Сны, предчувствия, мистика и прочая хрень...

         «Не стой за ценой, если вещь тебе нравится» ( Джек Лондон).               

    , уважаемые читатели и сударыни-читательницы, довожу до сведения, вышла в свет моя первая книга из серии «Морская авиация как она есть». Вот её предисловие  -   От автора: уважаемый читатель, Вы держите в руках книгу, которая является продолжением моих дневниковых записей в период работы лётчиком в Морской авиации , а затем после ухода из армии в Николаевской областной федерации авиационных видов спорта. Писать я их начал после одного особого случая в воздухе, так называемого ОСП, когда шансов вернуться из полёта было 50 на 50%. Помню, на меня тогда произвела огромное впечатление мысль, как хрупка  человеческая жизнь, что лишиться её можно вот так «среди бела дня и в одну секунду»,  и как же её надо ценить! После того полёта я шёл с чувством, что солнце светит совсем по-другому, девушки только тебе улыбаются, огромная радость жизни просто переполняла меня.
         
       Это был мой первый серьёзный «особый случай» в воздухе, именно поэтому он переживался так ярко и эмоционально. Потом этих ОСП за 37 лет лётной работы было много, к ним привыкаешь и на каком-то этапе, вдруг начинаешь понимать, что это «норма» работы военного лётчика, и преодолевать их не является «подвигом», но именно с тех пор я стал писать короткие пометки в записных книжках, чтобы оставить их в памяти. Для примера вот одна из них: 15 сентября 1970 года вылет на полигон «Сур-Пакри». Причудливая многослойная облачность, заток арктического воздуха, видимость «миллион на миллион». После полигона проходил на малой высоте над островами Саарема, Хиума, гарнизонами, Кейла, Клоога, Палдиски, рядом с красивейшим городом Таллин. Здесь прошла часть моего детства, и где-то здесь сейчас живёт девочка Таня Шпакова, в которую я был влюблён в 7-9-ых классах. Я смотрел с высоты небес на знакомые места, где бегал босоногим «пацаном», купался в море и мечтал о небе. Странное чувство владело мной. Как будто я сейчас снова нахожусь там, внизу, смотрю на пролетающие самолёты и задаю себе вопрос, а смогу ли я стать военным лётчиком?               

        Моя мечта сбылась. И возможно, сейчас другой мальчишка видит мою крылатую машину и мечтает о крыльях. Я пожелал этому юноше удачи, и в который раз поблагодарил Бога, что он помог мне найти своё призвание. Для меня нет лучшей профессии, чем работа лётчика. Лучше всего, наверно, о ней сказал Герой Российской федерации лётчик-испытатель Сергей Мельников:

      «Ребята, если вы хотите иметь много денег, ездить на дорогих «Мерседесах», ходить в ночные клубы, то не идите в лётчики. Но если вы хотите иметь нечто большее, что невозможно объяснить словами, как в серый, пасмурный день взлетаешь за облака, а там всегда солнце… Это надо испытать самому и ради этого, наверное, стоит жить». А выводы делайте сами.

      Таких записных книжек у меня накопилось достаточно много. Как-то «под настроение» я решил их систематизировать для себя, чтобы осмыслить накопившейся опыт, и в результате за 10 лет исписал ,аж, две общих тетради, которые никогда бы не увидели «свет», но нашлось три человека, которые, дав хорошего «пендаля» заставили меня совершить этот «подвиг» - написать книгу. Первый – это Российский путешественник №1 Виталий Сундаков (№1 не потому, что Виталий самый «крутой». Просто до него такой профессии «путешественник» не существовало. Именно он внёс её в кадастр мировых профессий). Второй – генерал-лейтенант Морской авиации Виктор Николаевич Сокерин, который в чине Командующего ВВС Дважды Краснознамённого Балтийского флота, в 48 лет, написал рапорт на «дмб» в знак протеста, что тогда творилось с Вооружёнными Силами Российской Федерации. Именно Виктор Николаевич сказал: «Василий Васильевич, Ваши воспоминания – это история Морской авиации, и не писать их Вы не имеете права». Третий – мой друг, один из ведущих конструкторов авиационных комплексов на авианесущих кораблях Советского Союза Валерий Бабич, и по «совместительсву», он же член Союза писателей Украины и Российской Федерации.  Валерий  написал несколько книг, а его книга «Город Святого Николая и его авианосцы» выдержала уже  шесть изданий. Его живой пример у меня всегда перед глазами, поскольку мы живём в двух соседних городах.
       
       Особую благодарность мне также хочется высказать энтузиасту авиации Галине Эдуардовне Вабищевич,  лётчику 12 омрап Игорю Ларькову,  командиру отряда самолётов – ракетоносцев ТУ-160 подполковнику Александру Быхалову, воздушному стрелку-радисту Морской авиации Галиму Лукманову, ныне заслуженному тренеру и судье по вольной борьбе, авиационному инженеру Евгению Михно , а также всем читателям моих произведений в Интернете, без моральной и материальной поддержки которых, мне вряд ли удалось бы издать эту книгу…

       Заявку на книгу можно отослать по электронному адресу         

   chechel321@mail.ru  или найти Василий Чечельницкий в Одноклассниках и в Контакте   

         Когда будете отсылать заявку в теме письма просьба указать слово «КНИГА», чтобы я её сразу выделил из общей массы корреспонденции, которой у меня достаточно много. В заявке указываете свой домашний адрес с почтовым индексом. Я Вам пишу подтверждение, что заявка принята, после чего обговариваем, каким видом почты лучше переслать бандероль с "умными" мыслями автора.

    В первую книгу вошло 28 "историй", из которых я ни одной не придумал. Они произошли со мной или моими друзьями. Пока получается писать, как у того "казаха", что вижу, о том пою. Ну, а теперь перейдём к очередному рассказу, который посетил «причудливую фантазию» писателя, но он тоже взят из жизни, которая просто полна всяких "чудес", только успевай их замечать и записывать. Очень символично, что сей «опус выходит 13 числа, в канун «старого Нового года», т.е. опять «нет повода не выпить!»  (шутка).

    Итак:   Сны,  предчувствия, мистика и прочая «хрень»...

          «И никому об этом не расскажешь,
            Как ветры гимнастёрки теребят.
            Как двигатель взревает на «форсаже»,
            Отталкивая землю от себя…»
 
   (Из песни Юрия Визбора, посвящённой подвигу курсанта Павла Шклярука)...

     Мой однокашник по училищу Игорь Сурнин в чине командира полка все предполётные указания начинал одной и той же фразой: «На свете есть три «лженауки»: хиромантия, астрология и метеорология – синоптик докладывайте»… После чего, «специально обученное лицо» начинало резать «правду-матку»  в глаза лётному составу про погоду, и далеко не всегда этот прогноз оправдывался в ближайшие 6-8 часов лётной смены.

    «Не хочу быть техником, не хочу быть лётчиком.
      Это всё ответственно – лучше быть синоптиком!»

      «Любимая» поговорка метеослужбы, но если серьёзно, попадаются и среди них «нормальные ребята» - смеюсь. Для примера: как-то по учениям нам предстоял полёт ночью на проверку ПВО всех стран Варшавского Договора, но строго по торцу полосы с курсом взлёта стояла стена тумана. Командир полка полковник Мордовалов Николай Александрович, у которого я был тогда замом, уже собирался отставить  вылет, но начальник метеослужбы на аэродроме Остров капитан Олег Масальский убедил командира, что туман простоит так всю ночь, и в сторону полосы не сдвинется. Так и произошло. Мы ушли в ночь на полёт  четыре с половиной часа, а когда под утро прилетели, туман не сдвинулся ни на миллиметр. Старший штурман полка подполковник Мазов после того случая присвоил капитану Масальскому звание «Метеоснайпер!!!» Но были и обратные эпизоды. Как-то года через два я уже в чине командира полка руководил полётами, и вдруг через четыре часа лётной смены пришла низкая облачность с сильным снегопадом. Я весь «в мыле», развожу самолёты, уточняю остатки топлива, отправляю экипажи на запасной аэродром Сольцы, позывной «Мытная», до сих пор помню, а новый начальник метеослужбы Ваня Сыромятников, сменивший на этом посту капитана Масальского, пытается мне какую-то бумажку вручить на подпись. Я его пару раз отогнал, мол, не до тебя, а с третьего раза подписал. (Ну, офицер просит – надо дать, может ему в отпуск не терпится, краткосрочный) – А потом глянул, что подписал. А там шторм предупреждение выписано, которое мне вручено, якобы, ещё полтора часа назад до опасного явления погоды. Ване оказывается очередное звание надо получать, а оно при не оправдавшемся прогнозе погоды не присваивается. Всё, что я подумал тогда о капитане Сыромятникове, так и не удалось озвучить, т.к. рядом две красивых девушки-планшетистки сидели, (не красивых на эту ответственную должность просто не берут, блюдя настроение руководителя полётов), ну и экипажи в воздухе галдели, как галки на заборе – каждый просил ему персональный эшелон ухода на запасной аэродром выдать… Короче, повезло тогда Ване Сыромятникову.

        А ещё «народная» мудрость гласит: «Бутылка пива с утра – это шаг в неизвестность». То есть во все времена человек «хомо сапиенс» пытался угадать, что его ждёт сегодня днём, через неделю, месяц или год. И неслучайно, всякие ясновидящие и не очень, пользовались безусловным спросом у населения нашей планеты, начиная от Нострадамуса, бабушки Ванги, дяди Феди с Урюпинска и, кончая шаманами и колдунами всех племён и народов.

      Но прежде чем затронуть такую «деликатную» тему про «хиромантию» и не только, даю разгадку тоста, озвученного в предыдущем рассказе. Праздники-то продолжаются.  Напомню, дочь князя поставила условие: «Выйду замуж за того джигита, чей конь последним пересечёт линию ворот родового замка». И два друга, которые доехали до конца, потому что  больше всех были влюблены в принцессу,  считали, что ситуация у них тупиковая, т.к.может разрешиться  только со смертью одного из них. Но они услышали совет -  всего два слова от старика, который попался им на дороге. Какие? А старик сказал: «Поменяйтесь конями!!!» После чего,  юноши вскочили на скакунов, но не на своих, а друга,  и стремглав помчались к родовому замку. И тот, кто пришёл первым в этой скачке,  стал женихом, т.к. именно его конь последним пересёк ворота замка, а его товарищ стал лучшим другом семьи.

      Ну, а теперь давайте вместе попробуем разобраться, может ли обычный человек сам себе предсказывать, если не судьбу, то хотя бы какие-то события своей жизни.

       Учёные говорят, собаки, кошки и прочая живность чувствуют землетрясения, цунами, смерчи и прочие «катаклизмы» за двое-трое суток до их начала и заранее от них уходят. Человек, к сожалению, более «толстокож» и в большинстве случаев не чувствует приближающейся опасности. Хотя некоторым индивидуумам, благодаря стечению обстоятельств или особому настрою, удаётся уловить слабые сигналы, идущие из космоса или изнутри, так называемый «внутренний голос», и избежать опасности, которая ждёт их впереди.             

       Попробую поделиться своим опытом. Как-то мне попалась на глаза очень интересная книга Берёзовикова «Этюды о непознанном». У автора в зрелом возрасте, в сильнейшей степени,  развился дар ясновидения. Для примера: он за полгода предсказал введение наших воск в Афганистан, за два года возникновение на Земле такой болезни как «СПИД» и ещё «кучу»  всяких интересных моментов.  Причём, до 40 лет он был обычный «партийный бонза», который ничем не выделялся из представителей своего класса. Потом в одночасье бросил «партийную карьеру», и стал достаточно известным писателем, а после 50 лет начал «работать художником» - писать картины, которые несли сильнейший предсказательный смысл. Все эти резкие повороты в жизни у него происходили после событий, когда он чудом оставался в живых , а именно, чуть не утонул в горной реке, а второй раз еле спасся при пожаре. Поскольку у меня тоже были периоды в жизни, когда каким-то образом удавалось предсказать или предвидеть некоторые события, ниже я ещё об этом остановлюсь, я попробовал рассмотреть свой путь в этом мире под углом этой точки зрения, и вот что получилось.

