По материалам книги «Тюрьма и воля». М.Б. Ходорковский и Н.П. Геворкян.
Электронная версия в формате pdf.
ОБВИНЕНИЯ ХОДОРКОВСКОГО.
ОБВИНЕНИЕ ПЕРВОЕ - «Ходорковский – вор».
Подобное обвинение устойчиво сохраняется в российском обществе по отношению ко всем олигархам. По отношению к Ходорковскому оно поддержано на самом высоком государственном уровне – на уровне президента Путина, который 16 декабря 2010 г. на своей пресс-конференции вынес свой приговор Ходорковскому и Лебедеву, не дожидаясь приговора суда (оглашение приговора Хамовнического суда было намечено на 27 декабря 2010 года). В прямом телерадиоэфире он заявил: «Я, как известный персонаж Владимира Высоцкого, считаю, что вор должен сидеть в тюрьме, а в соответствии с решением суда Ходорковскому вменяется в вину хищение, достаточно солидное. Речь идет об уплате налогов и мошенничестве, и счет идет там на миллиарды рублей». (с.19).
Обвинение имеет две составляющие:
а) Ходорковский украл у народа часть его достояния и разбогател на нечестном приобретении за бесценок нефтяной компании «ЮКОС» в ходе приватизации государственной собственности в 1995-96 гг.;
б) Ходорковский злостно уклонялся от уплаты налогов за добычу и продажу нефти в 1995-2003 гг., украв таким образом у государства миллиардные суммы.
А. О первой составляющей обвинения.
Приватизация значительной государственной собственности в России в 1995-96 гг. была проведена ПО ИНИЦИАТИВЕ ГОСУДАРСТВА по трём главным причинам:
- осуществление стратегического плана перехода России от плановой социалистической экономики к рыночной экономике. Ведущим элементом такого перехода была замена повсеместной государственной собственности на частную собственность;
- кризисное состояние финансов России в начале 1990-х гг. как следствие развала экономики СССР в конце 1980-х гг. Огромный дефицит государственного бюджета пытались закрыть займами у Международного валютного фонда на тяжёлых кредитных условиях. Продажа части госсобственности в частные руки могла существенно пополнить доходы государственного бюджета;
- большинство государственных предприятий в конце 1980 – начале 1990-х гг. оказались на грани прекращения работы из-за разрушения государственных систем снабжения и сбыта и неспособности руководства этих предприятий к налаживанию работы в рыночных условиях.
Государство выставило на продажу около 800 крупных предприятий различных отраслей - список, составленный из числа предприятий, которые официально заявляли правительству, что не способны платить налоги, зарплаты и поддерживать уровень производства. Но богатых людей в России в то время было немного - все вместе участники залоговых аукционов «освоили» гораздо МЕНЬШЕ ТРЕТИ СПИСКА (иностранным компаниям было запрещено участвовать в приватизации). Остальное ухнуло в финансовую пропасть и не вылезло из нее до конца 1999 года (с 23-24). Российский бюджет на 1995 год был сверстан с учетом поступления $1 млрд от денежной приватизации. Дефицит бюджета в том году составлял 29,5 %.
МБХ: «Я первоначально отобрал пять объектов. Причем по-настоящему крупный — один, ЮКОС. Почему я выбрал именно нефтяную компанию? Все производственные предприятия, которыми мне довелось управлять, в той или иной степени были связаны с химией. То есть с областью моих профессиональных знаний. Конечно, нефтяная компания является химической лишь наполовину, а еще наполовину это геология, строительство и торговля, но химии все же больше. Не только нефтепереработка, но и подготовка нефти, и даже сама добыча — процессы физико-химические, то есть понятные специалисту моего профиля.
Что же касается вопросов управления, то здесь мне помогало второе образование — госстроительство и опыт предпринимателя (к 1996 году уже девять лет в бизнесе). Тем не менее я нанял две серьезные компании для помощи в построении управленческой модели (McKinsey и Arthur D. Little). В финансово-экономической сфере нам помогала компания Andersen Consulting… С технологической стороны ситуация ничего хорошего не представляла. С пиковой добычи в конце 1980-х — 75 млн тонн — к 1996 году она упала до 25 млн тонн. Проблема не только в падении доходов. Вся инфраструктура (и социальная, и производственная) создана под 75 млн тонн, а добывается 25! Но содержать надо все! (с 25-26).
Общая сумма, насколько я сейчас ее помню, составляла $350 млн. Я бы просил обратить внимание — за эту сумму мы получили акции компании, находившейся в той ситуации, которая была в конце 1995 года. Кроме того, у компании ЮКОС были значительные долги — около $2 млрд. В основном существенные долги были у „Юганскнефтегаза“, мы эти долги гасили». (с 117).
