Я сижу, зажимая в руке прядь волос. Из раны течет кровь, падая прямо на снег. Прядь полностью пропиталась ею. Перед глазами все рябит, и я уткнулась носом в колени, чтобы не кружилась голова. Не знаю, сколько проходит времени, но, по-моему, слишком много. Джек уже должен был ожить.
Я поднимаю голову, и, видимо, это было слишком опрометчиво, потому что тут же меня начинает тошнить. Я делаю глубокий вдох. Холодный воздух почти разрывает грудную клетку изнутри, и, похоже, мне придется еще подождать. Вообще-то я думала, что Джек к этому времени уже воскреснет, и, живой и полный сил и здоровья, поможет мне добраться до дома. Однако, видимо, что-то пошло не так.
Мне приходится осторожно распрямиться. Кажется, голова кружится уже не так сильно, да и рябит в глазах гораздо меньше. Я смотрю на руку: кровотечение наконец-то остановилось. Наверное, это означает, что ритуал завершен, и все необходимое количество жизненных сил я уже отдала на воскрешение Джека.
Я смотрю вниз на гроб. Ни единого признака жизни. Черт, неужели я все-таки что-то упустила? На секунду паника овладевает мной. Похоже, мне придется открыть этот чертов гроб самой.
Я собираюсь с духом. Потом собираюсь с духом снова. Если ритуал не сработал, мне придется увидеть останки моего брата. Череп. Распавшиеся ребра. Черви? Я не знаю, бывают ли черви на трупах такой давности. Тошнота возвращается. На глаза наворачиваются слезы от осознания собственного бессилия: если ритуал не сработал, я уже ничего не могу сделать.
Я берусь рукой за крышку и медленно открываю гроб. Вздох облегчения вырывается, рассеяв в морозном воздухе облачко пара. Я почти готова опять заплакать, но теперь от радости. Мой брат абсолютно не похож на сгнившие останки. Он именно такой, каким я его и помню. Я возвращаюсь к мешку и достаю приготовленную для него одежду. Вообще-то подразумевалось, что одеваться будет он, но мне приходится делать это самой. Этот процесс оттесняет на задний план всю радость, оставляя тупое отчаяние. Сердце колотится о самые ребра, и я глубоко дышу, чтобы не закричать. Мне это едва удается. Почему, черт возьми, он не воскрес? Похоже, ритуал сработал лишь наполовину: тело его вернулось, но и все. Вообще-то предполагалось полное оживление. Я касаюсь шеи Джека и пытаюсь нащупать пульс. Ничего. Беру его за руку и пытаюсь нащупать пульс там. Ничего.
Что же мне теперь делать? Дотащить тело я не смогу, оставить его здесь невозможно, а времени мало: я провозилась почти всю ночь, скоро рассвет и кто-то может прийти на кладбище и увидеть нас. Милая картина: свечи, нож, листок с черномагической хренью, разрытая могила, а в ней я и труп. Просто замечательно. Надо срочно что-то придумать.
Да, я все-таки пытаюсь поднять этого здоровяка. Естественно, безуспешно. Я даю ему несколько пощечин в надежде привести его в чувство. Не знаю, зачем, ведь у него даже пульса нет. Паника возвращается. Горло сжимается, и мне начинает казаться, что я задыхаюсь.
Надо успокоиться и размышлять последовательно. Прежде всего надо вытащить его из гроба. Яма слишком глубока, чтобы я могла просто так его вытащить… Значит, надо выкопать что-то вроде пандуса.
Я беру лопату и снова начинаю копать. Несмотря на то, что я обмотала руку, она болит просто адски. Кровь с новой силой льется из раны. Ежеминутно оглядываясь, давая отдых рукам я сильно задерживаю процесс, но сил у меня уже почти не остается. Ритуал, холод, моральная усталость берут свое, но я обязана сделать все, что в моих силах. Отступать некуда.
Наконец с одной стороны ямы выкопан пологий спуск. Я мысленно восхваляю всех существующих Богов, что взяла мешок достаточно большой, чтобы туда можно было уместить человека с поджатыми к телу коленями. Так я и поступаю – кое-как сгибаю ноги Джека и сажаю его в мешок. Это выглядит глупо, очень глупо, и я бы рассмеялась, если бы не была настолько измождена. Однако мне предстоит еще донести брата до дома.
Я иду между оградами, медленно переставляя ноги. Кажется, мешок весит целую тонну. Ноги подгибаются, руки затекли. Я поминутно останавливаюсь и глубоко дышу в попытках отогнать тошноту.
Вот наконец и ворота кладбища. Миновав их, я оказываюсь на дороге. Мне удается пройти еще шагов двадцать, когда ноги окончательно отказываются работать и я падаю. Перед глазами темно. Я слышу, как кто-то подбегает, сквозь шум в ушах слышу чей-то голос:
- Что с тобой? Тебе плохо?
Кто-то сильный берет меня под руки и помогает сесть. Я пытаюсь сказать, что все в порядке, но из горла лишь вырывается хрип. Кто-то дает мне в руки чашку, я глотаю обжигающий сладкий напиток. Кофе с коньяком. Тошнота начинает отступать, я могу сфокусировать взгляд. Термос. Кто-то наливает в крышку термоса еще кофе, добавляя из фляги коньяка. Резкий запах ударяет в нос и манит. Я выпиваю вторую порцию залпом и чувствую, как мне становится лучше. Тошнота окончательно уходит, голова проясняется. Я смотрю на своего спасителя: это молодой мужчина, одет тепло, перед ним лежит небольшой рюкзак. Видимо, из него он и достал термос. Он закрывает термос и прячет его в сумку.
