Фото взято из архива альбома вертолётчиков.
Промелькнуло ярким солнышком чудесное лето, и уже осень властно вступила в свои права, а наша эскадрилья свертывала работу на основных «летних точках», и слетались на базу вертушки со всех концов необъятного Казахстана.
Мы – проводили недавно домой, второй вертолёт обслуживавший «Противочумную станцию» города Талды-Курган, и дорабатывали одним бортом, последние задания от "заказчика".
Погода в регионе работ уже начала преподносить свои сюрпризы "благодаря" суточному перепаду температур, близости озера-моря Балхаш на севере области и "Капчагайскому водохранилищу" на юго-востоке, воздействию ветровых течений из-за особенностей рельефа местности и близости гор, и при ещё вполне энергичной работе южного солнышка. Утренние и вечерние туманы быстро вносили «коррективы» в наши планы, но укорачивающийся стремительно световой день, позволял успевать выполнять поставленные задачи. Вот и сегодня, ничего плохого не предвещавшая погодка давала возможность с самого утра, планировать два вылета.
Ещё не зная об их особенностях, прошел медосмотр в медпункте поселка, и наскоро перекусив принял вертолет у авиатехника, потом, смотавшись на «вышку» - взял прогноз по району работ и ждал заказчика в вертолёте, лузгая вкусные семечки купленные у бабульки возле магазина.
- Как пойдем, Васильич?! – пытаю своего немногословного заказчика, усаживающегося в кабине поудобней. Тот посмотрел на меня задумчиво, и медленно ответил:
- Давай сначала в Ак-далу, потом - в Найман-Суек, а после дозаправки и обеда решим, куда начлабу Евгению надо, если надо.
- Ого! Длинный маршрут получается, Васильич. Сначала на северо-запад идти сто с лишним километров, а потом через пустыню напрямик, на юго-восток, под триста с гаком. Придем в Найман-суек литрах на ста пятидесяти – двухстах.
- Да ты посмотри, какое небо! – тыкает пальцем вверх Васильич, и смеется.
- А ты на календарь глянь – парирую в ответ. Что ни день, то туманчик. То утром от реки натянет, то вечером, едва солнышко вознамерится уйти за горизонт, прикрывает всё вокруг.
- Ну, посмотрим по пути - продолжает тот, гнуть своё. Всё в наших руках, и если увидим, что погода хмурится - пойдем сразу на базу, даже с полдороги.
Я размышляю, измерив расстояние между пунктами и поджав губы прикидываю время в пути, по этому длинному маршруту над безжизненными песками. Вроде должно хватить, ещё и запасом, и можно будет уйти с полпути на базу. Или, если закроется Найман-Суек, то пойти в Талды-Курган на дозаправку. Там – недалеко, и мне должно хватить керосина – опять подсчитываю «за и против».
- Хорошо! - киваю своему начальнику в этой командировке, и кричу, открыв блистер: «От винтов!»
Осеняя пора размыла краски и так неяркой местности вокруг, оживляющие летом в зеленый цвет долину мощной старинной реки Или и её устье, где делится она на несколько рукавов, образуя многочисленные, появляющиеся весной и исчезающие жарким летом, протоки. Ещё месяц назад всё внизу радовало глаз разноцветьем листвы, а сейчас лишь пожухлые ковры сереющей на глазах опавшей листвы под нами, да бесконечные гряды песков убегают на запад и восток, и хорошо видимые с нашей высоты полета, наводят грустные ассоциации.
Мысли моментально заполнили свободное время после связи с диспетчером контролирующим воздушное пространство в радиусе пятисот квадратных километров, и сообщения ему необходимой полётной информации после взлета.
- Посадку в Ак-дале доложите! – бодро пророкотал бас диспетчера Вити, моего тёзки, подменяющего кого-то из своих коллег.
-Доложим!– кратко бормотнул ему в ответ, и погрузился в приятные воспоминания о поездке в Ростов-батюшку, для сдачи на очередной класс.
