Подошла и тихо села рядом. Приобняла.
- Ну, как ты?
Молчу.
Ждет.
- Разбита.
- А так и не скажешь.
. - Издеваешься? - уткнулась головой в подушку. Наволочка хорошо заглушает слова и слезы
- Нет… Извини. Понимаю.
- Присмотрись. Видишь?
Склонила голову. Вздохнула.
- Да… Ты словно…
___________________
…Солнце упало за горизонт, будто кто-то срезал ножницами нити, удерживающие его на весу. Или это лопнули звенья цепи цвета неба? Темнота рвалась вслед, стараясь спасти. Не спасла.И ничего ей не оставалось, как укрыть все вокруг. И меня.
Не могу двинуться.Мое тело сковано – оно пустое и хрупкое, такое хрупкое, что боюсь, как бы кто не наступил. Вот будет тогда радости проснувшемуся утром солнцу поиграть светом на моих перламутровых мыслях. Зарыться, что ли, поглубже? Но нет… Не могу даже этого. Не могу. Прятаться за спинами песчинок? Они слишком малы, да ине привыкла я прятаться. Сыро за их спинами. Там мне никто не улыбнется. А я люблю улыбки. Чем хотите. Губами-глазами-мыслями-прикосновениями… Это все улыбки, они отражаются во мне.
Правда, уже не сейчас – лежу, выброшенная на берег.
А до моего внутреннего мира пытаются добраться Большие-с-перьями.
Больно.
Впервые за всю жизнь, чем-то похожую на спираль, я ощущаю пустоту и слышу внутри себя шепот прибоя. Витки повторяются. Твердое – ломается.
Сколько раз я сама разбивала раковину, нажимая изнутри? Три? Или четыре? Точность банальна, да и дело не в количестве – мне становилось тесно, и моя скорлупа, мой панцирь раскалывался, обнажая мою суть, мой обновленный мир. Детство, юность, годы волн, знаменующих взрослую жизнь, подхвативших меня однажды и увлекших… Ну и вот – песок. Насмешка. Вновь сломаюсь, только не увидит мир внешний моего внутреннего, а засвистит ветерком в трещинах, обгрызет края. Любовь меня больше не коснется, не заметит, и…
Смех.
Смех! Не хочу! Тише!Молчать!
Приближается волна, лишь немного не дотягивается до меня, и морская звезда, танцующая в ночной воде, смеясь, вдруг сталкивается со мной взглядом. Ее смех, всеми пятью углами утыкаясь в мою грусть, замолкает, окутанный ватой тишины. Она словно чувствует себя виноватой в том, что случилось, ей неловко, что только чтосмеялась, не зная…
«Ш-ш-ш-ш-ш-ш….» - вновь накатывает волна. Забирает онемевшую от моего молчания звезду. Снова одна. Но все еще не утратила глупую надежду: все может измениться. Даже не так – все изменится. Вот сейчас… сейчас… сейчас….
«Сейчас» выскочило наружу и босиком понеслось по остывающему песку.
Ничего не будет. Не случиться. Не будет воображаемых следующих мгновений. Почему следующих? Потому что воображаемыми настоящими я живу.
Дура.
Пора измениться.
Надавила изнутри всем тем, что накопилось – и что осталось. Но либо не ко времени были мои попытки, либо не хотела я этого по-настоящему – позволить хрупкости уйти, потеряться в темноте и больше не возвращаться. Даже искать бы не стала. Хотя…
Еле слышный, чуть различимый треск пронесся по витой лестнице мутных, размытых очертаний души. Зеркала выгнулись дугой, искажая картинки. Хруст сминающихся пластов воспоминаний. Собираюсь надавить еще сильнее, но странный звук ветра отвлекает меня. Он…жужжит?..
___________________
- Телефон.
- Слышу.., - рука на ощупь нашла жужжащую «трубку». Хочу дать вызывающему отбой, не глядя. Но воображаемые мгновения одерживают верх. Как всегда. Слабая.
Оторвала голову от заплаканной подушки.
Он.
Приняла вызов. Зачем? Молчу. Слушаю, как становится громче под напором мыслей треск.
- Катя? Катя, я… Мне… нет оправдания… Знаю… Я повел себя как камень, я самый последний человек… Ты, наверное, сейчас вообще не хочешь меня слышать и слушать… Я был неправ. Я был очень неправ и нечестен с тобой. Сейчас я понял – я люблю только тебя, Катя… Слышишь? Только тебя. Не знаю, почему я такой дурак, и не мог «увидеть это раньше»… Катя?.. Извини меня. Прости, слышишь? Ладно? Конечно, ты не должна… но… прости меня? Начнем еще раз?..
Сама завершила звонок. Услышала ли я хоть что-нибудь?..
___________________
Тишина… Не слышу больше треска. Пролетает ветер и только смотрит на меня. Не собирается пробраться внутрь. Незачем ему это.
Потеряла силы – и разлом, докатившийся почти до верхних ступеней, начал стягиваться вновь, оставляя слегка соленый след – слезы требуют своих жертв… Я не сломаюсь. Пока еще не сломаюсь.
Стала сильнее? Или стала сильнее в своей слабости? Муть перламутра не может отразить этого и днем, а уж ночью… Попросил прощения.
Лунный лик, появившись на небе, погнал море вперед. Ближе, еще ближе, пока пена не коснулась меня. Сколько же ракушек когда-то лежали так, как я, коль столько слез пытается забрать меня назад в свои объятия?
С шипением еще одна волна подхватывает меня и уносит, до конца запаивая швы. Закрутилась в пузырьках из глубин…
___________________
Он ответил почти сразу – видно, не выпускал телефон из рук.
Помолчала. Пузырьки лопались, делая меня все легче и легче…
- Еще раз.