Надо же какое совпадение! Ровно сорок один год назад меня призвали в армию и в этот же ноябрьский день, то есть тринадцатого, я посетил родную воинскую часть, где прослужил гранатометчиком три года. Сбылась моя давнишняя мечта. Я давно хотел посмотреть родную казарму, обнять каштан, с которого регулярно стряхивали листья, затем собирали их и убирали с территории, посмотреть на плац, где по несколько часов в день, чеканя шаг, сапогами утрамбовывал землю, склады с крышами из черепицы на уровне плеч, которые охранял по восемь часов в сутки, с надписями, типа «Здесь стоял Женя», «Здесь стоял Тимур», «Привет из Ростова», «Привет из Ленинграда, Пензы, Воронежа, Караганды, Ташкента, Вильнюса и даже, извините, с Магадана». Почти вся черепица была усыпана подобными приветами и, чтобы чем то себя занять, вот и знакомились с географией страны. Мне интересно было даже посмотреть на небольшую лужу около спортивной площадки, кухню, где неоднократно отрабатывал наряды, да, буквально, все мне было интересно, что связывало с теми годами. Честно говоря, в то время я считал каждый день, торопил время, мне казалось, что вся жизнь уйдет за эти три года, а вообще-то, если учесть сколько мы успевали сделать за один только день…
Бывало после отбоя мысленно подводишь итоги и вспоминаешь: уборку в казарме делал, два часа по плацу топал, капусту квасил, окоп выкопал, на политзанятиях был, каштаны тряс, бетонный желоб для стока воды белил, на спорт площадке занимался, оружие чистил, на стрельбище два часа занятия были, изучение матчасти оружия провели, да разве все упомнишь? Так это только за один день! Так что, если учесть плотность или интенсивность каждого дня, то получалось, прошел день, а сделал, будто месяц прошел.
Когда я брал путевку в Трускавец, то в плане у меня была мысль приехать в Мукачево. А куда? Я же не знал, есть ли там вообще воинская часть, ведь за последние десять-пятнадцать лет столько наворотили, а за сорок один год, тем более. Да даже если часть и сохранилась, пустят ли меня туда, признают ли. Сомнения гложили все время, особенно волновался, когда подъезжали к городу и я увидел замок, возвышающийся на вершине горы. Вот под этой-то горой и располагался наш полк. У подножия этой горы наш экскурсионный микроавтобус остановился, я вышел и увидел незнакомый забор из бетонных плит с колючей проволокой, а я помнил, что напротив КПП были частные серые одноэтажные постройки. Остановил такси. «Так здесь же совсем рядом, за тем углом, справа, метров сто пятьдесят». Я шел спокойно, чтобы не обращать на себя внимания, за поворотом увидел знакомые домики. Сразу стало легче, но не спокойнее. И, наконец, КПП. Но что-то не так, ворота были справа, на воротах нет латунных звезд, да и КПП не тот. Захожу, в прихожей человек двенадцать-пятнадцать, родители пришли навестить «свои чада». Я заглянул в окошечко, дежурный прапорщик, лет двадцати семи от роду, как будто узнал меня, махнул рукой, проходи, мол, ко мне. Я зашел, представился, он тоже. И тут же пообещал сообщить начальству. Через минут пятнадцать явился, как раньше называли, замполит: здоровенный, приблизительно в возрасте Христа, в звании майора. Я невольно обратил внимание на его руки, мощные, натруженные, совсем не замполитовские. Родители, видно, были дальновидны, не зря назвали сына Брониславом. Я подарил ему свою книгу с воспоминаниями об армейской службе, он предложил пройти в казармы моей роты, штаб полка. За эти годы многое изменилось: много перекроили, перестроили, не стало ленинской комнаты. Теперь уже он с вниманием слушал мой рассказ. Я показал ему место, где были сараи, служившие каптерками, спортплощадку, где на четырех ножках было бревно, служившее нам спортивным конем, было две столовых в бывших конюшнях, музея вообще не было, была одна комната Боевой славы, ружпарк вообще не закрывался, это теперь его закрывают и опечатывают, раньше - «тревога!» и через минуту ружпарк пустой. Много, очень много изменилось за сорок с лишним лет. Минут через двадцать на своем личном велосипеде приехал начальник музея, приятный молодой человек лет сорока -сорока двух, и завязалась между нами беседа. И так как время у нас было ограничено, в 15.30 наша экскурсия заканчивалась, мы перескакивали с одной темы на другую, перебивая друг друга, однако, успели поговорить и о политике (напомню, через неделю предстоял второй тур голосования за президента Украины), и экономике, затронули историю и религию, и армейские проблемы. Я удивлялся, насколько уровень знаний военнослужащих вырос за эти десятилетия, как трезво они оценивали сложившуюся ситуацию и состояние дел. Я невольно вспомнил политзанятия, на которых нам по очереди предлагали указкой показать на карте границы СССР, а граница эта красной штрихованной полосой, шириной сантиметра два не меньше, четко была обозначена, и мы по очереди выходили и показывали. Кстати, сейчас бы не мешало дать такое задание, было бы не просто справиться с ним. Любой грамотей задумался бы о принадлежности Луганской или Белгородской области, Кургана или Крыма. Извините, меня что-то потянуло в сторону от темы.
