- Пап, а почему мамы с нами нет?
- Отвали. Не видишь, я занят? Гуляй, давай.
- Пап, а почему ты не разрешаешь мне выходить к ребятам играть?
- Молчи громче, шкет. Мало что понимаешь, а уж рот раскрываешь! – ответил Федр, отец мальчика, пьяным голосом и опрокинул очередную, кажется, восьмую за сегодняшний вечер, рюмку.
Леша, сын Федора, понурил голову, но тут же воспрял духом, вспомнив, какой замечательный рисунок для отца сделал он сегодня в школе. Пошарив в своем ободранном и дырявом рюкзачке, мальчик нетерпеливо протянул обрывок старого бланка, на котором зеленым цветом были нарисованы три некультяпистых, но счастливых, с улыбками во весь рот, человечка, державшихся за руки, на фоне маленькой лампочки. Леша смотрел на отца завороженно, глазами, наполненными любовью и некой детской доверчивостью и наивностью, с которой глядит маленькая беззащитная собачка на своего могучего и великого хозяина. Федр нехотя перевел пьяный взгляд на сына, усмехнулся, затем, покосившись на рисунок, небрежно схватил его, смял в комок и швырнул из палатки на платформу.
- Учись, бездарь, а не занимайся хренью.
- Папа, но ведь я сделал это для тебя… - на глазах мальчика проступили едва заметные слезинки, отчего его голубые глаза стали еще ярче.
- Молчать!.. – отец ударил отпрыска по затылку и толкнул в плечо. – Иди спать, лентяй, и только посмей мне возражать! По стенке размажу!
Леша прижал обе ладошки к обветрившимся губам, чтобы не расплакаться, и сжал их до такой степени, что одна губка не выдержала такого напора и больно лопнула. Капельки крови стекали по подбородку, а мальчик боялся отпустить ладони и слизать язычком кровь, чтобы не рассердить отца.
Слеза беззвучно капнула на пол, и мальчик побрел к своей кровати. Он бы давно сбежал от этого «монстра», коим Леша, особенно последнее время, считал отца, однако в тот день, перед смертью матери, она сказала слова, которые навеки запали в голове и душе Леши. Она велела всегда слушаться отца и терпеть все его глупые выходки, а иначе семью некому бы было кормить. Она, конечно же, не знала, что умрет в тот день, но даже если бы и знала, то наверняка сказала все то же самое.
Отец еще долго сидел за столом, попивая огненную воду, а сын все это время внимательно вслушивался в каждый ночной шорох и тихонечко всхлипывал, вспоминая те дни, когда была жива мать.
***
Утро – тяжелое время суток, особенно для алкоголиков со стажем. Одна лишь мысль о предстоящей работе вгоняет в уныние и заставляет припасть к бутылке, чтобы хоть как-то облегчить мучения. В груди немедленно становится теплее, а в голове появляются хоть какие-то светлые мысли. И так каждое утро.
Работа была не ахти, да Федр, собственно, и не стремился найти новую, более оплачиваемую. Патронов хватало на выпивку, которой из подполья приторговывали самогонщики, и этого было достаточно, а то, что сын растет и старая, поношенная, и уже переношенная, одежда становится мала, его не волновало. Продавцы, иной раз, видя мальчика, предлагали сделать скидку на хоть какую-нибудь одежку, однако отец злобно огрызался и не велел Леше засматриваться по сторонам.
Сын уже успел позавтракать украденной на базаре крысой (это было, пожалуй, единственное, чему отец научил его), и оставил львиную долю на отколотой по краям тарелке (это был единственный столовый предмет в семье) отцу. Отец понюхал хорошо прожаренную крысу и отшвырнул в сторону. Есть с утра такую, на его взгляд, гадость, было отвратительно и мерзко. Подняв кусок стекла, когда-то являвшейся частицей большого зеркала, Федр недовольно погладил седую щетину и аккуратно притронулся к полученному когда-то в кабаке на Тульской шраму, тянувшемуся от левого глаза к могучей скуле. Сам по себе, Федр являлся человеком с хорошим телосложением, однако годы под землей и тонны выпитого алкоголя сыграли свою роль. Теперь мужчина скорее был похож на старика, в свои-то сорок пять.
Выйдя из палатки, он глянул на часы, висевшие в центре зала, и лениво потер глаза. Опять проспал. Значит, премии в этом месяце не ожидается. Из закусочной, недалеко от перехода на Добрынинскую, доносились манящие ароматы жареной свинины. Все остальное было тошно до отвращения.
