От автора
Разговор с Богом
Параллельная жизнь
Про сестрицу Аленушку и братца Иванушку
Вернуться к себе
Во искупление
Доченька
Мастер Рейки
О смерти
Между мирами
Я не хотела тебе писать...
Я пришёл солнечным лучом...
Жена своего мужа
Письмо сыну, или о Боге и Люцифере
Эпизоды
Послесловие
ОТ АВТОРА
"Когда я там, я точно знаю, что это есть"
Китайский мастер цигун
Сколько помню себя, мне не просто было интересно, что за гра-
нью так называемой материальной реальности – предметами, биоло-
гическими телами, физическими и природными явлениями – меня
магнитило, влекло, всегда хотелось заглянуть за эту самую грань.
И по большому счёту где-то из тайников души чувствовала, моя жизнь
оправдана и целесообразна только в том случае, если хоть в какой-то
мере удастся постичь это неведомое, недоступное обычному зрению.
Осознавать себя я стала очень рано и помню себя совсем крохой.
Ощущение ползунков на ногах и всегда почему-то сползавшую левую
штанину, запах талой воды от наледи на окнах и разбухающего дерева
оконной рамы, когда мама ставила мою кроватку к окну, чтобы видеть
её во дворе. Свои первые шаги по сундуку, протянутые навстречу мами-
ны руки, радостные глаза и поток любви, исходящий от неё. Тогда мне
не было и года. В дошкольном детстве казалось, что за мной наблюда-
ют какие-то неведомые и неплотные создания. Когда чувствовала это
особенно явственно, чтобы не повредить им, мысленно размещала их
по периметру комнаты, как в оркестровой яме, а сама, счастливая от
того, что нас всех много, бегала по комнате и прыгала от восторга на
диван… Дальше это чувствование – я не одна, мы не одни – повторя-
лось неоднократно.
Став взрослой, поняла: не только те, кто от природы одарён высо-
кой чувствительностью или ещё чем-то, трудно поддающимся опи-
санию в общепринятых категориях, но практически каждый человек
хоть раз в своей жизни сталкивался с такими явлениями, событиями,
рассказать, истолковать которые в рамках официально предлагаемо-
го представления о мире трудно, а порой просто невозможно. Как и
не хватает объяснительных принципов современной науки – физики,
физиологии, биологии, химии. Да и сами учёные всё чаще и чаще
признаются в том, что точные науки зашли в тупик. И однажды стала
собирать такие необычные свидетельства.
Я искренне благодарна всем моим героям, отрывшим глубоко лич-
ное, порой уязвимое, интимное, которые предоставили бумажные и
электронные записи, с кем часами разговаривали при включенном
диктофоне. Благоговею перед мужеством свидетельствования того,
что выходит за границы устоявшейся картины мира, и низко прекло-
няюсь.
Получившиеся тексты носят документальный характер: я скрупу-
лёзно следовала индивидуальному восприятию каждого конкретного
человека, старалась сохранить своеобразный речевой стиль. С каждым
мы неоднократно вычитывали и правили написанное. Первое время
даже хотела, чтобы на распечатанных листах осталось что-то вроде:
«Подтверждаю», подпись и дата. Но в процессе работы убедилась: куда
важнее подтверждения, зафиксированного рукописным словом, вну-
тренняя честность тех, кто делился своим сокровенным, и соблюдение
пожеланий и просьб моих героев. Незримые свидетели этого всегда
есть.
…Когда Карл Густав Юнг – культуролог, философ, психолог (обыч-
но даже затрудняются отнести его к какому-либо одному направлению
в науке) – занимался составлением своей автобиографии, он признал-
ся: «Цель, которую я пред собой поставил, оказалась настолько труд-
ной и необычной, что для достижения её я вынужден был пообещать
себе, что результаты не будут опубликованы при моей жизни» (Юнг
Карл Густав Воспоминания, сновидения, размышления. – М. : ООО
«Издательство АСТ-ЛТД» ; Львов : «Инициатива», 1998. С. 9)
И неспроста: его автобиография в корне отличается от написанных ранее
и составляемых ныне, опирающихся на внешние события. Его авто-
биография – описание глубоко личных переживаний и сопровождав-
ших их необычных явлений, картография внутреннего пространства
исследователя, открывшего миру области функционирования личного
и коллективного бессознательного, их содержание и механизмы.
Вспоминаю сейчас об этом не для того, чтобы как-то приблизить
себя к колоссу, но для того, чтобы вслед за ним подчеркнуть важность
сохранения и оберегания тайны личной жизни. Все, кто делился
со мной сокровенным, здоровые, адекватные и социально адаптивные
люди. Практически все с высшим образованием, а то и с двумя-тре-
мя, часть – с учёными степенями. Они живут в разных уголках страны.
Они обычные люди. Их можно встретить на улице, в общественном
транспорте, в магазине, в кафе, в театре. Кто-то совсем молод. И они
имеют право на защиту своих личных переживаний. Именно поэтому
имена изменены. По этим же мотивам нет фамилии автора.
Представленный глубоко личный опыт не претендует на обобще-
ние и истину. Напротив, все тексты глубоко субъективны. Это инди-
видуальный опыт во всей его красоте, наготе, уязвимости и хрупкости.
Это феноменология жизни людей, раздвигающая рамки вульгаризи-
рованных материалистических представлений о мире.
С огромным воодушевлением и интересом я общалась с этими
людьми, расшифровывала записи, писала, корректировала. Люблю
каждого из них, восхищаюсь. Опыт многих из них выручал в трудные
минуты, буквально лечил, и надеюсь, что подобное может испытать
кто-нибудь ещё…
РАЗГОВОР С БОГОМ
Вечером в новогоднюю ночь по старому стилю она вновь оста-
лась одна, как двумя неделями раньше в календарный Новый год. Ни
к кому не пошла и никого не пригласила. И это она, в чей дом двери не
закрываются, у которой всегда полно родственников и чужих людей,
пришедших за помощью часто как в последнюю инстанцию. Когда
первый раз сообщила о таком решении своим близким, даже старая
подруга усомнилась, возможно ль такое:
– И меня, что ли, не пустишь?
– А ты чем лучше? Все вы мне надоели. Никого не хочу видеть.
Я хочу быть одна. Позвольте мне сделать так, как хочу, а не так, как вы
хотите. Всё.
Её голос звучал громко, она отчётливо проговаривала каждое сло-
во, насыщенное энергией, внутренней убеждённостью вправе быть
в согласии с собой, отстаивать свою позицию. Впервые в жизни
в шестьдесят семь лет так ясно и так сильно она сказала «нет».