     По гороскопу я «рыба». Первый свой километр я на спор проплыл в третьем классе, хотя никогда не занимался плаванием. Это было в спортивном лагере прыгунов на лыжах с трамплина под Москвой. Свидетели спора, такие же «пацаны» как и я, отмерили с помощью рулетки 100 метров на берегу Истринского водохранилища. После чего я на расстоянии 50 метров от берега взад - вперёд плавал от одной вешки до другой и обратно, а «судьи» следили, чтобы я честно пересекал створ. Потом еле вылез из воды, всё тело было как «резиновое». Проигравший  мальчик сбегал за тортом. После чего мы его с наслаждением «умяли» всем нашим дружным коллективом. Плавать я научился сам, в 5 лет, но до этого дважды «по серьёзному» тонул, а потом умудрился это сделать и в третий раз.

       Хотя мне было всего 4 года, но сам момент, как мы переворачивались из лодки, память хранит до мельчайших подробностей. Мы жили тогда в городе Изяславе на реке Горынь на Украине. На день Победы всей семьёй пошли в гости к фронтовому другу отца. Взрослые сидели за столом, годовалый брат ещё лежал в коляске, а мы с девочкой, дочкой хозяина дома играли на диване. Потом в «застолье объявили перекур», и папа девочки предложил нас покатать на лодке по небольшому пруду рядом с домом. Я хорошо помню прямоугольную лодку, в народе их звали «душегубками», т.к. они были сделаны из одной доски с каждого борта, нос и корма тоже из одной доски, только покороче, и по форме напоминали «корыто». Дно у лодки было полностью плоское, поэтому эта «фелюга» элементарно переворачивалась, стоило «кормчему с шестом» или кому-то из пассажиров хоть чуть-чуть нарушить равновесие этого плавательного средства. На середине пруда именно так и произошло. Бравый офицер, весь в орденах, потерял равновесие, и мы все из лодки полетели в воду.  Хорошо помню её цвет – зелёный и с пузырями. Потом я потерял сознание. Очнулся уже на берегу. Офицер, несмотря на то, что был изрядно пьян, смог вытащить нас двоих с девочкой.

      На этом мои «водные приключения» не кончились. В 5 лет я увязался за взрослыми ребятами на рыбалку. Очень «рыбное» место считалось сразу за плотиной.  Ребята, по памяти класс 8-10-ый, сидели с удочками на сваях, а мы с ещё одним «мелким пацаном» прыгали по этим сваям и играли в «пятнашки». Помню, как я, убегая от «водилы», прыгнул на бревно, а это оказалась не закреплённая свая, а свободное большое полено, прибившееся течением. Оно перевернулось, и я полетел в воду. Последнее, что помню в момент погружения, это истошный чей-то вопль: «Васька тонет». Потом я скрылся под  водой. Она  была тёмно-серого цвета, куча белых пузырей и сильный гул, т.к. вода с плотины падала совсем рядом. Я успел «утонуть» на два метра, так мне потом сказали. Взрослый парень Толя Щипец прыгнул «рыбкой» в воду, и успел меня поймать за ногу.  В общем, меня вытащили, привели в чувство  и довели до дома. Маме я ничего не сказал о своём «приключении», но в местной газете потом появилась статья: «Десятиклассник спас ребёнка», где была дана информация об этом происшествии с упоминанием только фамилии «спасателя». Я понимал, в каком долгу я перед Анатолием.  А «отблагодарить» его у меня получилось самым жестоким образом.

      У всех мальчишек города Изяслава тогда была «мода» - делать «самопалы».  Выпиливаешь и выстругиваешь из дерева рукоять пистолета и ложемент. Проволокой прикручиваешь трубку, изображающую дуло. В ней задний конец забит какой-нибудь заглушкой, а в дуле сделана прорезь. Потом берёшь спичечный коробок, а лучше два. Состругиваешь с них серу, закладываешь в дуло, и вставляешь какую-нибудь самодельную пулю. Поджигаешь спичку, подносишь к прорези, а там закреплён огрызок целой спички. Огонь по обломанной спичке доходит до прорези, сера  в дуле мгновенно воспламеняется, раздаётся «бабах», и пуля вылетает. Когда на три метра, а когда и на все 15, в зависимости от конструкции «самопала» и количества заложенной серы. И вот Анатолий, зная, что мой отец  занимался охотой, попросил: «Вася, я тебя спас?» Отвечаю: «Спас», - «Тогда «стибри» у отца пять охотничьих патронов», - попросил Толя. Хотя я знал, что меня за это ждёт «порка», ослушаться своего «спасителя» я не смог. Когда отец был на службе, а мама прогуливала моего брата, я достал из под кровати ящик с боеприпасами и похитил пять охотничьих патронов. Четыре я отдал Анатолию, а пятый упросил его оставить мне.

     Мы разобрали патроны. С моего порох высыпали в мой «самопал», который мне помогли сделать взрослые ребята, а порох с четырёх патронов высыпали в «самопал» Анатолия. Сначала свой самопал должен был испытать я. Но отец иногда уже брал меня в лодку, когда мы отправлялись на охоту на уток, и я видел, как далеко и громко стреляет ружьё. Поэтому сначала я хотел стрелять как обычно, держа «самопал» в руке, но потом что-то меня остановило. Я чиркнул спичкой, поджог огрызок спички и положил импровизированный пистолет на землю, точнее, на ветку дерева, лежащую на земле, дулом вверх наискосок. А сам спрятался за угол дома, высунув только глаза. Раздался громкий «бабах», самопал подлетел метра на полтора и упал. Когда мы подскочили к нему, увидели, что кончик ствола раздуло, и к дальнейшей эксплуатации «самопал» не пригоден.

    Настала очередь Толи. У него «самопал» был раза в полтора больше моего. Я посоветовал на момент выстрела закрепить его в развилке дерева, на что Анатолий не согласился, сказав, что в своём оружии он уверен, и опять же надо дальность полёта пули проверить.  В общем, мы со вторым «пацаном» в роли зрителей отбежали метров на 15, а Толя поджог «фитиль», выставил выпрямленную руку и отвернулся. Потом раздалось что-то типа взрыва, и сразу Толин вопль, полный ужаса и боли. Его пистолет валялся с раздутым, развороченным дулом сзади и спереди, а сам Анатолий с рёвом взрослого «мужика» мчался в сторону воинской части, где был медсанбат. Как потом оказалось ему оторвало верхнюю фалангу большого пальца правой руки.  «Лупку» от отца я получил сильнейшую, но сейчас, спустя много лет после этих событий себя спрашиваю, почему мальчик 5-ти лет понял, что это опасно, а школьник 10-го класса до этого не додумался? 

      В общем, в то лето я научился плавать. Произошло это помимо моей воли, я осознал это как факт. Недалеко от нашего дома на реке были мостки, куда из воинской части приводили солдат купаться. Естественно, мы – мальчишки тоже отирались в этот момент где-то рядом. Кто-то из солдат подозвал меня и предложил прыгнуть с мостков в воду, показав, что в этом месте глубина мне по пояс. Я прыгнул. Потом он последовательно отодвигал точку прыжка сантиметров на 10 в сторону увеличения глубины, я послушно прыгал, ведь он стоял рядом. В какой-то момент я стал прыгать, где глубина была мне  уже «с головкой», но как-то на интуиции быстро ухватил, что можно отталкиваясь от дна и передвигаясь мелкими прыжками к берегу, допрыгиватьть до глубины, где было «по шейку», и можно было уже нормально дышать. А солдат продолжал отодвигать точку прыжка, в результате, в какой-то момент  я прыгнул, коснулся ногами дна, оттолкнулся, выскочил на поверхность и неожиданно для себя поплыл «по-собачьи», хлопая по воде руками и ногами.  Ну, а дальше уже было дело техники. Сначала под присмотром солдата, а дальше сам, я довёл дистанцию, проплываемую за один раз, до конца мостика – это метров 15-20. А в последующие дни нарастил дистанцию ещё больше, и уже совсем не боялся воды. Кстати, мама рассказывала, что её отец тоже научил плавать за один раз. Отвёз на лодке метров на 20 от берега и как щенка бросил в воду, ну совсем как «Герасим Муму». И мама сразу поплыла. У нас ведь это свойство врождённое, но мы его утратили.

      Когда мне было 6 лет, я как-то один отправился утром на рыбалку. По рассказам более взрослых мальчишек классное место, где рыба буквально клевала на голый крючок, было в заводи на противоположном берегу реки. Туда я и решил переплыть, толкая удочку перед собой. Но на середине вдруг почувствовал, как судорогой схватило сначала одну ногу, а потом свело и вторую. Я заорал: «Мама», - и меня на несколько секунд охватила паника. Но когда увидел, что ни на этом берегу реки, ни на противоположном, народу никого нет, понял – надо рассчитывать только на себя. Сразу пришло решение. Поскольку вперёд я практически  плыть не мог, надо было просто держаться на воде и отдаться на волю течению. Где-то через километр-полтора ниже по течению реки был остров, именно на него меня и вынесло. Дальше я отогрелся на солнышке и спокойно переплыл на свой берег.
      
       Мне могут дотошные читатели сказать, что невозможно помнить себя в 4-5-6 лет с такими подробностями, на что я могу возразить, приведя такой пример. Мама, когда мне было года 2 или 3, взяла меня один - единственный раз с собой в женскую баню. Так я могу описать, как выглядели все четыре тётеньки, которые стояли рядом голышом и одевались. А у той, которая стояла ближе всех и улыбалась, глядя на меня, при этом отжимая свои  длинные, чёрные волосы в полотенце, были «обалденные титьки» и карие глаза. Так что детская память очень причудливая вещь, и запоминает, прежде всего, те моменты, где были сильные эмоции, а во всех этих случаях, что я описал, они были налицо.

     А в первом классе мне удалось совершить «подвиг Александра Матросова», только в детском варианте. Он закрыл своим телом амбразуру дзота, а я собаку. Дело было так. У нас во дворе жило несколько бродячих псов. Собаки были добрые, их все любили и подкармливали. Но самым любимым был Рагдай – помесь дворняги с какой-то породистой охотничьей собакой. Это был крупный пёс красивой пегой масти с длинными ушами. Он был очень умный. Достаточно сказать, что иногда эти дворовые собаки лаяли на какого-нибудь «бомжа» или чужую собаку, Рагдай не лаял, он понимал, что эти существа опасности для двора не представляют. Зато все офицеры, когда отправлялись на охоту, брали с собой только Рагдая. Он без всякой учебы и понуканий исправно таскал уток, упавших в воду, делал стойку, когда обнаруживал дичь и исполнял прочие обязанности, положенные обученной охотничьей собаке. И вот однажды я иду со школы, вдруг слышу выстрел в районе нашего двора, тут же жалобный собачий визг, и второй выстрел, который этот визг прекратил.
      
        Вбегаю во двор, вижу, стоит машина с открытой задней дверцей кузова. В нём валяется штук десять уже убитых собак. Вижу также двух мужиков с охотничьими ружьями, один из которых забрасывает только что убитую белую собаку в кузов грузовика. В этот момент из какой-то подворотни выскакивает Рагдай и с лаем несётся на мужиков. И тот, который был свободен, вскидывает ружьё. Во мне в одну долю секунды всё перевернулось. С воплем: «Дяденька, не надо», - я бросаюсь наперерез,  хотя «душа ушла в пятки», прыгаю Рагдаю на шею, и «мёртвой хваткой» сцепливаю руки. Рагдай меня волокёт по земле, мужик с направленным на меня и собаку  стволом орёт: «Уйди, «пацан», убью». А у меня из глаз слёзы ручьём, и я кричу: «Дяденька, не надо».