Однако в связи с сохранением в обществе представлений о нелигитимности приватизации госпредприятий 1995-96 г. Ходорковский в самом конце 2002 года пришел к премьер-министру Касьянову с предложением доплатить за приватизацию, закрыть этот вопрос раз и навсегда и ввести единовременный «компенсационный» налог на бенефициаров приватизации в стране по примеру модели Тони Блэра в Великобритании после 1997 года. Однако Путин не поддержал этого предложения. По мнению Касьянова, «свою стратегию относительно олигархов он [Путин] тогда сформулировал: держать их на крючке, чтобы дернуться не могли, чтобы всегда были обязанными и всегда были плохими». (с 207-208).
Таким образом, приватизация госсобственности в 1995-96 гг. была проведена государством, причём на тех условиях, которое оно предложило. Упрекать и обвинять в несправедливости этой приватизации (по отношению к народу) надо не олигархов, а правительство и те условия, в которых оно оказалось в результате развала социалистической экономики СССР. Олигархи в тот момент помогли спасти экономику страны и спасли те предприятия, которые они приватизировали.
Иллюстрация 1, к приватизации.
Михаил Хархардин, заместитель главы администрации Ханты-Мансийска, отвечавший за экономическую политику: « У меня к ребятам [ЮКОСа] этого упрека нет — что купили за копейки. Тут даже не надо обладать особой экономической грамотностью, чтобы понимать, что иного способа приватизации — быстрого — не было. Если бы у нас рядом с Горбачевым был Дэн Сяопин и эту трансформацию производили бы не в порядке экстренной хирургии, а терапии, растянутой на 10–15 лет… Но такой возможности не было. Экономика обрушилась. Вспомните голые полки в магазинах. Сердце остановилось, нужен был электрошок. Упреки надо бросать тем, кто за 10 лет до 1991 года постепенно опускал нашу экономику». (с 151).
Иллюстрация 2, к приватизации.
Егор Гайдар: «Перед залоговыми аукционами в российском правительстве обсуждался вопрос о том, что мы будем делать, когда — а это неизбежно по тенденции — Россия перестанет быть экспортером нефти и станет импортером нефти. Это планировалось на 2000 год.
Вот когда мы приватизировали нефтяную отрасль, в том числе с помощью залоговых аукционов, у нас возникла другая проблема: что делать с таким быстрым ростом добычи нефти, которая создает нам проблемы, скажем, в переговорах с ОПЕК, которая говорит нам: „Почему же вы так быстро наращиваете свою долю на рынке?“ Вот это про залоговый аукцион.
Еще раз подчеркиваю, мне не нравится, как были проведены залоговые аукционы. Но результатом их стало то, что мы от экономики, в которой нефтедобыча стремительными темпами падает, буквально, почти сразу, перешли в экономику, где нефтедобыча стремительными темпами растет. Вплоть до „дела ЮКОСа“. После того как мы решили ренационализировать часть нефтяной отрасли [после ареста Ходорковского], проблема с ОПЕК исчезла, потому что темпы роста нефтедобычи упали в пять раз. Как раз с того момента, как мы решили, что лучше ренационализировать часть нефтяной отрасли». (с 131-132).
Б. О второй составляющей обвинения.
Кредо Ходорковского: «Для меня, в бывшей моей бизнес-жизни, врать было невозможно… Никогда — никогда! — я не нарушал обязательств, которые на себя принимал. Даже не могу себе представить, как можно заниматься бизнесом, если нарушаешь договоренности: ведь в этом случае ты либо не вылезешь из судов, либо не умрешь собственной смертью». (с 2-3).
Но Ходорковский не скрывает, что максимально эффективно для своего бизнеса использовал все пробелы в законодательстве, которых была тьма. В переписке с писательницей Людмилой Улицкой он расскажет, как спорил с Гайдаром о принципах переустройства экономики. Предупреждал, что воспользуется всеми ошибками, которые допустит правительство. «…И вот здесь можно говорить о границах дозволенного — я пользовался любой дыркой в законодательстве и всегда лично рассказывал членам правительства, какой дырой в их законах и как я буду пользоваться и уже пользуюсь. Они вели себя прилично: судились, перекрывали дырки новыми законами и инструкциями, злились, однако никогда не обвиняли меня в нечестной игре». (с 105-106).
МБХ: «Однако налоговые претензии [в судах к ЮКОСу] были как гром среди ясного неба! Мы ведь каждый шаг обсуждали в правительстве, в Государственной думе. Я лично обсуждал схемы с Кудриным, Починком, Букаевым, Жуковым, когда решали вопрос об изменениях в законодательстве, когда они контролировали размер выплат компании, когда обсуждали трансферты тем регионам, где мы платили налоги. Компания формировала до 5 % федерального бюджета. Директор налоговой полиции в 2002 году (Фрадков) лично со мной обсуждал результаты проверок. Путин об этом говорил на знаменитой встрече 19 февраля и подтвердил, что мы все налоговые вопросы решили и все, что было доначислено, заплатили». (с 217).
В апреле 2003 года президент Путин тепло поздравил компанию с десятилетием. Обращение президента зачитал глава его администрации Александр Волошин. «Эффективная организация труда, высокий профессионализм и ответственность сотрудников позволяют компании не только удерживать, но и расширять свои позиции на внутреннем и международном рынке», — цитировал Волошин президента. (с 7-8).
