ночью мучительно жарко, просишь окно открыть. ха, январь. а утром до костей промерзаешь даже под самым теплым одеялом. хотя что–то в этом даже есть.
–МААШАААААА вставай и иди завтракать
–да отстань ты...дай поспать...
и слышишь тысячу и один аргумент, почему тебе нужно сию секунду подняться с кровати и отправиться на кухню.
–весь режим собьешь! а потом будешь как сегодня ночью бегать к холодильнику за йогуртом?
–угу... окно закрой...
–то открой, то закрой. сама не знаешь, чего хочешь.
–сереежаааа...не нудиии...
закрываешь лицо подушкой и натягиваешь одеяло повыше.
какой–то неимоверный холод!–думаешь.
а ночь была сладкая, медовая. пели песни джина самым громким шепотом, читали по очереди мастера и маргариту, ставили сотню будильников на утро, чтобы не опаздать что–то там сделать.
–да как же у него это выходит?..встает раньше первого звонка, бодрый, выспавшийся...а я опять все проспала
нет, ну ты встаешь или как?–сережа резко выдергивает из мыслей.
за окном слишком темно для такого времени. или слишком серо. только взглянешь на этот тусклый свет из–за штор, и сразу мурашки по рукам, холодно. но сережа такой хлопотный, что приходится встать, скорее натянуть на себя шерстяные носки и свитер с высоким воротом.
захожу на кухню, а там атмосфера совсем иная, нежели в спальне. рыжий свет разливается по всем укромным уголкам помещения. и вовсе не режет глаза, а, наоборот, греет своей мягкостью. но, несмотря на относительное тепло, ворот с подбородка я не опускаю. сережа смеется. обзывает меня сонной мухой и спящей красавицей. потом с поразительным спокойствием добавляет, что, правда, на красавицу я сейчас не особо похожа. я отпиваю горячий пуэр, над которым еще танцует завораживающий пар, и взрываюсь от хохота. сережа подходит и целует в макушку. чувствуется плюшевый уют, наполняющий все тело. будто это тело заливают теплым медом.
–люблю мед
сережа начинает напевать рем диггу
"душа, да голова, да тело в меде приторно, просится со скал..."