10 декабря.
Никогда не знал, с чего следует начинать личный дневник. Он ведь личный и скорее всего никто читать это не будет. Ну, я надеюсь, что не будет. Так что если вам в руки попали эти записи, то настоятельно рекомендую не читать дальше. Забудьте. Это лишняя трата времени. Я здесь пишу лишь то, что происходит со мной и ничего более. Ну, может иногда ненависть к кому-то. Но вряд ли. Джек Коул слишком добрый парень и не опустится до такой херни. Ладно. Хватит пустословить.
Сегодня десятое декабря. Прошел уже месяц, как мы переехали в новый город. Какой уже по счету город? Я уже сбился со счета. Мы переезжаем с места на место из-за работы моего отца. Эти приключения мне чертовски поднадоели, но куда деваться? Каждый раз приспосабливаешься к новым условиям. Заводишь новые знакомства. Иногда новую любовь. И когда все вроде замечательно, мы срываемся с места и переезжаем в другой штат, где меня ждет новая жизнь. А вот моей матери нравится смена обстановки. Она любит моего отца, но еще больше – его деньги. Мама спускает добрую часть его зарплаты на шмотки и всякие безделушки для дома. За мое молчание она платит по пять баксов. Конечно, я отказывался от этой «взятки», но мама настаивала, и спорить с ней был бесполезно.
На этот раз я поступил на первый курс в Эссекский университет города Колчестер. Моя мать настояла на том, что бы я поступил именно туда, так как он входит в лучшие университеты Великобритании, и его когда-то закончил Оскар Ариас – президент Коста-Рики. Не знаю, как здесь было во времена сеньора Ариаса, но наверняка лучше, нежели сейчас. Хотя стоит заметить, что это не самое худшее учебное заведение, где мне посчастливилось побывать. Например, в высших школах куда хуже. Случалось такое, что новеньких зачастую избивали, а после вымогали деньги. Нередко случался так называемый «Суд Линча».
Однажды и я едва не стал жертвой такого самосуда. Один из «зеленых» пронес в школу револьвер и начал играть в «русскую рулетку». Парня вроде звали Курт. Курт собрал наш некогда дружный класс у широкого стола. В центр стола он положил пустую бутылку виски, которую, судя по всему, осушил перед тем, как придти в неприступный храм науки. Он крутил бутылку и тот, на кого покажет горлышко, должен был сказать, за что он ненавидел Курта. После бедняге оставалось, наедятся лишь на свою удачу. Кошмар закончился, когда горлышко указало на Курта. Парень лишь произнес что-то вроде: «Ненавижу себя, что меня угораздило родиться в этом гребаном мире». Затем он поднес пистолет к виску и нажал на спусковой крючок. Курту не повезло. Уже через десять минут в здание вломились бравые ребята из отряда специального назначения и вытащили нас оттуда.
Хорошо, что это осталось в прошлом. Учеба в Эссекском университете не позволяет расслабиться. Зачеты, тесты, практика. Все радости учебной жизни. За месяц учебы я подружился с несколькими славными ребятами. Билли Уидон – от обычных заучек его отличает искрометное чувство юмора и доброжелательность. С этим белобрысым парнишкой приятно и интересно общаться. Билли жил в скромном домике вместе со своим дедушкой. Как оказалось, его родители погибли в жуткой автокатастрофе, когда Уидону было всего пять лет. Он их почти не помнил и избегал всяческих расспросов. Стивен и Майкл также были неотъемлемой частью нашей небольшой, но дружной компании. Стив, пожалуй, самый неугомонный парень. Его талант – влезать в самые нелепые и абсурдные ситуации. А Майкл обычный парень, играет в университетской баскетбольной команде. За месяц наша дружба окрепла. Мы всегда вместе и никогда не бросаем друг друга даже в самых трудных ситуациях. Они мне как братья.
И вроде бы все замечательно, если бы не она. Джессика Паркер. Белокурая красавица из филологического факультета. Черт! Мне не описать всей ее божественной красоты. Я готов смотреть в ее голубые, бездонные глаза бесконечно. А ее улыбка! Это просто восьмое чудо света! Но, увы, мы даже не знакомы. Как к ней подойти? Я перебрал все возможные варианты, но так и не нашел подходящего. Сейчас я бессмысленно выделяю значки на рабочем столе, все еще думая о ней…
Я заполучу ее. Любой ценой. И, кажется, я придумал как…
13 декабря.
Ненормальная неделя. Жутко вымотался и чертовски устал.
Мою идею с вечеринкой одобрил Стив и Майкл, а вот Билл отнесся к ней скептически. Он отвел меня в сторону и сказал, что нужно просто подойти к девушке и познакомиться, а шумные вечеринки – пустая трата средств. Наверное, стоило послушать Билла, но в тот момент я буквально «загорелся» идеей. В итоге Билл понял, что спорить со мной бесполезно и сдал обороты. К вечеру мое воображение уже рисовало шикарную вечеринку с кучей ребят, литрами алкоголя, улетной музыкой и, конечно же, с Джессикой Паркер. Я был вдохновлен. Ни на секунду не сомневался в своем успехе. На следующий день сразу после занятий мы решили заняться организационными вопросами. В этом городе было несколько нормальных ночных клубов. В остальных же любили собираться сомнительные личности, многие из которых были либо алкоголиками, либо ворами. Обычные люди обходят стороной эти места. Туда лучше не соваться, будучи в здравом уме.
