Профессиональный шпиён. Двойной агент. Бывший мичуринец, правнук капитана Гранта и его боцманши Чистохвостовой. Свиреп, умён, вреден. Задумалась? Не смей. Мыслить при такой наивной красоте, только причёску портить, рыженькая. Я шпиён-извращенец. Бойся.
Уставший от собственных измен и мимолётных убийств Бунт. Истрёпанный ветрами и попойками мудрый отщепенец небесной рати. Истерзан хищными любовницами-амазонками-нимфоманками.
Лет через десять влюблюсь в тебя, прелестную матрону, мать пяти рыжиков и посвящу остаток бурной жизни преклонению огненной страсти разочарованной и трепетной Ольгии.
Мне пора в Бухарест, вставить пистон ихнему, блин, премьеру. Жди и майся, я вернусь пророком, мессией, твоей судьбой. Бойся, бойся.
До ковра-самолёта две минуты. Помолись за меня Вельзевулу.
Одна минута. Скажи хоть слово брутальному варвару с умом Канта и темпераментом ахейского либидного жреца, предсказателя судеб куриных яиц и собственного достоинства. Я простой зрачок мира.
Улетаю. Ждииииииии...
Пролетел над Кишинёвом. Не поверишь, тут не только козлы и вакханки живут. Вижу ослов и циклопов. Цыгане шумною толпой Пушкина вениками от баб ихних отгоняют. Во, тля, проститут лохматый.
Закурю пока трубочку мира - у одного ирокеза отобрал в 1867, тоже рыжий был, подлюка. Долго перед смертью зубами щёлкал. Всадил ему кол осиновый в жопу по самое не могу. Много приятого в полёте вспоминается.
Во, бляха, чуть в телебашню ихнюю бухарестскую не врезался. Весь табачок к х..м рассыпал. Теперь рррумыны с Дракулой замороченным обчихаются, хрен поспишь. Тяжки грехи наши, малыш.
Премьер увидел меня и обоссался. Сейчас я ему о правах тараканов постулатищу зачту. Обосрётся. Сложна миссия шпиёна-дипломата в странах с недостатком гемоглобина в скипидарных мозгах.
На Голгофе был. Вонища, я тебе скажу, рыжая. Два центуриона в обморок ё.нулись, Пилат весь плащ облевал. Марию на Скорой увезли. Всё бы ничего, но припёрся бог. Пришлось и ему пи.дюлей ввалить. Мудила бородатая.
Бойся. Если не напишешь хоть слово, прокляну вечножидовским проклятием и в рай на рудники сошлю. Я поэт мирозданческий.
Бойся.
Жива ещё? Тут машинка ихняя еле печатает. Я уже прометееву печень доедаю, спартанца Аниуса снасильничал в рот и в вонючку.
Елене Прекрасной яблоко раздора в пиз..щу засандалил, чтоб хвостищем по чужим х..м не скользила, какому-то Архимеду штаны в рот засунул. Балабол. Какими-то кактетами кидался. Дурдом.
Из шпиёнов-рецедивистов один я остался. Всех остальных бабы по койкам-самотряскам растаскали да по другим измерениям. Сейчас лучшим тёлкам вселенной титьки и ляжки мнут, а я тут с тобой, рыжая, топчусь невпопад. Мне бы соку виноградного с лапшой.
В Колхиду полетим? Не, лучше в Испанию к инквизиторам. Люблю их со свечкой в волосатой жопе на вертел насаживаить: сало капает, сопли на 15 футов разлетаются. Вши лобковые от жары раздуваются и лопаются, что твой поп-корн, едрить. Так-то, Оля Молчаливая, ссышь свой тапочек в дверной проём показать? А ведь с тобой известный словопёр пиз..болит, лауреат лаврового листа и клисторовой премии.