Для тех кто случайно забрёл - ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: СЛЭШ!
Роману надоело почти безвылазно сидеть у Марка дома и прятаться. Да и чувствовал он себя теперь увереннее, а всё благодаря мужчине. Тот стал на его сторону и собирался защищать. Странно это было и почти нереально для Романа. Никогда в своей жизни он не знал каково это - когда тебя защищают, любят, когда ты нужен. Его всегда хотели, брали, пользовали, но не любили. Никто и никогда. Хотя, нет, любили – бабушка, но это было слишком давно и почти забылось.
То, что происходило у него с Марком, ставило его в тупик, рвало на части. Да, ему отчаянно хотелось любви этого мужчины, именно любви, и ради неё он был готов на всё, и в тоже время хотелось всё разрушить и уйти. Отказаться от всего, пока не поздно, пока полностью не увяз в чувствах, как мошка в смоле. Порой, Ромку так корёжило, как никогда до этого и он испытывал к Марку то ненасытную жажду, то полное отторжение и почти ненависть.
Его рисунки стали ещё более странными и, несомненно, пугающими для обычных людей. Однажды, он перехватил шальной взгляд домработницы, когда та заметила рисунок в раскрытом альбоме.
«Надоело! Не хочу!» - билось в мозгу, и недолго думая, Роман собрался и пошёл на занятия. Хотелось отвлечься и просто не думать о том, что ждало их с Марком. Он устал думать, устал ждать.
- Левашов, что с тобой случилось, где ты пропадал? – остановил его в коридоре один из преподов. Ромка хитро заулыбался.
- Доброе утро, Денис Андреич, да всё у меня хорошо и даже справка есть… о беременности, скоро вот в декретный отпуск ухожу, - мужчина недоумённо посмотрел на него, потом ухмыльнулся, окинул смеющимся взглядом.
- Не забудь на крестины пригласить, будущая мамаша, - и, смеясь, пошёл дальше. Роман тоже засмеялся. Хороший всё-таки дядька этот Денис Андреич и не сильно приставучий, сам пошутить любил и чужие шутки понимал. Не то что другие, вроде нравственность и правильность его блюдут, а на самом деле всем до него и дела нет. Оно конечно и понятно, зачем людям чужие проблемы? Хотя бы даже и преподавателям? Ну, учат они его по мере сил и возможности, а по жизни надо бы самому грести. Это вам не Марк Захарыч, которому он стал не безразличен.
От мыслей о любовнике, внутри снова стянулся противоречивый клубок чувств, и Ромка аж поморщился, как от зубной боли.
Нафиг, нафиг, надо развеяться, отвлечься! Сегодня, можно будет с девчонками куда-нибудь сходить. Даже не можно, а нужно! Хоть в кино, или мороженого поесть, да всё равно куда, лишь бы окунуться в другой мир, в иные ощущения. Забыть на время о реальности.
День прошёл ожидаемо, а если точнее, то хорошо, даже отлично. Он перестал забивать голову о будущем и настоящим, отвлёкся, и за рисунок с натуры получил похвалу.
Ромка, вновь почувствовал себя живым и вздохнул с облегчением. И что на него нашло в последнее время? Заплесневел совсем у Марка дома, одомашнился и затосковал, а всего-то и нужно было – вырваться из дома, да свежего воздуха глотнуть.
- Ром, ты идёшь? – помахала ему рукой Оксана, пухленькая симпатичная однокурсница. Девчонка когда-то строила на него планы и добивалась внимания. Но однажды, чисто случайно, увидела его с мужчиной и всё поняла. Тогда, Ромка ждал, что она всё и всем расскажет, но Оксана молчала и даже её улыбка, обращённая к нему, не изменилась, оставалась всё такой же тёплой и искренней. А вот её женский интерес пропал начисто, на что он обрадовался и вздохнул с облегчением.
А вообще, он так и не смог ни с кем сдружиться близко. Можно было сказать, что в друзьях у него полгорода, хотя, это он хватил конечно, но не один десяток знакомых был, это точно. Ромка понимал, что знакомые – это не друзья, но что уж тут поделать? Друзей, настоящих, которые за него горой и стеной, у него и не было. Точнее, они были, но в прошлой жизни, ровно до больницы, а теперь, рядом не было никого, только Марк. А он не друг.