        В общем, мужики выматерили меня матом, прыгнули в машину и уехали.  Я не знаю, что там понял Рагдай, но с этого момента он стал меня выделять среди всей детворы. Провожал в школу и ждал возле забора, потом мы вместе шли со школы домой. Зимой позволял себя запрягать в санки и таскал меня по улице. Когда я за один день научился кататься на коньках-снегурках, прикрученных на валенки, и потом всё время проводил на реке, Рагдай был со мной. А летом, пришла пора, нам уезжать в Москву. Я помню, как я всё просил маму: «Давай и Рагдая с собой возьмём». А она отвечала: «Мы сначала сами поедем, а потом за ним вернёмся». Я помню, что прощаясь, я со слезами целовал собаку в нос, и мне казалось, она плакала тоже…
               
       Я уже писал, что четыре года в Москве занимался в спортивной Школе на Ленинских (теперь уже Воробьёвых) горах таким видом спорта, как прыжки на лыжах с трамплина. И все четыре года, со второго по шестой класс я ездил через всю Москву на трёх видах транспорта: автобусе, метро, троллейбусе на тренировки 3-4 раза в неделю. И у родителей не возникало и тени сомнения, что я могу где-то потеряться или не доехать, хотя за четыре года нам квартиры пришлось менять четыре раза, и жить в разных районах города.

       Примеры, которые я сейчас приведу, уже упоминались мной в предыдущих рассказах, но учитывая, что впереди «куча» праздников, где народ «гуляет», есть смысл повторить их, но уже в контексте, можно ли всё это было предвидеть?

         Первую серьёзную травму я получил в одиннадцать лет, занимаясь первым своим видом спорта. Сколько лет прошло, а я всё помню, как будто это было вчера. Особенно  отчётливо помню тягостное ощущение от нежелания совершать десятый заключительный прыжок в конце тренировки. Яркий солнечный день, тренер Михаил Дмитриевич Капустин уже два раза давал отмашку, а я всё стоял и стоял на горе разгона. После третьей отмашки рукой, что является разрешением на совершение прыжка, я поехал. При толчке хорошо попал в стол отрыва, лёг на поток, пролетел метров 30, дальше жёсткое приземление Последнее, что помню, надвигается обледенелый от многих прыжков склон  горы,  я падаю лицом вперёд на носки лыж и теряю сознание. Огромные прыжковые лыжи тогда не отстёгивались как это было у горнолыжников, и при падениях это, как правило, приводило к травмам.

     Очнулся от острой боли в спине и вывихнутом колене. Ребята вместе с тренером тащили меня наверх на деревянном щите, которым обычно нагребают снег, а у меня при каждом открытии ресниц из глаз вылетали яркие оранжевые круги… Да, не послушал свой «внутренний голос» - и вот результат. Организм  ведь чувствовал, что не надо мне было совершать этот крайний прыжок, потому что устал к концу тренировки. Это был первый случай, когда у меня появилось это самое «предчувствие» события, что меня ждало впереди.

Ещё пример. Отца с Эстонии направили служить на Дальний Восток, в Приморье.  Там я пошёл в 9-ый класс, и уже в школе выяснилось, что все «пацаны» в гарнизоне класса с 7-8-го уже сами ходят на охоту. Мясо в наш деревенский магазин практически не завозили, и все офицеры и жители села Занадворовка, где дислоцировался батин танковый полк, обеспечивали себя сами. Но поскольку отцы много времени проводили на службе, в добыче мяса для дома помогали дети. Я сразу пристал к отцу с одним вопросом: «Когда мне купишь ружьё?» Когда батя убедился методом опроса других офицеров, что, да, их дети сами ходят на охоту, он подарил мне свою одностволку 16-го калибра, главная особенность которой состояла в том, что у неё ствол был на 15-20 сантиметров длиннее, с кем бы я не мерялся, соответственно, и дальность боя у него была дальше.

      Я несколько раз сходил на охоту с другими ребятами из нашего класса. На одной из них чуть не распрощался с жизнью. В тот раз мы пошли втроём: я, друг Володя Уваров и парень из десятого класса. Фамилию не помню, но его все звали Тошка. Охота выглядела так. Тошка, как более опытный, засел в конце распадка, а мы, колотя палками по стволам деревьев, километра за два шли вдоль склонов сопки, каждый со своей стороны. Соответственно живность, в основном козы, хотя бывали и олени и кабаны, убегая от нас, выскакивала на затаившегося в конце сходящегося распадка охотника. И дальше он должен был «не зевать». Ружья в таких случаях заряжались картечью, иногда «жеканом», т.е. пулей. И вот два козла пробежали мимо Тошки, но он ни разу не выстрелил, у него ружьё-двухстволка было старое, и стал заедать предохранитель. Т.е. он его привёл в боевое положение, а выстрела оба раза не было.

        И вот мы решили сделать привал. Я разжёг костёр, Володя Уваров стал готовить какую-то «стряпню», а Тошка всё возился со своим ружьём, чуть сдвигая предохранитель и проверяя, с какого момента оно начнёт стрелять. Но перед этим его надо было сначала разрядить, чего он не сделал. Я делаю шаг в сторону от костра за очередным поленом, и в этот же момент раздаётся оглушительный выстрел. Заряд картечи пролетает в упор то место, где только что находился мой зад и врезается в ствол кедра рядом, опалив мне ногу и зацепив штанину. Я от неожиданности начал заикаться, а Володя Уваров матом стал орать на Тошку. Но тот перепугался больше всех нас. Словами: «Вася, прости меня, я думал оно в таком положении не выстрелит», - инцидент был исчерпан. Но спустя много лет, когда я служил в гарнизоне Храброво под Калининградом, на охоте по неосторожности подстрелили командира самолёта ИЛ-14 капитана Дятлова. Через месяц он умер от заражения крови. Вот тогда я сразу вспомнил свой случай. У меня мог быть такой же финал.

     А вообще когда я вспоминаю своё детство, думаю: «Насколько деревенские дети, в основной своей массе, самостоятельнее городских. А та «вольница», в которой мы жили, и не снилась современному поколению. Достаточно сказать, что у нас в гарнизоне, поскольку он располагался среди сопок, не было телевизора, и всё время свободное мы проводили на улице.

      Но вернёмся к предвидению. Случай, который вспомнился по этому поводу, произошёл зимой. В тот раз я ни нашёл никого в «компаньоны» и впервые взял с собой на охоту брата. Володя был младше меня на три года, но был спортивный и выносливый. Мы шли сначала по Уссурийской тайге, плавно поднимаясь на длинную сопку. Снега было много. Шли в кильватер, медленно. Когда лес кончился, и до вершины было ещё метров 800, пошли по открытому пространству. Вдруг мне показалось, что на нас кто-то смотрит. Я остановился, обвёл взглядом окрестности, никого. Пошли дальше, метров через двести возникло снова ощущение, что мы здесь не одни. Я опять сделал остановку и осмотрел горизонт самым внимательным образом, в том числе и сзади. Не увидев ничего опасного, дал команду: «Вперёд».

     Когда до вершины сопки оставалось метров 200, ощущение постороннего взгляда стало невыносимым. Я остановился и буквально стал осматривать каждую ложбинку, что лежала впереди и по сторонам. И вдруг, аж вздрогнул, что-то мелькнуло. Я присмотрелся. На вершине под кустами лежало три фигуры с ружьями и в белых масхалатах с капюшонами, а рядом торчали уши двух собак. Сердце заходило ходуном – егеря. Я уже представил, как нас ловят, отнимают ружьё, охотничьего билета-то нет. Он по возрасту нам  не положен, а на батю потом приходит большой штраф… Несколько таких случаев в части уже было. Говорю Володе: «Продолжаем идти, не подавая вида, что мы их обнаружили, но через 10 метров по моей команде резко разворачиваемся и бежим по своим следам вниз». Так и сделали. Прошли немного, а потом как припустим вниз «галопом по Европам». Мужики вскочили, один что-то заорал типа: «Заходи слева», - и тут же две овчарки устремились по нашим следам за нами. Володя поскользнулся, упал, я кубарем лечу через него. Собаки, не добегая нас метров 30, вдруг слаженно делают расходящийся маневр и набегают на нас слева и справа. Честно скажу, было страшно, но я не растерялся. Взвёл курок, наставил ружьё на одну собаку и был готов выстрелить. Но овчарка оказалась «умной», а может ей дали команду егеря. Она тут же развернулась на 180 градусов и помчалась от нас. То же самое сделала и вторая собака. А мы помчались дальше вниз. Я не видел, гнались за нами егеря или нет, т.к. «глаза были квадратные». Но факт остаётся фактом – мы смогли убежать от трёх взрослых дядей с собаками, и всё потому, что я заранее почувствовал опасность.

      Кстати, на охоту я ходил в 9-10-ом и 11-ом классах, потом пару раз ещё сходил курсантом, уже в Забайкалье, когда прилетал в отпуск к новому месту службы отца, а потом, «как отрезало». Пришло понимание того, что убивать животных для удовольствия – это бесчеловечно, мы же не голодаем. И я перестал заниматься этим делом, хотя отец всё пытался подарить мне своё именное ружьё.

     Но продолжим тему предвидения. Я уже описывал в рассказе «Драка – это не спорт», как у меня было чёткое предчувствие драки в гарнизоне Борзя в Забайкалье, где меня хорошо «отметелили». Не буду повторяться.

       Какой вывод можно сделать из этих трёх случаев, что я описал? (В прыжках на лыжах с трамплина, с егерями и упомянутой дракой). Если появилось сомнение или предчувствие перед выполнением какого-то действия, особенно связанного с «экстримом», надо постараться произвести анализ, откуда появилось это ощущение, и лучше всего это действие не производить. В авиации есть «золотое правило», если в момент взлёта появилось сомнение, не взлетай. На земле разобраться всегда сможешь, в воздухе сложнее. В крайнем случае, надо максимально мобилизоваться и быть готовым к самому худшему обороту событий. В то же время не путайте предчувствие с «мандражом», который, как правило, возникает всегда при выполнении какого-то нового экстремального действия. В этом случае «мандраж» - это нормально.

      Пример «пожёстче». Я уже его описывал в рассказе «Третий тост», но повторю с целью более глубокого усвоения. В один из приездов на Кавказ я  познакомился  с парой молодожёнов с Москвы. Ребята сошлись на почве любви к горным лыжам и приехали сюда в свадебное путешествие. Мы в столовой сидели за одним столиком, и нам было легко обсуждать успехи и неудачи каждого дня катания. На военной турбазе «Терскол», где мы жили, тогда существовал, считаю, абсолютно правильный обычай. На девятый день после заезда обязательно заставляли делать день отдыха от горных лыж. Зато десятый и последующие дни все катались с большим удовольствием и с большей безопасностью. И вот утро десятого дня, завтракаем. Жена Лена  «уминает всё как баклан», а муж Володя, старший лейтенант ракетных войск, еле ковыряет вилкой в тарелке. Говорю: «Володя, ты что так ешь, на автобус опоздаем». Он мне в ответ: «Вась, что-то не хочется мне кататься, я и сегодня отдохну». Я ему: «Володя, осталось всего пять дней катания, да грех такую погоду чудесную пропускать, отдохнёшь в Москве». Лена, меня сразу поддержала: «Вот видишь, не одна я так думаю, Вася тоже». Утром,  оказывается, у них уже была «размолка» по этому поводу. И Володя сдался. Быстро доел кашу и побежал за лыжами. Всё остальное произошло на моих глазах. Часа через два-три как начали кататься на горе Чегет, выше себя метров на 300, на самом «крутяке» я увидел знакомый серебристый комбинезон. Володя красиво шёл на скорости и вдруг упал. Крепления чётко сработали, лыжи «отстрелило». Но дальше Володя в своём скользском болоньевом костюме полетел по склону головой вниз. Он пытался задержаться – бесполезно, костюм нёс его как на санках.  Через 200 метров на пути стояла опора бугеля, в которую он врезался на полной скорости. . . На третьи сутки Володя умер. Как я себя проклинал, что уговорил его кататься. Он же чувствовал, что не надо сегодня ему выходить на склон. Комментарии к этому случаю, я думаю, излишни. Единственное - добавлю, свой тоже болоньевый горнолыжный костюм я уже на следующий день поменял на лётные брезентовые штаны-ползунки, которые не скользят по снегу. Такое впечатление на меня произвела картина, как он падал.

