- Корешок, дорогой, кто тебя так разукрасил, на тебе ведь живого места нету. Какая падла посмела такое сотворить?
- Далеко ходить не надо, корешок. Вот она, что сидит напротив меня. Ты и есть, та самая падла.
- Я? Не может быть. Разве я мог себе такое позволить, чтобы вот этими руками, хоть пальцем дотронулся до своего лучшего друга? Да я себе руки поотгрызаю.
- Ты не руками бил меня, а ногами. Чак Норрис недоделанный.
- Так я и ноги себе переломаю, хочешь, прямо сейчас и начну?
- Ага, и собаку свою заодно покусай, ты и её науськивал.
- Ради тебя, корешок, на всё пойду. Надо и хату спалю, только погоди, опохмелюсь и ты увидишь незабываемое зрелище... Корешок, а за что ж я, мразь такая, поднял на тебя ногу?
- Да вроде и не было причины. Ты пришёл с работы, а я сижу с твоей Валюхой за накрытым столом.
- И я, сволочь, небось, приревновал, тварь недоделанная.
- Да нет, ты даже рад был моему приходу, присоединился и мы продолжили втроём.
- Корешок, ты начни с того момента, когда ты у меня выпросил.
-
Так ты ж уснул за столом, а я думаю, чё место будет пустовать рядом с твоей Валюхой, взял, да и прилёг.
- А я, скотина, места пожалел для друга?
- Да нет, ты ж закемарил на холодце, а рядом горчица стояла в баночке. Ты, наверное, её перекинул нечаянно, а она, навроде нашатыря, как шибанула тебя по мозгам, ты проснулся и пришёл в спальню.
- И всё-таки приревновал. Вот я гад ползучий, собственную супругу к собственному другу. Да у моего корешка сзади, на лопатках, белые крылышки пробиваются, как у оленёнка рожки, а я приревновал к какому-то месту рядом с женой.
- Да нет, к тому месту, что рядом с Валюхой ты не ревновал. Ты приревновал к тому месту, что на Валюхе.
- Ну так, а кто же знал, что это ты? Если бы ваша честь хоть отозвалась или маякнула как-нибудь, тогда другое дело. Я же думал, что это кто-то чужемордый... Захожу, глядь, а там, где должен быть я - не я, то бишь, занято. Ничего себе, прикидываю, пока холодец доедал, а тут... в большой семье не щёлкают, какое-то тело, что-то исполняет. Взял да и выкинул его в окно.
- Корешок, ты что, не мог узнать меня по плавкам? Мы же с тобой одинаковые брали на распродаже.
- По плавкам бы я узнал. Я же так и предполагал, думаю, сейчас корешка узнаю по плавкам, но их не было. Это нарушило все мои планы. Я хотел одной рукой за скальп, другой схватить за труселя, глядь, а хватать нема за шо. Тогда я соединил голову с ногами, завязал их узлом на шее и выкинул этот бублик на газон.
- Корешок, газон у тебя с другой стороны, а здесь ты повбивал колья, чтобы гамак подвесить. Только зачем, твою мать, пятнадцать кольев для одного гамака?
- Затем, чтобы прицепить его вкруговую. Но ты, конечно, пролетел мимо гамака?
- Конечно мимо, потому что его там и близко нету. Ты передумал гамак туда цеплять. Сказал, что лучше баню построишь. А как раз на том бугорке будет парилка и натаскал туда камней... Ты мне скажи, ты когда-нибудь видел, чтоб камни для бани были острыми?
- Какие стыбздил, такие и положил... Да ты чё, ну надо ж такому?! Корешок, это я не про кирпичи, это я про тебя. Бедный ты мой корешок. Я представляю, со всего маху приземлился на груду остряков. Да такое врагу своему не пожелаешь, ни то, что другу детства. Если бы я знал, что ты туда падать будешь, я бы поверх этих стоун-хенджей соломкой притрусил.
- Да нет, корешок, булыжники ты убрал, потому что с баней тоже передумал. Ты туда шампуров понавтыкал, а рядом мангал поставил. Сказал, что шашлыки будешь там жарить, романтик чёртов.
- Шашлыки? Странно... А зачем я шампура в землю воткнул?
