Мы мотаемся по морю вторую неделю, морские волки и одна симпатичная волчица. Совсем уже привыкли к счастью; все молодые, всё время голодные… Едим кашу с макаронами по пять раз на дню, сушки килограммами трескаем – а всё равно худые...
От Гогланда до Готланда и Эланда… гоняемся с облаками! Меня каждый день уговаривают покататься на привязанном и сброшенном в море пайоле, как на доске – хотят зрелищ… Я отказываюсь категорически. У меня совершенно ненадежный купальник. Пусть думают, что я боюсь, мне всё равно – я-то знаю, что ничего подобного. Чего я боюсь на самом деле, так это высоты… а тут дело только в купальнике. Он красивый, но уже подводил меня в жизни, подлец.
Идем в Швецию. Впервые.
Я вся в волнении: Сельма Лагерлёф – одна из самых-самых читаемых и почитаемых мною, и мне даже не верится, что я могу ступить на землю, которую она с такой любовью освятила своим талантом... Мы будем в Мальмё, а еще в двух маленьких городках на восточном побережье. Моя тайная мечта – попасть в Вермланд, из которого вытекла Сага о Йосте Берлинге, наизусть мною выученная и прочувствованная… В этом Вермланде и кроме Йосты очень много всего таинственного – курганы викингов, каменные кольца, дольмены…
Но Вермланд глубоко на суше, а суша всем нашим за год надоела… На общем собрании, выпив третью за тех кто в море, все решили в этот раз не развиваться культурно и не заходить даже в те места, что по пути встречаются. Я, было, пискнула про Висбю на Готланде – вcё-таки средневековье, мальчики… Ой... всё-всё-всё… я пошутила! ладно-ладно, издалека посмотрим… да-да-да… только в яхт-клубы… только по программе. Поняла, в следующий раз…
Их много, я одна. И, по большому счету, наши интересы абсолютно совпадают, я имею в виду море...
Поэтому – какой Вермланд… пусть мечтой и останется, тоже неплохо.
Мы швартуемся в клубе недалеко от Мальмё – нужно заправиться соляркой и водой. Шведы гостеприимны и делают нам такие предложения, что мы не можем отказаться. Во-первых, в спортивном комплексе есть душевые, где мы можем бесплатно помыться – мы не тратим пресную воду на помывку в плавании, а забортная хоть не сильно, но всё равно солёная… и холодная, поэтому мы, конечно, очень рады и благодарны! Во-вторых, нам дают клубный пропуск в открытый бассейн – а зачем, спрашиваю я, вот же море? Так оно грязное у берега, отвечают мне, вы что, не видите? Я перевожу, и все наши тут же начинают кивать, – конечно, мол, видим, а как же…
– Зажрались, – тихо говорит боцман Женька мне на ухо, при этом тоже кивая и улыбаясь дружественной улыбкой, – какое ж оно грязное? Грязного они не видели…
Сначала в душ. Подходим к клубному зданию и тут же находим мужскую душевую. А где женская-то? Два раза обошли вокруг – а нету! Я расстроилась… Ладно, говорю, я в бассейне в душе помоюсь.
– Маш, не дури, идём с нами, тут хоть намылишься, – говорит мой муж, – чё ты как маленькая? давай, давай, не дури...
– Простите, – упрямо спрашиваю я у высоченных девиц, проходящих мимо, – а женский душ где у вас?
Они объясняют, и я вроде понимаю, где это – нужно зайти вместе со всеми, но идти прямо, до спортзала, и по правой стене до конца, и снова направо… там всего одна дверь… говорят, не потеряешься.
Мой муж хмыкает – он знает, что мне нельзя доверять, у меня дебилизм топографический, я редко сама дохожу куда надо…
Ладно… что я, совсем уже?.. найду.
