Неприветлив и угрюм был Старый лес, что брал своё начало на северной окраине Элейи и простирался далее на север, а также на восток и запад, покрывая зелёным пологом все обозримые земли и неведомые дали. Недобрая молва ходила об этом лесе: людская память хранила и передавала сказания о бесследно сгинувших в мрачных чертогах неосторожных путниках и охотниках, об обитающем в его чащобах кровожадном зверье и чудищах, о колдовских местах, из которых невозможно выбраться, коль случайно забредёшь туда. А также ходили среди людей рассказы о злом маге - отшельнике, обитавшем в лесной глухомани: невесть сколько лет назад удалился он в дебри Старого леса подальше от людского племени, окружил себя незримой границей из чар, и с тех пор живёт там в полном уединении, не подпуская никого из внешнего мира. Пропажу людей в лесу приписывали этому самому чародею: дескать, если кто потревожит его покой, случайно ступив на подвластные ему земли – всё, не миновать беды, колдун напустит туман, закружит и запутает беднягу, заведёт в болото или же отдаст на растерзание охочему до людского мяса зверю.
Однако волей-неволей людям в лес ходить всё же приходилось: за дровами, ягодами и грибами. А те охотники, что ходили за дичью, объединялись в ватаги по пять-шесть человек; но всё же, едва начинало темнеть, люди старались побыстрее убраться восвояси, дабы не встретить ночь в этих мрачных и страшных местах.
Каждое пребывание в лесу украшалось ворохом всяких вымыслов и небылиц, что ещё более нагоняло страху на обитателей близлежащих деревушек: обычный сбор ягод или грибов, либо охота превращались в устах рассказчиков чуть ли не в боевой поход, сопровождающийся сражениями со всякой нечистью. Прямо-таки уму непостижимо, каким же храбрецом надо было быть, чтобы после всех этих рассказов пуститься в странствие по лесу в одиночку.
Как ни странно, такой храбрец всё же обнаружился в вечном сумраке древнего леса, кроны вековых стволов которого даже в ясный день не давали пробиться к земле лучикам солнца. И ещё более странным было то, что храбрец этот оказался девушкой. Худенькая, платье изодрано, в длинных тёмно-русых волосах запутались травинки и несколько мелких листьев. Лицо - измождённое, под глазами тёмные круги; весь её облик весьма красноречиво говорил о том, что она, эта путница, уже давно испытывает голод и лишения. Попадавшиеся на глаза ягоды девушка торопливо срывала и тут же отправляла в рот: надо полагать, ягоды и дикие яблоки были её единственной пищей на всём протяжении пути.
Спотыкаясь о сухой валежник и торчавшие из земли корни, девушка брела куда-то, неся на своих плечах длинную узкую вещь, завёрнутую в кусок холстины и старательно обвязанную бечёвкой. Скорее всего, ноша вряд ли была слишком тяжёлой, однако путница очень ослабла и посему часто перекладывала её с одного плеча на другое, прилагая для этого некоторое усилие.
Светало. Белёсые клочья сырого тумана медленно плыли меж деревьев, пропитывая всё вокруг холодной сыростью; ночной мрак отступал медленно, с неохотой уступая место наступающему дню. Начали просыпаться птицы и мелкие зверушки: тишина потихоньку наполнилась шорохами, трелями пернатых певцов и иными звуками.
Дорога пошла под уклон; идти стало значительно легче, и девушка ускорила шаг, тем более что вокруг становилось всё светлее и светлее, смотреть под ноги уже было нужды. А лес тем временем перешёл в редколесье, и впервые за время своего странствия путница наконец-то увидела лучи восходящего солнца, пробившегося сквозь неприступную ранее толщу ветвей и листвы.
Каждый, кому доводилось вымокнуть под дождём и основательно продрогнуть, знает, какое это счастье – вновь оказаться под лучами солнца. Живительное тепло согревает всё тело, сырая одежда исторгает пар и становится сухой и лёгкой, и вновь возвращаются силы. То же самое чувствовала сейчас девушка; у неё вырвался вздох облегчения, и путница заметно приободрилась. А потом взору девушки предстала удивительной красоты долина с прозрачной речушкой: путница даже ойкнула от радости, шаг её стал ещё быстрее, и вот наконец она вышла из леса прямо на берег реки. Бережок был пологим и песчаным, он так и манил прилечь, отдохнуть, понежиться под ласковыми лучами солнца. Чистый и мягкий песок словно сам просился хотя бы на время стать постелью. И девушка с удовольствием опустилась на него, вытянув уставшие ноги; свою кладь она положила рядышком, словно опасалась, что та может куда-нибудь пропасть.
От одежды пошёл пар: ощущение противной сырости, постоянно присутствовавшее во все предыдущие дни скитаний, сменилось теплом и блаженством. А потом усталость, недоедание и недосыпание сделали своё дело: незаметно для себя путница вначале задремала, а потом погрузилась в глубокий сон-забытье.
И снилось ей, будто воспарила она над землёй и полетела куда-то… необыкновенная лёгкость была во всём теле, и пропали куда-то слабость и чувство вечного голода, словно и не было их никогда.
Глава 2: http://www.proza.ru/2014/01/11/2058