Ромка помотал головой. Нет, так не пойдёт! Он зачем из дома выбрался? Чтобы и тут забивать голову мыслями о Марке?
Он махнул девушке в ответ и бегом нагнал её, обнял за талию.
- Ксюш, с тобой хоть на край света, - чмокнул в нежную мягкую щёчку и, услышав девичий смех тоже улыбнулся.
Они вышли из универа, спустились по ступенькам и тут Ромка узрел опасность, в лице приближающейся, словно торпеда, маман. Он скривился, понимая, что все его надежды на весёлый поход в кафешку пошли прахом. А мать, увидев его в обнимку с девушкой, чуть притормозила, и вдруг снова рванула вперёд, улыбаясь приторно и притворно.
- Ромочка!
- Маман, чем обязан? – он отпустил девушку, отступив на шаг в сторону.
- Тебя подождать? – шепнула Ксюха, но он лишь отрицательно помотал головой. Девушка чмокнула его в щёку, прошептав: – держись! – И, махнув на прощание рукой, побежала догонять ушедшую вперёд компанию однокурсниц.
- Роман, нам надо поговорить, - уже серьёзно начала мать.
- Шпионы донесли, что я вышел из подполья?
- Роман, как ты разговариваешь! Что с тобой случилось в последнее время? Ты же всегда был таким хорошим, послушным мальчиком, - всплеснула руками женщина.
- Был, - согласился он, – только мне всё надоело маман. ВСЁ. Я уже давно вырос и хочу жить так, как нравится и хочется мне. Именно МНЕ, а не вам.
- Ромочка, о чём ты говоришь, я же всегда тебе только добра желала. Всё для тебя делала!
- Маман, - он с укоризной посмотрел на ухоженную женщину, - вы когда-нибудь слышите что говорите, понимаете смысл сказанного? Вы же чуть не сломали меня уже однажды, в той больнице и, по-вашему, это - благо для меня, добро? Стать послушным дебилом и плясать под вашу дудку? Это счастье? Вы же всё делали только для того, чтобы я страдал. Я хочу жить, любить, самостоятельно принимать решения и больше не притворяться.
Ромке не верилось, что он говорит эти слова, не прячась за маской шута, серьёзно и открыто. И кому? Той, которая никогда в жизни не воспринимала его самого и его желания.
- Ромочка, тише! - женщина нервно оглянулась по сторонам, пытаясь понять, не услышал ли кто-то из снующих туда-сюда студентов, о чём шла речь. Но стоящая рядом группкой молодёжь, не обратила на них никакого внимания, и мать вздохнула с облегчением. - Это не место для разговоров. Идём домой.
Стало смешно. Ну вот, приплыли! Всегда с ней всё одно и то же - что в маске говоришь, что без неё, а мать всё равно не слышит и не понимает сказанного.
- Я не желаю больше жить с вами. Съехал я. У меня теперь другой дом, рядом с тем, кому я нужен именно таким и у кого нет навязчивого желания изменить меня любой ценой.
- О чём ты говоришь?! Пойми, это же противоестественно! Так не бывает, ты просто болен, Ромочка!
- Противоестественно? Что именно, мама? То, что мне нравятся мужчины? Всегда нравились? Или то, что ты, не смотря ни на что, хочешь сломать меня? Это, ведь, тоже противоестественно. Знаешь, говорят, благими намерениями дорога в ад выстлана… Мама, ты хоть понимаешь, что натворила?..
- Роман, - ласково и приторно начала мать, – а он чуть не взвыл. Всё было без толку! Как об стенку горох! Его не слышали, не желали слышать. – Ты ещё слишком молодой, не знаешь жизни, – на эти слова он рассмеялся.
- Это я-то не знаю жизни?.. Хотя к чему споры, вы ведь всё равно ничего не поймёте. Знаете маман, мне всегда было интересно, вы когда-нибудь любили меня по-настоящему?
