Знакомство с иностранцем
(Ибрагим)
Впервые я увидела его случайно. У лифтов, вместе с другими, он ждал свободного. Заметила прищур улыбки из-под тёмных очков, взгляд. Нескладная, сутулая фигурка, чёрные густые вьющиеся волосы беспорядочной шапкой покрывали его голову. Одежда небрежна – джинсы, не выглаженная рубашка. Но улыбка подкупающа – непонятно простая и ироничная одновременно. Видимо, от неожиданности слабо улыбнулась и я. А потом, заметив, что он хочет то ли привлечь внимание к себе этим, то ли тем, что вот обратил же внимание на меня! – но я вдруг решительно отворачиваюсь и, не дождавшись лифта, отправляюсь вверх по лестнице. Обычным, впрочем, путём, ибо привыкла ходить на свой четвертый этаж пешком.
Уже на своём этаже - слышу, кто-то идёт сзади. У лестничной клетки полуоборачиваюсь – не он. - Слава богу, - подумала облегченно. Ибо кто только к тебе не привязывается, если ты хороша собой и «не идиотка» лицом. Или что-то есть во мне такое располагающее, обнадеживающее? – но привязываются всякий раз. Впрочем, эта фигура вызвала даже неприязнь: и небрежность, и взлохмаченные волосы, и – внезапная улыбка человеку, которого ты в первый раз видишь, - почти насторожили. И я сказала себе: - А если это местный сумасшедший? Какой-нибудь дурачок? – и решила держаться подальше от подобного.
Я уже и забыла о нем, когда случай опять свёл нас. Как-то однажды я встала поздно утром, столовая была уже закрыта, и перекусить можно было лишь в крохотной закусочной, куда бегали все, подобные мне, студенты (любители долго поспать). Туда я и отправилась. Взяв скромный завтрак, села за один из крайних столиков у стенки, и стала спокойно пережёвывать свои бутерброд, салат, второе… И вот тут-то неожиданно я заметила его – он примостился через пару столиков от меня, ближе к центру зала.
Видимо, я опять обратила внимание на него именно потому, что он, как и в прошлый раз, довольно часто поглядывал в мою сторону и так же, едва заметно, загадочно улыбался. Теперь я имела возможность разглядеть его. Мне показалось что-то отталкивающее в этой полунаглой улыбочке, почти фамильярной и развязной одновременно. Во всяком случае, я к ней повода не давала. Поэтому некоторым волевым усилием я сделала попытку не реагировать на странного молодого человека. И если видела, что он смотрит в мою сторону, то опускала глаза в тарелку, либо нарочно смотрела на кого-то в зале, на мальчиков, например, которые занимали столик между ним и мною. (Показалось, что они тоже заметили его неясный интерес ко мне и, кажется, обсуждали его). Но даже когда мне захотелось всё же разглядеть назойливого незнакомца - ничего, кроме всклокоченных черных волос да изящных затемненных очков в золоченой оправе, плюс его нагловатой ухмылочки, – разглядеть не удалось.
По привычке я ела медленно, и вскоре увидела, как он встал, собрал на поднос посуду со столика и, бросив на меня многозначительный взгляд, ушел. В какой-то миг мне, возможно, хотелось, чтобы он подождал меня, чтобы получше разглядеть его и выяснить, отчего он так нагло улыбается мне? Но – только миг. А вскоре я тоже закончила завтрак и вышла из закусочной. Спокойно направляюсь к лестнице (столовая и закусочная находятся в полуподвальчике), как вдруг вижу его. Он стоит где-то у подножия лестницы, возле высокой фигурной урны, и курит. Впрочем, теперь он показался мне и стройнее, и благороднее. Заметив его, я почему-то сразу подумала, что ждут, видимо, меня. Но виду не подала о догадке, и направилась своей дорогой. Он же, кажется, остался курить.