В 2003 году Министерство Российской Федерации по налогам и сборам (позднее— Федеральная налоговая служба России) провело повторную проверку НК «ЮКОС» по вопросам уплаты налогов в 2000—2003 гг. и предъявило к ней большие налоговые претензии.
Претензии налоговых органов связаны со сделками по продаже нефти и нефтепродуктов между ЮКОСом и 21 организацией, зарегистрированными в регионах, предоставлявших в 2000 г. налоговые льготы (Калмыкия, Мордовия, ЗАТО «Трехгорный»). Организации использовали данные льготы и полностью или частично не уплачивали ряд налогов. Налоговые органы утверждали, что эти организации были созданы исключительно с целью применения налоговых льгот и вся экономическая выгода от совершения ими сделок принадлежала ОАО «НК ЮКОС».
В результате этой проверки на компанию были наложены крупнейшие в российской истории штрафы и пени. Общая сумма налоговых претензий с учётом штрафов и пеней за 2000—2003 годы составила 582 млрд руб., а с учётом претензий к дочерним обществам — 703 млрд руб. или почти 25 млрд долл. по тогдашнему курсу.
Претензии и иски, предъявленные следствием ЮКОСу в ходе 1-го судебного процесса, не имели законодательных оснований (по законам, существовавшим в России в 1995-2003гг.). М. Касьянов, бывший премьер-министром, объяснил это так: «Ходорковскому вменялась в вину минимизация налогов через внутренние офшоры. Но ведь это было законно. Закон на сей счет был принят в 1998 году. Мне не нравились эти законы, в связи с чем мы в нашем правительстве и инициировали их пересмотр. Но тогда, в 1998 году, это был общественный консенсус. Тогда в период кризиса, чтобы как-то собирать деньги в бюджет и как-то одновременно с этим поддерживать регионы, были приняты такие законы» (с 229).
«По законам жанра, чтобы уличить в воровстве, Кирпичу в карман Жеглов вовремя подкинул кошелёк».
В. Действительные причины быстрого обогащения Ходорковского.
Можно выделить 2 группы действительных причин быстрого обогащения Ходорковского:
- эффективный менеджмент в группе ЮКОС,
- благоприятная внешняя рыночная конъюнктура в виде роста мировых цен на нефть.
Наверное, можно говорить и о том, что обогащению в определённой степени способствовало и пользование «любой дыркой в законодательстве» для уменьшения, или как говорят, «для оптимизации» налогового бремени. Но это явно не решающий фактор.
Эффективный менеджмент был обусловлен достаточно высокой рыночной квалификацией и молодой энергией управленческого персонала. Эффективность менеджмента выразилась:
- в быстром (хотя и вынужденном обстоятельствами) освобождении компании от непрофильных активов,
- в крупных инвестициях, обеспечивших активное применение новых технологий добычи нефти,
- в «бешеной системе» (по выражению В. Дубова) подготовки и переподготовки персонала.
Иллюстрация 3, к квалификации управленческого персонала.
МБХ: «Выкуп предприятий у государства и их реструктуризация… упирались в отсутствие, катастрофическое отсутствие квалифицированных управленцев. То, что нам предлагали «красные директора» и их прикормленные жулики (где таковые уже были), находилось за пределами добра и зла. Нужно понимать, что структура управления народным хозяйством в СССР была совсем иной. Сбытом занимался Госснаб. Снабжением — Госплан и Госснаб. Финансированием — Госбанк (Промстройбанк). Планированием — отраслевое министерство, оно же отвечало за науку и т. д. Я уж не говорю об экспорте. То есть, по сути, «красный директор» был низведен до уровня начальника цеха, отвечающего за производство.
Конечно, среди них появлялись очень талантливые люди, но их почти с неизбежностью забирали в министерства. Остальные были абсолютно не готовы, когда новая экономическая реальность потребовала стать руководителями бизнеса…
Мы сделали десятки проектов для неплохих управленческих команд (выступая именно как банк [МЕНАТЕП]), но это была половина сделок. В остальных случаях мы должны были либо отказываться от проекта, либо принимать непосредственное (управленческое) участие в его реализации. Где-то только помогая тем, кому не хватало лишь части управленческих элементов, а где-то…
Когда ты берешь объект, вкачиваешь туда огромные деньги под, казалось бы, неплохую команду, а потом оказывается, что команда управлять проектом не способна, можно либо списать деньги, либо впрягаться самому. Самому — это значит ставить своих ребят» (с108).
Иллюстрация 4, к освобождению от непрофильных активов.
На момент приватизации (1995г.) компания ЮКОС была государственной.
