Я как-то делал литературный журнал, позвонил Проханову.
Говорю:
- Александр Андреевич, ИД "Профсоюзная жизнь" задумала новый журнал. Классики глазами наших современнинков, каждый номер повящен одному писателю. Первый будет о Достоевском. Не хотите поговорить о Достоевском?
- О Достоевском? - говорит Проханов. - С удовольствием. Приезжайте завтра в десять утра.
На другой день приезжаю на Комсомольский проспект, в редакцию, захожу в кабинет Проханова.
- О Достоевском? - говорит Проханов, улыбается и становится сам на себя не похож.
И тут у меня возникла крамольная мысль.
"Если удастся, - подумал я. - Надо сделать Проханова таким, каким его никто не видел".
И Достоевский оправдал самые смелые мои ожидания.
Мы сидели в кабинете Проханова, увешанного оружием и картинами художников авангардистов, а у меня было чувство, что над нами смыкается и уходит куда-то в небеса Храм Достоевского.
В этом Храме у Проханова язык не поворачивался, говоря, например, о православии, помянуть главного православного святого - Сталина. Или святую советскую империю.
Журналу, правда, этот креатив на пользу не пошел.
Флерковский, например, захотел рассказать о первом номере в своей программе, но начал читать интервью Проханова и скис.
- Хороший Проханов - это табу, - говорили мне.
Я объяснял, что номер журнала о Достоевском, и поэтому такой исповедальный формат. В духе Ф.М. Как бы от лица священника или врача. Для священника и врача нет плохих и хороших людей. Номер-то о Достоевском.
- Ты ничего не понимаешь, - говорили мне. - Белый и пушистый Проханов - это табу.
В общем, я почувствовал себя идиотом.
http://www.proza.ru/2010/07/23/314