В новогоднюю ночь накрыла шикарный стол: раздвинула столеш-
ницу, постелила большую розовую скатерть, расставила тарелочки,
разложила салфеточки, выставила кушанья – фрукты и ягоды, мясо
разного приготовления, рыбу и морепродукты, всё, что может украсить
праздничный стол. Принарядилась: причёска, макияж, вечернее пла-
тье, туфельки на шпильке и даже сфотографировала себя на память...
«Всё – я одна любимая. И больше никого», – сказала себе.
Ей было очень хорошо одной: поблагодарила Уходящий год за
жизненные уроки, за то, что научилась отказывать, хоть и далось это
каторжно. Рассказала Новому году о своих надеждах. Досмотрела до
окончания праздничный концерт по телевидению, даже попела с ар-
тистами. Не было никого, кто бы хоть чем-то помешал. Даже на теле-
фонные звонки не отвечала. А утром на душе было так светло и тихо,
как на свет народилась, как крылья кто-то дал.
К встрече Нового года по старому стилю подготовилась также
тщательно. Но настроение было другим: словно накатила усталость
за прожитый год. Всё лето проходила в глубоких обширных язвах на
ногах и руках, загрубевшей, словно панцирной кожей на лице и шее. 7
И вроде стала уже поправляться: язвы зажили, осталась лишь синева,
но из головы всё время не выходил один вопрос: за что ей эти бес-
конечные испытания? Только одну, казалось бы, непреодолимую бо-
лячку преодолеет, как наваливается другая. Вся жизнь как поле боя за
собственную жизнь.
Села к праздничному столу, закурила. Она всегда обращалась с
собой сурово, без сентиментальности, что бы ни случилось, тверди-
ла себе: «Всё равно справлюсь!» И справлялась. А тут месяц назад так
обессилела, так внутренне поникла, что даже белье своё старалась сти-
рать каждый вечер, а не собирать неделю, как делала обычно. «А что,
хватит ночью, утром люди придут и, что, будут смотреть на надёван-
ное исподнее?» – свербело в голове. Все больницы в городе обошла.
В Китай съездила. Сплошная откачка денег десятками и сотнями ты-
сяч. И никакого толку.
А начиналось всё банально: на ногах появились синие звёздочки,
в одном месте вена почернела, стала выпирать. Хотелось вернуть но-
гам первоначальный вид, и пошла в лечебный центр. Доктор сказал,
это склерозирование. Долго не мудрствуя, сделал четыре специальных
укола. Но на месте уколов скоро выступили язвы, которые с ног пере-
шли на руки, появилось покраснение, а потом ороговение на лице,
шее, плечах.
– Срочно в больницу, если не хотите заражения! – на очередном
приеме категорично объявил приговор лечащий врач.
Двадцать один день провалялась в больнице, как свинья в коры-
те: мыться нельзя, ничего делать нельзя, только мазью мазаться. Прав-
да, язвы за это время в основном зажили, анализы показали хорошую
кровь, и выписали домой. Сказали, ещё месяц не мыться. Не утерпела:
пришла домой, развела в ванне марганцовки. И опять мазала, мазала.
Вроде, поджило. А через некоторое время по новой. Цветное дуплекс-
ное сканирование показало: на одной ноге на большой вене клапан не-
рабочий – варикоз. А ей, не проверив состояние глубоких вен, доктор
провёл косметическую процедуру на поверхностных венах.
Поехала в Китай. Там сказали: нужна операция. Тут же выполнили
её при помощи лазера, а потом надели стягивающий чулок. Натягива-
ет китаец чулок и приговаривает:
– Через четырнадцать дней будешь белий-белий…
А через несколько дней произошло очередное высыпание...
Искала причину, почему появились язвы. Что только не говорили,
как только не объясняли. И что только не предпринимала: и кишечник
чистила сифонными клизмами, и кассету ходила слушать: «Ты здорова… 8
Ты здорова…». «Ага, – горько иронизировала потом себе, – здорова, как
корова…». В криосауне была, где выбрасывается поток сухого холодно-
го воздуха. После этих минус восьмидесяти чувствовала себя охлажден-
ным цыпленком, подготовленным к реализации в торговой сети.
И всё это время толком не спала ни днем, ни ночью. Тело зудит,
чешется. Как-то сидела так, мучилась, в руках был телефон с фотока-
мерой, вытянула перед собой обезображенную ногу и сфотографиро-
вала. А когда посмотрела – ужаснулась. Чертовщина какая-то. На ноге
не язвы, а морды разные с ушками, с рожками, с усами и без. Много
морд. На одной ноге восемь штук насчитала. На какой-то фотографии
вообще чудеса: фотографировала ногу, а получился чей-то портрет:
сверху морда розовая, а дальше серое одеяние. А ноги вовсе не видно.
Был снимок, на котором себя светлокудрую с алыми губками увидела
как пеленой по сторонам укутанную, что саваном… Показала близ-
ким, как запричитали:
– Иди к бабкам, иди к дедкам…
Отправилась. Ездила к деду в соседний городок четыре четверга
подряд.
– Вылечу, – говорил. – Будешь белая, только на ветер и на солнце
не попадай, берегись, – говорил.
А в результате – новые язвы.
– Вот, на ветерочек попала, в автобусе тебя продуло, – увидев ре-
зультат, бурчал дед.
– А где его нет, ветерочка? Да среди лета на побережье? Только
в гробу в могиле без ветерочка лежать будем…– рассердилась она.
Другая бабка, соседка, взялась. Бусы янтарные заставила съесть. Рас-
толочь и – с маслом, сметаной, тыквенными семечками. По её наставле-
нию и сок лопуха пила. Чтобы сок добыть, в квартиру два мешка листьев
привезли. Пока перемыла, как на грядке жила. Но всё же заветный литр
сока надавила. Пила, как велено: по двадцать пять грамм девять дней,
а потом опять… Бесполезно.
Пошла ещё к одной бабке. Целая галерея икон встретила её в той
квартире. Хоть мама учительницей работала, давным-давно совсем ма-
ленькой её тайком покрестили, и крёстным стал поп. Посадила бабка
её на стул, ноги на кресты поставила, кругом к телу иконы приложила.
И сидя обкладывала, и лёжа. Всё приговаривала:
– Давай, Господи, помоги, Господи, тяни, тяни…
Бабка утверждала, ей якобы разрешили так работать, и работает она
через Господа. Да только жуть от таких методов лечения брала.
Другого старичка порекомендовали. Тот лишь глянул и честно ска-
зал:
– Я вас лечить не буду.
– Почему?
– Потому что вы сильнее меня.
– А что же мне делать?
– Я дам вам женщину, она посмотрит и поможет.