Вспомнил, как там встретился с моими коллегами по нашему Управлению, и ребятами с Севера, с вертолета Ми-6 приехавшими с теми же целями что и я. Вспомнил трепет перед экзаменами и напряжение в процессе сдачи, весёлое застолье – после, и кутерьму отъезда и расставания, когда хмельного коллегу буквально засунули в самолет вместо меня и по моему билету, а его билет с оторванным посадочным талоном – сунули в мои руки.
Вспомнил, как оторопев хлопал глазами, на закрытую входную дверь в самолет потерявшей терпение «дежурной по посадке».
- Придется лететь следующим рейсом и завтра – качаю головой, ещё счастливый после свалившихся с моих плеч, недавних забот.
Прошу "дежурную" – свидетельницу неразберихи и отчаянной настойчивости пьяненького коллеги выхватившего мой билет, помочь улететь завтра.
- Я завтра снова дежурю – успокаивает дежурная.
- Ну что ж! - Бреду в гостиницу, где ещё не успели убрать номер, доплачиваю за проживание и бухаюсь в кровать, обессиленный и счастливый после выполненной труднейшей задачей. - Завтра, так завтра.
Мои мысли прервал голос диспетчера, в наушниках, звавшего самолет Ан-2.
Помогаю ему, дублируя вызов и ретранслируя радиограмму на борт, и с борта - диспетчеру.
Через час с небольшим, мы уже разгружались на невысоком барханчике вблизи Ак-Далинской лаборатории «Противочумной станции» и оформив бумаги, снова идем в наборе высоты в осеннем небушке, взяв курс на восток-юго-восток. Я провел карандашом прямую линию на карте, сняв с помощью транспортира "истинный курс" полёта на точку под названием "Найман-Суек", и ввёл поправку на "магнитное склонение".
Путь предстоит проделать неблизкий, но вполне выполнимый, надо только будет поработать с приборным оборудованием имеющимся на борту и ввести "поправку на ветер". Впрочем, в это время дня он обычно либо стихает, либо дует в левый борт вертолета. Пока есть ориентиры при отходе от точки взлета, можно подобрать поправку в курс "на ветер", что и сделал немедленно.
А теперь под нами - только «гребни волн» из серо-желтых при таком освещении барханов, бегущих в бесконечность с юго-запада на северо-восток, и исчезающих где-то у южного побережья озера Балхаш. Ориентиров под нами для целей "вертолетовождения" – никаких, и только стрелочка радиокомпаса,- верного помощника пилотов медленно отслеживает двигаясь слева-направо, по дуге, перемещение с запада на восток, вертолета, отмечая «тупым её кончиком» градус
за градусом оцифровку прибора. Да минутная и часовая стрелки часов с учётом показаний "указателя скорости полёта" - дают примерное представление о перемещении машины в воздушном пространстве этого безлюдного региона. Острый же кончик "золотой стрелки" - как её называют лётчики - всегда направлен на работающую, так называемую "приводную радиостанцию", на которую настроен "радиокомпас" вертолета или самолета и сейчас он находится, практически сбоку прибора. Около 90 градусов к линии полета. В общем же, "магнитный компас" совмещенный в одном приборе с "радио-компасом" - позволяет выполнять операции
по определению местонахождения воздушного судна в полёте.
Если делать это, комплексно.
Легкая дымка впереди не вызывает тревоги, и я вновь погружаюсь в мысли, тем более мой заказчик уже давно видит яркий сон судя по закрытым глазам и спокойному лицу на руке под щекой, уютно устроившись на подушке спинки сидения.
Нам идти ещё часа два, и есть время побродить в мыслях, учитывая простую обстановку вокруг и мерное «урчание с присвистом», движков над головой.