- Ромочка, ну о чём ты?! Ты мой единственный сын, я всегда тебя любила и люблю.
- Тогда, если я действительно важен для тебя, оставь меня в покое мама, я тебя очень прошу, - но женщина всхлипнула, приложила руку к совершенно сухим глазам.
- Ромочка, ты болен… и не осознаёшь этого. А я, как мать, обязана помочь тебе, - женщина попыталась взять его за руку, но он отступил.
Хотелось взвыть в голос, или ударить эту совершенно чужую женщину, которая с улыбкой святой твердила о его болезни и называла себя его матерью.
«Когда же это кончится?! Когда мать прозреет и произойдёт ли это чудо? Неужели, она настолько ненавидит меня, что готова убить? Сожрать собственное дитя?» - думал Роман. Было ощущение, что кто-то невидимый, тянул изнутри все жилы, и от этого, боль была просто непереносимая.
Он снова, ещё на один на шаг отступил от женщины, которую называл матерью.
- Мама, я не болен. Я гей. Голубой. Я такой. Понимаешь? И никакая больница не исправит меня.
- Роман! – воскликнула женщина и снова опасливо оглянулась, не услышал ли кто его высказывание о голубизне. Внезапно это развеселило, и он рассмеялся.
- Я понял, - выговорил он, смеясь, - вы не успокоитесь.
- Ромочка… - шагнула к нему мать. И на эту показную любовь, изнутри него, полыхнула диким огнём, вырываясь на свободу, всегда сдерживаемая ярость и тёмное, словно ночь чувство.
«Ненавижу»!
Взглядом, полным ненависти и отвращения, он полоснул по женщине, но та, как всегда не заметила его чувств, попыталась что-то сказать, и он не выдержал - просто-напросто сбежал.
Ромка постарался взять себя в руки – мысленно твердил одно и то же:
«Всё хорошо! Всё отлично! Я всё забуду. Забуду этот день! Забуду эту чёртову встречу! Ничего не было. Мне просто всё приснилось!»
Но ничего не выходило. Объяснения с матерью тянуло из него все силы и эмоции, опустошало и разрушало. И он тонул, раз за разом, вспоминая, глупую материнскую улыбку и железобетонную уверенность в собственной правоте.
Роман задыхался, ему стало жарко и он расстегнул куртку. За грудиной болело, словно туда попал осколок от взорвавшегося спокойствия, от лопнувшей надежды на тихое мирное счастье. Мать всё испортила, опошлила. Сделала всю его жизнь смешной и ненужной до нелепости.
«Зачем я такой Марку? Больной искалеченный урод? Зачем ему со мной связываться? Я – это сплошные проблемы», - так он думал, понимая, что возвращаться ему некуда.
Он уселся на лавочке остановки и долго там сидел, смотря остановившимся взглядом на тяжёлое осеннее небо.
А потом, вдруг резко пришло чувство ненависти к себе – вот такому слабому, раскисшему и жалкому.
«Да что это я? Совсем расслабился с Марком. Перестал бороться, не защищаюсь!» - удивлённо подумалось ему. Ромка встряхнулся, понял, что совсем замёрз и быстро застегнул куртку. И улыбнулся, вопреки боли саднящей за грудиной, вопреки тому, что хотелось выть, вопреки раздирающим чувствам.
«Всё путём! Разве это трагедия? Неужели такая мелочь способна вывести меня из себя? Да было ведь и хуже в моей жизни, а это – так, соринка в глазу, которой я завтра забуду.»
Если бы кто-то наблюдал за Романом в это время, то удивился огромной перемене произошедшей в нём. На остановку он пришёл будто обкуренный наркоман – расфокусированный взгляд, неуверенные движения, тяжёлое, будто у астматика дыхание. И вдруг, в одно мгновение, всё переменилось. Теперь, никто бы не узнал в улыбчивым зеленоглазом парне того больного бедолагу, который пришёл сюда ранее.
Роман достал из кармана телефон, выбрал музыку и воткнул в уши наушники.
Чтобы защититься, чтобы стать сильнее, ему пришлось надеть маску. Снова.