       Ещё пример из той же печальной «серии». 13 июля 1988 года в Баренцевом море погиб экипаж майора Василия Ефимова.  Я уже писал, что у двух человек накануне того рокового вылета было сильнейшее предчувствие катастрофы. Во-первых, у самого Ефимова, во-вторых, у командира огневых установок ведомого экипажа капитана Козубенко. Старый, седой прапорщик так и сказал при разборе этого лётного происшествия, который проводил Командующий Авиацией ВМФ генерал-полковник Потапов В.П. с лётным составом двух полков: «У меня было сильнейшее предчувствие, что с самолётом ведущего сейчас что-то произойдёт, и я не сводил с него глаз», - именно так дословно сказал КОУ.

       Что можно сказать по этому поводу? У двух человек было предчувствие катастрофы. Можно ли было бы её избежать? Я думаю можно. Если бы мне тогда хватило командирского и жизненного опыта, в моей власти было отстранить майора Ефимова от этого вылета. Да и сам Василий Ефимов мог это сделать. В Наставлении по производству полётов записано: «Если лётчик чувствует задание на полёт непосильным для себя, он обязан отказаться от полёта». Другими словами, если вы, как руководитель видите, что у кого-то из вашей группы поведение стало для него нетипичным, десять раз подумайте, стоит ли сегодня пускать этого человека на «экстрим». Возможно этим вы спасёте ему жизнь.   

        Кстати, в фильме «Торпедоносцы», который снят по реальным событиям, показан именно такой эпизод. Командир экипажа, основываясь на своём предчувствии, отослал корреспондента, который должен был лететь с ними на боевое задание, на другой самолёт и тем спас ему жизнь.
 
Теперь поговорим о снах. После окончания Военно-морской академии в течение полугода у меня был период «вещих» снов. Все они были связаны с лётными происшествиями кроме первого. Начну с него. Когда я только перевёлся в гарнизон Чкаловск, личный состав ещё изучить не успел, как мне приснился сон – Командующий Анатолий Иванович Павловский со страшной силой «порет» помощника начальника штаба полка майора Стопчатого, которого до этого я видел лишь мельком. На следующий день мы перелетели на грунтовый аэродром «Обрику» в Эстонии, и после перелёта должны были летать плановую лётную смену. Идут предполётные указания, на которых присутствовал Командующий ВВС БФ. Открывается дверь, всовывается голова майора Стопчатого, нашла глазами Анатолия Ивановича и спрашивает: «Тов. Командующий, разрешите принимать транспортные самолёты». Тот ему: «Какие?»

      Пом нач.штаба отвечает: «Три АН-26 и кажется АН-12». Павловский удивлённо вскидывает брови: «Что? Вам кажется! Вы идёте на доклад к Командующему, и Вам кажется», - и как начал его «пороть», пусть простит меня читатель за это типично жаргонное выражение, но точнее не скажешь. И эта «порка» растянулась минут на 30-40. Неслучайно Анатолий Иванович «заработал» у личного состава ВВС Балтийского флота, которым он тогда командовал, сразу два прозвища: первое -  «Фотограф», потому что, если кто-то выводил его из себя, он тут же начинал кричать: «Я Вас сниму, я Вас сниму…» А вторая – «Театр одного актёра», потому что Павловский использовал любую возможность в воспитательных целях для выступления перед личным составом и в качестве примера приводил своё продвижение по карьерной лестнице. Как он стал командиром корабля: «Вот я правый лётчик, холостяк, друзья зовут навестить местный ресторан, а я говорю, нет, я лучше к завтрашнему семинару по марксистко-ленинской подготовке подготовлюсь. Меня заметили, поставили командиром корабля. Потом он рассказал, как стал командиром отряда, и так с перечислением всех должностей вплоть до Командующего.  И вот когда я смотрел на всю эту картину, поймал себя на мысли, что я всё это видел во сне до мельчайших подробностей.

     Честно скажу. От этого первого своего «вещего» сна я был просто в шоке, ведь до этого ничего подобного у меня никогда не было, тем более, что тема сна была какая-то «мелкая» - бытовая. Прошло три месяца, я уже стал забывать об этом странном «приключении», как вдруг пришёл следующий сон. Накануне я столкнулся с бывшим своим лётчиком Николаем Хартавом. Я был у него командиром звена на ИЛ-28, а сейчас Коля летал командиром ТУ-134, возил  руководящий состав Балтийского флота куда прикажут, и завтра он должен был вылетать с Командующим БФ на Дальний Восток. Я пожелал Николаю удачи, и мы расстались. Ночью мне приснилось, как после взлёта у ТУ-134 из двигателя пошёл дым, и самолёт со снижением скрылся за какой-то сопкой. На следующий день узнаю, у ТУ-134 при взлёте с аэродрома Джида птица попала в двигатель, что привело к его отказу, и Хартав был вынужден со снижением вернуться на аэродром взлёта.  Я поразился такому странному совпадению сна с реальными событиями, но значения этому не придал. Ведь всё закончилось хорошо.

      Проходит какое-то время, я уже служу в Острове, и снится сон.  Я руковожу полётами своего полка дальних бомбардировщиков ТУ-16.  Вдруг заходит на посадку сверхзвуковой самолёт ТУ-22м2, такие тогда были в Быхове. И во сне самолёт падает рядом с полосой, взрывается и горит.
      
      А на следующий день в Белоруссии на посадке заживо сгорели замечательные лётчики майор Пеньков и подполковник Борисов, которых я хорошо знал.  Когда до касания на посадке оставался метр, стабилизаторы вдруг пошли «враздрай». Самолёт взмыл на высоту 40 метров и оттуда упал на полосу. Интересная деталь, на восходящей части траектории командир корабля дважды дал команду экипажу на катапультирование. У штурманов никакой реакции. По магнитофону идёт спокойный отсчёт скорости, как это положено при нормальном полёте. И лишь после  третьей команды, уже  инструктора: «Катапультируйтесь» штурман на высоте 5 метров покинул самолёт. Потом самолёт бьётся о полосу, движется и горит. После его остановки оператор выскакивает через сброшенный люк штурмана и отбегает от самолёта. Но сам он этого ничего не помнит, это ему потом показали по видеомагнитофону. А у лётчиков от удара сработали ножные и плечевые захваты катапульты, и они так и сгорели вместе с самолётом. А через неделю после похорон в Быхове у нас в Острове от опухоли мозга скончался брат подполковника  Кости Борисова, Юрий Борисов, который у меня в полку занимал должность штатного руководителя полётов   Его тело перевезли в Белоруссию и похоронили рядом с братом.

     А теперь, внимание, лётчики!!! О чём говорит факт, что два штурмана не среагировали на команду командира корабля "Катапультируйтесь" дважды??? Что если вы даёте сразу исполнительную команду, то члены экипажа, занятые выполнением своих обязанностей, могут её просто не услышать. Надо сначала привлечь их внимание на себя. Лично я считаю, что это лучше всего делать фразой "Внимание, экипаж!!!" И лишь затем давать нужную информацию, типа: "Мужики, вы не "писайте", пожалуйста, но похоже, нам в ближайшие 5 секунд надо покинуть самолёт!" Тоже самое я делал, когда докладывал информацию о происшедшем на борту моего самолёта ОСП (особом случае полёта) РП (руководителю полётов) - старался начинать её со слов: "Внимание, "Блондинка", (такой мелодичный позывной у нашего аэродрома Кульбакино) я 208-ой, у второго штурмана в полёте открылась "диарея", подгоните передвижной "клозет" к трапу моего самолёта"... Словом "Внимание" Вы сразу привлечёте внимание Руководителя Полётов к своей персоне и избавите его от необходимости "вякать" в эфир: "Повторите!",- т.к. с первого раза он Вашу информацию может не принять. Таких примеров в авиации я, к сожалению, наблюдал "вагон и маленькую тележку". А чтобы гражданские лётчики не смеялись над нами военными и не думали, что я пошутил насчёт "клозета", на самом деле это проблема. Если на дозвуковом дальнем бомбардировщике ТУ-16 был предусмотрен конструктивно хотя бы "писуар", то на сверхзвуковом "Бэкфайре", который уходит в полёт на время более 5 часов, а запуском двигателей, выруливанием, заруливанием это время может достигать до 7 часов, то там нет и этого, точнее есть где-то сбоку, но я за 6 лет полётов на этом типе ЛА не слышал, чтобы им кто-то пользовался . Конструкторы, видно, за руководство при создании этого самолёта взяли выражение В.П. Чкалова: "Когда на самолёте установили туалет, небо перестало быть уделом сильных". Так что, пилоты МГА - это вам не туалет в заднем конце салона или в центре справа по борту" с буквами "Мэ и Жо". У нас служба суровей, и к тому же даже стюардессы нет! Блин, и чё я в эту военную авиацию подался??? 

    В связи с этим вношу официальное предложение в "Перечень типовых команд и запросов" авиации стран Россия, Украина, Белоруссия внести дополнение, обязывающее всю "аварийную" информацию предварять словом "ВНИМАНИЕ" и дальше по тексту. Причём, это требование касается всех, экипаж ли сообщает РП, что у него на борту "неполадки", или РП информирует: "Циркулярно всем бортам, меня закрыло туманом, топайте сами, куда вам хватает топлива", - это, конечно, шутка, никто экипажи в воздухе без помощи не бросит, но фраза РП в данном случае должна начинаться со слова "ВНИМАНИЕ". Кстати, в любой нештатной ситуации в воздухе РП обязан свести радиообмен до минимума, кроме связи с экипажем, терпящим бедствие. Так вот, услышав это слово, экипажи, находящиеся в воздухе, сами поймут, что докладывать в эфир надо только самое необходимое.
Но самое главное, с этого слова должен начинаться радиообмен в экипаже в случае возникновения аварийной ситуации.

       Потом было ещё несколько снов, связанных с катастрофами. Сначала мне снился тип летательного аппарата, а через день-два это происходило, или у нас, или в Дальней авиации.    
       После этого я стал бояться таких снов и, засыпая, просто молился, чтобы мне ничего не приснилось. И постепенно сны прекратились. Прошло около десяти лет. В марте 1997 года мне довелось принимать участие в парашютных сборах в гарнизоне Саки. И там мне до мельчайших подробностей приснилась моя вторая отцепка, которая произошла на 778-ом прыжке. Я об этом уже писал в рассказе «Исповедь перворазника», поэтому не повторяюсь. Важно понять, что сны могут быть вещими и предупреждать вас о грядущих событиях…

       Возьмите того же Голтиса. То, что он попадёт в камеру смертников в Иранской тюрьме, приснилось ему за месяц, но он не сделал из этого сна правильных выводов. В тоже время вот вам обратный пример. Через месяц после моей отцепки мне предстояло бросать две группы СПДГ (специальные парашютно-десантные группы) в одном полёте: одну в Багерово в Крыму, другую у нас на аэродроме Кульбакино в Николаеве. А накануне мне снится сон, что мы прыгаем втроём в рампу большого самолёта. Я прыгаю в середине троицы, и у меня не раскрывается ни один парашют: ни основной, на запасной. Причём, мы падаем на «шапку» кучевого облака. И я понимаю, что шанс остаться в живых у меня есть только в том случае, если тот, который падает сверху, меня обгонит. Они двое приземляться раньше и поймают меня на парашютный стол. Такие случаи, кстати, в практике парашютизма бывали. И вот во сне я «подвспухаю», даю возможность верхнему парашютисту меня обогнать. Дальше они меня ловят на парашютный стол.

