На одном из холмов гималайского предгорья собрались смуглые люди в белоснежных одеждах. Девять мужчин и девять женщин из секты Белых Странников. Не произнося ни слова, они положили на серый валун обнажённый труп мужчины, и верёвками крепко привязали его к шести деревянным кольям, вбитым в землю. Затем сектанты вскинули свои руки к пасмурному небу, в котором неторопливо кружилось несколько бурых грифов бородачей. В руках были ритуальные каменные ножи.
Постояв так минут пять, сектанты сделали на мертвеце множество глубоких надрезов. Потом сошли к подножию холма. Окружили его и замерли, будто изваяния.
Постепенно грифов становилось больше. Примерно через час они тучей слетели на вершину холма и приступили к трапезе. Сектанты затянули заунывную песнь на древнем языке исчезнувшей империи…
Спустя ещё час на валуне остался лишь окровавленный скелет. Грифы разлетелись в разные стороны, но быстро возвратились, неся в когтистых лапах булыжники. Птицы принялись бросать их на мертвеца, разбивая кости. Последний булыжник угодил в череп и раздробил его.
Люди умолкли, а грифы возобновили трапезу.
Вскоре камень опустел. Свершив то, что тибетцы называют Небесными Похоронами, трупоеды расселись на высохших деревьях между холмами.
Где-то неподалёку тяжело зазвенел гонг. Воздух завибрировал…
* * *
Один гриф, правда, взмыл под самые тучи и попал в двигатель пассажирского самолёта HF-18. Произошёл взрыв. Причём взорвались двигатели на обоих крыльях, а бортовые приборы прекратили работать.
Однако самолёт почему-то не упал. Он бесшумно летел на юг под сплошными пепельными тучами. Летел десятки часов, но день всё не заканчивался, не сменялся ночью. И тучи не рассеивались, не открывали солнце.
Сразу после взрыва, команду и пассажиров обездвижило равнодушие ко всему. Не испытывая ни жажды, ни голода, ни усталости, они безмолвно сидели в креслах, смотрели в иллюминаторы и… медленно разлагались. Они были живы и в то же время мертвы. Они распухли, покрылись трупными пятнами, наполнили салон падальной вонью…
Ветшал и самолёт. Ветшал и темнел. А когда стал выглядеть так, будто вот-вот развалится на части, то начал мало-помалу набирать высоту. Он поднялся над куполом туч, где сияло солнце. Холодное и безучастное.
Затем HF-18 по диагонали неторопливо преодолел все слои атмосферы, вылетел в космос и присоединился к Орбитальному Кладбищу.
* * *
Хоть мир и перенаселён, в нём ещё хватает места для захоронений. Но хватает и богатых романтиков, желающих, чтобы их бренная плоть обрела покой не на постылой Земле, а в таинственном космосе. Вот и возникло на орбите особенное кладбище. Затерянное среди неисчислимого космического мусора, оно состоит из металлических гробов с покойниками и капсул с пеплом кремированных трупов.
Можно сказать, что HF-18 сделался первым и единственным склепом Орбитального Кладбища. Космос заморозил самолёт, высосал из него воздух и мумифицировал тела, которые так и не расстались со своими бессмертными душами. Команда и пассажиры по-прежнему сидели в креслах, созерцали вечную красоту Вселенной, но не наслаждались ею. Ими по-прежнему владела апатия…
И однажды случилось так, что на Орбитальном Кладбище был заживо похоронен астронавт. Он вышел в открытый космос для починки станции, а страховочный трос внезапно лопнул. Аппарат продолжил движение, а человека отнесло к могильнику.
От ужаса астронавт едва не обезумел. Он молил о помощи товарищей, оставшихся на станции, но они не могли вернуться за ним. Потом радиосвязь прервалась и поистине мёртвую тишину нарушали только крики несчастного. Впрочем, они не проникали за пределы скафандра.
Когда кислород закончился, астронавт смолк и умер. Его постигла та же участь, что и пассажиров HF-18. Его дух не покинул погибшее тело и стал абсолютно безразличным к самому себе и Вселенной…
А через месяц, год или век из глубин ближайшей Чёрной Дыры появилась багряная комета. Она промчалась рядом с Орбитальным Кладбищем и пылающим жёлтым хвостом увлекла его за собой к Земле…