Вместо предисловия.
Своих постоянных читателей хочу сразу предупредить, что этот рассказ не имеет ничего общего с опубликованным мною ранее. Я сравнил бы его с ролью Юрия Никулина в фильме «Двадцать дней без войны». Не секрет, что почти каждый комедийный актёр мечтает сыграть Гамлета. Замахиваться на Вильяма, понимаешь, нашего Шекспира я не собираюсь. Но решил тоже попробовать себя в серьёзном жанре. Насколько удачен этот опыт – судить вам, уважаемые читатели. А юмор? Его, вроде как, ещё есть у нас. И, как говорят перед премьерой – приятного просмотра.
Глава первая.
- Не скучай, дорогой! – Сильвия нежно поцеловала Робертса в щеку. – Часам к десяти я обязательно вернусь.
Профессор захлопнул за женой дверцу машины и проследил, как та выехала на улицу. Каждую среду Сильвия отправлялась в гости к своей подруге, у которой в эти дни собиралась компания женщин бальзаковского возраста, живущих по соседству. Для них такие встречи были своего рода клубом, где можно посплетничать и обменяться новостями из жизни их небольшого городка, да просто поболтать о семейных делах. Робертс давно уже привык к подобному времяпровождению жены и порой даже был рад тому, что получает возможность провести несколько часов в тишине своего кабинета, перелистывая медицинские журналы и потягивая любимый скотч.
Проводив супругу, Робертс вернулся в дом, закрыв за собой входную дверь, и направился в гостиную. Остановившись посреди комнаты, он осмотрелся в поисках трубки радиотелефона. Сильвия, как и все женщины, любила поговорить по телефону, но после разговоров оставляла его где попало. На этот раз она лежала в уголке дивана. Робертс укоризненно покачал головой, взял трубку и набрал номер клиники, в которой работал.
- Фил? – спросил он, когда после нескольких длинных гудков на другом конце провода мужской голос пробормотал: «Слушаю».
- А кто же ещё? – ответил доктор Фил Козински, дежуривший сегодня в кардиологическом отделении. – Соскучился по белому халату, Крис? Я могу его с удовольствием тебе уступить.
- Спасибо. Как-нибудь в следующий раз. Как дежурство?
- Как обычно. Кому-то кажется, что ему стало хуже, кто-то чувствует улучшение, а самые умные – спят. Помирать, во всяком случае, никто не собирается.
- Это радует. К Майеру заходил? Как он там?
- Неплохо. Характер у мальчишки крепкий. Заметно, конечно, что волнуется перед завтрашней операцией, но держится бодрячком. Мамаша его ушла только полчаса назад. Одурила мне голову своими рассказами о том, какой у неё замечательный сын.
- Сочувствую. Я сам от неё утром еле отделался. Ладно, не буду тебя беспокоить. Спокойного дежурства. Если что – звони. Я дома.
- Окей! Отдыхай. Привет Сильвии.
Закончив разговор, Робертс положил трубку на стеклянный столик, стоящий у дивана и, задумавшись, прошёлся по гостиной. Завтра ему предстояло провести достаточно сложную операцию. Пациент – Фрэнк Майер – шестнадцатилетний парнишка, с рождения страдающий довольно редкой болезнью сердца. Болезнь прогрессировала и Кристофер Робертс – известнейший не только в штате хирург-кардиолог – после тщательнейшего обследования пришёл к выводу, что спасти юношу может только срочное оперативное вмешательство. В противном случае парнишка обречён на скорую смерть. Операция была назначена на завтра. Но уже всю последнюю неделю кабинет Робертса в клинике осаждала мать Майера – маленькая сухощавая женщина, которая с маниакальной настойчивостью рассказывала об уникальности своего сына и что доктор просто обязан, во что бы то ни стало, спасти ему жизнь. Профессор уже наизусть знал всю короткую жизнь Фрэнка. Ему было известно, что из-за своей болезни мальчик не мог полноценно общаться со сверстниками. Мамаша Майера без устали повторяла, что, не смотря на своё недомогание, парень очень увлекается техникой, мечтает о мотоцикле. И, если операция пройдёт успешно – а иначе и быть не должно – они с мужем обязательно купят ему «настоящий байк». Робертс, сочувствуя материнской любви, терпеливо выслушивал излияния миссис Майер и обещал, что сделает всё возможное для её сына. Ему и самому был симпатичен парнишка. Фрэнк стойко, без особых жалоб, терпел порой сильные боли. С персоналом клиники юноша был неизменно приветлив и доброжелателен. Правда иногда, при разговоре с ним, профессор несколько раз замечал в глазах Фрэнка злые искорки, но он прекрасно понимал, что в столь юном возрасте очень тяжело сознавать свою ущербность и быть в стороне от многих удовольствий, доступных его сверстникам.
Выключив в гостиной свет, профессор не спеша поднялся на второй этаж, где находилась святая святых – его рабочий кабинет. Подойдя к двери, Робертс заметил, что из-под неё пробивается пучок света. «Странно, - подумал он. – Я, кажется, сюда ещё сегодня не заходил. Может, Сильвия была здесь и забыла погасить лампу? Хотя у неё нет привычки бывать в моём кабинете, когда меня там нет».
Профессор нерешительно постоял перед дверью и, наконец, осторожно приоткрыл её. В комнате, в кресле у письменного стола Робертса, сидел мужчина. При появлении профессора он привстал с немного виноватым выражением лица. От удивления Робертс на мгновение растерялся.
- Вы кто? – совладав с волнением, спросил он у мужчины. – И как вы сюда попали?
Гость сконфуженно улыбнулся:
- Мне очень нужно с Вами поговорить, доктор Робертс. Не бойтесь, я не грабитель и не собираюсь причинять Вам никакого вреда.
Профессор, слегка успокоившись, прошёл мимо неожиданного визитёра и занял своё привычное место за письменным столом.
- Вы так и не ответили на мой вопрос! – строго проговорил он, разглядывая посетителя. Что-то неуловимо знакомое было в лице мужчины, сидящего напротив.
- Неужели Вы меня не узнаёте? – спросил гость, заметно нервничая и в то же время с некоторой иронией.
Робертс более внимательно присмотрелся к мужчине. На вид ему было около сорока лет, одет в дорогой костюм, явно сшитый по заказу каким-нибудь модным кутюрье. На коленях у него лежало несколько сложенных газет. На преступника этот человек совсем не был похож.
- Возможно, я Вас где-то и встречал, - сказал профессор. – Но когда и где – не припомню. По крайней мере – лицо Ваше мне знакомо. Будь Вы несколько моложе, были бы очень похожи на моего сына Генри. Однако даже наше возможное знакомство не даёт Вам права непонятно каким образом вваливаться в мой дом.
- Прошу извинить, - но у меня не было возможности пройти в дверь, - загадочно ответил незнакомец и с улыбкой добавил, - а насчёт моего сходства с Генри – ничего удивительного нет. Вот только годы берут своё.
Робертс вскинул на собеседника удивлённый взгляд. Тот посмотрел за спину профессора – на стену, где висели часы. Взгляд незнакомца стал серьёзным и он нахмурил брови. Точь в точь, как это делает Генри, когда чем-либо озабочен.
- Я понимаю, - продолжил мужчина, - что в мои слова трудно, даже невозможно поверить. Но, Вы, профессор, должны хотя бы выслушать меня. От этого зависит жизнь людей, которые, я надеюсь, Вам дороги. Вы спрашиваете: кто я? Отвечу. Меня зовут Генри Робертс. Я – Ваш сын, доктор Кристофер Робертс.