Вечный паяц, опять появился на сцене и взял бразды правления в свои руки.
Клоуны не плачут. Они смеются. Над обстоятельствами, которые гонят их в пропасть. Над людьми, которые называют себя его семьёй, а сами стараются сожрать его живьём. Над судьбой, которая почему-то не смеялась вместе с ним. Клоунам всегда весело, как бы плохо им не было.
Понемногу стихла боль, что терзала его. Мать показалась просто глупой несчастной женщиной, достойной лишь жалости, но не ненависти.
А вот мысли о Марке отозвались в теле желанием.
«Хочу Марка! Прямо сейчас!» - решил Роман. Ему до одури захотелось силы мужчины и сладкого безумия, которое тот дарил ему всякий раз во время близости.
Не долго думая, вырвал из ушей наушники, нажал на кнопку быстрого вызова и, услышав желанный голос, поинтересовался:
- Марк, можешь приехать? Сейчас.
Он боялся, что тот откажет, сошлётся на занятость и работу, что не услышит острой нужды в голосе и ноток тоски. А тот вдруг согласился и Ромка чуть не расплакался.
- Соскучился? – так интимно, с хрипотцой поинтересовался мужчина. Чтобы не заплакать, он зажмурился до разноцветных кругов и сглотнул вставший в горле ком.
- Да. Очень.
- Тогда, я уже в пути.
И не было сейчас ничего важнее и желаннее этого мужчины. Ничего, что было бы настолько необходимо и смогло бы вернуть ему ощущение жизни и счастья.
Он открыл сияющие радостью глаза и не обращая внимание на удивлённые взгляда прохожих, вприпрыжку помчался в сторону метро.
Сашенька аж рот раскрыла от выходки сына.
Сбежал! Нет, ну это же надо!
Ну, Роман! Если не понимает по-хорошему, будет ему по-плохому!
Она задумалась. Дальнейшие беседы с сыном точно ничего не дадут. Пока у него есть тот мужик, её мальчик не вернётся под материнское крыло, а значит, надо было подходить к решению проблемы с другой стороны. Надо было браться за Марка.
Женщина поправила шарфик, рассеянно посмотрела на студентов, которыми был заполнен двор универа и пошла домой.
Она шла и вспоминала все подробности своих случайных встреч с сыном. Как бы ей подобраться ближе и уговорить его полечиться? Хотя, уговорить вряд ли получится, а вот заманить хитростью - вполне возможно…
Марк не стал открывать дверь своим ключом, позвонил. По дороге домой, терялся в догадках: что могло произойти у зеленоглазого? Откуда эта тоска, что проскользнула между слов? И почему тот вдруг позвал среди рабочего дня?
Дверь распахнулась почти в ту же секунду, когда он нажал на кнопку звонка, будто Роман стоял за ней и ждал его. И как только тяжёлая преграда защищающая их дом захлопнулась, парень налетел на него, стащил пальто, облапал, повис на нём, стал жадно целовать.
Такая встреча, хоть и вызвала оторопь, но была очень приятна. Марк рассмеялся, чувствуя себя победителем, бросил в прихожей портфель, подхватил парня под ягодицы и понёс в спальню.
Ромка выл под ним, матерился и требовал:
- Марк сильнее… ещё!.. а-а-а… жёстче!.. – и он выдал что требовал парень, схватил того за бёдра и стал с силой вонзаться в податливое тело. И тот забился под ним, закричал от наступившей разрядки.
Он погладил отвернувшегося Романа по голове, растрепал ещё больше всклокоченные волосы.
- Что-то случилось? – ему не нравился какой-то надрыв в парне. Что-то было не так. Тот хоть и любил секс, но в этом случае старался с его помощью причинить себе боль. И это не нравилось Марку.
- Случилось.
- Расскажешь? - провёл ладонью по худому мосластому плечу, заправил влажные волосы за ухо и чмокнул зеленоглазого в пахнущую лосьоном щёку. Это удивило ещё больше, Роман действительно ждал его, даже побрился и подготовится успел.