До сих пор она помнит об этом обещании как о запасном вариан-
те. Даже к потомственной гадалке перед Новым годом обращалась…
У дерматолога, конечно, была.
– Надо снять воспаление, – сказал, – удаляйте вену.
Пошла ко второму, к третьему. Все:
– Удаляйте вену. Но сначала лечите кожу.
Наконец, попала к хорошему старому хирургу. Он разложил всё по
полочкам:
– Такие операции можно молодым, но мы с вами в возрасте, нам
нельзя… Лечите всё сверху, и я положу вас к себе в сосудистое отделе-
ние, будем лечить вены.
А как лечить всё сверху?.. Перебирая возможные способы, вы-
писала прибор, на котором методом гидролиза получается живая
и мёртвая вода. Стала пить. С тех пор обострения прекратились.
Потом про самых обыкновенных пиявок вспомнила... Сняла медсе-
стра первый раз пиявок – кровь ручьём, натекло чуть ли не полбанки.
А потом почти сутки в наложенные прокладки выделялась, и чёрные
сгустки, и слизь. Стала менять воду пиявкам, глядь, вода в банке крас-
ная, и одна из пиявок из серой стала красной, толстой-претолстой, по-
том у неё начались конвульсии, и она сдохла. Позвонила медсестре.
– Не может быть такого, – удивилась та.
Она привыкла к свободе – в общении, в одежде, в деньгах. Летом
кофточки и платьица на бретельках до сих пор носит и не стесняется
– тело сильное, кожа упругая, гладкая. А тут, чтобы обезображенную
кожу хоть как-то скрыть, всё лето проходила в блузках с длинным ру-
кавом и брюках. Месяц дома под капельницей лежала. И всё это время
чувствовала себя как отрубленной от внешнего мира. И всё же вода и
пиявки постепенно помогали. Действительно почувствовала улучше-
ние: язвы затянулись, кожа стала восстанавливаться.
…Зимней ночью в квартире было тихо. Только в клетке чирикал
японский воробей, перелетая то на жёрдочку, то в домик, то к кормушке.
И сами собой полились слова:
– Господи, я спокойно отнеслась, когда мне сказали, что у меня
обнаружены раковые клетки. Спокойно выдержала сообщение, что у
меня полип! И это за два года! Но язвы просто унизили меня! – громко
заговорила вслух. – У меня за всю жизнь ни прыщика, ни репаной
кожи, чистенькая, беленькая. А тут полгода ни спать не могла, ни жить
нормально: язвы, расчёсы. Работать нельзя: полгода никого не прини-
мала, что за лекарка такая, скажут люди. Что ни пробую – ничего не
помогает. Даже пиявка от моей крови сдохла! Ну, за что мне это?! Я
всю жизнь работаю как лошадь! Теперь вот людям помогаю. Ну, в чём
я провинилась пред тобой?!
Она смотрела прямо перед собой словно на невидимого Собесед-
ника, не различая никого и не воображая никого, но точно зная, этот
Собеседник, её адресат, есть, и Он единственный знает всё. С силой
затушила окурок сигареты в изящной пепельнице, как гвоздь воткнула.
– За аборты, что ли? Да, не меряно их у меня. Даже забыла, сколько.
Только трижды сепсис был, да такой, что, думала, помру. И с катетером
в рейс уходила, и пункцию брали, и что только не делали.
Она на время замолчала и задумалась, прислушиваясь к себе. Не
рожала, правда. А когда и с кем рожать было? С мужем вместе прожи-
ли всего три года. Он страдал распространенным русским пороком.
Напьется, мать свою гоняет. Она тогда работала воспитателем в обще-
житии. Однажды в обед, сама не зная зачем, села в автобус и поехала
домой. Заходит, а там он за матерью вокруг стола бегает… И ругала
его, и увещевала:
– Ты что делаешь? Как же ты можешь на мать руку поднимать? Она
тебя родила!
Всё бесполезно, не остановить. А потом схватила большую хру-
стальную вазу, что стояла на столе, и с размаху хряпнула его по голове.
Упал как подкошенный. Мать всплеснула руками:
– Деточка, мы ж его убили…
Нет. Скоро сознание вернулось, очухался. Но через некоторое вре-
мя от него ушла. А он по-прежнему гонял мать, превратив её жизнь в
существование. Мать вся съеживалась, сжималась, как только слышала
скрип калитки, извещавший о его возвращении. А однажды он покон-
чил с собой. И она стала вдовой.
Ещё когда жили вместе с мужем, переехали в другой крупный пор-
товый город, она пошла работать поваром на стояночные рыболовец-
кие суда. После развода осталась с сыном. С трудом сводила концы
с концами на одну зарплату. Как-то сын услышал, что её приглашали
в рейс, но она отказалась. В разговор старших не вмешивался, но по-
том вечером спокойно и серьезно, совсем по-взрослому четырнадца-
тилетний подросток сказал:
– Мама, иди в рейс. Надоела нищета. Я сам смогу.
На том и порешили. Ему помогала только старенькая соседка.
У бабушки был ключ при условии, что в любое время дня и ночи она
может зайти в дом… С тех пор сын и шьёт сам, и готовит, и спортом
занимается.
Потом всё время была в морях – больше двенадцати лет. Но так и
не нашла своего мужчину. Был один, молодой электромеханик, жили
вместе довольно долго, почти четырнадцать лет, но почему-то смотре-
ла на него как на временное явление.
«Конечно, нерождённые дети – не богоугодное дело. Но, когда гово-
рю об этом и когда думаю, внутри тишина, снаружи тишина – не откли-
кается ничего. Видно, отработала я этот грех», – промелькнула мысль.
Но легче от этого на душе не стало, наоборот – только разозлилась.
Голос зазвучал ещё громче и напористей.
– Если не это, то что? Что я делаю неправильно? За что ты наказыва-
ешь меня, Господи? Мне нечего от тебя прятать. И обратиться больше
не к кому! Ты всему судья! Только и знаю, что с болячками сражаюсь!
Всю жизнь! За что? Даже на свет появилась с врожденным пороком
сердца!
Как в калейдоскопе мгновенно промелькнули в голове вешки соб-
ственной жизни. Освобождение от физкультуры в школе. Но на уроки
нужно было ходить. Летом ещё ничего, а зимой – все на лыжах бегают,
а она стоит, мёрзнет, одежду караулит. Вот такое удовольствие.