Владимир Дубов: «Ты не представляешь, какая была ситуация. Сложно сказать, чего не было на балансе ЮКОСа. Разве что своих баллистических ракет не было, остальное все было. ЮКОС хватал все что ни попадя, и начинал содержать, оттого и тонул. Плюс его разворовывали все, кому не лень, со скоростью большей, чем добывали нефть. ЮКОС совершал действия, которые объяснить иначе как пьяным угаром сложно. Например, мы нашли 22 коттеджных поселка в виде отлитых фундаментов в Краснодарском крае. Для будущей счастливой жизни нефтяников, наверное. Только фундаменты, больше ничего. 22 поселка, не дома! Сколько заплатили, как, по какой схеме финансировали — непонятно. Кому-то отгрузили нефть, кто-то должен был ее продать и на вырученные деньги строить поселки. Но не построил. Мы нашли четырехэтажную недостроенную гостиницу на острове Родос. Зачем? Ну, для отдыха сотрудников. А что, строить свою гостиницу дешевле, чем снять номер в соседней гостинице? Не дешевле. Зато своя. Что такое «своя»? Чья «своя»? Мы нашли какую-то яхту на Кипре, но, когда приказали пригнать ее в Сочи и поставить на баланс, яхта неожиданно утонула. Все эти «инвестиции» за рубежом делались без необходимого разрешения Центрального банка» (с 149-154).
Иллюстрация 5, к освобождению от непрофильных активов.
МБХ: «Хуже [1998] года не было… И девальвация ЮКОСу не помогла. Очень просто: 2/3 продукции мы продаем на внутреннем рынке. На экспорт тогда могли вывезти только 1/3. Экспортные поступления действительно выросли, хотя не слишком существенно из-за значительной доли валютных расходов при экспорте (наш чистый доход при переводе в рубли утроился, но сам размер этого чистого дохода был $3–4 на баррель). Сравните с сегодняшними цифрами! При этом внутренний рынок «встал» напрочь. Нефть, бензин, мазут, дизельку брали, но не платили. АЗС для нефтяной компании — 5 % дохода. Остальное — опт. На АЗС цены выросли, но на 20–30 %, а не в два-три раза, как курс, иначе вообще никто не брал бы горючее за деньги…
Ситуация была катастрофической: себестоимость производства — около $12 за баррель (это при экспортной цене $8–11 за баррель). Девальвация до 16, а потом 24 рублей за доллар снизила себестоимость до $4 за баррель (там не прямая пропорция), но нет-бэк (то есть сумма, которую за вычетом расходов на поставку мы получали) даже от экспорта был сравним с себестоимостью. От внутреннего же рынка мы почти ничего не получали. И отсутствие резервов. В общем, чтобы удержать ситуацию, то есть не остановить производство, себестоимость надо было снизить еще в два-три раза до конца 1998 года». (с 172-173).
Именно кризис заставил его [Ходорковского] оперативно сделать то, на что в других обстоятельствах, возможно, ушло бы куда больше времени. ЮКОС впервые в России (мировые компании сделали это давно) отделил добычу нефти от ее переработки и сбыта, что позволило улучшить финансовые показатели. В интервью деловому еженедельнику «Компания» Ходорковский позднее скажет: «Мне было проще: я не из „нефти“, и жесткие шаги в целом давались мне легче, чем моим более опытным в то время коллегам. Наиболее существенным для достижения результатов было даже не отделение сбыта и переработки от добычи, а выделение сервисных подразделений. Это был очень тяжелый момент, поскольку приходилось резать по живому. Ведь основная численность [персонала] российских нефтяных компаний была сосредоточена в сервисах. Если бы не кризис 1998 года, то мне тогда вряд ли хватило бы смелости сделать такие резкие шаги». (с 178).
Иллюстрация 6, к новым технологиям добычи нефти.
Владимир Дубов: «Просто, чтобы стало понятно. Коэффициент извлечения нефти в СССР был 24 %. Если месторождение в 100 млн тонн, то извлекалось 24 млн тонн нефти. «Буржуи» и ЮКОС в конце дошли до цифры 65 %. И ЮКОС в последние годы за счет технологий мог не вести разведку, а при этом запасы его прирастали, потому что он доказывал, что из старых месторождений мы высосем столько, сколько из них уже было высосано.
Насосы на скважинах летели каждые полгода, импортные работали два года, но стоили в три раза дороже, зато экономишь на ремонте и простоях. ЮКОС купил завод и стал делать насосы сам, но с импортным качеством». (с 178).
МБХ: Себестоимость добычи нефти — результат действия многих факторов. Очень многое зависит, конечно, от самого месторождения, но не меньше (а то и больше) — от правильного инженерно-геологического подхода к его разработке, от правильного проектирования наземных сооружений, качества буровых работ, насосов, их эксплуатации. Собственно, на каждом участке пришлось сделать очень много. Ведь и в СССР разработка месторождений велась плохо. Достаточно вспомнить Самотлор, где похоронили почти миллиард тонн запасов… А ведь после СССР инженерные и геологические службы еще больше деградировали. Многое пришлось восстанавливать почти с нуля. Главное — нам удалось собрать качественную международную команду, ее хорошо мотивировать и убедить производственников поступиться местнической гордыней. Когда же команды слились на одном объекте, стало проще. Мы обучали и перебрасывали людей из региона в регион. Потом открыли специальный факультет в Томском политехе, вместе с британцами. В общем, дело пошло (с 179).