Парень обнял его, тесно прижался, словно хотел быть настолько близко, насколько это возможно.
- Расскажу, - убито произнёс.
- Я весь внимание, - не смотря на то, что Ромка вытерся простынёй, но его живот всё одно прилипал к Маркову телу, напоминая, чем они только что занимались.
«Надо будет отволочь потом зеленоглазого в душ и вымыться с ним», - улыбаясь, подумалось ему. И переместив руку на ягодицы, прижал парня к себе теснее.
- Марк, я… беременна… - выдал тот в этот момент.
Когда до Марка дошёл смысл, то первым делом захотелось придушить эту заразу. Он, плюнув на всё, сорвался с работы, в догадках маялся, не знал на какой козе к Ромочке подъехать, жалел, ласкал, чуть ли не облизывал, а эта язва оказывается, просто развлекалась?
- Правда? – вкрадчиво поинтересовался, забавляясь упругостью филейной частью парня.
И ведь что поразительно, во всех своих подколках тот всегда абсолютно серьёзен и честен. Ну не мог Марк уловить ни единой капли фальши в сказанном. Никогда не мог. Вот и теперь, надо было видеть то, с каким трагическим лицом кивал парень. – И какой срок? Кого ждём? Был у гинеколога? – Ромка недоверчиво вскинул глаза и в зелёной глубине Марк заметил хитрых чертей, что всегда жили там.
- Девочку, - осторожно ответил тот.
Марк не выдержал – расхохотался в голос. Одним движением подмял зеленоглазого под себя, а тот и рад – обхватил ногами, игриво куснул в шею.
- А если у нас правда появится ребёнок? – на то, как непонимающе захлопал ресницами парень, снова захотелось рассмеяться. И Марк подивился своему весёлому настроению.
Черти пропали из зелёных глаз, и теперь там была растерянность, смешанная с детской беззащитностью.
- Марк, ты о чём?
- Конечно о ребёнке, которого ты ждёшь, - поддел он и толкнулся бёдрами в пах парня. Тот охнул и облизал губы. – Ну что скажешь?
- А? - непонимающе отозвался Роман. Глаза его потемнели, руки вовсю оглаживали его спину.
- Так мы станем семьёй?.. – шепнул Марк в аккуратное ушко и снова качнулся на парне.
- Да, - хрипло отозвался Роман и скрестил ноги у него за спиной.
- Что да? – допытывался Марк, между поцелуями, которые дарил парень.
- Да… всё что захочешь… семью… меня… ребёнка… я согласен… на всё, с тобой, - горячо шептал Роман, а Марку только этого и надо было – полного согласия и капитуляции. Он снова желал эту язвительную заразу и сам себе удивлялся от того, что с ними происходило в постели. И почему желание обладать парнем не утихает, а разгорается с каждым разом всё сильнее?..
Дима видел как страдал парень, но мириться не торопился. Пусть осознает всё, пусть посмотрит на их отношения со стороны. Подумает на досуге. А то ведь, чёрте что у них творилось в последнее время. Илье надо было научиться жить вдвоём, думать не только о себе, но и партнёре, поэтому, он выдерживал характер и не предпринимал попыток к перемирию.
Но когда парень перестал есть и только смотрел на него глазами побитой собаки, Димка не выдержал.
Илья, наверное, целых полчаса сидел над кофе и просто смотрел внутрь кружки, даже не пригубив напиток. Не смотрел тот и на него. И тишина меж ними уже не пугала до беспамятства, а лишь доказывала, что ещё один, чей-нибудь шаг назад - и хрупкий мостик меж ними может навсегда обвалиться.
- Там что-то интересное есть? – поинтересовался Дима.
- Что? – непонимающе вскинулся парень.
- В кружке, - кивнул он, – там что-то интересное? – тот похлопал ресницами, всё ещё соображая, а потом до него наконец дошло, о чём его спрашивали. С удивлением, словно в первый раз видел, посмотрел на давно остывший кофе и отрицательно покачал головой. В серых глазах медленно угас, вспыхнувший было огонёк надежды на примирение.