Молодой работала в пожарке: там соревнования всякие, ГТО. Ей
всё так интересно было. И стала бегать. Однажды на городские со-
ревнования нужно было выставить команду, и она с радостью выз-
валась. Конечно, требовалась справка от доктора, а посещение по-
ликлиники отложила на последний момент. Опаздывает, забегает
на какой-то там этаж в кабинет к доктору. Он только глянул меди-
цинскую карту и сразу написал на справке: «Не годен». Что делать,
команда – это определенное количество мужчин и определенное
количество женщин. Замену искать некогда, всю команду подво-
дит. Тогда парни – молодые, красивые – стали заговаривать девуш-
ку в регистратуре и хитростью получили у неё печать. Поставили
оттиск на справку, да так, что уголок пришелся на «не», а они ещё
в этом уголке печать провернули, смазали. И получилось: «Годен». Вот
так и выступала на соревнованиях.
Потом через некоторое время, когда проходила медицинскую ко-
миссию, никакого порока не обнаружили. Она его пробегала. «Если
б знала, ещё в школе бегала бы», – подумала мимоходом. И сердце с
тех пор работает нормально. Оказалось, порок пороку рознь: не при
всех формах физические нагрузки противопоказаны. В шестьдесят
семь что-то возрастное с правым желудочком находят, ну, а кто в таком
возрасте полностью окажется здоров, когда сделают не просто карди-
ограмму, а полное обследование.
Вспомнила, как работала на сахарном заводе, как раздавило па-
лец на правой руке, как раз безымянный. С одной стороны прижало
сахаром, с другой – огромной колбой. Вытащила руку – от средней
фаланги палец широкий и плоский. В больнице сразу предложили
ампутировать. А у неё в голове только одна мысль крутилась: «Как же
буду замуж выходить, как же мне обручальное кольцо носить…». Не
отдала палец. Стала сама править, выравнивать, собирать, разминать…
Собрала.
Вспомнила, как подвернула ногу, когда уже был сын, ходила в моря.
Торопилась на переправу, бежала, оступилась, даже не упала, удер-
жалась, но нога стала распухать. Сначала стопа и лодыжка, а потом
выше и выше до колена. Пошла в больницу, говорят, мениск, собира-
ется жидкость, надо оперировать. Куда деваться, согласилась… Сидит
дома, на следующий день – операция, еле двигается. В бараке тогда
жили. Слышит, машина подъехала. По звуку предположила: «Вроде, к
нам». Докондёхала до окна – родители приехали. По-ка дошкрябалась
до двери. Кое-как вышла на крыльцо. На неё отец сердитый смотрит.
Говорит матери:
– Нас здесь не ждали! Загружаем вещи, поехали назад!
А она глянула на дочь:
– Смотри, у неё нога больная...
Остались. Сразу лечить: стали прикладывать детскую мочу, отёк и
сошёл, всё встало на место. Обошлось без операции.
В море работала на больших морских рефрижераторных траулерах
– БМРТ. Одиннадцать лет назад в качку выходила из душа, поскольз-
нулась, упала, ударила руку. Скоро появилась гематома, подумала, вы-
вих. А она шеф-повар, на ней питание всего экипажа. Да и как гото-
вить: рука висит, болтается. Пришла на кухню, подняла левую руку
здоровой рукой, положила на кусок мяса. Не держит рука ничего, не
получается. Но ведь одной рукой не справиться. Вкрутила в мясо бан-
ку, поверх положила тряпку, прижала подбородком, а здоровой рукой
стала отрезать куски… Скоро больная рука почернела. Чтобы восста-
новить её, сама себя размять не могла, не дотягивалась. С подругой
придумали подвешивать руку на верёвке и раскачивать прямо в каюте.
От боли аж тошнило. Однажды болевой шок был таким, что упала в
обморок. Но движения возвращались… И только потом, на берегу,
после рентгенограммы узнала, что был перелом левой плечевой кости.
В этот же год прямо в рейсе начался жуткий приступ боли. Три дня
мучилась. Боль невыносимая. Доктору не показывалась. Обычно она
быстро придумывает, что делать, а тут растерялась. Только на третий
день сообразила. Попросила подругу принести таз и стала вызывать
рвоту. Намучилась, голодная ведь. Наконец, вырвала. Всё дно таза тол-
щиной с палец залила желчь. Потом проспала двое суток. Так узнала
про камень и желчекаменную болезнь.
Потом было ещё хлеще. Как-то летом в отпуске пришла в гости
к подруге в частный дом, у неё уже была женщина с ребенком двух-трёх
лет. Пока накрывали стол, занялась мальчиком: стали в прятки играть.
Набегалась, устала.
– Всё, – говорит, – хватит. Иди к маме, Денис.
Он ушёл. А она прислонилась бочком к ровненько уложенному шта-
белю досок. Стоит на одной ноге, снимает обувку, что чистюля хозяйка
дала: тапочки для дома, а на них галоши для улицы. Тут мальчик опять
из дома вышел, увидел её, вспомнил, как несколько минут назад целовал,
обнимал, и бегом к ней, да с разгона на шею. Только и успела сообразить,
что летит чужой ребенок, а сзади доски. Его поймала в охапку, а сама
со всего маха упала на штабель. И больше не встала... Вызвали «Ско-
рую». Бросили тело на носилки на живот, доставили в больницу. До-
ктор осмотрел и стал спрашивать, принимала ли алкоголь.
– Не обидно было бы, если б выпили, только стол накрывали, и
сесть не успели.
Доктор в ответ:
– Надо было сначала выпить, а потом падать. Пьяные не расшиба-
ются: мышцы у них расслаблены.
А сам в это время хлоп – трусы содрал, рукой внутрь, к костям. Боль
адская, потеряла сознание… Потом спросила его:
– Зачем же вы так?
Только и произнёс:
– Так надо было.
Позже стало известно, что получился компрессионный перелом
позвоночника в нескольких местах, а копчик от удара раздробился и
вошёл в тело, его то и поставил на место доктор. Теперь с глубокой
благодарностью вспоминает его: не будь своевременной помощи, не
известно, как события развивались бы дальше.
…Она посидела, помолчала. Налила себе чая. Подумала: «Болячки,
болячки, волнения за сына. Второй брак у него. Спасибо, Господи, что
теперь всё нормально. Хорошая девочка, как доченька мне. Внуки рас-
тут. Мне с детьми хорошо».
А их в родительской семье было пятеро: четыре девочки и один
мальчик. Она средняя. Сколько раз себе уже задавала этот вопрос: «По-
чему жизнь так устроена: старшая сестра не пила, не курила всю жизнь,
не обижала никого, всё для семьи старалась. Семья – муж парализован-
ный и трое детей. На двух-трёх работах вкалывала. А муж всю жизнь
в кресле инвалидном. Ещё ворчал, указывал, ругал её, замахивался, бить
пытался… И умерла от рака». Сестра умирала тяжело, с ужасными бо-
лями. Несколько раз обращалась в больницу, но слышала лишь одно:
– У вас грыжа белой линии, что вы нам рассказываете про боли. От
грыжи белой линии ещё никто не умирал.
