3.
В списке телефонов неотложек пять номеров были зачеркнуты, еще столько же обведены.
- Детская скорая.
- Здравствуйте. Как можно связаться с заведующим?
- А что вы хотели?
- Я по поводу работы. Вам врачи нужны?
- Подождите… сейчас позову.
Короткая пауза… другой голос:
- Да, я заведующая. Слушаю. Представьтесь, кто вы.
- Я - подарок.
Пауза более длительная. Осторожный вопрос:
- Почему вы подарок?
- Потому что мне тридцать два года, стаж десять лет, детей нет. Больничные не беру, не прогуливаю, не пью. Выдерживаю до двенадцати суток.
Еще одна пауза. Задумчиво растягивая слова…
- Вообще-то… пока не надо нам врачей… перезвоните через месяц… возможно будут вакансии.
- Спасибо, до свидания.
Диалоги, одинаковые как бланки на анализы и заканчивались приблизительно одинаково.
«Может, зря я про подарок-то сразу пугаю», - рассуждения не веселили. Два месяца работы на этой станции отняли четыре килограмма, судя по весам, а судя по одежде, эти килограммы были исключительно за счет мозга.
Календарная зима подходила к концу, а неторопливая весна не сулила ничего, кроме подъема заболеваемости и очередной подкрадывающейся простуды. Отражение в зеркале с безнадежным укором смотрело каждое утро, демонстрируя все более глубокие морщины, и каждый день на работе я ловила такое же выражение лиц коллег. На последнее дежурство не вышло два врача. Задержки стали больше. Ругань родителей и начальства уже не действовала. Все угрозы уволить, лишить, наказать, найти управу воспринимались издалека, как удары бича по морде издыхающей лошади. Вызовы делались на автомате, и только действительно тяжелые случаи на время выполнения работы стимулировали, возвращали на короткое время способность к быстродействию и четкости мышления.
Грохот из холла станции вернул в действительность. Громадный стеллаж с книгами, накопленными за десятилетия существования станции, сложился карточным домиком. Учебники по медицине, фармакологические справочники, коллекции дешевых детективов и классика – все валялось на полу вперемешку, заваленное сверху досками, присыпанное кое-где землей из разбитого цветочного горшка.
Зоя Михална, уже выбравшаяся из своего прозрачного загона ждала первого, на кого можно было выпустить пар.
- Сколько уже шатался! Никому никакого дела нет.
Нина, подоспевшая второй, только вздохнула. Санитарка уборщица недавно ушла домой, и вернуть ее шансов не было. Мы втроем переглянулись и молча начали собирать разбросанное, не сговариваясь, по тематике. Подоспевшая с совещания Федотова присоединилась к нам и скоро около стены образовались довольно ровные стопки книг и досок стеллажа. Диспетчер подмела остатки земли.
- У меня новости, дамы. – Федотова, исполняющая обязанности заведующей, помедлила, будто бы оттягивая время. Ничего хорошего в ее тоне не слышалось. – С середины марта мы официально берем вызова поликлиники. Там больше работать некому.
- И здесь некому будет, - спокойно сделала вывод Нина.
- Подождите, Светлана Ивановна, как это официально? – возмутилась я. У меня педиатрический сертификат просрочен, я просто не имею права. Да и когда, мало нам неофициальных, что ли?
- Я, Гора, Немзер и те, кто имеет действующий сертификат, напишут заявление, им будут перечислять деньги. По пятьдесят рублей за вызов. Они будут приносить мне, а я делить.
Вы, конечно, можете отказаться, но тогда будете делать все вызовы по неотложной, пока остальные будут обслуживать участковые. Женя, плетью обуха не перешибешь. Смирись.
- Ага. Конечно. Это Мерзлица придумала?
- Она.
Не продолжая дискуссию, я вернулась в комнату отдыха, где лежал список номеров.
Не зачеркнутых и не обведенных оставалось еще около десятка. В голове всплыл разговор со Сторониной и ее слова: «…шла бы ты к нашим соседям через Неву. Там никто не уходит десятилетиями. Но у них умирает доктор, они, конечно, его ждут, но вряд ли дождутся». Телефон этой станции еще не был набран. Сняв трубку, постучала по рычажку, проверила, на месте ли провод… Аппарат не реагировал.