Первый клуб встретил нас довольно пафосной и дорогой обстановкой. Билли постоянно толкал меня, пытаясь мне что-то сказать. Я же отмахивался от него, словно от мухи, и с раскрытым ртом смотрел на по-настоящему богатые убранства ночного клуба. Стивен и Майкл вели себя примерно также. Но уже спустя десять минут нас спустили с небес, сказав, что аренда встанет нам в кругленькую сумму, а именно в шестьсот долларов. Следующим клубом был «Гараж». Типичный андерграунд клуб, коими пестрит Лондон. Стены клуба изрисованы граффити, кое-где висят афиши предстоящих вечеринок. В клубе царит приятная атмосфера. У сцены толпятся около десятка молодых ребят, устало качая руками под незаурядный реп.
- Почти как Dope D.O.D, - прокричал мне в ухо Майкл.
Билли отставал от нас, явно желая побыстрее смыться отсюда. Как оказалось аренда «гаража» стоила чуть меньше шестисот баксов. Опять же такая сумма слишком высока для студента, чья стипендия составляет лишь сотню долларов.
Третий клуб находился на окраине города. Рок-клуб «Звезда». Цена аренды соответствовала названию, поэтому в клубе мы также не задержались. На улицах уже смеркалось. Постепенно загорались фонари. Замерзшие и обескураженные мы побрели домой. Билли, довольно улыбаясь, опять напомнил мне о более простом варианте, который я по-прежнему не желал принимать. Сократить путь до ближайшей остановки через старый парк – было не самой лучшей идеей. В этом парке давно уже никто не гуляет. Более того, его стараются обходить. Не знаю уж почему. Да и ребята толком ничего не смогли рассказать. В середине парка была развилка. Одна из дорожек вела прямиком к заброшенной психиатрической лечебнице. По словам Билли ее закрыли около десяти лет назад из-за не соблюдения санитарных норм и чего-то еще. Именно тогда я и подумал, что неплохо было бы провести там вечеринку. Вот уж где настоящий андеграунд и жесть! Но мое предложение на этот раз не одобрил никто из ребят. Стивен даже сказал, что я не смогу залезть туда. Он спровоцировал меня, черт его дери! Только сейчас, печатая все это, я понимаю, какой же я дурак! Иногда нужно промолчать или постараться найти компромисс. Жаль, что тогда об этом не вспомнил. Может быть, и не пришлось бы завтра идти вместе с ними в психушку. Кто знает?
14 декабря
Черт! Наверное, это был самый ужасный день в моей жизни! Ненавижу свой характер. Кто меня тянул за язык? Зачем я вообще начал спорить со Стиви? Умный парень промолчал бы и сейчас не писал бы это дрожащими руками. Зато я доказал им, что не пустослов. Доказал, что если я скажу, то непременно сделаю. На такое способны далеко не все парни в наше время.
Как же я рад, что вернулся целым и невредимым из этой забытой богом психушки!
Где-то в четыре дня мы отправились туда. Билли до последнего пытался отговорить меня, собственно, как и остальные ребята. Стивен явно не ожидал такого и по мере нашего приближения к больнице все чаще повторял, что его вчерашнее предложение было глупой шуткой. Майкл уже смирившийся с моим характером плелся позади нас, изредка поглядывая на часы. Издалека больница выглядела довольно зловеще. Создавалось такое впечатление, будто здание сошло со страниц произведений Лавкрафта. Трехэтажный особняк, окруженный железным забором, утопал в белоснежных сугробах. На воротах едва держался ржавый навесной замок. Табличка с надписью «Не входить!» валялась в сугробе неподалеку от забора. На территорию лечебницы мы без труда пролезли через небольшую дыру в заборе. Выйдя на занесенную снегом дорожку, мы направлялись прямо к парадному входу, на котором красовались предупреждающие об опасности таблички. Окна лечебницы были заколочены досками. Ветви кривых деревьев зловеще свисали над нами. На гниющих скамейках валялся мусор и обрывки чьей-то одежды. Уже тогда нам стало не по себе. Но это меня не останавливало, и я возглавлял наш самобытный поход. Приблизившись к парадному входу, я оглянулся. Ребята были в замешательстве. Билли вновь попытался отговорить меня, а Стивен с удивленным лицом спросил, действительно ли я собираюсь зайти туда. Довольствуясь собой, я надменно улыбнулся, толкая от себя ветхую дверь. Жуткий скрип пробрал меня до мурашек. Дверь распахнулась, приглашая нас войти. Спертый воздух ударил по ноздрям. Вестибюль лечебницы был разворочен. Перевернутая мебель, разбросанные повсюду книги и тетради, вдребезги разбитые телевизоры, исписанные граффити стены и мусор. С потолка, покрытого плесенью, изредка срывались тяжелые капли воды. Ребята шли за мной и это, надо сказать, порадовало меня. Ведь вместо этого они могли бы подождать меня на улице. В конце вестибюля виднелась лестница, ведущая, по всей видимости, на второй и третий этаж. И черт меня дернул подняться туда! Вот уж тогда ребята действительно упорно отговаривали меня от этой идеи. Я лишь отмахнулся и пошел к лестнице. Ребята ждали меня в вестибюле. Стивен ходил туда-сюда, бормоча что-то невнятное себе под нос. Майкл продолжал кричать вслед, а Билли смотрел на часы и, наверное, мечтал как можно скорее выбраться отсюда. Я пообещал вернуться через пять минут.