      Сон был яркий, насыщенный, эмоциональный. И вот я лечу на АН-26 в Багерово, размышляю над сном и мысленно планирую выполнение поставленной задачи. Нас прыгать должно 6 человек. По «науке» я должен идти замыкающим, но решаю замыкающим назначить подполковника Андрея Сундукова (не путать с Сундаковым). Андрей только пришёл служить в наш Центр и сменил Геннадия Ивановича Кустова на посту Начальника Парашютно-Десантной подготовки Центра.  Сундаков мало прыгал с АН-26, и я для его тренировки решил дать ему возможность поработать выпускающим. Прилетаем мы в Крым на аэродром Багерово, и тут я узнаю, что по разным, совершенно не зависящим от нас причинам, из шести человек прыгать могут только трое, как во сне. И что я вместо пятого теперь иду вторым, тоже как во сне. А я ещё после отцепки не отошёл, там ведь сон полностью подтвердился. В итоге, задержал на 30 минут вылет самолёта и полностью заново переуложил основной парашют.

       Взлетаем, думаю, может пойти первым или крайним, чтобы не было как во сне. Потом как-то понимаю, что дёргаться бесполезно. Решаю, ничего не менять, чтобы не сеять нервозность для остальных членов группы. Но главный «шок» меня ждал впереди. Когда мы взлетали, было безоблачное небо – открывается рампа, мы на боевом курсе, и вдруг внизу я вижу шапку одинокого кучевого облака, как во сне. Вот тут у меня возник «мандраж» - всё-то сходится. Короче, выскакиваем с высоты 2400 метров, падаем, по «идее», чем раньше я сделаю попытку раскрыть основной купол, тем больше у меня будет резерв времени, если что-то пойдёт не так. Но облако внизу было такое красивое, и мы так классно на него троицей летели, что у меня рука не поднялась дёрнуть кольцо. Решил полностью насладиться падением, а дальше будь что будет. Пробиваем мы облако, на высоте 900 метров показалась земля, левой рукой рву кольцо, купол выходит нормально, закачался на стропах, «ух, всё обошлось!!!» Но я чётко знаю, если бы я не переуложил парашют, дело бы так «спокойно» не кончилось. Вот вам пример, как сон может помочь, если расшифровать его правильно.

     А вот сон жены Римантаса Станкявичуса, одного из пилотов первого набора "Волчьей стаи". За неделю до последнего, трагического полёта мужа ей приснилось, как разбивается самолёт, и она просила мужа не лететь на авиашоу в Италию. Но Римантас только отшутился...
    А всего из отряда Игоря Волка погибло или умерло 10 пилотов, которые готовились летать на "Буране". Существовало даже негласное "Проклятие, которое якобы довлело над лётчиками "Бурана". Но наука доказала, что гибель или смерть всех лётчиков была в результате случайного стечения обстоятельств. В тоже время лётчик-испытатель из этого же отряда Сергей Тресвятский говорит о своём сильнейшем предчувствии, что после смерти Анатолия Левченко погибнут Александр Щукин, а потом Римантас Станкявичус. И он не может объяснить, почему эти оба предчувствия возникли, но они были...
               
       Есть ещё деталь, которая, на мой взгляд, заслуживает внимания. Был период, когда за три года в Николаевской Областной ФЕДЕРАЦИИ АВИАЦИОННЫХ
ВИДОВ СПОРТА ПОГИБЛО ДВА ПАРАШЮТИСТА - МОИ ДРУЗЬЯ,  ВОЗМОЖНО, ОБИДЯТСЯ НА МЕНЯ,  ЧТО Я УПОМИНАЮ ЭТОТ ФАКТ И ДЕЛАЮ ФЕДЕРАЦИИ, ЯКОБЫ,  АНТИРЕКЛАМУ, «НО ИЗ ПЕСНИ СЛОВА НЕ ВЫКИНЕШЬ». ТАК ВОТ, И ВЕНИАМИН ФОМИЧЁВ, И КАТЯ ПЕЧНИКОВА СВОЙ ПРЫЖОК, КОТОРЫЙ КОНЧИЛСЯ ДЛЯ НИХ ТАК ТРАГИЧЕСКИ, НАЗВАЛИ « ПОСЛЕДНИМ». И ИМЕННО ТАКИМ ОН ДЛЯ НИХ  СТАЛ, хотя в ПАРАШЮТНОМ СПОРТЕ ЕСТЬ НЕПИСАННОЕ ПРАВИЛО - МЫ НИКОГДА НЕ ГОВОРИМ: «ВЫПОЛНЮ ПОСЛЕДНИЙ ПРЫЖОК. МЫ ГОВОРИМ «КРАЙНИЙ». Я, Не В КОЕЙ МЕРЕ, НЕ ХОЧУ ВЫСКАЗАТЬ МЫСЛЬ, ЧТО ОНИ ПОГИБЛИ ИЗ-ЗА ЭТОГО - НАОБОРОТ, КОМИССИЯ РАЗОБРАЛАСЬ -  В КАЖДОМ СЛУЧАЕ БЫЛИ СВОИ КОНКРЕТНЫЕ ПРИЧИНЫ, НО ОБА ОНИ ПОЧЕМУ-ТО НАЗВАЛИ ЭТО СЛОВО «ПОСЛЕДНИЙ» - Я ДУМАЮ,  ГДЕ-ТО НА УРОВНЕ ПОДСОЗНАНИЯ ОРГАНИЗМ ЗНАЛ, ЧТО ОН «ОБРЕЧЁН», И ЭТИ РЕБЯТА ПОМИМО СВОЕЙ ВОЛИ  НАЗВАЛИ СВОЙ ПРЫЖОК « ПОСЛЕДНИМ», ХОТЯ ОТЛИЧНО ЗНАЛИ НАШЕ НЕПИСАННОЕ ПРАВИЛО - КАКОЙ ПРАКТИЧЕСКИЙ ВЫВОД МОЖНО СДЕЛАТЬ ИЗ ВСЕГО ЭТОГО? РЕБЯТА, НЕ ОТМАХИВАЙТЕСЬ ОТ ПРЕДЧУВСТВИЙ,  ОБРАЩАЙТЕ ВНИМАНИЕ НА СИГНАЛЫ, КОТОРЫЕ ИДУТ ИЗ «ТОНКОГО МИРА». ВОЗМОЖНО,  ЭТО ПОМОЖЕТ  ВАМ ЗАНиМАТЬСЯ  «ЭКСТРИМОМ», да и просто жить ДОЛГО И СЧАСТЛИВО. ДА СОПУТСТВУЕТ ВСЕМ НАМ УДАЧА!

     Теперь давайте поговорим о «мистике». Буквально на третий день как я прибыл к новому для меня месту службы в 33 Центр Боевой Подготовки Морской авиации в городе Николаеве на должность Начальника Службы Безопасности Полётов генерал Бадеев В.С., начальник штаба Центра  дал команду в секретную часть показать мне сов.секретные материалы о работах полковника Владимира Конышева, кабинет которого был напротив моего. После ознакомления с материалами Бадеев вызвал меня к себе и сказал буквально следующее: « Итоги работ полковника Конышева мы показываем далеко не всем офицерам, имеющим допуск к работе с сов.секретными документами, и прежде всего потому, что конечный результат зачастую никаким научным объяснениям не поддаётся. Вот только один из примеров, который уже можно обнародовать.

      За три недели до катастрофы вертолёта КА-27 на аэродроме Очаков полковник Конышев подошёл к генералу Бадееву и сказал: «Завтра на полётах разобъётся вертолёт, пилотируемый заместителем командира вертолётного полка подполковником Вафаемым Кадапом Шарифовичем. Его надо под любым предлогом отстранить от полётов». Генерал Бадеев поверил Конышеву, хотя согласитесь, звучит это как «мистика». Вафаев приказом командира полка Сергея Яковлевича Иващенко был отстранён от полётов под каким-то благовидным предлогом, и вертолёт этот в этот день вообще  не летал. Более того, так получилось, что он не летал три недели. А потом 12 сентября 1988 года на этом вертолёте в экипаже капитана Горяева А.Г. в полёте ночью по глиссаде с зависанием над водной поверхностью происходит обрыв гибкого валика несущего винта, в результате чего происходит самовыключение правого  двигателя, и вертолёт падает в море. Командир вертолёта капитан Горяев А.Г. и штурман-инструктор Центра полковник Подчасов О.С. погибли и лишь штурман вертолёта, старший лейтенант Томилин В.В.«родился в рубашке» и остался жив.

     Когда я, как Начальник СБП (Службы Безопасности Полётов) начал разбираться с этим случаем, то я «ахнул» - оказывается, таких случаев на вертолётах КА-25, КА-27 было более 250, которые зачастую приводили к поломкам, авариям или катастрофам. Каждый раз при этом писались рекламации, требующие устранить причину отказа, но, увы, «воз и ныне там» - недостаток конструктивный, чтобы его устранить, нужно просто делать новый вертолёт.

     Что ещё бросилось в глаза? Я уже писал, что когда  стал летать на КА-27, то просто поразился какой несовершенный, крайне сложный и неудобный на нём установлен главный пилотажный прибор, а именно КПП (авиагоризонт). Пока всё идёт хорошо, ночью и днём при полёте в облаках, когда идёт полностью приборный полёт, по нему ещё можно безопасно пилотировать. Но стоит лётчику попасть в сложную ситуацию – это «пипец», по нему вывести вертолёт в нормальное положение невозможно. Примеры? Их предостаточно, вот несколько:

24.7.94 года в районе Торжка, базы 344 ЦБП Армейской Авиации на полигоне примерно в 100 км от города разбился вертолёт КА-27пс. Экипаж в полном составе погиб. Официальная причина – потеря пространственной ориентировки из-за эргономических недостатков авиагоризонта.

24.07.1988 года терпит катастрофу вертолёт КА-27пс пилотируемый майором Алтышкиным А.Т. – по этой же причине.

26.02.1988 года Северный флот, катастрофа вертолёта КА-27пс, пилотируемого майором Сизовым П.П., который в условиях полярной ночи перевозил ещё семерых командиров на корабль, но из-за ошибки в технике пилотирования, которой способствовал указанный авиагоризонт, провалился ниже глиссады и «булькнул» в море.

Это я взял навскидку только 1988 год, в котором упал и капитан Горяев. Кстати, по нашей катастрофе капитана Горяева А.Г. могу добавить следующее – экипажу крайне не повезло. Отказ двигателя произошёл на высоте 60-50 метров. Если бы это произошло выше, скажем на высоте 100 метров, Горяев бы спокойно ушёл на одном двигателе на второй круг. Если бы ниже, на высоте 30-40 метров, он бы не колеблясь, выпустил бы баллонеты и произвёл посадку в море перед собой. В то же время он принял решение уходить на второй круг, т.к. высота вроде бы позволяла это сделать, но только не при таком авиагоризонте. Ошибке Горяева способствовала не вовремя данная подсказка штурманом-инструктором. Его команда: «Закрой стоп-кран» отвлекла у командира последние резервы внимания, потому что на КА-27, чтобы проделать подобную операцию надо снять левую руку с рычага шаг-газа, перехватить ручку управления, глазами бросить все приборы пилотирования, в том числе этот заумный авиагоризонт, найти нужный стоп-кран, взяться за него правой рукой, ещё раз убедиться, что выключаешь стоп-кран именно отказавшего двигателя, после этого его выключить, после чего руки вновь поменять местами, а глазами вернуться снова к приборам пилотирования. Вот это отвлечение внимания на выполнение команды штурмана-инструктора привело к тому, что Горяев упустил контроль за высотой и зацепил за воду, хотя теоретически мог бы спокойно уйти на второй круг. Правильно было сначала обеспечить себе набор высоты, а уж потом заниматься стоп-краном.