И так три года. Городок маленький, ультразвукового обсследования
не было. Когда совсем плохо стало, положили в больницу в райцентр.
Она к сестре приехала. Вскрыли, а там уже сплошные метастазы по
животу… Сестре ничего не сказали. А она за документы и к доктору:
– Что можно сделать?
– Уже ничего. Дайте ей спокойно умереть, не мучайте... Она ходя-
чая у вас?
А сестра в это самое время в дверь к нему заглядывает:
– Т-ь, ты чего так долго?..
Тогда она попросила доктора написать две справки: одну о грыже
для сестры, а другую с правдой для себя. Через месяц старшей сестры
не стало…
Брат тоже уже умер. Всю жизнь проработал на оборонном заво-
де: умница, рационализатор, куча изобретений у него. Как-то лента
транспортёрная пришла для снарядов, а работает плохо. Он всю её
перебрал, переделал,с тех пор как часы катилась… Вышел на пенсию –
предложили инженерную должность, но там фиксированная заработ-
ная плата, а в цехе можно подрабатывать, вот и остался. Работа была
связана с дежурствами. Однажды в ночную смену его парализовало.
Упал. Нашли только утром. Отвезли в больницу, стали лечить. Она
помогала: к этому времени уже научилась воздействовать энергией на
расстоянии. Выкарабкался. Но на работу больше не взяли, опасались
за здоровье. А он буквально за год сгорел без дела. Просто уже не пред-
ставлял себя без завода. Когда умер, все заводчане пришли прощаться.
Его очень ценили.
Другая сестра по профессии фельдшер. Был хороший муж, дети.
Но как одержимая ударилась в религию. Объявила себя святой. Все из
семьи один за другим ушли.Осталась одна. Сколько раз ей предлагала:
– Если ты такая богомольная, продавай квартиру и иди в монастырь.
– Не соглашается:
– Я ещё не готова, – говорит.
А с младшей сестрой они живут в одном доме. Только у неё личная
жизнь и сложилась, дети хорошие. Правда, раньше чуть что – за помо-
щью прибегала:
– Ты у нас и лечишь, и всё знаешь...
Да, действительно, она вникает во всё, что углубляет понимание
жизни: энергетикой занималась, Рейки. Такие практики помогают ей
самой, и некоторые энергетические техники применяет, когда лечит
людей. Только у каждого своя жизнь, решить проблемы за другого не-
возможно… В конце концов отучила сестру от перекладывания забот.
И теперь та полагается на себя.
– Ну, неужели, Господи, всё ещё бабкино проклятье над нами ви-
сит, жизнь портит? – пронеслась догадка. – Столько лет прошло, неу-
жели мы своей жизнью не искупили его?
…Давным-давно бабке не понравилась избранница сына, а он ре-
шил поступить по-своему. Но когда на телеге перевозил нехитрый
скарб, она вышла на дорогу, бросила в ноги лошади шапку и прокляла
молодых и весь их род… С годами бабка раскаялась. В старости у всех
прощение просила, и у неё тоже. И она на бабку давно уже не сердится,
хотя разные были эмоции.
Чтобы проверить себя перед всемогущим собеседником, произне-
сла вслух:
– Бабку я простила. Нет у меня на неё зла.
«Голос звучит твёрдо, спокойно. Внутри ни лукавства, ни обиды –
тихо. Видно, действительно, что могли, отстрадали родом. Что успела,
бабка сама замолила. И родня простила её. Это уже в прошлом», – под-
вела черту.
Чтобы не засиживаться, решила пройтись по квартире. Посмотрела
на то, к чему привыкла, взглядом стороннего наблюдателя. «Да, у меня
хорошая двухкомнатная квартира в элитном доме, отремонтированная
и обставленная по моему желанию и вкусу. Да, здесь всё – от выключа-
теля на стене до круглой кровати и японского унитаза с пультом под-
бирала сама. Всё куплено на мои деньги. Я сама их заработала. Честно.
Никто ни в чём не может попрекнуть меня – ни люди, ни господь
Бог»… Прислонившись к дверному проёму, не вспоминала, проводи-
ла ревизию собственной жизни.
К зрелому возрасту стала понимать, что-то не так: только справится
с одной болячкой – другая появляется. А когда осознала, что всю взро-
слую сознательную жизнь по документам замужем за покойником,
оторопела… Нет, она хотела сдать всё, как положено: когда мужа не
стало, пошла менять паспорт:
– Замуж выйдешь, поменяешь, – отшили её.
И затянулось это на десятилетия. А когда по стране ввели другую
форму паспортов, всё равно при обмене кто-то очень добросовестный
поставил штамп о браке. Так и оставалась женой покойника, пока не
получила новый документ по старости. И то несколько раз паспорти-
сток предупредила:
– Только не вздумайте печать поставить…
К 2001 году ультразвуковое исследование показало, камень в желч-
ном пузыре вырос, диаметр достиг 2,2 сантиметра. Пока ходила в море,
некогда было им заниматься. Как-то на берегу гуляли на празднике.
Выехали на ипподром: шашлыки, лошади. Села в седло, инструктор
повёл лошадку под уздцы.
– Что ты её водишь, – запротестовала, – что это за езда! Я заплачу
ещё, только отпусти, дай сама поскачу.
И поскакала. Тут же стало плохо. Сошла с коня, мутит. Отошла
в сторону, не до яств… Оказалось, скачка привела к тому, что камень
сдвинулся и застрял: половина в шейке желчного пузыря, половина
в протоке. Пришлось заниматься им вплотную. Не очень прислуши-
ваясь к официальной точке зрения врачей, стала пить специальный
препарат для растворения камней. Пила много и денег отдала много.
Проверяться ходила всегда на один и тот же ультразвуковой аппарат
к одному и тому же доктору. По снимкам было видно, лекарство не
помогает.
– А. Г., что вы всё ходите и ходите, что ерундой занимаетесь, – из раза
в раз повторяла доктор. – Да в мою бытность ни у кого ни один камушек
в желчном не растворился. Сделайте операцию. У меня отец такую опе-
рацию сделал и живёт себе нормально. И жениться после этого успел,
и водку пьет, и ничего.
– Нет, – отвечала. – Я всё своё ношу с собой.