- Чтобы не таскаться с мясом с верха, с самого второго этажа. Ты сказал, что покидаешь его с балкона на шампура, т.е. нанизаешь, а потом налегке, руки в брюки, насвистывая, спокойно спустишься и положишь их на мангал.
- От это здорово придумано! Прям, сам на себя не нахвалюсь. А прораб сказал, что я дебилоид конченый, а я, оказывается, умный человек. Ой, прости, корешок, я не хотел над тобой поиздеваться. Ты ж, убогий, наверное, прилетел прямо на шампурики?
- Да нет, я ж зацепился за дерево, крутанулся на сучке и плашмя шлёпнулся бубликом между шампуров, точнее, я их окружил, а они заполнили дырку от бублика.
- Вот видишь, корешок, а говорили, что дырка от бублика - это пустота, что ничего там нету. Получается, что есть - шампура для шашлыков. Не зря я сейчас докумекал до истины, всё то гениальное, что попроще. Ну, а кто тебя развязал, сердешного?
- Кто-кто? Участковый, естественно. Хорошо, что живёт в твоём подъезде. Он сначала меня с тобой перепутал. Вышел и говорит:
- Привет, придурок! А где ты умудрился так похудеть? Куда дел свои телеса, особенно трёхведёрный живот?
А я говорю:
- Это не я придурок.
А он:
- Ты хочешь сказать, что я?
Я ему:
- Нет-нет, что вы? Имелось в виду, что я не тот придурок, а другой. Что касается вас, то вы самый замечательный и добрый участковый во всём мире! Развяжите меня, пожалуйста.
- Если ты не придурок, то что ты тут делаешь?
- Шампура охраняю.
Кстати, он и тебе привет передавал.
- Серьёзно? Он у нас такой, ни за кого не забывает. А меня, так больше всех любит! Наверное, ласково "дауном" называл?
- И это тоже, а в основном ругался на тебя:
- Правду говорят, что если не захочешь видеть кого-то, то займи ему денег.
- Это точно, корешок. Я сразу смылся, чтоб глаза ему не мозолить. И маршрут себе другой натоптал. Для верности засёк, когда у него будильник с утра звенит, он только встаёт, а я уже при параде. Бегом к чердаку, оттуда по крыше к пожарной лестнице. А вечером он задерживается на работе, поэтому я успеваю прошмыгнуть.
- Так что, он сам не может прийти и потребовать долг? Живёте ведь в одном подъезде.
- Корешок, помнишь, как лично ты ко мне добирался? Сначала по дереву, а потом по трём соседским балконам. У меня ж вся лестничная клетка - капкан на капкане, через каждые пятнадцать сантиметров. А участковому я объяснил, что воров боюсь.
Совсем оборзели, никакой на них управы. Намыл мешок бутылок и поставил у двери. Хотел сдать их и в Тойоту освежитель купить. Так они последнее унесли, на ухнарь совесть потеряли. Ну ладно, а то отвлеклись... Что ещё говорил участковый?
- А ещё говорил, что если ты не прекратишь упражняться в нанизывании, прямо с балкона, бараньих тушек на шампура, он тебя самого на них нанизает, как бабочку махаона или ячменную шведскую муху.
- От спасибо, корешок, за добрые слова! Я всегда знал - с участковым у нас самые, что ни на есть, приятельские отношения. Ты с утра так много про меня рассказал, что мне надо остаться одному, а тебе пора домой.
- Как, домой? А представление с отгрызанием ног? Ты же обещал...
- Да я всё помню, корешок. Ты, конечно, извини, но тут произошла некоторая загвоздка. Тебе ж хочется, чтоб я и собаку покусал?
- Ну да, желательно.
- Вот. Допустим я перекостыляю себе ноги, то как ты предполагаешь, я без них до собаки доберусь? Вот видишь? Так что, давай не будем трогать мои копыта, пускай себе и дальше растут из заду. Им и так покоя нету, из-за чересчур умной головы. И вообще, чё ты тут сидишь терпилу из себя строишь? Если тебя обидела моя собака, да ради Бога, иди, я тебе разрешаю, пойди и покусай моего волкодава.