Хватаясь за сгнившие перила, я поднимался вверх, подсвечивая путь телефоном. На лестничной площадке второго этажа валялось сломанное инвалидное кресло, а рядом с ним разорванный в клочья плюшевый медведь. Дверь, ведущая в коридор, была заколочена досками и обклеена полицейскими лентами.
Интересно, что произошло здесь? Кажется, нарушением санитарных норм тут не обошлось. Может бунт? Бунт душевнобольных? Или эксперименты? А может просто пожар? Нужно будет посмотреть в архивах окружной библиотеки.
Мои нервы постепенно начинали сдавать. Перед глазами мелькали жуткие картины. Кадры из ужастиков, многочисленные сюжеты книг и видеоигр. Дверь на третьем этаже была выломана. Переступив через догнивающие остатки двери, я вошел в окутанный мраком коридор. В конце коридора виднелось заколоченное окно. Внутри меня все бешено колотилось. Мне хотелось развернуться и бежать обратно. Но моя гордость брала верх. Я осторожно заглядывал в каждую комнату, боясь увидеть там что-то. Мое внимание привлекла комната, на двери которой красовалась надпись «архив». Может там я смогу найти ответы, подумал я. Дверь со скрипом отварилась, впуская меня в хранилище тайн. Около десятка полок стояли вряд. На покосившихся полках валялись кассеты, толстые пыльные папки, обрывки тетрадных листов. Под ногами хрустела пожухшая листва и осколки стекла. Подсвечивая путь мобильным телефоном, я продвигался вглубь архива. Краем глаза я смотрел на папки, пытаясь прочесть едва различимые слова. Несколько папок я захватил с собой, уже представляя, как буду хвастаться перед ребятами. Также прихватил с собой несколько видеокассет. На стене в конце архива висело несколько пожухлых фотографий. Подойдя чуть ближе, я тут же вздрогнул. Позади меня раздались едва слышные шаги. Черт! Это действительно были шаги! Когда я резко обернулся, то увидел лишь дьявольскую тьму. Даже сейчас, находясь в доме, я уверен, что в архиве был кто-то еще. Но кто? Тогда я быстрым шагом направился к выходу, стараясь взять себя в руки. Самообладание покидало меня. За каждой полкой мерещился силуэт. Там кто-то был! Возможно, их была несколько. Я чувствовал на себе прожигающий взгляд, когда бежал вниз по лестнице. Перед глазами все расплывалось. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Увидев меня, ребята с облегчением вздохнули и кинулись мне навстречу. Стиви весь взбудораженный кричал едва ли не на всю лечебницу нецензурные слова, которые я предпочту тут не писать. Билли и Майкл тащили нас домой. Мой рассказ они восприняли как шутку. Черт их дери! Как неудачную шутку! А кассеты и документы их даже не заинтересовали. Майкл лишь фыркнул и сказал, что пленка наверняка испорчена, а в документах нет ничего интересного. Вот такие друзья! Меня это немного обидело. Почему они восприняли это как шутку? А может это мне действительно показалось? Надо заснуть и утром все обдумать. Пожалуй, это единственное верное решение. И еще, нужно не забыть посмотреть эти кассеты. Может записи все-таки сохранились.
15 декабря.
Пожалуй, лучше написать все по порядку. Так легче и это должно помочь мне. Я спрятал кассеты под своей кроватью и не вспоминал о них до вечера. После универа, поужинав с родителями, тайком пробрался на чердак и с горем пополам достал старый видеомагнитофон. С этой штукой связаны одни из самых лучших воспоминаний моего детства. Сейчас она морально устарела. Видеомагнитофоны сменили персональные компьютеры, портативные проигрыватели, планшеты, и прочие радости современного мира. Не без труда подключив его к телевизору в своей комнате, я, будто сапер, осторожно достал кассеты, то и дело, прислушиваясь к шагам в коридоре. Родители обычно не заходят ко мне в комнату без стука, но мало ли что может случиться?
К моему удивлению и ужасу запись на кассете сохранилась. То, что было дальше, не передать словами.
Черный экран спустя несколько минут сменился размытым черно-белым изображением. После картинка стала четче. В небольшой комнате, посредине которой стоял стол, находилась девушка. Пациентка в разорванном халате сидела за столом, устремив свой бездушный взгляд куда-то в сторону. Ее лицо покрывали многочисленные шрамы, а на руках зияли порезы. Звук был достаточно слабым, поэтому я осторожно прибавил громкость. Постараюсь описать то, что увидел.
***
- Как вас зовут? – спросил голос за кадром
- Линда – ответила она.
- Что тебя беспокоит Линда?
Девушка взяла паузу, чтобы понять вопрос.
- Меня преследует мой маленький брат.
- Зачем он делает это?
- Я не спасла его. Он сгорел заживо, а теперь мстит, – сказала она.
Диалог оборвался рябью, через несколько минут продолжился.
- Скажи, откуда у тебя порезы?
- Это он. – Плачущим голосом ответила она. – Доктор, я не хочу находиться в палате одна.