Потом познакомилась с женщиной: бывший хирург, она вышла
на пенсию и занялась альтернативным лечением с использованием
сибирской медовой продукции. Доктор целенаправленно подобрала
несколько видов добавок, составила схему приёма. И она стала пить
натуральную медовую продукцию и специальный препарат для рас-
творения камней. Благодаря такому комбинированию произошло
чудо: за восемь месяцев в шестьдесят пять лет камень в желчном пузыре
растворился. Доктор УЗИ не скрывала удивления:
– Если б кто об этом рассказал – не поверила бы. А тут сама всё
время наблюдала…
Потом узнала, что камни бывают разные: холестериновые или би-
лирубиновые раствориться могут, если же камни другого состава – нет.
А вот как узнать состав – проблема, они же внутри. Да, получается, что
и сами доктора не все об этом знают, лишь пугают и пугают, режут и
режут.
Теперь медовая продукция в доме у неё не переводится: полезная,
приятная на вкус – пей с ней чай, ешь так.
…Когда случился компрессионный перелом позвоночника, восемь
месяцев должна была находиться на официальном бюллетене, а потом
полгода наблюдаться у профессора. Инвалидную коляску пророчили,
куртяжку пластмассовую заставляли надеть.
– Не надену! – запротестовала она.
«Что такое залечь в больницу – одни уколы. Массаж не делают,
только полный покой, вплоть до того, что под тебя утку засунут…
Инвалида делают. И делают со скоростью звука», – убедилась тогда.
К этому времени она уже точно знала: движение – жизнь, и застывать
нельзя. Везде написала расписки о том, что отказывается от госпита-
лизации, никто за неё ответственность не несёт, она всё берет на себя.
– Если б сама себя тогда не подняла, из больницы меня точно за-
брали б на коляске! – теперь перед лицом Всевышнего в очередной раз
подтвердила правильность предпринятых тогда действий…
Она сама себя разминала, делала упражнения. Вместо постельного
режима рано начала ездить на автобусах: обычно стояла у входа, дер-
жась за леера. Долго не садилась: из-за копчика не могла. Уезжала из
дома, гуляла по городу, по площади, чтобы тело было в движении. И
через четыре с половиной месяца уже ушла в море: кончились деньги.
Правда, опять пришлось давать расписки – и профессору, и в управ-
лении.
Отходила года два, и после этого с подругой полетели в Китай: на-
шли там что-то вроде нашего специализированного санатория. Китай-
цы уже довытягивали позвоночник. Чего там у них только нет: и что-то
вроде дыбы: фиксируют тело и вытягивают позвоночник, и кровать с
разрезом посередине: тоже тело закрепляют и растягивают части кро-
вати в разные стороны. На вершок вытягивают. Не больно.
Так шаг за шагом справилась с тем, с чем справиться, казалось, не-
возможно. В пятьдесят лет благодаря морскому стажу вышла на пенсию.
С тех пор помогает людям, правит кости. А начинала давно, фактиче-
ски в детстве.
Она вновь с благодарностью вспомнила отца: «Царство ему небес-
ное. Он любил массажи, но из пятерых детей никто толком делать ни-
чего не мог – откуда б знать. Сами маленькие учились на нём. Он всё
время приговаривал:
– Лучше Т-ски не делает никто.
Потом у всех снимала головную боль, а научилась на себе. С детства
были адские головные боли: взгляд перевести не могла. Чтобы что-
то сбоку увидеть, нужно было всем корпусом развернуться. С чего так
болела голова, трудно сказать. Одно из самых ранних воспоминаний,
как просыпалась утром или ночью, чтобы сходить на ведёрко (жили в
частном доме, зимой бегали в коридор): приходилось сначала проди-
рать глаза. Они всегда после сна были залеплены коркой, и оба века
отекали так, что нужно было поддерживать их, если хочешь что-то
разглядеть.
А теперь в свои шестьдесят семь она по-прежнему обходится без
очков, правда, правый глаз видит на все сто пятьдесят, а вот левый зна-
чительно хуже – не больше, чем на пятьдесят процентов. Мама рас-
сказывала, как ещё совсем маленькой ей поставили диагноз трахома,
и тут же прижгли ляписом. Везёт её, замотанную в одеяло, из больни-
цы и встречает папиного одноклассника, тот военным врачом стал. Он
подходит.
– Наталья Миколавна, чё ж вы плачете?
– А чё ж не плакать, совсем девку загубят… Сказали, трахома…
Он прямо в автобусе веко отвернул, глянул.
– Не смейте больше ходить. Никакой трахомы нет. У неё золотуха.
– Да Господь с вами, какая золотуха, у нас конфет-то в доме нет.
Детей пятеро, нас двое, да родители с его стороны, с моей, им помога-
ем, – запричитала мать.
Знакомый стал спрашивать, чем кормят ребенка. Мать и рассказала:
поросятам наварит чугунки, картошка подстынет в них на полу, а дочка
подползает и ест…
– Да кроме картошки ничего не видит. Не успеваем оттягивать.
Так и заработала крахмальную золотуху. А глаз уже прижгли. С тех
пор зрение на этот глаз не корректируется.
В детстве она очень болезненная была. Зубы плохие. Уши часто бо-
лели – всё время стояла у печки. Сделают родители компресс, замотают,
и греет у печки уши да воет от боли в голос.
Вот и получилось, что прочувствовано на себе, чему на отце натре-
нировалась: научилась различать пальцами, какая мышца напряжена,
какая нет. Для неё это очень легко: при ощупывании может сказать, где
болит, где нет. И сразу общий рисунок получается: почти видит, как
мышцы лежат, что не так. И это сколько помнит себя.
Она и готовила так, когда шеф-поваром была, сначала представляя
образ. Прежде чем подойти к плите, осмотрит все продукты, сообра-
жая: «Это совмещается с этим. Это с этим… Это можно приготовить.
Это… Можно так, можно так…». Раз – и на тарелке блюдо. Она всё
время придумывала, всё время импровизировала. Медаль «За труд» как
новатору дали, Георгадзе приказ подписывал. Министра рыбной про-
мышленности кормила: он прилетал в город, был на БМРТ, а она луч-
шим поваром считалась по управлению.
В море не только кормила экипаж, но и лечила. Особенно, когда
парни ящиков натаскаются или когда свернут что-то. Дёрнула – и все
проблемы. С одним старшим механиком забавная история получилась.
Они списывались на берег: она, подруга и стармех – их приятель, они
семьями дружат. Подошёл средний траулер: их стармеха направили на
замену. Положили мужичка на доски, парашютом подняли и на борт
перекинули. Занесли в каюту, положили на кровать. Замена называется.
Капитан вызывает неразлучных подруг:
– Поднимете его – уйдёте в отпуск все втроём с нашим стармехом.
Нет – не спишу.
А перегрузчик, который направляется домой, уже стоит рядом.