Иллюстрация 7, к подготовке персонала.
Владимир Дубов: «Мы взяли иностранца главным инженером, давали ему молодых помощников, чтобы учились. По-моему, его звали Джон Матч — шотландец, русский не выучил, но матерился по-русски к концу отлично. Он говорил: «Ваши ребята не могут работать, математики не хватает». Когда он в первый раз рассчитал скважину… В Юганске в тот момент средний дебит скважины был 8 тонн в сутки, а очень хороший — 15 тонн. Он рассчитал скважину и сказал, что она будет давать более 100 тонн в сутки. Пробурили скважину по его расчетам. Она дала 90 тонн в сутки. В Юганске — пьянка от радости. А он сидит озабоченный: «Я же — сказал 105, а здесь 90». Потом взял технологическую карту бурения, пришел к Ходорковскому и говорит: «Смотри, вот здесь и здесь ошиблись, здесь не заметили, тут лажа. Так нельзя! Людей надо учить!» И была раскручена потом бешеная система подготовки и переподготовки. Мы начали учить бурильщиков, мастеров по подземному ремонту скважин. Мы делали учебные центры. На базе Томского политехнического института создали магистратуру, где учили горизонтальному бурению. Конкурс был, между прочим, 100 человек на место. В платный вуз!» (с 178).
Иллюстрация 8, к рыночной конъюнктуре.
«В 2003 году, когда нефть поднялась в цене и планка на нефть марки Urals держалась примерно на отметке $29,76 за баррель, чистая прибыль ЮКОСа за первые девять месяцев
составила $3,546 млрд (против $2,07 млрд за тот же период 2002 года), выручка подскочила с $7,95 до $12,2 млрд. (с 7).
ОБВИНЕНИЕ ВТОРОЕ – об участии ЮКОСа в убийстве мэра Нефтеюганска Петухова.
Несмотря на базовое юридическое образование, вновь избранный президентом Владимир Путин позволяет себе публично намекать на причастность Ходорковского к убийствам, которые ни разу не вменялись ему в вину. При этом на втором году второго процесса над Ходорковским Путин в интервью «Коммерсанту» безмятежно заявил, что вообще ничего не знает о втором процессе. А через 10 дней на встрече с российскими и иностранными политологами его интонации резко изменились. Адам Михник, который задал премьер-министру вопрос о судьбе Ходорковского, рассказал после встречи: «Меня поразило, как сразу изменилось его лицо, как к нему прилила кровь. Со страстью он начал говорить: „Шеф его охраны убивал людей! Разве он мог не знать этого! Мы же не дети!“ До этого он был в прекрасной форме, расслабленный, остроумный. А тут сразу стал очень жестким и в то же время проявил глубокие эмоции: тема его очень задела лично»… (с 11).
МБХ: «Теперь по поводу аргумента про «руки по локоть в крови». Доказать Путину то, во что ему верить неохота, — невозможно. А невовлеченному человеку я предложил бы найти хотя бы один случай, когда чья-то смерть или угроза насилием кому-то в ЮКОСе принесла бы очевидный, заметный дивиденд. И не надо про Петухова. Чистейший вымысел, основанный на обывательских представлениях». (с 113).
Н.Г.: «Владимир Петухов — мэр Нефтеюганска, убит 26 июня 1998 года. Следствие рассматривало три версии: конфликт с ЮКОСом, «семейная» (после гибели мэра его супруга получила более полумиллиона долларов), борьба за оптовый продуктово-вещевой рынок города. Свидетели преступления сумели составить фотороботы преступников. Впоследствии они опознали задержанных Попова и Приходько, внешность которых полностью соответствовала описанию убийц Петухова (по данным ряда СМИ, Попов и Приходько были членами камышинской преступной группировки). Через некоторое время Попов и Приходько были освобождены из-под стражи и вскоре погибли при странных обстоятельствах. Дело было прекращено в связи со смертью главных подозреваемых. В 2003 году Генпрокуратура арестовала сотрудника службы безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина. Тогда же забрала дело об убийстве Петухова в Москву и в июле 2005 года предъявила обвинение Пичугину в организации убийства мэра Нефтеюганска и его охранника. Убийство взяли на себя некие Цигельник и Решетников. Между тем ни их внешние данные, ни возраст совершенно не соответствовали описаниям свидетелей убийства. В 2008 году на процессе Леонида Невзлина Цигельник признался, что он оговорил Пичугина и Невзлина по просьбе следователей, обещавших сократить ему срок и не выполнивших обещания. Обвинение тем не менее утверждало, что эти и другие убийства организовывал Пичугин по заданию первого вице-президента ЮКОСа Леонида Невзлина (с 113).