В этих краях вынужденно сел много лет назад, наш борт - вертолет Ми-4, попав в сильное обледенение. Ребята периодически запускали двигатель, грелись сами и грели трансмиссию, так как температура наружного воздуха ночью опустилась ниже отметки двадцать градусов, при сильном ветре моментально выдувающем тепло из фюзеляжа. На следующий день им удалось перелететь в аэропорт города Балхаш. А прилетев домой – «обрести кучу проблем» за вынужденную посадку, в виде объяснительных и косых взглядов от начальства.
Мдаа.
Не видел сегодня ни одного посёлка или аула, ни одной юрты кочевников за всё время полёта. Здесь, неопытному путнику сложно выжить, оказавшись вдруг волей судеб даже в теплое время года, не говоря уже о суровой зиме.
Я дежурю сейчас на волнах коротковолновой станции и могу слышать всех в большом радиусе. Но в радиоэфире почему-то стоит полная тишина. словно и нет никого в воздухе сегодня. Странно. Может быть, просто совпадение, или затишье в полётах?
Мы прошли - если судить по времени полёта - уже две три пути по одной из виртуальных сторон треугольника нашего маршрута. И отсюда, ещё можем вернуться
на базу, а вот минут через десять-пятнадцать, сделать это будет уже невозможно, так как не хватит топлива. Но причин для волнения пока что нет: погода впереди вполне благоприятная и мы идем по плану в пункт намеченной посадки и дозаправки.
Кхм. Надо бы уже устанавливать связь с диспетчером аэродрома Талды-Курган, так как через пять минут по расчету времени, должны войти в их «зону ответственности».
Сеанс связи прошел удачно и на оценку «отлично», как всегда. Как приятно, когда не приходится надрываться вызывая диспетчера на многокилометровых пустынных просторах. Ведь это тоже важная часть нашей работы - устойчивая радиосвязь со службой управления воздушным движением, без которой будет очень сложно помочь терпящему бедствие воздушному судну, если с ним что-нибудь случится. Ведь тогда невозможно будет быстро отыскать вертолет или самолет,на этих огромных просторах.
Вот так же, в полёте с дальней точки только с северо-востока области, пришла мне как-то шальная мысль - залететь в Талды-Курган на дозаправку, хоть и сделав крюк под сотню с гаком километров. А залететь, чтобы воочию так сказать, увидеть предмет образных волнений в процессе обязательного сеанса радиосвязи с «диспетчером-район» аэродрома Талды-Курган. Настолько красив, мелодичен, ласков
и нежен был голосок женщины-диспетчера, что всякий раз вызывал в груди не только чувство радости общения, но и странное, давно забытое волнение. Вот ведь как!
- Интересно, какая она?- всплывал в голове туманный образ девушки и с нетерпением ждал очередного сеанса связи, чтобы снова услышать обращенные хоть и не ко мне лично, но и ко мне тоже, как к участнику процесса, слова и интонации.
- Ведь не мальчик уже и женатый семейный человек – укоряю себя, а сам - снова жду когда вызовут на связь, и будет длиться несколько мгновений незримая ниточка, связывающая через огромное пространство двух человек, двух простых операторов мощной «машино-системы», под названием «Аэрофлот»….
И ведь слетал тогда, на дозаправку-то, и увидел «предмет слухового обаяния и мысленного обожания». Ха-ха. Только даже не пришло в голову подарить хотя бы коробку конфет, предмету слуховых иллюзий. Ох и балбес! Как в зоопарк пришел, посмотреть на райскую птичку с человеческим голосом, а угощенье для неё - не взял.
Мдааа.
- А ведь какая замечательная, все таки, у меня работа!- улыбаюсь сам себе.
Стряхнув сонм мыслей, оглядываюсь вокруг и вижу тонкую белёсую плёнку давно плывущую под нами, с тревогой замечая вдруг, что она быстро превращается в сплошное волнистое покрывало впереди и ниже полёта.