На свиноферме приходилось работать почти целый день, но Федора это не касалось. Чаще всего его можно было найти в курилке или лежащего пьяным в стельку, где-нибудь на путях или в общественном туалете, который на Серпуховской был бесплатным для всех ее жителей. Станция могла себе позволить и не такое, Ганза как-никак.
Сегодня Федору пригрозили очередным увольнением и заставили работать. Волоча мешок с кормом, отец невольно взглянул в сторону туннеля, откуда с радостным лицом выбежал вприпрыжку его сын.
- Ты где был? – озадаченно спросил отец.
- Я с мамой гулял. Она мне стишок рассказала, хочешь, расскажу? – глаза мальчика вновь наполнились надеждой.
- Не глупи. Мать давно сдохла. Ты зачем в туннель ходил? – уже сердито воскликнул отец.
- С мамой гулял… - более тихим и можно сказать пришибленным голосом вновь ответил сын.
- Щенок! Не дерзи отцу! – Он ударил сына по затылку и, не рассчитав силу, опрокинул его на пол. Мальчик заплакал от боли. – Щенок! Ну, щенок! Я тебя проучу! Будешь знать, как дерзить отцу!
Мальчик вскочил на ноги и растворился в людской толпе на станции.
***
Всю ночь Федр не смог сомкнуть глаз. Его мучил и в какой-то степени пугал рассказ Леши про встречу с матерью. Ведь та умерла при пожаре на Тульской три года назад. С тех пор семья сменила место обитания на Серпуховскую, и мальчик помнил немногое, ведь тогда ему было всего лишь три года.
Пить в этот вечер не хотелось, и каждый шорох мужчина воспринимал с опаской. Говорят, преступника всегда тянет на место преступления. Федр всегда считал это глупостью, да, собственно, никогда особо не задумывался над этим, но, тем не менее, все эти годы душа ныла - хотелось взглянуть хоть одним глазком на то место, где был его дом. Тогда все вспыхнуло в секунду, и жена не успела выбраться. Такова была лишь официальная версия.…
Настоящую правду знал только Федр. Он много пил, хотя и меньше, чем сейчас, и избивал свою супругу по любому поводу. В тот вечер она не успела приготовить ему ужин, потому что он пришел с работы слишком рано, а на самом деле, его просто в очередной раз уволили. Муж избил мать мальчика, сорвав на ней злость, и, привязав к кровати, облил водкой… С тех пор он редко вспоминал эту жуткую историю и старался забыться в очередном глотке.
А ведь до Катаклизма все было хорошо. Раньше в семье было двое детей – мальчик, лет шести, и девочка, чуть постарше. Федр не пил и хорошо зарабатывал. Семья жила в хорошем, многоэтажном жилом доме, который сейчас облюбовали вичюхи, и радовались жизни, как только могли. Федр с женой, каждые выходные водили детей в цирк или кино, а после шли в дорогой ресторан. Однако Катаклизм поставил жирную точку в семейном счастье. Узнав, что его дети погибли, Федр сначала был обескуражен, а после начал прикладываться к бутылке. Когда, спустя четырнадцать лет, жена родила сына, муж хотел было завязать с выпивкой, но остановиться уже не смог. Со временем именно это и послужило основной причиной смерти супруги.
Сквозняк всколыхнул дверь, и прохладный ветерок окутал мужчину своими объятьями... Убедившись, что сын крепко спит, отец вышел из палатки, тихонько притворив за собой дверь-клапан и отправился на край платформы.
Воспоминания редко бродили в его душе, алкоголь затопил собой все. Но в этот раз он был почти трезв и, присев на корточки, повернулся к туннелю. В этой части платформы сейчас не было ни души, на станции она считалась рабочей. Попытался вспомнить черты лица своей супруги, но перед глазами вставал лишь обгорелый череп с открытым ртом и пустыми глазницами. Такой он видел жену в последний раз…
Из туннеля послышался детский смех. Мурашки пробежали по телу, в груди что-то больно щелкнуло. В лучах тусклой керосиновой лампы, поставленной специально у входа на станцию, Федр разглядел фигуру сына. Тот радостно перепрыгивал с шпалы на шпалу и повторял какой-то веселый стишок. Подняв взгляд на опешившего отца, сын с улыбкой произнес:
- Пап, пойдем, я тебе кое-что покажу.
И поманил за собой.
- Но ведь ты…
- Идем, идем, там весело! Честно!
Отец озадаченно спрыгнул с платформы и шатающейся походкой двинулся в окутанный мраком туннель.