Не торопясь я прошла к месту падения стеллажа, оборванный доской кабель в углу под поломанным плинтусом, подтвердил догадку. Не работал и телефон вызовов.
В курилке я достала мобильник и набрала семь цифр.
- Детская скорая, - рявкнул баритон с выраженным кавказским акцентом, - слушаю!
- Здравствуйте, мне нужно поговорить с заведующей.
- А что вы хотели? Ее сейчас нет.
- Я по поводу работы. Вам врачи нужны?
- Падаждите. Я думал, жаловаться будете…
Сквозь прикрытую рукой мембрану все же услышалось: «Маму просят, да… где она? врач звонит…».
Через минуту старческий резкий голос произнес:
- Я заведующая. У нас есть место. Кто вы?
- Ээээ… врач
- Сертификат по скорой имеется?
- Да.
- Стаж?
- Десять лет.
- Вредные привычки?
- Курю.
- Выпиваете?
- Нет, что вы!
- И чего же тогда вы увольняетесь? А, да ладно, в общем, нужен врач, приезжайте.
Мобильник пискнул, обозначая конец связи.
Надежда, на то, что неисправность городских телефонов станет заметна не ранее, чем через полчаса, погнала в комнату отдыха.
Конец смены застал меня сидящей на тумбочке с чемоданами.
«Пора завязывать с курением» стучало в висках молотом… Стеклянный загон диспетчера раскачивался перед глазами, звуки телевизора из холла и разговоры коллег смешиваясь, смазывались в далекий гул, жаркая дурнота подступала к горлу, тошнота усиливалась запахом собственного пота. Дверь врачебной казалась недостижимой целью. Желание прямо около тумбочки стечь на пол, свернуться калачиком и закрыть глаза склоняло ближе к полу.
«Пора завязывать… пора завязывать… с курением… завяжу, если дойду до койки» - мысленно пообещала я неизвестно кому и адресат помог. Минуту спустя зеленый плед заправленной тахты уже впился жестким ворсом в щеку. Морозный воздух, радостно ворвавшийся в открытое настежь окно, хватался легкими с жадностью ныряльщика, достигшего, наконец, поверхности.
Четверть часа горизонтальной неподвижности немного изменили мантру: «Пора завязывать с курением… натощак…» Осознав изменение, тело село, потом, пошатываясь, встало и побрело к чайнику.
Кофе и пирожок с творогом улеглись мирно, желудок, придавленный благословенным весом, прекратил свои стремления вывернуться наизнанку. В голове прояснилось.
Выйдя на улицу, я почувствовала себя богатырем на распутье. Сей былинный персонаж, вооруженный решимостью, оседлавший хромого мерина надежды глазел на перекресток заснеженных магистралей. Вариантов было всего два – налево – домой. Спать. Направо – на маршрутку… Туда, где все еще нужен врач. Горящий зеленым светофор показался знаком, тем более, что газелька с нужным номером на лобовом стекле приветливо распахнула относительно теплое чрево.
Бывший детский сад, проданный заводом еще в девяностых, прятался в центре квартала. Снег во дворе поражал белизной, как будто бы его не касались ни оттепели, ни выхлопные газы.
Толстый грузин в стеганой жилетке поверх халата с коротким рукавом, лохматой рукой прижимал к груди объемную папку. Знакомый до боли УАЗ пыхтел у входа, разогреваясь перед выездом.
Увидев меня, грузин сделал недовольное лицо.
- Кого ищите? – поинтересовался он.
- Заведующую. Устраиваться на работу. Я вчера звонила.
- А, - физиономия приобрела выражение крайнего любопытства, - проходите, проходите.
Темнота предбанника под лестницей, насквозь пропитанная запахом сигаретного дыма, сторожила три ступеньки в коридор. Сделав несколько шагов, я оказалась чуть не сбитой задней частью тучной женщины. Пятясь, она вытирала лужу на полу, испарения которой выдавали присутствие в пролитой жидкости изрядного процента спирта.