«Привет, приплыли», – пронеслась мысль… Зашла, осмотрела: защем-
ление. Никакой – ни петь, ни рисовать… Скомандовала:
– Вынимайте все матрацы с койки, оставляйте его на досках – мне
же топтаться на чём-то надо.
Доктор в каюту пришёл:
– Я ответственный за него. Я его не оставлю, буду следить! – кричит.
– Короче, – говорит, – если хочешь здесь быть, сядь вон там и сиди.
Начала мять стармеха. А он и стонет, и воет. Доктору, глядя на всё
это, плохо стало, подскакивает:
– А. Г., так нельзя!
– А как можно? – сыронизировала в ответ.
– В конце концов больной кричит:
– Я пить хочу!
– И я пить хочу. Сама аж мокрая, – отвечает. – Надо, вон холодиль-
ник. У меха вода всё время там. Иди, бери, я тоже попью.
Встал, подошёл, взял… А потом тихо надел фуфаечку и за три часа
обошёл всё, принял весь траулер! А там надо походить – и вертикаль-
ные трапы есть, хорошо нужно ножками работать, чтобы подняться. За
три часа она поставила его на ноги! Но и ему, и судовому доктору на-
казала, какие движения можно делать, какие нет, показала упражнения
для восстановления… Отдохнули на берегу. На другом траулере в рейс
пошли, и в море встретились. При первом же подходящем случае тот
механик прямо через борт перелез с подарками, благодарил…
Потом много людей правила. И в море, и дома. На пол кинет какой-
нибудь матрац, где сядет на человека, где подсядет рядом. А в основном –
лицо внизу, зад наверху. Даже чувствовала, как кровь к лицу приливает.
Лицо отекало, поясница отваливалась. Тяжело. У китайцев научилась
работать сидя. Сила удара та же самая, эффект тот же.
Она вновь присела к столу, и словно предстала пред глазами неви-
димого Собеседника.
– Что, работаю плохо? – заговорила опять вслух. – Что, мой ме-
тод жёсткий? Кто-то умеет лучше? Что, самозванка? Вон литературы
сколько перечитано, целые полки стоят. Ведь анатомию знать надо.
Да, можно так надавить, что не поднимется человек. А я бабахаю со
всей силы, прыгаю на телах. Мне и знать нужно, и чувствовать, как
мышца на мышце лежит, где мышца поднялась. Мне нужно их так по-
ложить, чтобы по ним как по гитаре пройтись можно было. Я же всё на
себе выстрадала! Всё проверила сама, своими костями и своей шкурой!
Взгляд непроизвольно остановился на холодильнике. Тут же в го-
лове промелькнула ситуация, как несколько лет назад, когда на полу
лежал линолеум, а не паркет, передвигая холодильник, сорвала себе
спину. Толкнула со всей силы, но он остался на месте: ножки в ли-
нолеум аж вросли. А разогнуться не смогла… Как обычно поступают
в таких ситуациях? Ударился, почесал-почесал, поразмял, сколько
можно, через два-три дня забылось всё, а клинч мышечный остался,
тело искривилось… Это не про неё. Доползла до стола крючком и ста-
ла себя бить костяшками пальцев со всего размаха по больному месту,
пробивать мышцы…
Вспомнила китайскую лечебницу, где лечилась семь лет назад. Там
было много европейцев, а готовить для европейцев китайцы не умели.
Узнали, что она повар, пригласили поучить. Зашла на кухню, посмо-
трела, что делают, ужаснулась. Полсковородки (чуть ли не с кастрюлю
размером) кипящего масла – и хряп туда яйцо. Оно скукожилось, свари-
лось. Ну, кто ж из европейцев такое есть будет? Научила китайцев гото-
вить сорок восемь простых блюд. А в обмен китайский доктор, который
неплохо говорил по-русски, посветил её в тонкости методики выправле-
ния скелета. Это у него она научилась работать сидя и последовательно-
сти в отношениях с пациентами. А то, чуть кто ойкнет – жалела. В Китае
прочувствовала на себе: они не жалеют, только приговаривают: «Хо-
лосё, холосё»… Пока не разомнёт мышцу – пока сам руками не почув-
ствует, что восстановил, не отцепится.
Там идёшь по кругу по всем кабинетам. В первом таз ставят, травы
насыпают – паришь ноги. Во втором кладут тебя распаренную на ку-
шетку и начинают работать. В следующем кабинете – другое… Но всё
же основное у китайцев – это банки, паренье… Ей ещё специальное
варево сделали на восстановление костной ткани. Сказали, что купить,
набрала – змей, трав, пауков. Приготовили – и пила, и домой забрала…
«Да, китайцы не делают как я, не пробивают. Я ловлю больную
мышцу, кладу на неё свою руку и пробиваю второй. Это лучше, чем
гонять боль каждый день. Это эффективней и быстрей». Вспомнила
руки китайского доктора, которые хорошо разглядела, когда тот при-
шёл в гости: она привезла с родины коньячок, а подруга пригласила
доктора с женой «на чай». На каждом пальце у него бочонок круглый:
мозоли толщиной ещё в один палец. Непроизвольно глянула на свои
руки: «У меня такого нет, – убедилась в который раз. – Обычные руки.
Я разбрызгиваю боль. Но молочу по своим рукам. Сначала отекали,
опухали, вон и сейчас один палец немного синий, сшибаю постоянно,
но сразу выправляю... Интересно, если сделать снимок, что там? Как у
каратиста, небось.
Наверное, если врачи узнают, как я работаю, ужаснутся. А я считаю,
клин клином вышибают. Врачи не разрешают прощёлкивать суставы,
а я всю жизнь щёлкаю – и нет шишек, движения эластичнее делаются.
Если дёргаешь, и палец на месте остаётся, он вбитый – вот проблема.
Кто не щёлкал – возьми бабушек – руки крюки, всё вывернутое… Су-
ставы должны быть активные, всё время в движении. Вот у меня каждый
палец ходуном ходит, каждый суставчик в каждом пальце. Китайцы и
на ногах продёргивают пальцы, и тазобедренный сустав продергива-
ют. И я людям восстанавливаю каждый суставчик на каждом пальце на
руках и ногах… – утвердилась она перед Вышним.
Почему один стареет – как живчик, а другой – рухлядь, – проне-
слась мысль. – Да потому, что один двигался, бегал, а другой заболел,
ему говорят лежать, и он лежит, каменеет. И дальше пошло: таблетки,
операции… А нужно двигаться, самим себя разминать, чтобы мышцы
не застывали… Все болезни женские и мужские откуда? Из-за блоки-
рованных мышц паховой области. Ну что сделают таблетки, если там
всё колом стоит? Нашёл боль, напряжение, иди в боль, мни, три, раз-
бивай... А девчонки, молодые мамаши. На скольких насмотрелась…
Почему им доктора не говорят, что таз во время родов перекашива-
ется? Многие потом мужа к себе подпустить не могут. Таз влияет на
состояние позвоночника, позвоночник – на уровень плеч, не поправь
вовремя – и пошло скручивание всего тела. Хорошо, если человек сра-
зу обратился – боль быстро уходит. Если мышца постоит, начинает
воспаляться – это дополнительная боль».
