он как пропахал метров десять по горе, так потом его было не узнать: весь исцарапанный и с синяками.
А мы доехали до озера и полетели с обрыва, как на ковре-самолете. Инка аж завизжала – наверное, от радости. Санки шмякнулись на лед и стали тонуть. Я со страху как крикну: «Прыгайте на лед и ложитесь. Ложись!». Мы спрыгнули, но я успел посмотреть, чтобы никто в санях не остался, особенно Инка. Она, одним словом, – девчонка-несмышленыш. Я же опытный ледоутопляемый, а они нет. Но лед стал потолще и даже не потрескивал. Сани, конечно, утопли, и нас папка, конечно, выдрал ремнем как «cидорову козу». Но это ничего, Трак вон как пострадал, его было жалко больше.