        Кстати, наверно, самое неприятное состояние после полного отказа управления лётчик испытывает именно при потере пространственной ориентировки в воздухе. В гарнизоне Когул на острове Саарема в Эстонии, где я учился в 6-ом классе, мне показали воронку от падения истребителя МИГ-17. Лётчик, совершая полёт на морем в безоблачную, звёздную ночь, перепутал отражение звёзд в море от фактических, потерял пространственную ориентировку и врезался в землю в перевёрнутом положении недалеко от школы. Всего один раз за всю мою лётную деятельность у меня был подобный случай. Я о нём никогда никому  не рассказывал, но видно настала пора поделиться. Дело было ночью в облаках. На фронтовом бомбардировщике ИЛ-28 я возвращался с полигона, звание - лейтенант, 3 класс, но летающий уже по уровню 2-го. Стрелок-радист Миша Карабанов, а штурманом в тот полёт со мной полетел полковник Ерёменко, инспектор Боевой подготовки со штаба авиации Балтийского флота. Полёты были «смешанные» - летал транспортный полк (это самолёты ЛИ-2, ИЛ-14, АН-26, АН-12) и наша отдельная эскадрилья на ИЛ-28 выполняла «кучу» вылетов на обеспечение ракетных стрельб кораблей флота. Не забывайте, что аэродром Храброво – это аэродром совместного базирования с Гражданской авиацией, т.е. периодически ещё приходили самолёты типа  Ан-24, Ту-134. При таких условиях руководство полётами становится «архисложной» задачей, т.к. у всех самолётов разные скорости на кругу и на глиссаде захода на посадку.

     У нас после полигона отказал локатор, а руководитель полётов подполковник Новиков дал нам выход: «На 3600 к 4-му развороту», а не на привод, как это обычно делают. Я ему доложил: «…У переднего отказал прибор, подскажите выход». Он мне: «Следуйте этим курсом, я подстрахую», - а из-за того, что бортов в воздухе внизу было много, просто забыл это сделать.  Полковник Ерёменко меня информирует по СПУ (самолётному переговорному устройству): «Подходим к 4-му», и стрелка АРК (радиокомпаса) тоже вроде бы говорит об этом. Я докладываю РП: «351, на 4-ом, 3600». Новиков даёт команду: «351, доворачивайте на посадочный, снижение до 2400 метров». Я перевожу самолёт на снижение с вертикальной скоростью 10 метров в секунду и выполняю доворот. «Что за чёрт, стрелка радиокомпаса энергично пошла вправо. Я увеличиваю крен, всё внимание курсовым приборам, и, как оказалось, очень много отдал штурвал от себя. В итоге, стал падать с вертикальной скоростью 50-60 метров в секунду. Но на ИЛ -28 стоит вариометр ВАР-30, т.е. если вы снижаетесь с большей вертикальной скоростью, чем 30 м/сек, вариометр начинает показывать набор 20-30 м/сек. Когда вы отслеживаете этот маневр – «ноу проблем» - хотя вариометр показывает набор, но вы-то видели, что стрелка сделала оборот, и понимаете, что на самом деле вы пикируете.

       Лётчики знают, что на самолёте есть всего два прибора пилотирования: авиагоризонт и вариометр, которым надо уделять 70-80% процентов своего внимания в приборном полёте, все остальные – это приборы контроля, на которые можно смотреть эпизодически, но на определённых этапах полёта они могут стать главными, в частности, при заходе на посадку в сложных метеоусловиях на первый план внимания выходят курсоглиссадные приборы, но они не дают индикации положения самолёта в пространстве, т.е. полностью переходить на пилотирование по ним нельзя. Сейчас эту проблему на современных самолётах решают совмещением авиагоризонта с курсоглиссадными приборами, или вообще их индикацию выносят на лобовое стекло, но я то летел на старом надёжном бомбардировщике ИЛ-28, где все приборы разделены. Короче, мы вышли, как оказалось , не к 4-му развороту, а в район привода. Руководитель полётов, занятый другими бортами, нас не подстраховал, хотя обещал держать этот вопрос под контролем. Поскольку он молчал, когда у меня стрелка радиокомпаса пошла вправо, я, считая, что мы на 4-ом развороте, погнался за ней, чтобы выполнить команду РП, занять посадочный курс. А на самом деле, это уже был свал стрелки радиокомпаса в воронке от привода.

      Штурман тоже всё внимание уделил контролю за курсовыми приборами, т.к. именно он отвечает за самолётовождение, а радист Миша вообще в тот момент уже собирал секретный портфель и готовился к предстоящему ужину. В итоге, я проскочил заданный эшелон на 800 метров, а когда перенёс внимание на приборы пилотирования, испытал шок. Вариометр показывал набор 25 м/сек, угол тангажа на авиагоризонте показывал глубокое «пике», и какой из этих приборов показывал правильно сразу я определить не смог, настолько шоковой для меня оказалась картина, которую я увидел. Сразу пришёл страх, тело в секунду покрылось липким потом. Это состояние длилось несколько секунд. Не забывайте, дело ночью в облаках, я никак не могу понять, почему у меня не сводятся курсовые стрелки на посадочном курсе, и я ещё не «заматерелый лётчик-снайпер», а «солопед» с 3-им классом. В общем, когда я увидел, что у нас высота уже 1600 метров, вместо положенной 2400, дошло наконец, куда мы летим. Сразу с перегрузкой четыре по ощущениям энергично  перевёл самолёт в набор высоты, тем более, что штурман тоже это увидел и словами: «Ты не прав, Вася», - помог мне восстановить пространственную ориентировку и занять заданный эшелон, о чём заикающемся от волнения голосом я доложил руководителю полётов.  Потом мы минут 20 проторчали в зоне ожидания над аэродромом, пока Новиков смог расчистить под нами пространство и завести на посадку.

       Что я могу сказать об этом случае. Нам повезло, был запас высоты, и  у меня было время очухаться, чтобы понять в чём дело, это во-первых, а во-вторых, из-за неточного самолётовождения по причине отказа локатора в облаках мы проскочили посадочный курс, и я двойное пересечение занятых другими самолётами эшелонов (сверху вниз и обратно) осуществлял с внешней стороны «коробочки», где самолётов не было. Но мне ясно, чтобы понять, что чувствует лётчик в момент потери пространственной ориентировки, надо в этом моменте побывать. Мне, например, понятно, почему командир экипажа «Боинга-737», разбившегося в Казани, не предпринимал никаких попыток вывести самолёт из пике, хотя эти действия очевидны, и запас скорости это уже позволял. Потому что, в стрессе «коэффициент обалдения» у лётчиков достиг 100%, они просто не воспринимали показания приборов, хотя на них и смотрели. И я не удивлюсь, если узнаю, что авиагоризонт на этом самолёте подобен тому, что установлен на самолётах ТУ-22м, ТУ-160, вертолёте  КА-27, т.е. с принципом индикации «с самолёта на землю».

      В своё время на страницах журнала «Авиация и Космонавтика» была целая дискуссия, посвящённая этому вопросу. Тогда я был «солопедом-лётчиком», имел опыт полётов всего на типах ла: (Л-29, ИЛ-28) и поэтому не мог иметь своего собственного мнения. Теперь, когда за плечами 37 лет лётной работы и опыт пилотирования 22-ух типов ла (летательных аппаратов), причём с разными видами авиагоризонтов иногда приходилось летать в одну лётную смену на разных типах ла, я со всей уверенностью могу сказать – «правильными», более надёжными и простыми для лётчика являются только авиагоризонты с принципом индикации «с земли на самолёт». Именно такие стоят на всех истребителях и других самолётах типа Л-29, ТУ-16 и т.д.

       Я уже писал о «заумных» авиагоризонтах в одном из своих рассказов, но поднимаю этот вопрос вновь. Почему он меня так волнует? Смотрите, я только в 1988 году насчитал 4 катастрофы на КА-27, в которых несовершенная индикация авиагоризонта способствовала ошибке лётчика в технике пилотирования. Второй момент,  примерно лет 50-60 с момента развития авиации как таковой, на всех типах летательных аппаратов стояла индикация «с земли на самолёт», она устраивала всех лётчиков и прошла проверку временем. Вдруг какому-то «грамотею» из инженеров-учёных от авиации, самому лично не летающему, пришла «идея», что раз лётчик, когда использует авиагоризонт, находится в воздухе, то надо ему и авиагоризонт сделать такой, как будто лётчик смотрит на него как бы с воздуха. И пошла серия этих «заумных» приборов. Вместо нормального АГД на ТУ-16 пошёл Командно-пилотажный прибор (КПП) на ТУ-22м, ТУ-160, а на вертолёте КА-27 – это вообще «пипец» - наихудшее из того, что я видел.

      Почему, я думаю,  что индикация с «земли на самолёт» является более правильной?

      Независимо от версии, которой Вы придерживаетесь о происхождении человека: божественной (нас создал Бог), инопланетной (мы пришли со звёзд) и теории Дарвина (человек произошёл от обезьяны) – всё равно, человечество живёт уже несколько сотен поколений на земле, т.е. смотрит на все явления природы и общественной жизни, ощущая твёрдую опору под ногами.  Даже когда наш предок висел, ухватившись хвостом за дерево, земля была внизу, и относительно её, точнее линии горизонта, он оценивал положение своего тела в пространстве. Это у нас в генах многих и многих поколений!!!. А тут нас, пилотов, учёные авиапрома хотят убедить, что нам лучше смотреть не относительно твёрдой земли, а как будто мы ещё «обезьяны», и постоянно перелетаем с ветки на ветку.

        «Не вопрос»! Как зайца можно научить играть на барабане, так и лётчики – «способные ребята», могут летать с любыми приборами, которые сделает нам промышленность. Только надо ли это нам, и особенно, пассажирам, которые ежегодно гибнут в катастрофах в тех случаях, когда «заумный» авиагоризонт явился той последней «каплей», которая «переполнила чашу», и лётчик не справился? Самое печальное в этом вопросе это то, что, оказывается, даже когда все лётчики-испытатели написали отрицательный отзыв об авиагоризонте на вертолёте КА-27, он всё равно был принят промышленностью на вооружение. Об этом факте лично мне поведал «Заслуженный лётчик-испытатель СССР» Николай Шкурко.

       Резюме: «Ребята, есть конкретное предложение – надо что-то делать!» Обращаюсь в первую очередь ко  всем пилотам, а также «дяденькам», расследующим лётные происшествия.  Надо писать во все инстанции, бить «во все колокола», когда вас сажают на новый тип летательного аппарата, а там авиагоризонт с «прямой индикацией – вид с самолёта на землю», и именно этот факт может способствовать очередной катастрофе с человеческими жертвами. По-другому нам промышленность «не побороть!!! Приведу ещё пример, чтобы убедить «дядей-конструкторов», насколько лётчику бывает сложно в воздухе даже с «нормальным» авиагоризонтом, а уж с «заумным» и подавно.

      В 1974 году мне довелось принимать государственные экзамены по технике пилотирования в Оренбургском ВВАУЛ им.И.С. Полбина на самолётах ИЛ-28. Я был в «чине капитана» самым молодым членом ГЭК (государственной экзаменационной комиссии). Сначала в паре со мной прибыл ещё более молодой «принимальщик» старлей Олег Новиков, 1972 года выпуска этого же училища. Но  ГЭК генерал Балин, посмотрев на «солопеда» Новикова сказал следующее, передаю не дословно, но по смыслу верно: «Тов. старший лейтенант, я не сомневаюсь, что Вы умеете летать. Но по внешнему виду Вы смотритесь как сбежавший в самоволку курсант, облачившийся в офицерскую форму, чтобы его не узнали.  Возвращайтесь обратно в часть, наберёте «солидность», тогда и приезжайте» Олегу ничего другого, как выполнить приказ генерала, не оставалось. Но он сумел «подсластить пилюлю» такого решения. Когда мы летели с Калининграда в Оренбург, красиво отобедали в помпезном Московском ресторане «Ленинград», а когда Новиков летел обратно один, он то же самое проделал в ресторане «София». Так что «вояж» для несостоявшегося члена ГЭК всё равно даром не пропал!