- Хорошо, не будешь. – Сказал голос за кадром.
Появилась рябь, и едва было видно, как девушку уводит медсестра. Голос за кадром сказал:
- Ночью родила под наркозом, пришлось делать сечение. Страдает тяжелой формой маниакальной депрессии, паранойей. – Он и дальше стал перечислять список болезней этой девушки. В конце своей мудреной речи он назвал дату, и фамилию этой пациентки – Фэрис.
***
Мне была знакома эта фамилия. Да я, определенно слышал её раньше. Но вот где? Я не мог вспомнить. Мне стало не по себе. Страх сковывал меня, а любопытство толкало вперед. Дрожащими руками я сменил кассету и с замиранием сердцем смотрел на экран.
На кровати лежала девушка с длинными волосами. Видео было без звука. Девушка спала на правом боку у стенки. Её левая рука, словно сама по себе залезла под матрас, и, достав острый предмет начала себя им резать. От увиденного меня охватил ужас. Она резала свои руки, и извивалась в непривычных для человека позах. Она старалась порезать себя как можно сильнее, но при этом она отчего-то защищалась. В следующее мгновение в палату забегают врачи, и делают ей укол. Сказать, что я испугался – это ничего не сказать. На экране вновь появился знакомый мне кабинет. В этот раз на стуле сидела девушка со светлыми волосами.. Звука не было несколько минут. Девушка просто шевелила губами. Перемотав еще немного, звук все же появился:
- Иногда у меня тело само по себе воспламеняется – сказала она.
- Когда это появляется? – спросил голос за кадром
- Когда я засыпаю
- И ты не спишь? Как именно горит тело?
- Все тело загорается красным огнем, как у птицы феникс. Это очень больно доктор.
Такой разговор продолжался более пяти минут. Но в девушке что-то резко поменялось. У неё забегали глаза, и начала образовываться паника. Док, шуршал карандашом по бумаге. Она посмотрела в объектив камеры. От её взгляда по моей спине побежал холодный пот. Опустив глаза на тело, она дико завопила. Я дернулся от этого ужасного вопля, и сбросил с головы наушники. Посмотрев на экран, я видел, как эта девушка кидается из угла в угол. Прибежали врачи, и, взяв её под руки – увели. Я снова надел наушники. Раздался голос врача:
- На этот раз, у девушки появились легкие ожоги первой степени. Возможный диагноз – Самовнушение. Он снова стал перечислять ряд медицинских терминов. Немного перемотав вперед, я попал на момент, когда снимали повешенное тело этой самой девушки, с ее ног слезала кожа, обнажая кровоточащие куски мяса. Видеозапись завершилась.
Выключив телевизор, я залез на кровать, не зная, что делать дальше. Меня странным образом тянуло к этим записям, к этим архивам. Чувство того, что я что-то упустил, не покидало меня. Линда Ферис – это имя не выходило из моей головы. Кто ты, Линда? Девушка, которую преследует мертвый брат. Бред какой-то. Тут же меня посетила мысль проверить личные дела пациентов, которые я к своему несчастью также вытащил из мрачной лечебницы. Пошарив рукой под кроватью, я, наконец, нащупал и вытащил одну из папок. Включив настольную лампу, я перевернул первую страницу.
Бегло пробежавшись по тексту, который местами был едва читаем, я быстро отбросил папку в сторону, пытаясь успокоить разбушевавшееся воображение. Вкратце Дело №2375, «посвященное» пациенту Джейкобу Айзеку. В клинику поступил практически сразу после своего восемнадцатилетия. Бедняга Джейкоб на суде, кажется, отчаянно косил под психопата. Он уверял всех, что видит ангелов, которые дают ему указания. После одного из указаний, Айзек изнасиловал свою одноклассницу, предварительно застрелив ее из отцовского пистолета. Затем он сжег свой дом и со спокойным видом явился в полицию, где и дал показания. Его признали невменяемым и отправили на лечение в злосчастную лечебницу.
Гребаные психопаты! Что происходит у них в голове? Хотя, наверное, здравомыслящему человеку это лучше не знать. Перед моими глазами стояло лицо Айзека. Это мрачное и бездушное лицо юноши со шрамом на правой щеке. Я полон эмоций как никогда. Не помешало бы с кем-то поделиться… Стоит показать это друзьям? Ага, а вдруг опять не поверят? Наверное, пока сохраню это в тайне. А сейчас попробую заснуть.
18 декабря
Жизнь идет своим чередом. У всех. Кроме меня. Каждый новый день преподносит все новые и новые сюрпризы.
К удивлению ребята засыпали меня расспросами по поводу видеозаписей и документов. Стивен, конечно, проявлял наибольший интерес. К полудню мне уже некуда было деваться и пришлось вкратце рассказать то, что я увидел. Наибольшее впечатление мой рассказ произвел на беднягу Билли. Майкл по-прежнему сохранял невозмутимое спокойствие, изредка комментируя рассказ. Надеюсь, ребята сдержат обещание и больше об этом никто не узнает. Я не уверен только в Стиве. Он неплохой парень, но язык без костей. Во всяком случае, вряд ли ему кто поверит. Иногда Стивен просил принести ему эти кассеты, тем самым ставя меня не в самое лучшее положение. Пришлось пообещать, что покажу ему эти записи, когда дома не будет родителей.