***
В темноте туннеля творилась собственная жизнь. Небольшой упырь выпрыгнул из темноты и набросился, обнажив свою слюнявую пасть, на здоровенную крысу-мутанта, пробравшуюся сюда из бокового туннеля, ведущего в сторону Тульской. Завязался беззвучный бой. Упырь ловко извернулся от мощного удара хвостом, который проделал вмятину в щитовой, и вцепился лапами в мохнатую рожу. Крыса запищала. Не дожидаясь ответной реакции, упырь, не отпуская из своих объятий морду добычи, вспрыгнул на спину мутанта и откусил ухо. Густая темная кровь брызнула из раны и растеклась по массивной голове крысы. Уже начав праздновать свою победу, упырь несколько расслабился и лениво продолжил кромсать противника, но в этот момент из темноты выпрыгнул соперник, претендующий на добычу. Сбив упыря со спины крысы-мутанта, соперник, похожий на огромную чешуйчатую ящерицу с вытянутой мордой, прижал его приплюснутым телом к земле и, напрягшись, вонзил острые шипы, торчавшие из многочисленных отверстий, разбросанных по всему морщинистому брюху. Убедившись, что упырь уже не встанет, ящерица обернулась и, убрав шипы в себя, затаилась, наблюдая за мечущийся туда-сюда крысой, глаза которой были выцарапаны и обильно кровоточили. Прождав достаточно долго, тем самым, измотав жертву, хищник набросился на крысу и вонзил один из шипов, располагавшийся на одной из четырех коротеньких лап, прямиком в висок. Мутант с грохотом рухнул. Ящер одержал победу и довольно высунул свой двойной язык наружу, пробуя кровь жертвы на вкус. Вот-вот трапеза должна была начаться, как вдруг ящерица ощутила нечто опасное. Нечто более сильно и могущественное. К несчастью хищнику пришлось ретироваться обратно в свою нору в стене, дожидаясь следующей жертвы.
На месте, где минуту назад бушевал бой, вышло нечто большое, имевшее фигуру человека, однако гораздо большую. Оно внушало страх даже самым опасным мутантам подземелья. Телепат. Он моргнул одним единственным глазом и издал непонятный звук, напоминавший бульканье. Монстр был голоден. Жертва, человек со станции, над которым он трудился, загоняя его к себе вот уже третий день, никак не шел. Человек был слишком пьян и это мешало завладению сознания. Монстр злился. Сегодня он намеривался наконец-то получить желанную порцию человеченки и знатно наесться. Сейчас он как раз не спит и – о надеже! Вовсе не пьян! Ужин сегодня будет явно знатный…
Сосредоточившись, мутант напрягся и его горб медленно начал вздыматься, будто воздушный шар, и редкие волосинки на теле, больше похожие на щупальца, зашевелились. Между мутантом и его жертвой протянулся незримый информационный мост, по которому мутант легко залез и начал копаться в голове мужчины. Страх. Это уже хорошо. Такой мост телепат уже создавал вчера и выяснил, что жертва боится за свое потомство, но основного страха найти так и не удалось. Но сейчас успех был обеспечен! Голова жертвы была ясна, и все его страхи лежали как на ладони. Хотя ничего особенного. Мутант уже изучил, что самцы и самки человека очень привязаны друг к другу ( глупость какая! То ли дело мы!), а этот, судя по всему, про самку думает постоянно. Пусть он подойдет поближе. Надо показать ему его самку. Он явно не устоит. Но в чем дело?
- Нет! Нет! Сгинь! Пропади! Ты сдохла! Я тебя убил, убил, убил! – Завопил человек и рухнул на пути без сознания.
«Хм, странные эти люди – пронеслось в голове у озадаченного мутанта»
В любом случаи эффект один. Человек попался в лапы телепата и сейчас будет ужин.
Вдалеке замелькали фонари часовых, мчавшихся на крики Федора. Телепат разозлился. Вечно они все портят. Ну ничего, завтра еще попробует. А пока… опять крыса-мутант. Хорошо, что уже дохлая.
Телепат водрузил труп крысы себе на горб и понес в боковой туннель.
***
- Эх, спился твой батя и пропал. Все ж знают, что нельзя ночью со станции уходить. Для упырей это время – самое то. – Незнакомый охранник похлопал ревущего мальчика по спине. – Ничего, теперь у меня будешь жить. Тебя как звать-то?
- Леша… – прохлюпал мальчик.
- Вот и классно, Леха, мы с тобой и с моей Ленкой уживемся. Она давно ребеночка хотела…
- А у вас игрушки есть? – поинтересовался сирота.
- Ха, найдем, тут ты не волнуйся, – охранник вновь похлопал Лешу по спине. – Ну, пойдем, я тебя с новой мамой познакомлю.
Мальчик вытер рукавом слезы и улыбнулся.
У него снова будет мама.
2012.