Утром восьмого марта у Петрова зазвонил сотовый телефон. Приятный женский голос спросил:
- Это Сергей Александрович Петров?
- Да, - с готовностью ответил Петров, находившийся в это время дома.
- Поэт?
- Поэт.
Петров тряхнул гривой волос.
- Мы просим вас выступить у нас на корпоративе сегодня вечером, - продолжил приятный женский голос. - Сколько стоит час вашего выступления? Стихи и все такое.
Петров на мгновенье призадумался. Ему приходилось подрабатывать Дедом Морозом, но это другое дело. Он не знал, сколько он стоит как поэт на час.
- Три тысячи, - сказал неуверенно Петров.
- Однако.
- Знаете ли, праздник, - уже более уверенно соврал Петров. – Рвут на части.
- Хорошо. Тогда с семи до восьми вечера в сауне «Аврора».
- Где?
- Сауна «Аврора». Вы знаете, где это?
- Знаю.
За такие деньги он готов был выступать хоть в кочегарке.
- Ждем, будут одни женщины, - напоследок сказал приятный женский голос.
Петров еще раз тряхнул гривой волос, и стал думать, как одеться на мероприятие. Он решил надеть старые джинсы, чтобы видели - он поэт современный. А для выражения уважения к публике и придания себе торжественного вида надеть белую сорочку, широкий желтый пиджак в серую клетку и красную бабочку.
Ровно в семь вечера Петров вошел в зал сауны "Аврора" и увидел праздничный стол, уставленный водкой, пивом и закусками. За столом сидели сидели семь женщин, завернутые в простыни. В бассейне с голубой водой плавала еще одна женщина - голая и толстая. В зале был еще один стол - бильярдный, к которому поэт прошел, снял с себя куртку, шапку и положил их на зеленое сукно. Петров одернул пиджак, поправил бабочку, провел рукой по волосам. К нему подошла завернутая в простыню женщина и приятным голосом, который Петров уже слышал сегодня по телефону, спросила:
- Сергей Александрович, вы хотите перед нами выступить в таком виде?
- Да, а что?
- Вид у вас великолепный, но поймите, Сергей Александрович, мы почти голые, а вы в таком великолепии.
- Как мне перед вами предстать? - вежливо поинтересовался Петров.
- В трусах и с бабочкой.
- Как?
- В трусах и с бабочкой, - повторила женщина.
- Ладно, - согласился Петров и стал раздеваться.
Пока Петров раздевался, женщина принесла стул, поставила рядом с бассейном, сказав:
- Встаньте, пожалуйста, на стул и почитайте нам что-нибудь.
Женщина вернулась к праздничному столу, а Петров в просторных трусах с легкомысленным рисунком и с красной бабочкой на тонкой шее подошел к стулу и, косясь на плавающую голую женщину, взобрался на него, как на эшафот. Выпрямившись во весь рост, он посмотрел на водку на столе, сделал вдох и начал:
Есть на свете ты,
и есть на свете я.
Ты любишь цветы,
а я люблю тебя.
Вижу я тебя мотыльком -
крылышки, лапки, усики.
Мы общаемся как-то мельком -
как мелькнут из-под юбки белые трусики.
Может потом, будущим летом,
средь комаров и мошек
стану под солнечным ласковым светом
я как душистый горошек.
Петров согнул правую руку со сжатым кулаком и с пафосом, каким обычно читают Маяковского «Я достаю из широких штанин…», продолжил:
Горошка душистого взметнусь стебельком -
цветочки, листочки, усики.
Чтоб села ты на цветок мотыльком,
чтоб были сплошные белые трусики.
Петров тряхнул гривой волос и замолчал. Секунды три была тишина. Потом женщины, что сидели за столом, дружно захлопали в ладоши. Петров снова посмотрел на водку. Из-за стола снова вышла женщина с приятным голосом и поднесла ему почти полный стакан этой водки и маринованный огурчик. Петров вежливо ее поблагодарил, взял стакан и лихо опрокинул в себя его содержимое, тряхнул гривой волос и, неожиданным образом потеряв равновесие, полетел в голубую воду вместе со стулом и стаканом. Сидевшие за столом женщины повскакивали с мест, бросились к бассейну и пока вылавливали стул, Петров вылез сам со стаканом в руке. Трусы облепили тонкие ноги, бабочка слетела набок, а под мокрыми расползающимися волосами предательски сверкнула небольшая лысина. Вид у него был жалкий. Ему опять налили водки и дали маринованный огурчик. Он выпил, крякнул и закусил. Его подхватили под руки, отвели в парилку и оставили одного. Там он согрелся и захмелел, трусы и бабочка подсохли, а грива волос приняла прежние очертания.
Когда Петров вышел из парилки, его пригласили за стол, и он не заставил себя долго уговаривать. Толстая женщина, которая плавала в бассейне, уже сидела напротив Петрова, завернутая в простыню, потягивала пиво и строила ему глазки. Петрову налили еще. Он, почувствовав себя в хорошей компании, стал снова читать свои стихи, забывая отдельные слова, строки и целые части из своих произведений. Но ему казалось, что до сих пор никто так глубоко, как присутствующие, не проникался его творчеством. Потом Петров добрался до пива, потом залез под стол и целовал дамам ручки и ножки, потом отключился.
Петров очнулся, лежа на бильярдном столе. Рядом стояли два молодых парня с телами, словно высеченными из мрамора рукой Микеланджело, и считали деньги.
- Вы кто? - спросил Петров.
- Проспался? - ответил один из парней.
Другой парень, не отрывая взгляда от денег, сказал:
- Мы как ты. Только ты с семи до восьми выступал, а мы с восьми до десяти. Стриптиз и все такое. Кстати, возьми свой гонорар, - и протянул Петрову деньги, которые тот взял равнодушно и, не пересчитывая, положил во внутренний карман пиджака, лежавшего рядом.
Парень добавил:
- Понимаешь, женщины все чаще встречаются высококультурные, им поначалу подавай что-нибудь, ну типа тебя.
Петров самодовольно хмыкнул. Парень, который заговорил с Петровым первым, принялся развивать мысль товарища дальше:
- Давай мы будем тебя иногда брать с собой. Ты начнешь, а мы продолжим. Не обидим. У нас есть машина. Можем тебя до дому сейчас подбросить. Согласен?
Петров на все согласился. Мужчины стали одеваться.
2012