Планы о вечеринке отошли на второй план. Все мысли в моей голове перемешались в несуразную кашу. Некая мисс Фэрис и психопат Джейкоб Айзек не давали мне покоя. Казалось, в этой истории есть загадка. Чертова загадка. К тому же спонтанное закрытие лечебницы, как мне удалось выяснить, произошло спустя несколько месяцев, после появления в ней Айзека. Возможна лишь связь между этими событиями? Свои догадки я держал при себе. Друзья сочли бы меня за помешанного, тем более после моих рассказов поведения Билли Уидона резко изменилось. Вчера после занятий я попытался поговорить с ним, но он лишь отмахнулся от меня, сказав дежурное «все нормально, чувак», быстрым шагом пошел домой. Майкл со Стивеном не обращали на это внимания и уже строили планы на Рождество.
Сегодня после занятий я забежал в городскую библиотеку, надеясь, что в архивах остались старые выпуски местной газеты. Возможно, там я смогу найти ответы на свои безумные вопросы. На мою просьбу библиотекарь отреагировал с легким потрясением. Попросив подождать, несколько минут, ошарашенная женщина сорока лет отправилась в пыльный архив. Я не стал терять времени и зашел в читальный зал. В уютном помещении витал приятный книжный запах. Именно там я увидел Джессику. Она сидела за одним из столов у окна и, обложившись книгами, что-то читала. Пару секунд я прибывал в легком ступоре, а после, словно школьник, опоздавший на урок, робко сел неподалеку от нее. Я не мог не смотреть в ее сторону. Мои мысли о психах и лечебнице мгновенно улетучились. В какой-то момент я уже было собрался подойти к ней и представиться, но библиотекарь, притащивший громадную стопку пыльных газет, вернул меня к суровой реальности. Перебирая старые газеты, некоторые из которых были готовы развалиться прямо у меня в руках, я то и дело бросал свой взгляд в сторону Джессики. И, словно в романтическом фильме, наши взгляды внезапно встретились. Я ощутил, как кровь приливает к моему лицу и щеки покрываются легким румянцем. Джессика улыбнулась, а я опустил глаза в газету, делая вид, что мне действительно интересно читать о приросте населения в 1985 году. Ну, вот именно так мы и познакомились. Даже сейчас с моего лица не сходит наивная улыбка. Никогда не забуду, как я подошел к ней и представился. Между нами завязался разговор из темы «ни о чем». Когда она спросила, что я ищу в груде этой дряхлой макулатуры, мне пришлось сорвать. Нет, ну вы представьте ее лицо, когда я скажу ей, что ищу данные о ныне заброшенной психушке и о пациентах? Поэтому для нее я собирал материал для реферата по истории. Иногда ложь идет лишь в пользу. Те, кто скажет, что это не так – лгут, так и знайте. Мы поговорили еще несколько минут, обменялись номерами и добавили друг друга в социальных сетях. Проводив Джессику до выхода, я вдохновленный ей, вернулся к этой чертовой груде доживающей свой век макулатуре.
Из библиотеки я вышел спустя полтора часа. Как оказалось лечебницу закрыли после серии жестоких убийств и умышленных поджогов. На территории больницы действовал убийца. Маньяк орудовал в основном вечером и ночью. Подкараулив свою жертву, он забивал ее до смерти, а после срезал с нее куски мяса и видимо уносил их с собой. Девушки также подвергались сексуальному насилию. Полиция была не в силах поймать изверга и поэтому жители ближайших районов решили устроить «Суд линча», поскольку были уверены, что убийца находится в стенах злосчастной больницы. Люди забрасывали здание банками с зажигательной смесью, а после группа неизвестных в масках вломились в больницу и устроили там бойню. Череда несчастий прекратилась, когда лечебницу официально признали негодной для работы и закрыли. Больных переместили в филиал другого штата. Убийства также прекратились. В городе воцарился покой и порядок. В последующих номерах изредка мелькали объявления о пропаже домашних животных, и более ничего.
Теперь ситуация более менее прояснилась и кажется на этом мое расследование закончено. Я знаю, из-за чего была закрыта лечебница. Я знаю, что, скорее всего убийцей был Джейкоб Айзек, а мисс Фэрис просто чья-то однофамилица и не более.
Вернувшись, домой я собрал в пакет груду документов и две кассеты, и пока мать не вернулась с фитнеса, а отец с работы, в темпе вальса сжег их в нашем камине. Стиви, надеюсь, ты меня простишь, приятель Ладно, пора идти, меня ждет она. Джессика Паркер.
20 декабря
Хоть убей, но не могу забросить дневник. Он стал частью моей жизни. Все-таки с дневником жить легче. Перечитал свои предыдущие записи и подумал, что возможно в другой жизни я был писателем и писал исключительно триллеры.
У меня сейчас все стабильно, даже и рассказать нечего. Разве что Билл стал вести себя еще подозрительней. Сегодня он подошел ко мне и спросил, знакомо ли мне чувство преследования. Я, похлопав его по плечу, заверил, что все его ощущения – последствие чрезмерного утомления. Он натянул улыбку и ушел домой. Мне это не понравилось. Чертовски не понравилось.
Билл, что ты скрываешь, мать твою?