Тетка распрямилась, продемонстрировав рост чуть выше моего плеча, объем в ширину чуть меньше, чем в длину, халат, который больше напоминал тряпку, которой мылся пол, только сухую, возраст около семидесяти и соответствующий характер.
- Вы к кому? – строго спросила она, исподлобья буравя меня выцветшими голубыми глазами. Седые волосы, коротко постриженные добавляли сходство с разбуженным не вовремя ежом.
- Вообще, к заведующей. Я врач…
- Подождите две минуты. – моя собеседница закончила уборку, закинула инвентарь в подсобку и довольно резво для своего возраста стала карабкаться на второй этаж по лестнице, один вид которой вызывал ужас. Ступеньки на ней были узкие, и гораздо выше привычных. Деревянные перила вряд ли могли помочь тем, кто имел неосторожность споткнуться наверху.
Тяжело вздохнув, я взгромоздилась на скамейку под графиком дежурств. Ждать, действительно пришлось недолго.
Та же тетка, только причесанная и в деловом костюме, на пиджаке которого предательски болталась плохо пришитая пуговица, предстала предо мной и ином амплуа.
- Я заведующая. Милая моя, что же вы без предупреждения?
Кабинет, по просторам мало уступающий овальному был обставлен в стиле ретро. Резные дубовые шкафы с книгами, портрет Мичурина в массивной раме, сама хозяйка, словно влитая в свое кресло – все заставляло ерзать на краешке предложенного стула.
Елена Сергеевна Серых, так завали начальницу, не торопилась успокаивать. Цепкий взгляд ее казалось сканировал потенциального работника.
- Итак, вы не объяснили мне причину своего ухода с предыдущего места работы… Как мне известно, вы проработали там всего два месяца. Что же так быстро увольняетесь?
- Меня не устраивают тамошние нагрузки, - призналась я. Врать сил не было.
- А у нас, значит, по-вашему, курорт Ессентуки?.. Ладно. Отзывались о вас хорошо. Могу взять на испытательный срок. Давайте обсудим график.
Федотова подписала заявление сразу.
- Молодец, что уходишь. Я о тебе много хорошего рассказала – исполняющая обязанности заведующей выдержала свою коронную паузу, и протягивая мне бумагу, добавила: - Теперь к Мерзлице на подпись. Она, кстати, тебя вызывала.
- С чего бы это? – внимание начальства не сулило ничего хорошего.
- Вот у нее и спроси.
- Вы что, самая умная?
Мерзлицу отделял от меня стол, по ту сторону которого сидело существо, вызывающую такую ненависть всех работников ТМО, что будь это чувство хоть сколько-нибудь материально – то раздавило бы начмеда в лепешку. Сухощавая безгрудая фигурка с короткой стрижкой, крашенная в малиновый, большой горбатый нос и два маленьких широко посаженных глаза вокруг этого сомнительного украшения, придавали начальнице сходство с дятлом телеграфистом.
- Не самая, - запротестовала я, про себя добавив «раз здесь работала». - А что?
- Вы что за диагноз поставили? Какое желудочное кровотечение у ребенка в шесть лет?
- А что там оказалось? – деревянный домишко под кольцевой немедленно всплыл в памяти вместе с бомжатским полисом.
- Синдром Малори Вейса! – торжественно провозгласила начмед.
- Так он и характеризуется желудочными кровотечениями.
Выражение торжества на лице Мерзлицы сменилось растерянностью, потом плохо скрываемой злостью. Кажется, она подбирала слова, чтобы побыстрее закончить разговор. Помочь ей ничего не стоило. Я протянула бумагу:
- Будьте любезны, подпишите, пожалуйста.
Та бегло взглянула на текст, и не секунды не медля, поставила подпись, будто речь в нем шла о списании старых туалетных дверей. Почувствовав свободу, я вежливо поблагодарила и направилась к выходу.
- Думаете, - все же полетел мне вслед язвительный вопрос, - найдете место, где нагрузки не будет?
- Нет, - уже на пороге кинула я через плечо, - но такое, где они немного адекватнее зарплате, чем здесь. Всего доброго.