Дохожу до зала – мамочка! Человек двадцать мужиков-дзюдоистов, тренировка в разгаре. Постояла минуту у дверей, внимания на меня никакого. Зашла тихонько, пробралась до душевой – ничего себе, душевая! Помещение метров сто, открытых кабинок видимо-невидимо вдоль стен, длинные лавки посредине. И никого. Как странно у них расположена женская душевая…
Разделась. Бегаю голая из кабинки в кабинку, ищу горячую воду, понимая, что обречена… Нет горячей воды. Ладно, думаю, помоюсь быстро холодной. Ну и, конечно! классика жанра – через пять минут все эти дзюдоисты, весело разговаривая, заваливаются в душевую и так далее…
Я прижалась к стене животом, стою столбом под ледяной водой, а они вообще меня будто не видят, раздеваются, смеются, не торопятся… Я совсем замерзла, поэтому решаюсь. Выхожу из укрытия, глаза в пол, на мокрое синее тело натягиваю джинсы и футболку… и проверяю, нет ли на мне шапки-невидимки – никто от меня не шарахается и не прикрывается.
Двадцать минут стою на улице, жду своих. Свои выходят очень чистые и довольные, и мой рассказ делает их совсем счастливыми, некоторым просто не разогнуться… видно, неплохая я рассказчица.
– Скажи просто, Машка, что обидно тебе, не обратили эти козлы на тебя внимания. Воот, наука тебе… а то всё русские мужики плохие! Никто из нас вот такого… хамства по отношению к женщине не позволил бы. Голая красавица… хоть бы обмерли от восторга, что ли... ойкнули, что ли… А горячая вода у них включается рычажком таким… ты, видно, не заметила.
Я отогреваюсь с ними душой и телом. Мой муж рассказывает свою историю – он аналогичным образом оказался с финскими девушками в сауне. Пришел туда один, полотенце постелил и сел. А через пару минут пришла толпа теток голых, расселись вокруг, будто его нет… Еле спасся.
Теперь мы идем в бассейн по выданной нам карте клуба. Ванька, юнга наш, мальчишка семнадцатилетний, не отходит от меня, чувствует, что мы сравнялись с ним по дури. Что я даже переплюнула его. И он мне за это очень благодарен…
– Ну что, Ванька, – говорит боцман, – там в бассейне вышка есть, видишь, на плане обозначена? Можно попрыгать.
Ванька делает вид, что не слышит. Он замедляет шаг, и я понимаю, тоже притормаживаю.
– Маша, я им наврал, что с пяти метров прыгал, что теперь делать?..
Мне кажется, что ты попал, Ванька…
Бассейн оказался огромным, и с вышками… Мы расположились на траве, купили пиво в банках, орешки. Я загораю.
– Холодно как-то, – сказал Ванька, – знобит... Неохота купаться, правда, Маша?
– Ага, – смеётся Женька, – очень холодно… Двадцать девять градусов – вон на табло светится. Давай-давай… не заговаривай нам зубы.
– Я не хочу бермуды мочить, – вяло огрызается Ванька и смотрит на меня с тоской и надеждой.
– Пойдем, Вань, – говорю я ему тихо, – не отстанут ведь. Побродим вокруг. У них по две банки на каждого, авось забудут…
Мы обходим бассейн по каменным и брусчатым дорожкам, наблюдая картинки ненашей жизни и болтая, а ноги приводят нас к вышке. Пятиметровая закрыта, слава богу, снизу видно, что цепочка висит… С трехметровой прыгают шведские дети, хоть бы что им.
– Ну что, Ванька, смотрят они на нас? Нет? Пиво пьют? Давай, поднимайся, пока не смотрят, я с тобой…
Мы поднимаемся по мокрым ступенькам – всего три метра вверх, а как изменилась жизнь… Я очень смелая женщина, но на балкон третьего этажа выходить не люблю, а на девятом такая мысль в принципе возникнуть не может. Но я понимаю, что сейчас у меня нет выбора. От таких вот глупостей иногда зависит, каким мужиком станет мальчик. Мы с ним должны прыгнуть.
