«Делать толком он ничего не умел, поэтому стал журналистом», - сказал когда-то обо мне мой же папа. И был, конечно, прав.
Но, видит Бог, я старался.
Когда-то я хотел стать мастером кулачного боя. Выходить на ринг в диких воплях толпы и с командой «бокс» делать коронный хук слева. Это уже потом, когда мы резко сблизились с элегантным крашеным паркетом, я отчетливо понял, что из всего этого мне нравятся лишь слова «брейк», «хук», «нокаут», звук рассекаемого воздуха скакалкой, тускло отсвечивающие перчатки. Словом, то, что где-то около.
Затем я хотел развозить письма. По Аляске. В собачьих упряжках. В письмах были бы простые чувства, запахи, живописные кляксы, разводы от кофе. Я так этого хотел, что однажды запряг своего в меру лохматого волкодава в санки с разноцветными поперечинами и в 30 градусный мороз махнул на нем в поле, где очистные. Пес пробежал, а я провалился в прикрытый хлипким настом канализационный колодец. Выпал из санок. И тогда в полной мере я ощутил на себе выражение, что оно действительно не тонет. Пес мой вытащил меня. А сам, спутанный веревками угодил в этот колодец. Потом настал мой черед его тащить за ошейник. До дома было километра полтора. И мы побежали. Какашки на нас примерзли и позвякивали, как колокольчики. Было досадно, немного страшно, но зато как весело! И вот с тех пор я не перестаю любить письма и собак.
Потом я хотел ездить зимой на таком старом трамвае, который на языке вагоновожатых зовется «метлой». У него еще помимо фар огромный прожектор, как у паровоза. Ездит этот трамвай обычно ночью. Расчищает рельсы от снега. Улицы пусты и тихи. Кое-где светятся мутные от пурги окна. А ты, в мягком постукивании, едешь тихонько по городу, как будто бережно везешь в тугом луче, подчеркнутом метелью, какое-то кино детям. Про приключения, про интересную не без опасностей жизнь.
Работать на этом трамвае я тоже не стал. Потом было еще много метаний. Хотелось быть сборщиком велосипедов «Сура» на пензенском заводе, пчеловодом, моряком, лесником, закройщиком парашютов на Ивановской ткацкой фабрике, астрономом в поселке Нижний Архыз.
Но вскоре я понял, что от всех этих работ мне нравится атмосфера, запах щей, а не сами щи. Обладание фактом, какой-то историей стало гораздо ценнее, чем обладание той или иной вещью.
Да, мы не воздвигаем дома. Зато, когда получается разобраться в некоторых проблемах, некоторым достойным людям удается эти заслуженные дома получить. Мы не лечим людей, но многие из нас помнят врачебную этику, главным в которой является постулат «не навреди» Мы бываем невероятно циничны, но каждый божий день сталкиваемся со всеми божьими заповедями и для краткости сводим их в одну «не будь гондоном» (причем, это относится и к девушкам). Мы все время живем внутри некоего текста, как внутри поцелуя, пощечины или плевка. И вот, находясь там, многие из нас пытаются конструировать жизнь так, чтобы все вокруг стало немножечко добрее, прости Господи, справедливее. И мы сами тоже.