Копыта цокают по камню, мягко ступают по наносам песка и щебня, два всадника едут бок о бок, копья подняты и уперты пятой в стремя, чтобы не утруждать руку, запыленные панцири и попона говорят о долгом пройденном пути. Один из двоих поплечистее, коротко острижен, второй более изящен, копна светлых, чуть золотистых волос разбросана на плечах.
Дорога вьется по склону горы, взбираясь вверх и вверх. Когда-то давно, в незапамятные времена ее построили римляне. Сейчас и память о них стерлась, истлела во тьме веков, но дорогу тщательно подправляют, очищают осыпи, убирают упавшие камни - дорога ведь нужна всем, без нее замрет торговля, королевские гонцы найдут иные пути, другими путями пойдут военные отряды, а там и городок Монтальбан захиреет и пропадет. Монтальбан, там где граф объявил турнир и куда направлялись два товарища, уставшие, но стремившиеся во что бы то ни стало доехать до вечера до городских ворот.
Последний поворот и наконец впереди, за краем утеса открылся вид на глубокую седловину, вдали сверкали шпили башен, на широком лугу перед городскими воротами алели шатры, трепетали флажки с гербами прибывших рыцарей, огорожено поле для предстоящего турнира.
- Ну вот мы и прибыли - нарушил молчание тот, который пошире и темнее волосом - Заедем за вон то дерево, торопиться уже незачем, да и переодеться тебе бы не мешало.
- Наконец-то! - ответил его изящный товарищ - Приедем, и в эту ночь растянусь на настоящей кровати, а не на жесткой земле под открытым небом. А завтра турнир. Как я рад!
***
Турнир открывают два герольда. Они кричат «Надевайте шлемы, надевайте шлемы, вооружайтесь», звонят колокола, народ столпился на холме над полем, напирает на веревку, висит на деревьях. Возле поля поставлен балкон с навесом, на котором расположились с удобством дамы, одетые в длинные разноцветные платья. Опираясь на перила, покрытые красным сукном, с интересом смотрят на приближающуюся кавалькаду, выискивая взглядом своих знакомых, супругов, друзей.
Впереди кавалькады два герольда с ветвями мира в руках, за ними судьи турнира - заслуженные в прошлом бойцы в черных мантиях, дальше барабанщики отбивают дробь и за ними вооруженные в полном боевом облачении рыцари. Шлемы надеты, забрала подняты, на щитах гербы рода. Копья подняты вверх - это показ их вооружения, их самих. Только честные, не запятнанные ни в каких проступках могут показать свою удаль на турнире, если же кто объявит сейчас о постыдном деянии рыцаря и представит свидетелей оного - быть рыцарю с позором выведенному за пределы поля. Такого привязывают к ограде ради позора и впредь на турниры не допускают.
Кавалькада проходит под балконом, дамы свешиваются вниз, чтобы увидеть своих, подбодрить их, пожелать удачи в бою.
Дама в голубом платье вдруг судорожно, путаясь в завязках, отстегивает рукав, высовывается как можно дальше с балкона и накалывает рукав на острие копья одного из рыцарей, проходящих внизу.
- Маргарита, тебе приглянулся этот молодчик? - игриво ее поддевает соседка в розовом - Он так ничего, говорят ты его и в прошлый раз привечала? Поделись со мной - кто этот рыцарь, на которого ты запала?
- Фи, запала? Да просто блажь нашла - дернула плечом Маргарита и демонстративно отвернулась в сторону - Памяти не хватит всех упомнить. Сама спроси, если охота знать, а мне недосуг.
Рыцарь, получивший столь лестный подарок, убирает его под щит, но так, чтобы конец рукава высовывался и показывал всем - кто тот счастливец, что получил несомненный знак женского внимания и благосклонности.