– Не, Маш, я не могу, – Ванька вцепился руками в перила лестницы, худенькие ноги торчат из длинных трусов с райскими птицами. – Не смотрят они? Я пойду вниз потихоньку, Маш…
– Тихо… Стоять… – я улыбаюсь и машу рукой. – Они нас увидели… черт.
Красивый спортивный дядька поднимается на площадку. Ванька мешает ему пройти, перегородил путь своим дрожащим телом. Дядька отцепляет Ванькину клешню и протискивается. Хэллоу, говорит дядька и сверкает зубами. Мы стоим с ним рядом.
Пять человек с банками в руках смотрят представление снизу, издалека, удобно устроившись и выкрикивая что-то подбадривающее. Но три метра снизу – это вам не три метра сверху… я так думаю.
Спортивный дядька делает приглашающий жест своей рукой с бицепсами и трицепсами – проходите, мол, мадам, на плаху. Приятного полета. Не задерживайте движение.
– Давайте я вас пропущу, – я включаю всё что могу, всё что действует на мужчин. – Пожалуйста, проходите и прыгайте… у меня там мальчик стоит боится…
– Ледиз фёст, – дядька, видно, плохо понял мой английский, думает, что я кокетничаю…
Вот и всё. Пошла прыгать.
Я ступаю ногой на доску, делаю шаг… и соскальзываю. Все переворачивается, и нога перестает чувствовать опору. Я срываюсь, чувствую удар в челюсть, хрястнули зубы – это была доска… Потом я ухаю вниз и бьюсь плашмя животом о воду, как об асфальт. Потом, под водой, я захлёбываюсь… Через минуту, вынырнув и откашлявшись на поверхности, я понимаю, что потеряла лифчик купальника… слава богу, он висит на лямке, на одном плече. Застежка дурацкая на этом купальнике…
Добираюсь до бортика бассейна… и проверяю зубы, красное пятно от удара на животе… вроде, живая. Застегиваю лифчик. Ну что, теперь можно и сориентироваться на местной лоции…
Смотрю вверх. Дядька смотрит на меня оттуда, улыбаясь. Красивый европеец. Где Ванька-то?
– Маша, я здесь… – Ванька подплывает ко мне по-собачьи. – Ты как, целая?
– Ты прыгнул, что ли? – я тоже улыбаюсь, еще раз проверяя пальцами зубы.
Он не прыгнул, не смог. Да и ладно. Сейчас самое главное – не позволить нашим орлам издеваться над нами. Этот бортик, на котором мы висим с Ванькой, не просматривается из их партера, и мы тянем время, пока не замерзаем.
– Ладно, пойдем к ним. Я, лично, не боюсь, – и я первая вылезаю из бассейна. Пятно на животе почти рассосалось, купальник у меня с дельфинами, зубы на месте – я красиво иду по бортику, во всяком случае, стараюсь… Ванька сзади. В своих мокрых бермудах…
Ничего себе… Женька спит, накрыв лицо футболкой, мой муж разгадывает кроссворд, остальные режутся в карты.
– Ну и где вы ходите, соколы? Заждались вас, идти пора, – мой муж на секунду отрывает взгляд от кроссворда.
– А вы что… не видели?..
– Что не видели?
– Ну… как мы прыгали с вышки… – я даже зажмурилась, ожидая ответа.
– Так вы всё-таки прыгнули? Боцманюга, вставай, ты продул мне банку пива – они прыгнули!
Женька садится.
– А мы смотрели-смотрели… отвлеклись на секунду, а вас уже и след простыл… Неужели прыгнули?.. Вааанька…
– Прыгнули, конечно… Несколько раз. Что тут прыгать? Три метра всего… Жалко, что вы не видели. Правда, Маша?
Мы уходим. В море. Пока, красивый скандинавский дядька… Пока, дзюдоисты. Спасибо! Было здорово.