24 декабря
Это ужасно! Боюсь представить, во что мы ввязались! Происходит какая-то неведомая херня! Гребаная херня! Не могу успокоиться весь вечер. Хорошо, что родителей нет дома и со мной рядом ребята. Черт! Как такое произошло? Что делать? Ладно, нужно попробовать успокоиться. Нужно выпить еще стакан виски. Выпить и рассказать все по порядку. Фух. Какая-то херня творится.
Ааа! Как начать-то, мать вашу!
Последние два дня Билли совсем, кажется, рехнулся. Его не было в универе, что уже ненормально для него. Сегодня он звонил мне. Звонил почти каждый час. Звонил и говорил, что какой-то мужик следит за ним все последнюю неделю. Мы с ребятами поначалу не поверили и даже шутили над ним, мол, малыш Билли успокойся, по тебе физик скучает и все такое. Билли не обижался. Он продолжал звонить и просил придти к нему. Опять же мы скептически отнеслись к этому, но все же решили зайти к нему после занятий, которые сегодня казались бесконечными. Всю дорогу мы травили шутки. Стивен достал дебильную резиновую маску, которую купил еще на Хэллоуин и предложил разыграть беднягу Уидона. Майкл как мог, отговаривал его, но если Стивен загорелся идеей, его невозможно остановить, особенно если эта идея предельно тупорылая. Пришлось мне сорвать с него эту отвратительную маску и в последующие минуты успокаивать его. Стивен, словно с цепи сорвался. Если бы не Майкл мы, наверное, точно подрались. Сейчас этот смельчак Стиви лежит на диване и, закутавшись в плед, смотрит какую-то дешевую комедию, видимо, пытаясь заснуть. Майкл же вот тут рядом со мной, копается в моем ноутбуке.
Когда мы подходили к дому Билла, я набрал его номер, но он не брал трубку. Я безуспешно повторил попытку. Механический голос автоответчика в подобных ситуациях жутко раздражает. Мы подошли к двери его дома, и Майкл нажал на кнопку звонка. Никто не открывал. Тогда разъяренный Стивен вновь внес свою лепту. Он ударил кулаком по двери и та, с подозрительным скрипом открылась, приглашая нас войти. Переступив порог мы, словно по команде, начали звать Билли. Слова растворялись в воздухе. Билли так и не появлялся. На первом этаже царил идеальный порядок. Комната Билла находилась на втором этаже, там же была спальня его деда. Недолго думая, мы друг за другом поднялись на второй этаж. Дверь в комнату Билли была выбита. Уже тогда мы запаниковали. Первым, зайдя в его комнату, я впал в ступор. Хаос. Первозданный хаос. Все вещи и мебель были перевернуты, обои слезали со стен, а подушки разодраны в клочья. Но самое страшное мне еще предстояло увидеть. В углу комнаты лежало обезглавленное тело. Тело принадлежало деду Билла. Только он носил твидовый свитер зимой. Сомнений не оставалось. Увидев труп, ребята тут же закричали и мгновенно очутились на первом этаже. Я заворожено смотрел на остатки тела и чувствовал, как рвотный комок подкатывает к горлу. Земля уходила из-под ног. Не в силах сдерживаться я закричал и медленно опустился на забрызганный кровью пол. Внезапно под кроватью я увидел разбитую рамку. Достав ее и стряхнув осколки стекла, я посмотрел на фотографию. На ней была запечатлена жизнерадостная девушка, только что окончившая университет. Снизу красовалась подпись «Линда Фэрис – выпускница Эссекского университета города Колчестер. В добрый путь!». Внутри все похолодело. Перед глазами все поплыло, а мозг начал складывать все факты в одну ужасную мозайку.
Только сейчас я смог все здраво осознать. Вот где я раньше слышал о Линде Фэрис! Копия этой фотграфии висела на доске лучших выпускников университета. Билли ничего не рассказывал нам, однако он не раз стоял и смотрел на фото своей матери с грустными глазами. Его мать - Линда Фэрис. Она же и проходила лечение в психиатрической лечебнице. Твою мать…
Не знаю, сколько времени мы находились там. Так и не найдя Билли в доме, мы вызвали полицию с ближайшего телефона и через минут тридцать уже были здесь, у меня дома.
Мы напуганы и не знаем что делать. Кто это сделал? Неужели Билли не врал и где он сейчас находится? Неужели кто-то действительно следил за ним? А если следил за ним, то возможно сейчас следит за нами? И Линда Фэрис...
Ответ пришел около десяти минут назад, когда я только начинал писать эту запись. На мой мобильник пришло короткое сообщение от Уидона. Билли просил о встрече… Через несколько часов, то есть в четыре часа утра… Он написал, что будет ждать в вестибюлей заброшенной психиатрической лечебницы. Также он предупредил, что в случае, если мы не придем, его ждет смерть…
Без даты.
У меня мало времени. Можно сказать, что его практически нет. Я - Джек Коул и я нахожусь в этой забытой богом психиатрической лечебнице. Если это послание дойдет до вас, то прошу вас – помогите нам. Помогите…
Не знаю, сколько мы тут уже находимся и не знаю, сколько еще будем находиться. В комнате, где я заперт, нет окон и нет никаких щелей. Я досконально изучил каждый метр своей новой комнаты. Здесь нет ничего кроме разбросанных повсюду бумаг с непонятными рисунками и пожухлых осенних листьев, среди которых мне посчастливилось найти едва пишущую авторучку.