- Нет, там ничего интересного нет, - безразлично отозвался Илья, снова утонув взглядом в злополучной кружке.
- Что у тебя с учёбой?
- А? – Дима едва удержался от смешка, над непонятливостью Ильи. Тот не понимал происходящего и глупо тормозил. А у него внутри, всё буквально обмирало от желания прикоснуться к парню, впиться жадным поцелуем в мягкие губы и довести до потери сознания, от наслаждения, которое он бы ему подарил.
- «Бэ», Илья, ты где? Утонул там? – он шагнул к парню и отодвинул кружку, а тот вдруг обхватил его руками, не давая двинуться и отойти, уткнулся лбом ему в плечо. Парень сидел на высоком табурете и поэтому был почти одного роста с ним.
- Дим, ну прости меня!.. Я не могу больше так… Не уезжай, пожалуйста, я умоляю тебя, – Димка вздохнул, стараясь унять дрожь, пробежавшую от близости любимого. А тот притягивал его ещё ближе к себе, проводил руками по спине, целовал, скользя губами по рубашке, слегка покусывал.
- Илья! Прекрати! – он оттолкнул парня и тот покачнулся, но схватившись за стол удержал равновесие. Серые глаза потемнели, стали цвета предгрозового неба и на них выступили слёзы.
- Ты же хочешь меня, – кивнул тот на его пах. Конечно, только идиот не заметил бы оттопырившиеся спереди брюки.
- И что?
- Возьми меня последний раз, - предложил Илья, глазами поедая Диму. Он усмехнулся.
- И ты согласен на всё?
- Да.
- Как интересно, - как можно равнодушнее произнёс он и, шагнув к парню, провёл костяшками пальцев по щеке. – Ну, тогда идём в спальню – и, сдёрнув того с табурета, повёл наверх.
Илья шире раздвинул ноги и приподнял бёдра, стараясь уловить непредсказуемый ритм игр партнера. В паху всё пульсировало и болело, и казалось, что он давно уже идёт по тонкому лезвию, настолько острым и непереносимо-болезненным было наслаждение, что в этот раз дарил ему Димка.
Тот привязал его руки к спинке кровати и он ничем не мог помочь себе, а любовник, доводя до пика, раз за разом отступал, не давая ему кончить. В голове не было ни одной связной мысли, и всё что он хотел сейчас – это чтобы Димка, наконец, взял его. Но горячий язык вновь прошёлся по стволу, облизал головку и Илья попытался толкнуться в рот любовника.
- Дима! – он уже устал молить, он охрип от криков и стонов, и теперь только повторял имя любимого, в надежде, что тот сжалится над ним.
- Да, ты что-то хочешь? - неожиданно отозвался доселе не отвечающий на его просьбы мужчина.
- Хочу… возьми меня, - чуть не плача прошептал Илья. Он дрожал, неудовлетворённое желание сжигало, рвало в клочья.
- Теперь ты понимаешь, что чувствовал я, когда ты собирался уходить? Когда решил разобраться в себе и вышвырнул меня вон из своей жизни. Видеть тебя рядом и не быть с тобой… не иметь возможности коснуться, ты же чуть с ума меня не свёл! - Дима прижался к нему, дав почувствовать, насколько он возбуждён. Илья всхлипнул и обхватил любовника ногами.
- Понимаю, я всё понимаю… ну, пожалуйста, Димочка!..
- Только посмей ещё раз оттолкнуть меня, - с этими словами в него ворвался скользкий член и весь мир разлетелся вдребезги.
Ванька осмотрел себя в зеркало и остался доволен результатом. В последнее время, он приобретал вполне приличный вид.
«Теперь я выгляжу не хуже зеленоглазого», - подумал он, любуясь собой. Он провёл рукой по стильно остриженным волосам, по ставшему каменно-твёрдым прессу, согнул руку в локте и удовлетворённо вздохнул, увидев, какой выпуклой и заметной стала мускулатура. Теперь он выглядел шикарно, а потому, пора было действовать.
Ванька улыбнулся и подмигнул себе. Сегодня он принял судьбоносное решение – он признается Марку в любви!