Сейчас это всплывает в памяти, словно отрывки чего–то мимолетного, совсем далекого. Проснувшись и открыв глаза, я еще долго не помнила и половины деталей того сна. Но затем в течение дня отрывки сна били мне в голову резко и красочно, как вспышки. Сон стал проявляться и, в конце концов, открылся мне полностью.
Помню яркий, залитый солнцем, день. Вокруг летают чайки, оглушая своими пронзительными криками. Рядом плещется море, отражая яркие солнечные лучи, иногда ослепляя меня. Вокруг множество смуглых, низких и худых стариков–рыбаков, погружающие вещи в свои дряхлые, изношенные судёнышки для отплытия в море.
Я чувствую, что мне срочно нужно на остров, очертания которого я ясно вижу на горизонте. Я хожу по берегу и ищу самую целую лодку, на которой мне было бы не страшно отправится туда. И вот на самом конце песчаной косы я вижу прекрасную лодку с высокой мачтой и белыми парусами. Сделана она была хорошо и не вызывала опасений. Ее хозяин, худой старик, согласился переправить меня туда, только с условием, что близко на своей лодке он туда не подойдет, десять–пятнадцать метров от берега мне придется плыть самой. Я приняла эту странную просьбу, и мы отправились в путь.
Для старенькой лодочки, управляемой веслами, мы на удивление быстро рассекаем водную гладь. Я сижу на мачте, и ветер свистит у меня в ушах и развевает волосы. Я смотрю на небо и не могу отвести глаз. Такое чистое и голубое, такое не часто увидишь….
И вот мы на месте. Мне приходится нырять в воду и плыть к острову. Вскоре меня прибивают волны к золотому песчаному берегу.
Следующий кадр словно перенес меня во времени на несколько дней вперед.
Я в длинном железном бункере в джунглях на том же самом острове. Вокруг лежат чьи–то вещи, бардак, разруха…. Таких, как я, здесь еще несколько человек. Мы прячемся от чего–то страшного, и оно рядом.
Я не знаю, кто это или что. Но понимаю, что их или его действительно нужно бояться. Но мне нужно срочно наружу, взять некий предмет. Сильное и давящее чувство страха перед неизвестным. Внутренняя паника и истерика. Но делать больше нечего, я обязана выйти из бункера. Я открываю тяжелую железную дверь и бегу в самую темноту джунглей, раздвигая на ходу ветки и листья. За мной что–то гонится. Их много. Я слышу, как они быстро бегут. Слышу, как босыми ногами наступают на лужи на земле, рвут попадающиеся им на пути листья. Я выбегаю на открытую поляну и вижу стеклянную телефонную будку, забегаю туда, молниеносно закрыв за собой замок на двери. Они царапают стены, переворачивают будку и кричат. Через стеклянные стены я вижу их и понимаю, что это люди. Страшные люди с огромными челюстями и вытянутыми пальцами с длинными когтями. Они дикие и освирепевшие, вне себя от голода. Они уже не похожи на людей, а лишь на то, что от них осталось. Мне страшно и я зову на помощь изо всех сил, забившись в дальний угол будки. Скребясь о стекло и вопя животными криками, они пытаются разбить стекло.
Но тут меня ослепляет яркая вспышка. Я ничего не вижу и закрываю глаза от болезненного света. Они убежали в джунгли. Вспышка ослабевает, и теперь я могу открыть глаза. Я вижу молодого блондина с низким хвостиком на затылке, который, который, открыв дверь, протягивает мне руку. Но почему–то я его боюсь. Я знаю, что он хочет меня убить, жестоко, разрезая плоть и выпивая кровь. Я толкаю его и убегаю в бункер без оглядки.
Следующий кадр. Снова день. Чайки летают у меня над головой. Каждый их крик отзывается эхом в моей голове, словно колокольный звон. Я опускаю глаза и вижу нечто страшное и противное. Вокруг меня на несколько километров простирается ужасная мусорная свалка, залитая черной нефтью и человеческими останками. Я закрываю нос рукой и брожу туда–сюда, пытаясь увидеть хоть клочок живой земли. Безуспешно. Вокруг бродят обессиленные люди, роющиеся в мусорных кучах, разгребая руками человеческие тела и помои. Их кожа, волосы, одежда – всё покрыто нефтью. Я вижу женщину. У нее вытянутые страшные пальцы, словно нити или спицы, длиной около 20 см., впалые щеки и исхудалое тело. На руках она держит ребенка. Такого же измазанного нефтью, с вытянутыми пальцами мальчика лет двух. Рядом с ней стоит мужчина, я почему–то сразу знаю, что это ее муж. За руку он держит похожую на своего сына девочку лет десяти. С ее старого, истрепанного платья крупными каплями стекает черная нефть. Все они смотрят на меня пустым, но таким светлым взглядом. Их глаза, голубые и чистые – единственное белое пятно на их черном испачканном теле.
Тут резкая, движущаяся тень падает около меня. Я поднимаю глаза и вижу огромного птеродактиля длиной метров в 5–6. Он тоже весь перемазан в нефти, но это не мешает ему летать. Он летит молниеносно и сильными взмахами своих крыльев сбивает некоторых людей с ног. Все бегут. Куда–то далеко, спасаясь от хищника. Я заметила, что все стали сами за себя. Женщины бросили своих детей и бегут, не оглядываясь. Птеродактиль летит дальше, высматривая свою жертву. Тут он делает резкий пируэт и летит за мальчиком, которому на вид не больше 5 лет. Тот, естественно, не может убежать от пятиметрового хищника и в страхе падает на землю. Животное хватает его на лету и тут же проглатывает.
Резкая смена кадров. Я в трамвае рядом со своим домом. Я одета в свою обычную черную куртку. Рядом со мной сидит моя подруга, и мы о чём–то болтаем. Я гляжу на нее и тут на заднем плане вижу его. Блондина. Его волосы все еще собраны в низкий хвост. Он смотрит прямо на меня пронзительным, но добрым взглядом. Во мне забушевал страх. Первобытный и сильный. Я хватаю свою подругу и на остановке выбегаю из трамвая, зная, что он идет за мной. Подруга не понимает, что происходит и кричит на меня. Но мне не до этого. До дома осталось еще совсем немного, я верю, что добегу. Я крепко держу свою подругу за рукав, потому что, если я отпущу, то блондин убьет ее.
Мы уже рядом с домом. Забегаем в лифт, и тут его рука останавливает закрывающиеся двери. Он свободно входит внутрь, добродушно улыбаясь мне. Вдруг я понимаю, что могу доверять ему. Его голубые глаза сияют, губы расплылись в широкой улыбке. Всё теперь хорошо. Всё будет хорошо.