- Не может быть! Диспетчер ни слова не сказал при связи с ним об ухудшении погоды, и прогноз по району работ вполне лётный - отмечаю автоматически, снова читая листок с текстом прогноза взятый при вылете. - Нет, ухудшений погоды явно не должно быть вообще – поджимаю губы в досаде.
Вскоре, отделившее нас от земли и тянущееся далеко вперед белесое покрывало ниже полета, заполнило всё вокруг насколько хватало глаз.
- Ни хрена себе! – ругаюсь про себя и прикидываю спешно наши ресурсы и возможности.
Можно конечно сесть прямо перед собой в этом безлюдном на сотни и сотни километров месте, среди высоченных барханов пережидая непогоду, потому что вернуться на базу уже не получится - не хватит топлива. Но тогда, учитывая сезон времени года - придется «куковать» здесь без еды и воды ночь, а может быть и две, если погода испортится надолго.
Да и придется выдумывать «законную причину для службы движения», что сел здесь
не из-за погоды, а якобы по заявке заказчика, чтобы избежать волокиты и бумагомарания, сообщений по инстанциям о вынужденной посадке и прочей лабуды – как писал выше о нашем экипаже. Но не хочется раньше времени нагнетать обстановку и падать где попало, из-за этой тонкой белесой хрени под нами - учитывая опыт работы, возможности вертушки, и свои, – как ни нахально это звучит. И если уж садиться, то не в этой пустыне, а уйти «по пеленгу» за восточный берег реки, на котором стоит лаборатория и есть заправка, и там, в чистом поле без единого столба и провода - снизиться и подсесть у любой деревеньки. Ведь ночевал я несколько лет назад, зимой, на южном побережье озера Балхаш в схожей ситуации. Ночевал в тепле и на сытый желудок. Правда, утром пришлось попотеть, на запуске, так как «минусы убежали под тридцать».
А у нас с Васильичем сегодня, - пачка сигарет, коробок спичек и по тонкой "хэбе" курточке на нос. И ни куска хлеба. Вот так безалаберно, относились мы в те времена к возможной вынужденной посадке, хотя лет десять назад, на каждом вертолёте обязательно присутствовала банка из-под кинолент под названием "НЗ" или "Неприкосновенный Запас" с набором галет, очень вкусными сухариками, с тройкой-четверкой плиток шоколада, обязательным коробком спичек и пакетиком с солью. На борту также хранилось, зачехленным и охотничье ружьё с боеприпасами.
Мда. Ну да ладно - не зима же ещё, и хоть мы и над пустыней, но садиться экстренно - пока не собираемся.
- Так! - Отсюда должно хватить до Талды-Кургана, если даже придется пройти через Найман-Суек, в случае плохой погоды и там – высчитываю, отмечая показания топливомера и общее время полёта.
Сейчас - послушаем, «что происходит с погодой в «Талдыке»», и если есть информация, то и в Уш-тобе.
- Чёрт! - А ведь я могу и не успеть сесть у них, если закроются этой надвигающейся дрянью. - Да, ещё: если они закроются, а мы успеем сесть у них, то придется нам с Васильичем ехать в город и искать гостиницу, чтобы переночевать. А это - очень неблизкий путь, да и такие телодвижения нам сейчас ни к чему, учитывая «наши финансовые невозможности» обусловленные работой в песках – продолжаю решать мозговую задачку. - Ну не бутылки же нам сдавать, чтобы устроиться на ночлег и покушать! - Ведь в кармане нет ни гроша. Зачем они нам здесь, деньги-то?
- Где это мы, командир? – слышу голос сзади.
Оборачиваюсь и вижу заспанное лицо Васильича, протирающего глаза.
- Да хрен его знает, где мы! Где-то недалеко от Найман-Суека судя по показания радиокомпаса и времени – тыкаю пальцем в приборы. Только, что там под нами? И не до земли ли, эта бяка здесь? – кричу своему пассажиру, растерянно оглядывающему горизонт вокруг.