МБХ: «Что касается версий, то версия «ЮКОС» была неизбежной. Ведь не буду же я орать на площади, что только вчера, мол, мы обо всем с мэром договорились у губернатора, а сегодня его грохнули… Глупо.
Было еще три версии: «чеченский рынок» (он разогнал рынок, который чеченцы держали под контролем, и отдал этот бизнес жене); «строители» (он не платил строителям, а у них тоже была «крыша») и «жена» (она —женщина волевая и мстительная, а Петухов — обычный мужик).
В общем, мы решили, что наилучшим вариантом будет «не дергаться». Пусть разбираются те, кому положено. Вот они и «разобрались» (с 145-146).
Владимир Дубов: «Все, что касается Петухова, — это моя ошибка. Я чуть-чуть пустил все на самотек. Глобально держал рычаги и не лез внутрь контролировать его бюджетные расхода с какого-то момента. А семья начала сильно злоупотреблять. Классический пример: Петухов построил новый рынок и отдал его в аренду своей жене. Понимаешь? Город дал кредит его жене, а жена построила новый рынок. Новый рынок оказался убыточным, поскольку на старом рынке все было гораздо дешевле. Тогда бюджет совершает «гениальный» ход: город покупает старый рынок за бешеные деньги и сносит его бульдозером, что приводит к скачку цен на новом рынке, то есть в городе дорожают продукты. Или другой пример, как раскачивается смета: мэрия Юганска имела больше автомобилей в своем пользовании, чем мэрия Москвы. Сравни 100-тысячный город и 10-миллионник. Дальше: бюджет города Юганска больше, чем бюджет города Омска, где миллион жителей. И то, что я его не поймал за руку, когда все это началось, — это моя ошибка. Когда я это выяснил, приехал и сказал: «Так жить не будем». Он мне: «А как? У меня бюджет утвержден». Я предложил переутвердить бюджет. Он ни за что. Я поехал к Филиппенко с предложением ввести в городе прямое губернаторское правление. Он замахал руками: не хочу лезть, не хочу связываться с Петуховым, это плохо скажется на моем рейтинге. Я все же добился введения губернатором прямого правления…
У меня был тогда же разговор с прокурором. Мне же было очевидно, что Петухова вот-вот посадят. И прокурор мне сказал: «Конечно, и он мне много интересного расскажет». Я усомнился, что Петухов будет сдавать жену. Прокурор Коля Белан мне говорит: «Ты не понимаешь, это такая порода человека, он будет самооправдываться, и в процессе самооправдания он мне расскажет, что было и даже чего не было». И в этот момент я должен был понять, что его убьют, что вся эта его компашка, которая с ним вместе пилила бюджет, не допустит, чтобы он в камере рассказал лишнего и подставил остальных. Я обязан был это предвидеть.
Его убили, когда уже начала работать следственная группа, а до ареста оставалось дней десять. Историю с рынком знали все. Была версия, что это связано со старым рынком, который он купил у чеченцев. И заплатил им очень много. Сам Петухов говорил, что он таким образом освободил город от чеченцев, что теперь они уедут, потому так он с ними договорился. Сомневаюсь…» (с 164-165).
ОБВИНЕНИЕ ТРЕТЬЕ – в политических амбициях Ходорковского.
Наиболее рельефно это обвинение прозвучало в конце мая 2003 года, когда был опубликован нашумевший доклад Совета национальной стратегии «Государство и олигархия», одним из авторов которого был довольно известный пиарщик Станислав Белковский. В докладе говорилось: «Поскольку институт президента, с точки зрения правящего слоя, выполнил свою историческую миссию и потому более не нужен… а также поскольку олигархи как физические лица не располагают публичным политическим ресурсом для победы на прямых общенациональных выборах, ключевой субъект правящего слоя принял решение ограничить полномочия президента РФ и трансформировать Россию из президентской республики в президентско-парламентскую (квазифранцузская модель). Основным идеологом подобной трансформации выступает глава НК ЮКОС („ЮКОССибнефть“) Михаил Ходорковский, его явно и неявно поддерживают другие ключевые фигуры олигархического пула (Р. Абрамович, О. Дерипаска, М. Фридман).
Трансформация государственного устройства требует внесения определенных изменений в Конституцию РФ. Эти изменения, согласно существующему олигархическому плану, могут быть обеспечены уже в 2004 году подконтрольной сверхкрупному бизнесу Государственной думой (новым составом нижней палаты парламента, который будет избран в декабре 2003 года) и подавляющим большинством законодательных собраний субъектов Российской Федерации. При этом, с точки зрения замысла, лояльность Государственной думы будет обеспечена системой взаимодействия между олигархами и основными партиями, а лояльность парламентов субъектов РФ — уровнем влияния олигархических ФПГ на экономики регионов. Согласно проекту ключевого субъекта правящего слоя, уже в 2004 году может быть сформировано новое правительство РФ, подконтрольное и подотчетное парламенту. Приоритетным кандидатом на роль председателя такого правительства, образованного в соответствии с новой Конституцией, считается Михаил Ходорковский. Впрочем, нельзя исключать, что президент „ЮКОССибнефти“ является лишь фальшь-панелью, и в течение года ключевой субъект заявит нового кандидата на пост премьера» (с 227).