Вот прошла я мимо киоска «Союзпечать», мимо вахтерши, дремлющей у входа в мою «зону высотки», свернула к лифтам. Скорее всего, я пошла бы пешком на свой четвертый этаж, если бы не это: вдруг загорелась одна из стрелочек у лифтов, что значит - он сейчас же будет подниматься, то есть не нужно ждать. И я быстренько почти вскакиваю в открытую дверь, вижу в лифте одного-единственного студента, нажимаю на свою четвёрку… Ждём, пока закроется дверь… И тут слышится неожиданное: - Подождите, пожалуйста!.. – Это был почти крик о спасении, и хотя самого человека еще не было видно, я поняла, что это, конечно, он. В самом деле, именно он вскочил в лифт, за ним кто-то еще, и мы, наконец, поехали…
Я вмиг подумала, что незнакомец все же шел за мной, и, видимо, рассчитывал догнать, но, вдруг увидев, что я куда-то пропала – не иду к лестнице, сообразил, что еду лифтом. Ладно… Вот на четвертом выходит вслед за мною, идет сзади. Делаю вид – не замечаю. Подхожу к двери моего блока, берусь за ручку, и вдруг слышу: - Девушка! – Оборачиваюсь, в нескольких шагах стоит он, подходит ближе: - Извините, конечно, - произносит, и начинает обычный в таких случаях разговор: - Как вас зовут, откуда вы, вижу – новенькая, и т.д. Молчу, затем переспрашиваю: - Какая разница – как зовут, где учусь и откуда? Вам-то что за дело? - и т.д.
Наконец, пытаюсь прощаться – он снова что-то говорит, и приглашает к себе на кофе. Замечаю мягкий акцент, вижу небритое просящее лицо, отвечаю, что только что пила кофе за завтраком. Он неподдельно рассмеялся: - Какой это кофе? Это помои, как после хорошо стираных носков… - сказал неожиданно резко. Я смотрю на него внимательнее: острый мальчик, в определениях точен… и невольно улыбаюсь. Опять благодарю за приглашение, берусь за ручку двери, попутно сообщая: - Надо торопиться, готовлюсь к экзамену… - Но за этим следуют новые его вопросы, опять приглашение, и неожиданно он называет себя: - Ибрагим… - Но и в этом я вижу уловку, своего имени не говорю; мысленно успеваю отметить: ну, наверное, из Средней Азии…
Киваю «пока», пытаюсь открыть дверь, но он протягивает руку и эдак неспешно придерживает её, настаивая на своём: - Пожалуйста, приходите в 204-ю…
Не понимая, как отвязаться, я киваю «хорошо, через полчасика» (чтобы только что-то сказать), но он верит, и довольный, убирает руку от двери, а когда я, наконец-то, почти вхожу в свою комнату, неожиданно опять слышу: - А как вас зовут?..
– Потом, потом скажу! – уже на пределе терпения полушепчу я, захлопывая дверь.
Конечно, ни о каком кофе я и не помышляю, начинаю читать учебники, но уже через четверть часа, слышу, стучат в дверь. Это он: - Кофе готов. Идёмте? – Я только смотрю на него, минуту раздумываю, и неожиданно для себя самой, почему-то, соглашаюсь: - Да.
Мы идем в другой пролёт этажа, входим в его блок, в его, по-мужски не очень опрятную, комнату, а вскоре он откуда-то приносит маленькую турецкую кофеварочку, разливает в крохотные чашечки крепкий чёрный кофе...
Так началось наше знакомство, и даже моя недолгая преданная дружба с иностранцем. Милым, мягким, тактичным обаятельным парнишкой, невероятно тоскующим по своей родине – Алжиру.
Но, наверное, такая дружба всё же не могла быть долгой, и вскоре, через месяц-другой, как-то на прогулке в окрестностях высотки, я увидела Ибрагима с другой девушкой (скорее – дамой), и даже - с моего факультета, и даже - с весьма стервозной особой… Гуляла она с ним с таким видом, словно бы он на всю жизнь был ей чем-то обязан.
Это теперь я понимаю, что, видимо, ей того очень хотелось, а тогда… тогда это обескуражило и даже отпугнуло меня. Я словно бы поняла, что с моей ролью милой «сестрицы» придется распрощаться, что она не может быть вечной: гетеры рыщут среди нас, и они необходимее... Дружба распалась, но она как-то по-своему обогатила меня: я уже знала кое-что об Алжире, Каире, традициях, культуре арабов. И даже имела возможность убедиться, что они достаточно тонкие люди, чего, конечно, никак не могла бы почерпнуть из того, «чему нас учат в школе».
Кажется, я впервые была в таких отношениях с мальчиком, когда мне совсем не хотелось ломаться перед ним, кокетничать, изображать из себя что-то, а нравилось просто оставаться самой собой, чувствуя при этом живой интерес к себе, как к человеку. И причина этого была, конечно, в нём. Наверное, сказывался другой уровень культуры, воспитания, условий, в которых выросли и созрели мы. Впрочем, в этом мальчике, скорее, больше было французского, да он и рассказывал о большом влиянии колонистов на их народ, и свободно владел их языком. Но к нашей истории это имеет отношение весьма отвлеченное…
Fenita!
1974 г.
Валентина Леф