- Извини, сразу много нельзя. Позже дам еще.
Я киваю и пытаюсь встать, но он останавливает меня почти приказным тоном.
- Куда?.. Сиди еще, резко не вставай.
Я снова киваю, не решаясь произнести хоть слово. Посторонние мне сейчас совсем ни к чему, учитывая, что в паре шагов лежит мешок с телом. С другой стороны, без этого постороннего мне сейчас не справиться. Словно угадав направление мыслей, мой спаситель спрашивает:
- Куда собралась-то на ночь глядя? Да еще с таким мешком. Что там у тебя?
Я не придумываю ничего лучше, кроме как ляпнуть:
-Труп.
Мужчина, посмеиваясь, накидывает мне на плечи свою куртку. Тело, до этого и так согретое кофе, требует мягкой кровати. Но надо вставать и идти. Я тянусь к мешку, но мужчина меня опережает.
- Давай сюда… Пойдем, я тут недалеко живу. Хоть в себя придешь, а то на тебя смотреть без слез нельзя. Поранилась еще, - кивает он на мою окровавленную руку. – Надо бы перевязать получше.
Я замешкалась, но он добавил:
- Не волнуйся, я вообще-то в чужие дела не лезу.
У меня нет сил ему перечить. Я успеваю только буркнуть, чтобы был осторожнее с ношей, как он уже вскинул мешок на плечо и двинулся в путь. Я уныло поплелась следом.
Через пару минут он, видимо, решает, что идти в тишине неуютно.
- Как тебя зовут?
Я бы с удовольствием подремала прямо на ходу, но промолчать будет невежливо.
- Анджерона. Энджи…
- Я Джозеф, можно Джо…
Я молчу. Все мои мысли занимает тот факт, что Джек может прийти в себя в любой момент, и я не знаю, как именно это будет выглядеть. Вдруг он будет кричать? Вот это будет номер… Однако у меня нет абсолютно никакого выхода. Небо светлеет, приближается рассвет. Проходит еще некоторое время, пока я наконец не решаюсь сказать:
- Спасибо.
-Не за что, - тут же отзывается Джо. – Мы почти пришли.
И в самом деле, мы уже подходили к жилому массиву. Многоэтажные дома возвышались темнеющими башнями на фоне темно-серого неба. Кое-где в окнах горели одинокие огни. Мы прошли мимо трех одинаковых домов и свернули к четвертому, точно такому же. Скрежещащий лифт, темная площадка – и вот Джо открывает дверь, кладет мешок на пол (мое сердце сжимается), и говорит:
- Ты проходи пока в комнату. Я сейчас приду.
Я бреду в указанном направлении. Комната маленькая и бедная, сразу видно, что он живет один. Я сажусь на краешек кровати. О, какая же она мягкая и манящая! Я едва подавляю желание улечься прямо в одежде под одеяло и тут же уснуть. Старательно таращу глаза, чтобы не свалиться. Разглядываю комнату, чтобы хоть как-то отвлечься. Старые занавески, местами потертые обои, разномастная мебель. Наконец заходит Джо. У него в руках коробка с аптечкой. Он без церемоний берет мою руку и осматривает. Осторожно оттирает засохшую кровь мокрой тряпицей. Обрабатывает антисептиком. Дико щиплет, но у меня нет сил дергаться и охать. Потом Джо принимается перевязывать руку, и я замечаю, как уверенно он это делает. Я вспоминаю его тон, когда он на дороге сказал мне сесть обратно, и спрашиваю:
- Ты врач?
Он на мгновение поднимает глаза, улыбается и говорит:
- Можно считать, что да.
Закончив перевязку, он предлагает:
- Ты можешь поспать у меня.
Если бы он знал, как заманчиво для меня это предложение!
- Нет, мне надо домой. Как можно скорее.
- Ты уверена? Ты похожа на труп, тебе лучше отдохнуть.
При слове «труп» я вздрагиваю, и качаю головой.
- Хорошо. Где ты живешь?
Я называю адрес. Это не очень далеко, и Джо предлагает отвезти меня на машине. Я не возражаю. Мы вновь спускаемся. Джо осторожно грузит мешок в багажник красной легковушки, мы садимся в машину и едем. Плавный ход машины меня все-таки убаюкивает, и я засыпаю. Кажется, прошло всего секунды две, как Джо легонько коснулся моего плеча и сказал:
- Мы приехали.
Он помогает мне занести мешок домой. У меня уже нет сил даже бояться за его содержимое. Выгляжу я, похоже, совсем ужасно, потому что Джо, помявшись, протягивает мне какую-то бумажку. Я вижу наспех написанные цифры.
- Позвони мне завтра, как придешь в себя. Как врач, я теперь несу за тебя ответственность, - с улыбкой говорит он. Киваю, благодарю за помощь, прощаюсь, закрываю дверь. И, наконец, открываю мешок и вытаскиваю Джека.
Кое-как мне удалось затащить его на кровать. Он все еще холодный, как сугроб. Я сижу в кресле напротив кровати, и тупо смотрю на брата. Не представляю, что я еще могу сделать. Ритуал я провела. Даже если я где-то допустила ошибку (что вряд ли), теперь я бессильна. Я откидываю голову назад и проваливаюсь в тяжелый сон.
Продолжение следует.