Позднее были и другие, более жёсткие, вариации подобного обвинения. Франк Де Сауза: «Ходорковского посадили не за доходы и даже не за финансирование оппозиции. Его посадили за то, что он собирался продать активы компаниии ЮКОС, созданной на базе грабежа госсобственности страны, корпорации Эксон. То есть, за то, что хотел передать в руки американцев огромную долю стратегической сырьевой отрасли. И он еще легко отделался...
Знаете, что рассказывали о Ходорковском? Когда он был с визитом в Штатах и обсуждал детали будущей продажи ЮКОСа Эксону, он во время встреч с разными высокими людьми, среди прочего, касался и политических вопросов. И в частности, говорил о том, что при существующей системе власти ему, как еврею, вряд ли удастся стать президентом. Поэтому он будет работать над тем, чтобы получить большинство в Думе, изменить конституцию с тем, чтобы учредить парламентскую республику - и стать премьер-министром. И если США окажет ему в этом политическую и организационную поддержку, то он, Ходорковский, придя к власти, постарается обеспечить ядерное разоружение России. Говорят, что американцы были настолько шокированы, что по окончании встречи сами позвонили в Кремль и рассказали о содержании беседы - фактически, сдав Михаила Борисовича с потрохами...
Ходорковский же не стал эмигрировать, когда поползли слухи о возможном аресте - ибо был уверен, что американцы его прикроют и прямо запретят трогать: такое у нас часто бывает... Посадить его за планы государственной измены было никак не возможно. Во-первых, она еще не состоялась, а, во-вторых, это бросало бы тень на весь крупный бизнес - который, в целом, готов был заявить о лояльности. Поэтому посадили Мишаню, как Аль Капоне - за налоги. А фактически он сидел за гос.измену. И он еще легко отделался. Могла случиться и автомобильная катастрофа...». (Рецензии и замечания к статье Д. Ятокина «О Ходорковском с грустной радостью». http://www.proza.ru/2013/12/22/699.
Конечно, в России, как и в любой стране, большой бизнес не может не лезть в политику. Вполне понятные объяснения даёт Владимир Дубов: «А я тебе объясню, когда началась политика. Вот смотри.
Весь мир хочет, чтобы нефтяные компании были устойчивыми. Как достигается эта устойчивость? Нефтяные компании меняются активами друг с другом. Дальше возникает вопрос: сколько стоит тонна нефти в земле — в Венесуэле, в Ливии, Саудовской Аравии или Норвегии? Так называемая стоимость запасов в земле. Так вот, эта стоимость запасов в земле очень сильно привязана к политической ситуации. Если политическая ситуация нормальная, то нефть стоит дороже, а если хреновая, то дешевле. Условно миллион тонн нефти в земле в Западной Сибири я хочу поменять на миллион тонн нефти в земле в Мексиканском заливе. А мне говорят: не-a, твой миллион тонн в Сибири стоит как 400 000 тонн в Мексиканском заливе. Потому что разные налоговые ситуации, политические риски, стоимость добычи. И все эти показатели можно как-то откорректировать, кроме политических рисков. Тогда возникает вопрос: сколько стоит чистая политика? Мы поняли, что наш актив стоит сильно дешевле, чем аналогичные активы в стабильной развитой стране с предсказуемой политикой. Там, где премьер, скажем, не посылает доктора к крупной компании ради красного словца (имеется в виду история, когда Путин неожиданно резко раскритиковал одну из крупнейших российских металлургических компаний «Мечел», пообещав отправить к ней «доктора, чтобы зачистить проблемы», возможно, «с привлечением Генеральной прокуратуры». Первыми на эту критику отреагировали западные биржи, и «Мечел», торгующийся на Нью-Йоркской бирже, потерял половину капитализации, потом обрушились все российские фондовые индексы. Общий ущерб от слов Путина оценивался в десятки миллиардов долларов. —НГ ).
Вот, на мой взгляд, поняв эту прямую связь между бизнесом и политикой, мы и начали задумываться о политике. Я помню, мы как-то собрались, и Ходорковский сказал: вот смотрите, мы сейчас сидим в окопах, и ничего вроде бы нас не касается. Ну, разве что наши окопы немного заливает говном, но в общем-то сидеть можно. Вот в этом самом, но сидеть можно. И есть две возможности: вылезти из этих окопов, но тогда мы рискуем. Или оставаться в окопах. И было голосование, каждый обосновывал свою позицию. И, в общем, решили вылезать. Он предлагал выйти в публичную политику, в том числе начать финансировать политику» (с 185).
Естественно, что допустимая «глубина влезания» в политику зависит от многих причин, включая как ситуацию в стране, так и личные способности и возможности бизнесмена, в том числе его готовность рисковать судьбой своей, родных и ближнего окружения.