      Но вернёмся к «главному герою» приёма «Госов».. Согласно плану на каждого члена ГЭК приходилось по 12-14 курсантов, которых надо было проэкзаменовать с целью определения у потенциального кандидата в будущие военные лётчики умения и решимости защищать нашу любимую Родину – (Советский Союз – так она тогда называлась), не щадя «живота своего», а если понадобится, то и самой жизни. В первый день мы должны были выполнить контрольный полёт в зону с каждым из курсантов проверяемой в эту лётную смену эскадрильи, а на следующий курсантики летали уже сами. А члены ГЭК, сидя напротив посадочного «Т», с пивом и арбузами, оценивали качество взлётов, расчётов на посадку и самих посадок всем своим дружным коллективом. Причём первым оценку озвучивал тот «член», который с этим «пацаном» летал контрольный полёт, а все остальные или поддерживали его решение, или подправляли, например, садится курсант Победоносцев. Посадка с «плюхом» и с высокого выравнивания. «Четыре», - с сожалением говорит член ГЭК, который с ним летал.

      «Да, ты что? – возражают ему остальные члены ГЭК, - с такой фамилией ниже «пятёрки» ставить не положено. «Оценка – 5 баллов», - подводит черту генерал Балин. Тем более, что во втором полёте курсант Победоносцев исправился и произвёл нормальную посадку.

      Лично для меня  самым интересным был первый полёт с самым первым моим курсантом. По моему, это был курсант Дьячковский, а может и Минибаев. Просто где-то завалялась экзаменационная книжка тех дней, которые выдавались каждому члену ГЭК для пометок отклонений и ошибок в технике пилотирования каждого проверяемого курсанта. Хотя это безусловно снижало безопасность полёта, т.к. отвлекало инструктора от контроля за режимом полёта, но объективность оценки при этом повышалась, т.к. отлетав с четырьмя «гавриками» за лётную смену, бывало трудно все их ошибки не «перепутать.. Так вот, согласно задания, одним  из элементов – это была проверка умения курсанта вывести самолёт из сложного положения, в которое оный самолёт обязан был ввести контролирующий. Курсант весь полёт в зоне выполнял в зашторенной со всех сторон шторками кабине.

    Самое смешное для меня было то, что приказали инструкторам открывать шторки проверяемому курсанту сразу при выходе на посадочный курс. Это значит на высоте 400 метров, мол, ниже курсанты сами по приборам зайти не способны, точнее – не научили. Я вспомнил свои экзаменационные полёты. Наш выпуск 1969 года был единственным, кого выпустили досрочно без нормальной лётной практики на 4-ом курсе. Не случайно нас прозвали «абортники». И то, хотя нам не ввели в экзаменационный полёт полёты строем, как это было до нас, но оставили заход на посадку по приборам под шторкой до Дальней приводной, т.е. образно выражаясь, до допуска 200 на 2. А тут полноценно обученным все четыре курса курсантам дают такое послабление.

     Весь преисполненный служебного «рвения» и ответственности за качество гос.экзаменов, я решил никакой поблажки новоиспечённым лётчикам не давать и проверять их по всей строгости законов «военного времени». Фильма «В бой идут одни «старики» тогда ещё не было. Вышли на этап, где осуществляется вывод из сложного положения. Спрашиваю курсанта: «Готов?» - и после утвердительного ответа начал ввод. Плана, куда вводить и как вводить, у меня не было никакого. В боевом полку нас этому не учили, как ни странно. Короче, в «кураже», пикирую с креном вниз, потом тяну штурвал с перегрузкой 4 и противоположным  креном вверх. Потом штурвал пихаю прямо от себя, зависаю на неплотно притянутых ремнях, опять на себя с креном и энергично от себя, но уже с креном 60 градусов. И так ещё два раза, а потом на угле пикирования градусов 40 даю команду: Выводи». К тому, что сделал проверяемый курсант, я оказался абсолютно не готов.

      Он вдруг резко как «пиханёт» штурвал от себя, с такой отрицательной перегрузкой, что я себе чуть «бо-бо» о фонарь кабины не набил. Из угла пикирования градусов под 70 я выхватил самолёт с перегрузкой под четыре с половиной, (так мой зад это ощутил), исправляя ошибку Дьячковского, и тут обнаружил, что у нас вдруг стали «полные баки» топлива. Поудивлялся таким странным показаниям топливомеров, «повоспитывал» курсанта, что так резко нельзя самолётом обращаться, «разжевал» ему его ошибку. Повторил элемент ввода в сложное положение, но уже не так «рьяно», как до этого, и полетели дальше.

     Заходим на посадку, «горючки» у нас – полные баки, если верить топливомерам. Короче, зарулили на стоянку, выскакивает из задней кабины воздушный стрелок-радист сержант сверхсрочной службы Чашка и мне осуждающим тоном говорит: «Тов. капитан, так летать нельзя, у нас так не принято, у нас так не летают»… Тут подбежали техник самолёта с техником звена: «Тов. капитан, что Вы творили в воздухе, поплавковые клапаны измерения уровня топлива залипли в верхнем положении. Это какая же у вас перегрузка была?» Я их сначала уверил, что в Морской боевой авиации только так и летают, но когда увидел, как «вытягивается лицо» у нашего стрелка-радиста, который был в возрасте и женат, решил больше так не «хулиганить». Но суть дела здесь не в моих маневрах, а в том, что курсант без всяких «бочек» и перевёрнутого полёта с нормальным авиагоризонтом полностью потерял представление о пространственном положении самолёта. Т.е. теперь Вы понимаете серьёзность вопроса, почему меня так волнует вопрос, авиагоризонты с какой индикацией будут устанавливаться на будущие современные самолёты, особенно гражданские?

    P.S. Уже после того, как сей "опус" увидел свет, вот что написал мой однокашник по училищу начальник Боевой подготовки ВВС Северного флота генерал Владимир Рябов:
"Привет, Вася. "Сны, предчувствия..." дочитаю позднее.  О типе индикации положения летательного аппарата  в пространстве. Сколько себя помню в авиации, начиная с училища, столько времени и являюсь  участником споров о типе индикации. Был, есть, буду до... и буду после... сторонником типа "вид на самолет относительно земли". Это настолько естественный вид индикации, что даже зелеными курсантами, осваивая навыки пилотажа у нас не возникало проблем с определением своего положения относительно земли. Если, конечно не впадать в полный ступор. Именно такой тип индикации дает самое быстрое и доступное для восприятия взаимное построение конфигурации объектов. Именно оно и нужно для быстрого построения первоначального алгоритма воздействия на символ самолета (и на самолет в итоге), чтобы добиться нужной динамики.  Это же очевидно с точки зрения инженерной психологии (это ранее) или с точки зрения современных цифровых  систем управления. Вот так выглядит самолет, а вот так среда с определяющим фактором - горизонтом. Летчику нет необходимости строить в голове промежуточную    цепочку: если самолет горизонтально (относительно приборной доски), А собственно горизонт расположен так, то мне надо для приведения самолета  к горизонту.... и вот тут-то могут возникнуть трагические метаморфозы с мозгом, логикой, восприятием.Что часто и происходило. У меня, в частности на ИЛ-28 на 3-м курсе, когда я попал в мощную кучевку. Меня швырнуло так, что с высоты 3600 до 1500 я вообще с этим чертовым АГБ не мог сообразить что же происходит".

    Мне нечего добавить к этому убедительному исчерпывающему ответу. С ним могут спорить только те, кто летал только с одним видом индикации. Истребители, небось, думают, чего это "бомбёры" такой базар в эфире развели?" Они же всё время только с нормальными приборами летают
    А те, кто летал только с "заумными" авиагоризонтами, думают, наверно, так и надо, т.к. ничего лучшего они не видели - сравнивать не с чем...

    А вот мнение ещё одного читателя, Виктора Баравкова, оно отображено в рецензиях, но поскольку в самый "зад" произведения редко кто доходит, приведу его здесь:

    Рецензия на «Сны, предчувствия, мистика и прочая хрень...» (Полковник Чечель)

Подпишусь под каждым словом,ей Богу. Иногда возникает обостренное чувство, что-то случится. Но реакция обычная, ничего не предпринимаешь и оно происходит. Да.... Что касается индикации горизонта на приборах, то я придерживаюсь мнения, что обратная индикация нам, как-то родней, не нужно выдумывать, какой-то образ полета, земля большая, самолет маленький, кабина большая, птичка маленькая, вот и крути ее на здоровье. Сколько народу голову сложило из за прямой индикации, а все пытаются подсунуть, на западный манер. Ну не американцы мы, не англичане, как объяснить это нынешним авиапсихологам, что с двадцатых годов мы пошли в авиации своим путем.
Я согласен со всем, только вот о Казанском событии, мое мнение слегка отличается. Завезли сами себя, все там было, и ошибки одна на другой, и отсутствие взаимоконтроля в экипаже, и пресловутый коэффициент обалдения на конечном этапе падения, но было и еще кое-что... Писать об этом не хочу, шума будет много, но эта мелочь перетягивает все остальное. Шепну о ней, только на ушко при личной встрече, если Бог даст.
Спасибо, читаю Ваши произведения, очень нравится.

      Но вернёмся к предвидению, почему «ошибся» полковник Конышев. А он и не ошибся. Просто он увидел катастрофу подполковника Вафаева К.Ш., а на самом деле, причина была в вертолёте, на котором тот должен был летать. Т.е. он ошибся совсем «немного», катастрофа всё-таки произошла, и мог погибнуть любой лётчик, который бы полетел на этом вертолёте.
Кстати, подобный пример привёл профессор авиационно-космической медицины Иван Павлович Неумывакин. Он информировал руководство Вооружённых Сил и Авиакосмической промышленности за полгода до гибели космонавтов Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева, что с очередным космическим спускаемым аппаратом произойдёт катастрофа. Но к его информации не прислушались, и полёт завершился трагически из-за мельчайшей разгерметизации аппарата при снижении с орбиты.

       Что ещё мог полковник Конышев. Я перечислю только то, что видел сам. Например, он, глядя на меня в «трусах, комбенизоне и с контрабасом» (без оных атрибутов я на весы не становлюсь) смог перечислить все мои 11 переломов (на тот момент), которые у меня накопились «с малолетства». Или подходил к моему сейфу на работе и перечисляет, что у меня там лежит, А однажды мы с ним, когда я и он были уже «на дембеле», «схлестнулись» как-то на праздник в городе Николаеве. Ну и после второго, или нет, третьего «александера», принятого на грудь, он мне вдруг говорит: «Вася, тебе надо прекращать прыгать с парашютом. На очередных прыжках у тебя не раскроется ни основной, ни запасной парашют». Я ему: «Володя, подожди, как это прекращать прыгать? Я этим занимаюсь уже 34 года – это моя вторая жизнь».

       Он мне: «Как хочешь, я тебя предупредил». Я ему: «Подожди». Тут же сбегал к стойке бара, взял ещё одну бутылку коньяка, первую мы к тому времени уже «приговорили», налил по рюмкам и говорю: «Володя, сними программу».
       Не верить ему у меня не было никаких оснований. Результаты сов.секретных исследований, в которых принимал участие полковник Конышев, лично меня, в отличие от руководства Военно-Морского флота СССР, убедили полностью, что этот человек может многое. Открою немного область, в которой проходили эксперименты. Чтобы Вы сказали, уважаемый читатель, если бы Вам показали графию «с мордой лица» мужчины (как потом оказалось, это командир боевого корабля) и попросили бы сказать, где этот человек, а значит и корабль,  в данный момент находится. Вы подходите к карте мирового океана и неожиданно для самого себя «тыкаите» пальчиком в какое-нибудь «Гонолулу», и именно там «по странному совпадению» находится искомый корабль.

       Потом эксперименты пошли посложнее. Вам уже показывают фото не командира надводного корабля, а старпома атомной подводной лодки. Вы закатываете глаза в потолок, что-то там бормочите, а потом подходите к глобусу, тычете пальчиком в «любую» точку мирового океана: Тихого, Атлантического и прочих, и спустя час в штаб Авиации ВМФ СССР вдруг приходит радиограмма от искомой подводной лодки: «8 марта встретили нормально, несём боевое дежурство у «острова Борнео», готовы выполнить любой приказ горячо любимого командования, и широта, долгота», - и она совпадает с точкой, куда Вы так небрежно ткнули пальчиком. И только из-за того, что вероятность подобных «угадываний» у полковника Конышева и лицам, ему подобным, оказалась менее 0,8 (но более 0,5) руководство Авиации ВМФ СССР прекратило работы в этом направлении.