Я должен рассказать вам о том, как я сюда попал. Предысторию можно найти в моем дневнике, который лежит у меня дома. Фух.
Когда пропал Билли и пришло это чертово сообщение, мы, как наивные дураки, пошли к месту встречи. У парадного входа стоял Билли. Парень весь дрожал от страха и плакал. Увидев нас, он упал на колени и пополз навстречу, вытянув руки вперед. Он просил прощение, клялся, что ему больше ничего не оставалось. Первым к нему бросился Майкл. Он было хотел поднять на ноги Билла, но тут же упал сам. Кажется, там было еще несколько человек. Они набросились на нас. Я пытался убежать, но один из них преградил мне путь и ударил по голове чем-то тяжелым. Дальнейшие события казались мне кадрами настоящего фильма ужасов. Я видел, как Стивен пытался сопротивляться, и ему даже удалось нанести несколько ударов по одной из этих тварей, что некогда были людьми. Вскоре Стивена постигла та же участь что меня и Майкла. Затем мир погрузился в непроглядную тьму. Лучше бы я не просыпался! Лучше бы эти твари убили меня!
Проснулся я уже в этой комнате. Рядом со мной лежала ржавая миска, наполовину наполненная странной жидкостью. Неподалеку валялся черствый кусок хлеба. Каждое движение давалось мне с трудом, да и сейчас на самом деле ситуация ни чуть не лучше. Тогда я закричал и вскоре пожалел об этом. Превознемогая адскую боль во всем теле я пополз к железной двери, надеясь до последнего на то, что она окажется открытой. Но увы. Дверь была закрыта с другой стороны. Сквозь небольшую щелку я увидел очертания здорового ржавого амбарного замка. Эти твари заперли нас здесь. Затем в коридоре послышались шаги, которые сменились ужасными криками боли и бранью. У меня не оставалось никаких сомнений, что кричал Стивен. Мои друзья, скорее всего, заперты в таких же камерах. Словно обезумевший я сбивал кулаки в кровь, нанося удар за ударом по двери. Силы покидали меня. Упав на пол, я проклинал все на свете. Больше всего мне хочется умереть. Умереть здесь и сейчас. Дверь моей камеры открылась спустя несколько минут после моего пробуждения. В помещение зашел здоровый урод, который, наверное, когда-то был человеком. Его лицо напоминало гнилой кусок мяса. Он передвигался медленно и неуклюже. Урод надвигался на меня, зажимая меня в сторону. Собравшись с силами, я накинулся на него с кулаками и тут же пожалел об этом. Он одним ударом снес меня с ног и зловеще засмеялся. Тварь что-то бурчала себе под нос. Из его перекошенного рта текли слюни. Он надвигался все ближе, а после, он начал избивать меня.
Казалось, время остановилось навсегда. Я ненавижу то, что они делают со мной. Ненавижу свою жизнь. Примерно каждые двенадцать часов ко мне заходит один из уродцев. Иногда они приносят еду. Хотя какую нахер еду? Они приносят дохлых крыс или останки животных. Поначалу я не мог смотреть на это. Желудок выворачивало наизнанку. Меня постоянно рвало. Вскоре голод давал о себе знать. Переборов отвращение, я пытался жрать то, что давали мне они. Эти грязные уроды. Не знаю, живы ли еще мои друзья…
Не знаю, что мне делать. Я заперт здесь. Меня используют как игрушку. Несколько раз я пытался покончить с собой. Пытался разгрызть себе вены, но безрезультатно. Остановите этот кошмар! Остановите кто-нибудь! Убейте меня!
Если вы читаете эти записи, то прошу вас, помогите. Вызовете полицию и расскажите все. Передайте эти записки им. Здесь в психиатрической лечебнице находится какой-то клан этих тварей. Примерно их около шести человек.
Недавно меня опять посетил один из них. Как оказалось, это был он. Джейкоб Айзек. По сравнению с другими он более-менее сохранил человеческую натуру и имел внятную речь. Он сказал, что может прекратить мои истязания, если я найду себе замену. На мой вопрос, почему выбор пал на меня, Айзек улыбнулся и, назвав Билла своим сыном, рассказал мне историю.
Не могу писать дальше. В коридоре слышны шаги и тихие всхлипы. Один из моих мучителей вновь вернулся…
Без даты 2.
В моей голове все еще крутятся слова Айзека. Найти себе замену. Смогу ли я? И что будет дальше? Нет! Никогда! Во мне еще осталась человечность…
Я надеюсь, эти дневники, правда попадут в нужные руки и этих тварей найдут и зажарят на электрическом стуле. А пока я попробую вкратце рассказать историю, которую поведал мне Айзек.
