Степан Степанович, крупный пожилой мужчина, уже в десять часов утра был в общественной бане. Он прохаживался в одиночестве между каменными скамейками с перевернутыми тазами и посматривал на дверь в раздевалку - ждал появления своего приятеля Горюнова. Они встречались здесь каждую среду утром, когда народу мало, и покупали один веник на двоих по очереди. Сегодня была очередь Степана Степановича - запаренный веник лежал в тазу и ждал своего часа. Горюнов задерживался.
«Может, заболел? - подумал Степан Степанович. - Или, не дай бог – помер?»
Дверь в раздевалку открылась, и в моечную вошли три молодых смуглых и худощавых узбека или таджика. Они с уважением посмотрели на мощную фигуру Степана Степановича, и, как ему показалось, сделали поклон, какой делают обычно каратисты своему учителю. Он повернулся к ним спиной и направился к своему тазику. Надо сказать, что со спины Степан Степанович выглядел как снежный человек - его ноги, ягодицы, спина были покрыты волосяным покровом. Спереди он тоже был волосат, но спереди было еще и лицо – гладковыбритое и интеллигентное.
Наконец пришел Горюнов с мыльницей и мочалкой в руках. Он был в противоположность Степану Степановичу малорослым, худым и с морщинистым лицом.
- А я грешным делом подумал – не заболел ли ты, - прогремел Степан Степанович.
О втором своем предположении он дипломатично промолчал.
- Не дождешься, - ответил Горюнов, набирая воду в таз, потом намылил мочалку и стал себя любовно ею тереть.
Горюнов всегда намывался до того, как париться, а не наоборот. Степан Степанович терпеливо ждал. Горюнов покосился на держащихся постоянно вместе моющихся не то узбеков, не то таджиков и сказал:
- Понаехали тут.
- А они что, мешают тебе? - спросил Степан Степанович весело. – Место занимают?
- Не люблю я их, не доверяю и опасаюсь.
- А я, брат, с грустью вспоминаю то время, когда мы жили дружной большой семьей братских народов СССР, как и свою молодость.
- Знаешь, Степаныч, когда ты постигал дружбу народов в рамках курса марксизма-ленинизма в своем университете, я служил в Советской Армии. Это ты для них брат, когда их мало. А я служил в стройбате, где их было подавляющее большинство. Так там такого насмотрелся, такого натерпелся.
- А куда смотрело командование части? – почти проорал Степан Степанович. - Куда смотрели политорганы? Где была комсомольская организация?
Горюнов только махнул рукой, окатил себя водой из таза, и приятели прошли мимо почтительно посматривающих на них не то узбеков, не то таджиков в парилку. Там они по ступеням поднялись на деревянный помост с перилами, где сначала Степан Степанович стегал веником лежащего на скамье Горюнова, потом наоборот. Горюнов устал и ушел, а Степан Степанович остался. Дверь открылась, и в парилку нерешительно друг за другом зашли смуглые азиатские парни. Один из них остался внизу, взял длинную деревянную палку, к которой был привязан медный ковшик, потом посмотрел на печь, соображая, как это все работает. Двое других полезли наверх и разместились на скамье на почтительном расстоянии от Степана Степановича, который сидел этаким большим и добродушным русским медведем, широко расставив ноги. Степан Степанович немного снисходительно понаблюдал за парнем внизу, а потом сказал:
- Можешь немного подбросить, только немного, а то изжаримся здесь.
Парень посмотрел вверх, и Степан Степанович понял, что русского языка тот не понимает, как, наверное, и остальные. Тогда Степан Степанович решил сам спуститься и показать, как надо. Но встать не смог. Дело в том, что когда парни сели, то доски в скамье сомкнулись, зажав угодившие между ними волосы с ягодиц Степана Степановича. Он, делая страшное лицо и энергично жестикулируя, стал просить парней хоть немного приподняться. Парни косились на него, но продолжали сидеть, не понимая, чего от них хотят. А когда Степан Степанович принялся красноречиво показывать руками на свои ягодицы, они перестали коситься и стали смотреть прямо перед собой с восточным хладнокровием. Неопытный парень, который оставался внизу, налил полный ковшик горячей воды и плеснул на каменку. Стало так жарко, что сидевшие на скамье парни согнули дугой спины и закрыли уши ладонями, а Степан Степанович начал задыхаться и хватать ртом воздух как большая рыба, которую поймали и вытащили из воды. И ничего другого ему уже не оставалось, кроме как рвануть вверх всей своей мощью, что он, взревев раненым медведем, и сделал, после чего выскочил из парилки, пробежал мимо ничего не понимающего Горюнова и скрылся в раздевалке. Там Степан Степанович, повернувшись спиной к зеркалу и крутя головой то в одну, то в другую сторону, стал рассматривать свои ягодицы. Подошел обеспокоенный Горюнов и спросил:
- Что произошло? Что они с тобой сделали?
- Да иди ты, - отмахнулся Степан Степанович.
Горюнов сел рядом, и по его лицу было видно, что он снова вспомнил свою службу в Советской Армии.
2012