Знаю, что в этом районе несколько мощных линий электропередач пересекающих друг друга, а значит - снижаться и «искать землю» в этих местах - то же самое, что дергать Судьбу за "усы".
Рассматриваю карту, с отмеченными мной за многие годы работы в этих краях, пеленгами, и быстро перестраиваю радиокомпас на Уш-тобе. Засекаю пеленг на их "отдельную приводную радиостанцию". Снова переключаюсь на радиопривод поворотного пункта союзного значения «Акчи».
- А ведь я должен быть минут через десять точно над Найман-Суеком – отмечаю интенсивность схождения пеленгов. Две мощные приводные радиостанции в радиусе двести километров дают отличные и устойчивые сигналы на эту точку, находящуюся в 170 километрах от базы.
- Талды-Курган и Уш-тобе пока не закрылись, но дело к тому похоже идет. - Надо срочно решить вопрос с дозаправкой и уносить отсюда ноги, пока не закрывают для полетов всю свою зону. Топлива осталось - всего сто пятьдесят литров.
- А стану ка я с небольшим радиусом в вираж, минут на пять-десять, и понемногу снижаясь. Авось да раздую – разгоню – прогрею эту гадость, и увижу землю – приходит неожиданно светлая мысль. А, нет - так пройду чуть восточней и снизившись не спеша до состояния видимости, прокрадусь по ровной как стол степи, до восточного берега реки и кучи деревенек вдоль него. А там, и в лабораторию можно будет переплыть, и сторожа у вертушки оставить – веселеет на душе.
Диспетчер Талды-Кургана зовет меня и спрашивает: «сколько собираетесь ещё работать в этом районе?». Потом добавляет: "в Уш-тобе видимость ухудшилась до трех километров".
- Ага! Это - хорошо. В смысле - плохо, потому что только час назад, видимость была более десяти километров. Но есть "пища для размышлений и повод, чтобы быстрей шевелить шортами".
Передаю Талды-Кургану: «заходим на посадку в Найман-Суеке, дозаправимся и пойдем назад, на базу».
- А то ещё неровен час - оставят нас на этой точке на ночь – это я про себя.
- "Вам - до вылета!" – воркует «Коготок».
Мы ходим в неглубоком вираже на ста метрах, по кругу, уже пять минут, и пока нет никаких изменений в белесом покрывале обволакивающем нас.
Десять ....
Заметно потемнело вокруг и внизу, словно посыпали приподнятый туман серым пеплом.
Ещё две–три минуты спокойных виражей, и под нами всё четко стало просматриваться: … вот заправочная бочка в ограде, а вон белая крыша лаборатории и фигура Витьки - авиатехника, суматошно машущего нам чем-то белым.
- Ну надо же! – Удалось таки «вырезать» в тумане, круг метров сто в диаметре. Ха-ха. Почти "ноу хау":)
-У-ра! – переглядываемся улыбаясь, с Васильичем и, энергично заходим на посадку.
Правда, здесь-то уж можно переночевать если приспичит: есть и кров под боком, и еда и топливо, а значит пойдет, коли так вдруг сложится – радуюсь про себя и мощусь с вертушкой поближе к заправочному агрегату заботливо подготовленному Витьком, едва он услышал двадцать минут назад как ходит над их головами, над туманом, его родная вертушка.
Мы с Витей споро сделали свои дела, а Васильич невзирая на возраст, «рысью, свои», и через тридцать минут уже говорим приветливому и нежному голоску, тому самому диспетчеру Талды-Кургана:
- Выходим из вашей зоны. Связь по направлению, имеем.
- Работайте по направлению – отвечает «голосок», и добавляет: "Мы закрываем наш район для полетов по метеоусловиям. До свидания! Конец связи!"
- Ну и славно! Значит, будем сегодня спать на своих местах, в своей общаге, и есть макароны "по-флотски" – любимую пищу Васильича с острейшей корейской приправой, от которой горит не «только внутри, но и снаружи, назавтра».
- Конец связи, Коготок! До свидания!