Линда Фэрис проходила лечение в этой психиатрической больнице, после того, как во время пожара погиб ее брат. Это сказалось на ее психике. По словам Линды, брат приходил к ней ночью, обвиняя в своей смерти. Фэрис вскрывала себе вены, что и довело ее родителей до подобных мер. В двадцать один год Линду поместили сюда, в еще рабочую психиатрическую лечебницу. Спустя год сюда же поместили и Айзека. У Айзека и Линды завязалась дружба. Они подолгу могли разговаривать во время прогулки или во время завтрака. Однажды во время прогулки Айзек изнасиловал Линду. Он приказал ей молчать. В противном случае он обещал перерезать ей горло заточкой, которую прятал у себя в палате. Когда врачи узнали, что Линда беременна, делать аборт было уже поздно. Спустя девять месяцев Линда родила, на удивление всем, вполне здорового ребенка, которого впоследствии взяли под опеку ее родители…
После волны убийств и череды поджогов, больницу закрыли. Тело Джейкоба Айзека осталось не найденным, как тела еще нескольких человек. Сам же Айзек вместе со своими подельниками во время пожара успел скрыться в ближайшем овраге. Все оставшееся время Айзек со своими новыми друзьями провели здесь, в руинах лечебницы. Они питались в основном животными и изредка убивали людей, предварительно подвергая их различным истязаниям. Все это время Айзек следил за судьбой своего сына, пока, наконец, не решил его похитить…
Я снова слышу шаги. Кажется, я схожу с ума. Они заставляют меня сходить с ума. Каждый час мне кажется, что рассудок покидает меня. Кажется, что комната становится меньше и вскоре раздавит меня. Я надеюсь, что умру, прежде чем сойду с ума.
Без даты 3.
С момента последней записи прошло несколько дней, а может недель. Кто его знает? О судьбе моих друзей ничего неизвестно. Приводить Джессику вместо себя я не собирался.
Вчера один из этих уродов принес мне живого голубя в качестве ужина. Бедная птица металась из угла в угол и билась о стены, и с каждым разом все сильнее. Я поймал голубя, и просто держал его в руках. Я все сидел и думал, что будет дальше. Почему нас не ищут? Мое состояние постепенно ухудшалось. Вскоре я отключился.
Сегодня. В какой-то момент, я услышал мелодию будильника, который стоит на моем мобильном по ту сторону двери. Я прислушался. Один из подельников Айзека что-то говорил на непонятном языке. В какой-то момент, я почувствовал легкую веру того, что я еще нужен этому миру. Я стал пинать дверь ногами, а в руках был голубь, которого я все не желал выпускать.
Наконец, этот урод открыл дверь и зашел ко мне. В телефоне по-прежнему играла мелодия. Он достал мой мобильник из сумки, что висела у него на поясе, и одним ударом разбил его об пол. В этот момент я понял, что возможно это был единственный способ связаться с внешним миром. Я кинул голубя ему в лицо, постарался сбить его с ног. Однако физически этот псих превосходил меня. Он уронил, и навалился на меня своим телом и стал душить. Я всячески сопротивлялся. Стал царапать его обезображенное лицо, и чувствовал, как под ногтями скапливается его кожа. Бил по голове, по спине, и куда только мог. Ударив его в бок, где висела сумка, я почувствовал, что там что-то было. Наверняка мобильники.
- Оставь его - знакомый для меня голос, который принадлежал Билли остановил урода. Однако он не спешил слезать с меня. Вместо этого, он недовольно прошипел на Билли, и что-то говорил. Я кашлял, и жадно глотал воздух. Воспользовавшись ситуацией, просунул свою руку в его сумку. К счастью, там было два телефона, которые принадлежали Майклу и Стиви. Достав их, я поспешно убрал их в свой карман. Урод послушно поднялся и ушел. Билли не спеша подошел ко мне.
- Я не хотел, чтобы все вот так вышло. - Сказал он мне. Без всяких эмоций, страха, боли.
- Айзек же убил твоего деда, почему ты с этими психами?
Дальше он мне рассказал то, что выходило за рамки безумного. В 7 лет он ножом порезал домашнего кота, и ему понравилось смотреть как жизнь постепенно уходит из живых существ. Вскоре домашние любимцы всех соседей стали жертвой Билли. Из-за этого у него начались приводы в полицию. Уже тогда Айзек стал для него другом, который разделял все его мнения. В тот день, когда Билли не было в университете, он получил последнее распоряжение от Айзека. Билли убил деда и обезглавил его. После ушел к своему отцу, чтобы и покончить с нами. Мы мало что для него значили в этой жизни.
Он ушел. Оставив меня одного с мыслями. Трудно поверить, на что способен человек.
Ничего, сейчас все закончится. Я покончу с этим ужасом раз и навсегда. Если вы читаете это, то знайте, что на этот момент я еще находился в здравом уме. Я написал обо всем Джессике, родителям, всем, кому только мог, пока Айзека и всех его приспешников не было поблизости. Буквально через двадцать минут я уже слышал звуки вертолетов, и полицейских, которые проверяют каждую комнату. У меня нет сил кричать о помощи. На этом мой дневник окончен и возможно моя жизнь тоже.
Последняя запись.
Прошло несколько дней после того, как меня вытащили полицейские. Я лежу в больнице. Местные новости трещат о психопатах, которые жили в старой больнице. Полицейские уничтожили всех уродов, кроме двоих - Джейкоба Айзека и его сына Билли, которого в прошлом я называл своим другом. Стивен и Майкл - мертвы. Их тела были найдены в крематории. В кармане одного из них был найден телефон Билли. На заставке стояла наша фотка, где мы были вчетвером еще счастливые. В углу было написано "прости" но такое не прощается и не забудется. Завтра меня выпишут, и мы переезжаем в Америку. Дневник я оставлю в здании старой
больницы. Однажды, его сможет кто-то прочесть...
Берегите себя. Ваш Джек Браун.