Словно оглянувшись назад, увидела некоторые лица из тех, кто обра-
щался к ней за помощью. За десятилетия много людей прошли через её
руки, но некоторые запали в душу крепко. А с некоторыми были почти
анекдотические истории, как с одной из морячек. Она была женщина
в теле, по-русски крепкая. Но особенно выделялась среди других своей
перегибистой фигурой, торчащими ягодицами. За рюмкой водки ли-
хие рыбаки как-то даже поспорили: один говорил, что легко установит
на этой части женского тела бутылку водки. И выиграл. А приложила
свои руки к её телу – и больше никакой виртуоз уже не мог водрузить
бутылку туда, где она стояла раньше.
Или вот история с В-ем. Как-то днём раздался телефонный звонок:
– Мне бы А. Г.
– Слушаю вас.
– А. Г., говорят, вы чудеса творите.
– Да нет, чудеса творит господь Бог, а я только помогаю.
– Да помогите же мне тогда!! – буквально заорал он.
От неожиданности даже чуть трубку не уронила.
– Что за крик души такой?
– Мне плохо!
– Вы на машине?
– Нет, я на четырёх мослах.
– Но вы как-то можете сюда добраться? Мне же нужно посмотреть,
что с вами…
– Меня привезут...
Он пришёл, поддерживаемый под руки. Встал рядышком у стола.
– Да вы садитесь, – предложила она.
– Спасибо, я постою… Я не сажусь… Не ложусь…
Её подруга, глядя на, как штопор, скрученное мужское тело, свои
эмоции выразила по-рыбацки откровенно:
– Слушай, ты хоть женатый?
– Да я уже трижды женат.
– О, … на него ещё бабы находятся…
Посмотрела. Оказалось, с раннего детства бёдра перекошены. Во
взрослости – состоявшийся банкир, имеющий собственный катер и
две межпозвоночные грыжи по одиннадцать миллиметров, которого
ничего не радует, потому что днём и ночью изводит боль. И пришёл
он со всеми медицинскими документами и направлением на опера-
цию… Дважды по две недели каждый день его привозили к ней на
квартиру. Криком кричал… А когда потом встал перед зеркалом, уви-
дел своё прямое тело, расплакался…
Нет, она плакать не хотела. Она изводилась от напряжения, нестер-
пимого, изматывающего чувства тупика…
– Работала, работала, а теперь не могу. Полгода никого не прини-
мала! Вот только несколько дней назад взяла четырёх человек… Что
ты меня всё время наказываешь и наказываешь! За что!? – Буквально
вызверилась она на своего незримого Собеседника.
И вдруг как прозвенело в голове, как будто кто-то голосом сказал:
– А что ты хотела? Чего лезешь… Раз залезла – на тебе… Два…
Она буквально обмякла всем телом, откинулась на спинку диван-
чика. Затихла… «А ведь и правда, я всегда работаю по принципу: сде-
лай так, как Бог создал, как мать родила. Даже приговариваю про себя:
«Становись косточка, как Бог создал, как мать родила…». А эти… Ког-
да появился первый, обомлела: как я ему это скажу, если его такого
вытащили из чрева матери – горбунка… Л-я, живёт рядом, мой ученик.
Он изначально от рождения был горбат. Выправила. На глазах переме-
нился, расцвёл парень. Приятно.
Потом был Д-а… Он с трудом пришёл ко мне. От остановки до
дома минут десять спокойным шагом. Говорил, шёл минут тридцать,
три раза останавливался. А после первой же встречи одолел дорогу без
передыхов. Его в армию не взяли из-за горба, у него белый билет…
Горб натуральный был. Мальчик – горбун с детства. Получил высшее
образование, теперь преподаёт в этом же институте, где учился, и част-
ная практика у него. Он прижился с горбом. Но узнал про меня, обра-
тился – и этого выправила.
А потом его увидел другой: «Ты где был? Что делали?». Ещё при-
шёл такой же… Плюс мальчик. Девочка брата привела: голова впе-
рёд, сзади горб, задница кривая. Она его сама одевала, а парню было
семнадцать лет. Рукава рубашки практически полностью прикрывали
пальцы, а когда отработали, подскочили до такой степени, что обре-
зать пришлось, стал рубашечки с короткими рукавами носить, а где
купили новые...
И все с рождения такие… Горбы… Для чего-то ведь их дал Бог…
Видно, свой урок ещё не отработали, а тут я… Вот теперь понимаю,
что значит взять на себя чужую карму. Сначала, видно, свои проблемы
тащила, тащила, а теперь и чужие взвалила… Отказывать-то я не уме-
ла. Мне жалко человека, и я принимала, честно работала… Врождён-
ное – вот куда залезла. Теперь понимаю...
Мне раз подсказка… Два… Да, несколько раз подсказки были… Ка-
мень вылез, ладно, давнишнее. Только камень растворила, язва желудка
образовалась. Только вылечилась – полип. Следом раковые клетки нашли.
А потом руки и ноги язвами покрылись! А мне врачи ещё прописа-
ли глюкозу! Целый месяц девочка приходила ставить капельницу.
В результате сахар в крови. Сахар повышенный, какое заживление
может быть… Замкнутый круг! И всё прибавляется и прибавляется, и
не убавляется. Пошли тяжёлые больные – и пошли болячки… «Ну что,
ты так не поняла… И так не поняла…». И меня сделали отвратитель-
ной! Физическим и моральным уродом! Мне перекрыли клиентов! А я
думаю, что такое, непонятно…
Что я лезу действительно? Бог, что ли? Обыкновенное, прио-
бретённое: упал человек, вывихнул руку, вывихнул ногу, или защемило
– это одно, это преходящее. А тут врождённое… Вот какая наука…».
…Она вышла на балкон. С девятого этажа высотной башни на сопке
открывалась роскошная панорама ночного города: внизу светились окна
домов, на дороге, как гирлянда, мигали огни движущихся автомобилей,
а чуть дальше в бухте в свете луны поблескивало зеркало воды, и по
сигнальным огням можно было различить очертания судов, стоящих
у причальной стенки. Всё как всегда. Как вчера, позавчера… И всё по-
другому… Наступил Новый год по старому стилю…
30 января – 6 февраля 2010