Геннадий Вениаминович, так звали начальника музея, предложил сделать запись в книге почетных ветеранов. Я-то, вроде бы, стреляный воробей в этих делах, а тут растерялся: что писать. Глянул предыдущие записи: полковник, полковник, генерал, опять полковник, опять генерал, самый почтенный из них служил в этой части в 1974 году, а я в 1963. Получается, я самый древний. Не сразу обрел дар речи, собрался с мыслями, сделал короткую запись, в конце поздравил с наступающим праздником шестидесятилетия победы над фашизмом и расписался: рядовой Мамцис.
Время поджимало, и мы вместе пошли вверх, к замку. Там меня поджидала наша группа. Я вспомнил, что у меня с собой фотоаппарат, сделал несколько снимков на память, затем попросил нашего экскурсовода и он сделал снимок, где мы, обнявшись, как в старые добрые времена, представители разных поколений застыли в кадре с улыбкой на лице, как три фронтовых друга. Мне было очень грустно с ними расставаться, но что поделаешь, сел в свое кресло, и наш автобус тут же покатил с горы. Смотрите, смотрите, как Вас провожают! Я посмотрел в окно, мои новые друзья, взяв под козырек, пожелали нам счастливого пути. Это был, как говорят, финиш.
Вернусь немного назад. Когда мы ехали в Мукачево, в автобусе всем было весело: смеялись, шутили, рассказывали разные байки, а мне было совершенно не до смеха, ведь я был весь в ожидании. Ведь бывает, планируешь, мечтаешь годами, а потом думаешь, дурак я, не надо было этого делать, лучше так бы все и оставалось в памяти. Здесь другой случай. Я вспоминал моменты нашей встречи до мелочей, хорошо, что уже смеркалось, и соседи не видели, что я один из всех невпопад улыбался, а то можно было усомниться, тронулся что ли. Мне даже захотелось выпить стакан, второй вина. Я пожалел, что не купил его по дороге в Мукачево, ведь была же возможность, специально останавливались у мини-рынка, но что поделаешь, тогда мне было не до этого. Я глянул в окно, и только сейчас обратил внимание на красоту. Ведь это Карпаты! Выпал первый снег и он еще больше подчеркивал прелесть вокруг нас. Мы ехали поистине по райским местам, вокруг было так тихо, что казалось, гул нашей машины может разбудить эту девственную красоту, что любой неосторожный звук может стряхнуть свежий белый пух с веток деревьев. То слева, то справа от нас мелькали отвесные скалы, покрытые лесом, то мы выезжали на равнину и дорогу можно было просмотреть далеко вперед. Там, вдалеке, она казалась совсем узкой. Да как же я этого не замечал сорок лет назад! Ведь это единственная дорога через Карпаты, ведь я здесь был не один десяток раз. Может молод был, а может, было не до этого. Сейчас трудно ответить.
К вечеру мы подъехали к отелю. На ужин я опоздал, зашел в ресторан, заказал сто пятьдесят, закусил, поднялся к себе в номер и сразу сел за «перо», пока впечатления не остыли в памяти. Потом пришлось дописывать, так как по дороге в Тверь впечатления пополнились. Ночью постучали в купе, я проснулся и увидел пограничника. «Прошу предъявить паспорт», - строго, почти в приказном порядке, изрек он эту стандартную фразу. Я предъявил. Он раза два-три сверил фотографию на паспорте с «оригиналом» и спросил: «Что везете?». «Петуха на новый год, любимому человеку». «Какого еще петуха?». Я наклонился и легко стукнул по коже портфеля. В доказательство сказанному, петух трижды прокукарекал, хорошо, батарейка оказалась новая. «Счастливого пути!» То ли мне, то ли петуху пожелал бдительный военный и, не закрыв за собой дверь, исчез. Как же я не обратил внимания на точно такой же процесс по дороге в Трускавец, и понял, настрой был таков. Мне говорили: «зря ты едешь в это время. Там же выборы, видел, что по телику показывают? Смотри, рискуешь». А тут я ехал под совершенно другим впечатлением. За двадцать дней я забыл, что я в другом государстве, что мне придется пересекать границу, за эти двадцать дней я забыл, что я иностранец на Украине, хоть и родился в Виннице. Там, в Мукачеве, я гордился нашей армией, совершенно забыв, что она не наша. Ведь я подружился с такими же людьми, общался на чисто русском языке. Да, там многие говорят на украинской мове, так и у нас в России это не редкость. Не хотелось бы заканчивать на минорной ноте, но что поделаешь, пока повода для мажора нет. Остается только ждать и надеяться на то, что время лечит.
Ноябрь, 2004 год.