      В общем, «жахнули» мы с Володей по очередной рюмке, он закатил глаза к небу, стал максимально сосредоточен, пробормотал что-то, типа: «Энеки, бенеки – ели вареники», - и говорит: «Программу снял, но не на 100%, дальше решение принимай сам». И вот иду я на очередные прыжки в аэроклуб «Икар», где тогда прыгал, а сам думаю, снял Володя программу или не снял? А на душе так - не «мандраж», но очень как-то не спокойно. У меня же сыну только три года, разбиваться нельзя. А по дороге недалеко от аэроклуба прямо на тротуаре народ всякую всячину продаёт. И вдруг я натыкаюсь на портрет девушки в полный рост, чем-то похожей на мою наставницу по йоге. Сразу как будто поддержку друга ощутил. Покупаю эту картину и тащу с собой на аэродром. Все сомнения прыгать или не прыгать отпали. Но «мандраж» у меня был такой, что я прямо на аэродроме перед посадкой в самолёт записал в парашютную книжку  свой 819 парашютный прыжок, который ещё только предстояло совершить. В разделе «Цель прыжка» -  записал: « Этот прыжок посвящаю сыну, который погиб в 24 года, отслужив в ВДВ, и сыну, который живёт сейчас». Почему так сделал? Поскольку уверенности, что Володе Конышеву удалось снять программу по не раскрытию двух парашютов, у меня не было,  этой записью я хотел показать, что пошёл на это совершенно сознательно, чтобы потом, «если что», не катили на меня «бочку», мол, «такой, сякой – парашюты укладывать не научился». Короче, чтобы моему ребёнку не было за меня  стыдно.

     Залез в самолёт. А в тот раз ребята готовились к соревнованиям на групповую акробатику, и с самолёта АН-2 сняли входные двери.. Когда я увидел этот широкий «бродвей», через который предстояло выходить на «улицу», пришло состояние «весёлой лихости». Я выходил первый, один, на высоте 1350 метров, выше были облака, поэтому мы не стали лезть вверх. За мной стояла четвёрка ребят во главе с Женей Савинцом, готовилась на отработку группового выхода.  Я картинно, с «выпендрёжем»  вышел задним сальто и полетел вниз. Здравый смысл подсказывал раскрывать парашют сразу, но я пропадал до высоты 700 метров. В момент раскрытия купола был готов ко всему: что он не выйдет, к отцепке, открытию запасного парашюта и его захлёсту… Но всё обошлось – снял Володя программу После этого я сделал ещё 4 прыжка, и со всей остротой стал вопрос: или прыжки, или горные лыжи, бо пенсии Украинского полковника на два таких увлечения не хватает – дорогие, «зараза»! Но поскольку горных лыж у меня дома аж 8 пар, (это из тех, что сохранились), а парашюта своего пока нет ни одного, пришлось сделать выбор в сторону горных лыж. Но парашютный спорт  продолжает тянуть, и если представится возможность прыгнуть «на халяву», я её не упущу.

      А теперь, поскольку в названии рассказа стоит слово «хрень», давайте теперь поговорим о ней, «родимой». Начну издалека. После окончания Школы инструкторов по горным лыжам Ремизова на Кавказе и получения корочек в Москве в очередной отпуск я поймал себя на мысли, что мне как-то не так интересно кататься самому, как нравится учить других. Ездишь так взад-вперёд на склоне перед «чайниками», весь гордый от своей «значительности» и «чуйства собственной важности» и упиваешься собственным «величием», которое каждый, уважающий себя начинающий горнолыжник, норовит инструктору  «учесть вечером при разливе». Но «слава» и «халява», оказывается, такая коварная вещь, что  к ним быстро привыкаешь. А приехал с гор, вышел на работу, и никто из сослуживцев тебе на «халяву» не подносит. Они ж не видели, какой ты был «героический» всего неделю назад. И как тобой  все восторгались, особенно женщины. И как-то само собой меня осенило - надо брать с собой свидетелей «твоего величия», которые даже много месяцев спустя после зимнего отпуска, будут, перебивая друг друга, рассказывать о твоих горнолыжных «подвигах».

       Так я за два сезона приобщил к горным лыжам  воспитанника нашего 12 омрап, лётчика-испытателя 1-го класса Сергея Андреева, и теперь он с этих гор «не вылазит», правого лётчика Юру Иванова, штурмана Голуба Сан Саныча, Колю-Боню (командира эскадрильи ТУ-22м2) и ещё «кучу» народа, включая женщин. Был ещё один лётчик, фамилию не называю, бо занимает высокую должность в МГА, вдруг «обидется», и в самолёт «бесплатно» пускать перестанет. Поэтому, расскажу только как факт, для расширения «кругозора». Когда я предложил ему зимой поехать со мной в горы, он с радостью согласился. Договорились встретиться во Львове. Но дней за 10 до означенных событий он позвонил мне по служебному телефону с Москвы и расстроенным тоном сказал: «Командир, ничего не получается. На ноге вдруг выскочил сильный варикоз, предлагают   операцию, и неизвестно, чем это для меня закончится, могут даже списать с лётной работы. Я ему посочувствовал, «поохал, поахал» и попросил держать меня в курсе». А этот разговор слышал вертолётчик полковник Акифьев Н.И., т.к. наши рабочие кресла располагаются в одном кабинете.

     Он мне и говорит: «Вася, у меня сосед по лестничной площадке, его все зовут «Шаман», хотя он обыкновенный рабочий-стропальщик судостроительного завода им. «61 коммунара». Расскажи ему о своём друге, и дал его телефон. Я позвонил: «Виктор Иванович, здравствуйте, у моего лётчика такая проблема». Он спрашивает: «Твоему пилоту 37 лет?» Отвечаю: «Не знаю». Он мне: «Уточни, это важно».

       Звоню в Москву, спрашиваю: «Тебе сколько лет?» Он отвечает: «Через две недели будет 37». Я это передал Шаману. Он мне сказал: «Передай своему другу, операция не нужна, я всё уберу, но пусть он мне сам позвонит. Я должен услышать его голос». В общем, через неделю друг мне позвонил и радостным тоном сообщил, что всё прошло и врачи от него отстали».

      А я в тот год в Карпаты собирался ехать с годовалым ребёнком. Памперсов тогда не было, и это была «авантюра чистейшей воды»! К тому же развал Украины ещё продолжался и зарплату, как и пенсию, платили не регулярно. Поэтому решили сэкономить. Жена в студенческом билете вытерла две буквы «за», и вместо надписи «заочное обучение», оно стало «очным». Так мы взяли ей билеты за полцены.  И вот из окна я вижу, как подошло такси, начинаем выносить рюкзаки, лыжи, вдруг меня "осеняет", паспорта, деньги я взял, а студенческий билет в сумку не клал.  Начинаем его лихорадочно искать – нет нигде. А без него билет жены не действителен. И вот, «как утопающий за соломинку», звоню Шаману: «Виктор Иванович, я понимаю, что не во время, но вот у меня такая проблема». Он мне: «Вася, как вы все надоели мне своими «меркантильными» просьбами. Большая комната, сервант, второй ящик от окна, на него в 12 часов падает солнце, ищи там», - и положил трубку, не слушая моего «лепета» о благодарности. А жили мы тогда у тёщи, и второй ящик от окна в большой комнате – это был мой, который мне выделили для одежды и прочих вещей.

      Я опять перерыл его весь. Студенческого билета нигде не было. Думаю, ошибся Шаман, тем более, хотя ящик угадал, но он так стоит, что на него солнце не падает. (потом оказалось, падает, но отражаясь от зеркала). Весь «в растрёпанных чувствах» начал вытаскивать вещи дальше с третьего этажа до такси на улице. Сделал одну "ходку", рюкзак и одну пару лыж вытащил, пошёл обратно за второй парой лыж, и тут меня «осенило», что надо запчасти к горнолыжным очкам прихватить. У меня период какой-то неудачный пошёл, крайние три года в горах как-то не удачно падал и разбивал горнолыжные очки «UVEХ». Покупал новые, а старые складывал в непрозрачный полиэтиленовый пакет на запчасти, и лежал этот пакет среди моих вещей во втором ящике, где я только что рылся, но сам пакет не раскрывал. Беру пакет и среди резинок и разбитой пластмассы вижу студенческий билет. Как он туда попал? Он не должен там лежать, но он был там!

      Я вас спрашиваю, уважаемый читатель, каким даром, талантом, ясновидением надо обладать, чтобы вот так, не «делая умное лицо», не становясь в позу, небрежно, как от надоедливой мухи, отмахнуться от моего вопроса и «угадать»??? Если бы это не произошло со мной, я бы в это не поверил. А вообще, когда я думаю, какие удивительные люди встречаются на моём пути, на память приходят стихи моего Наставника по йоге, точнее – это песня:

    «Не спи душа, проснись и пой,
     Весь мир вокруг тебя живой.
     Тебя научит он любить,
     Мгновеньем каждым дорожить.

     Не спи, не спи, смотри и слушай,
     Вокруг загадочные души.
     Всё тайны за семью замками,
     Но не открыть замков руками.

     На то волшебное есть слово
     Любовь – и рушатся оковы.
     Спешите чудеса творить,
     Любить… любить.

    Спешите чудеса творить,
    Любить, любить, любить, любить…»

    На этой оптимистичной ноте позвольте мне закончить сей «опус», добавив призыв: «Ребята держитесь, праздники скоро закончатся!» Но при этом поделиться двумя поздравлениями- пожеланиями, учитывая, что сегодня всё-таки «Старый Новый год». Первое - это моё новогоднее поздравление моему Духовному Наставнику по жизни (рассказ "Милость Богов") и некоторым близким мне по духу людям:

 ... Поздравляю с наступающим 7523 годом по Славянскому календарю. Тебе желаю исполнения всего, что ты желаешь сама себе, а всему нашему миру я желаю Разума, Осознания, Счастья, Здоровья, Понимания, Прощения, Исцеления, Просветления, Благостного и Разумного Взаимодействия в Мироздании со всеми, что есть этом Мире, а также Осознания народом Земли своего божественного происхождения... (блин, аж вспотел пока сочинил)
 ..., Счастливого Нового года!!! Обнимаю!!! (heart):D(F)

    И её поздравление мне, но оно относится и ко всем остальным людям планеты под названием "Земля"
[01.01.2014 21:55:56): Здравия тебе дорогой друг. Новый год по календарю"коляды дар" уже давно наступил(с23 на24.09.2013)с чем и тебя поздравляю!!!Мы вступили в чертог волка. Время лисы ,а это ложь, лесть, обман окончены. Мы прошли уроки с  этим связанные и получив иммунитет смело идём по своему пути духовного развития. Ведь взрастить Душу мы можем нашими этическо нравственными победами,с чем и уйдём в иномирье. Отличный тренажёр придумали для нас Боги! Я рада , что в это время нахожусь на Мидгард Земле и могу себя совершенствовать и постигать основы Бытия, налаживать связь с Предками и нашими Богами, раскрывать, как женщина 64 искусства... Тебе желаю,проявлять здравомыслие во всём,тогда всё будет прекрасно в твоей  жизни. Тогда, как разум-это ум на раз данный. Обнимаю,всех благ...

     К этому прекрасному пожеланию для всех хочу добавить своими словами: "Одно из самых сложных вещей сейчас для многих - это каждодневно преодолевать свою лень. Я желаю, чтобы у Вас, уважаемые читательницы и читатели, каждый день хватало силы воли, чтобы что-то сделать для совершенства своей Души, Духа и Тела, а также для Ваших родных, близких и друзей, а это значит и для всего Человечества и планеты Земля в целом! Успехов и Удачи нам всем на этом не простом Пути!!!"