ОШИБКИ ХОДОРКОВСКОГО.
Безусловно талантливая личность, Ходорковский «на лету» схватывал знания и усваивал умения работать в режиме рыночной экономики. У него получалось почти сразу и почти всё, за что он брался. Его карьера миллиардера состоялась стремительно. Достигнув здесь практически всех высот, в своём сознании он «вылетел» за пределы собственно предпринимательской орбиты и «вторгся» в политический «космос». Но в этой сфере аналогичных талантов у него не обнаружилось. Ходорковский совершил ряд серьёзных ошибок, которые привели его карьеру к драматическому финалу.
Одну из ошибок Ходорковский обозначил сам в книге «Тюрьма и воля»: «Он [МБХ] на минуту задумался и сказал: — Вы когда-то дали мне совет: не доверяйте Путину. Действительно, после многочасового интервью с Путиным в феврале 2000 года и выхода книги «От первого лица» мы встречались с Ходорковским и Невзлиным, и они расспрашивали о моих впечатлениях о Путине. Я [Наталья Геворкян], в частности, ответила, что никогда не принимала бы то, что он говорит, за чистую монету. Путин слишком хорошо владел профессиональной способностью располагать к себе собеседника и подстраиваться под то, что этот собеседник хотел услышать, чтобы ему можно было безоговорочно доверять.
Ходорковский продолжил:
— Я всегда помнил эти ваши слова. Но один раз забыл. Знаете почему? Потому что со мной говорил президент страны. И мне было сложно представить, что президент страны может вот так просто врать. Теперь я за это расплачиваюсь» (с 37).
О другой ошибке говорил Денис Косяков: «Мы полностью разделяем мнение, что именно активность Ходорковского в освоении Восточной Сибири сыграла существенную роль в его дальнейшей судьбе. Я считаю, что, когда Ходорковский заявил о намерении строить частный корпоративный нефтепровод в Китай, на этом его песенка была спета. Потому что это монополия государства — труба у «Транснефти». Его планы затрагивали слишком многое. ЮКОС и так был у всех бельмом на глазу, потому что в самые тяжелые время, при самой низкой цене на нефть ЮКОС умудрялся снизить себестоимость добычи и транспортировки так, что все равно ухитрялся получать прибыль, пусть даже минимальную». (с 200).
Но, пожалуй, это всё частные ошибки Ходорковского, вытекающие из его главной ошибки, я бы сказал, мировоззренческого характера. «Рак» по рождению, интроверт по структуре личности, он всегда стремился глубоко проникнуть в существо встававших перед ним задач организационно-технического, экономического, финансового характера и максимально успешно их решить. «В книге «Человек с рублем» Ходорковский и Невзлин написали, в сущности, манифест молодого российского капитализма: «Мы не скрываем, что заряжены на богатство. Наши цели ясны, задачи определены — в миллиардеры. Мы намерены на равных конкурировать с десяткой самых богатых бизнесменов Америки и других стран…». (с 92-93). И с такой же настойчивостью он старался уходить от проникновения в существо появлявшихся при этом политических процессов.
Иллюстрация 9, к характеру Ходорковского:
Михаил Брудно:. «А Ходорковский… все время замахивался куда-то… Только где-то освоимся, только нам стало комфортно, только начинали понимать, зачем мы здесь и что делать дальше, — и тут он: все бросаем, пошли дальше. Куда? Почему? Нет, фигня, все бросай, пошли дальше. И так это с определенной периодичностью происходило. Сделали банк, только разобрались и поняли, как с этим надо обращаться (а это произошло совсем не сразу), как началась приватизация. Все! Бросаем банк, пошли в приватизацию, пошли предприятия покупать. Какие предприятия? Что мы с этим будем дальше делать? Хрен с ним, что это денег стоит. Ладно, наплевать на деньги — бог дал, бог взял. Что делать-то с этим дальше? А здесь все налажено, присижено, притоптано. Ну куда, зачем? Нет, все, пошли дальше. И шли. Нам было наплевать — мы не боялись потерять заработанное. Почему не боялись? Черт его знает. Мы готовы были рисковать всем. Ходорковский же всегда рисковал всем. В плане денег. Всегда и всем. В его идеи никто особо не верил. Но, во-первых, мы не верили и в предыдущие его идеи, а они тем не менее работали. А во вторых, мы говорили: «Ну хорошо, если что-то окажется не так, ну потеряем мы, ну начнем сначала. И гори оно…». Нам драйв был дороже этих денег. А Миша был совершенно неотъемлемой и важной частью этого драйва». (с 69-70).
Иллюстрация 10, к характеру Ходорковского.
Сурков рассказывал об МБХ:
«Мы очень разные. Он говорил, что он по зодиаку Рак, ему нужен панцирь, нужна определенность, четкая структура. А мне, как он считал, интереснее жить в неопределенности, в зыбких и переменчивых состояниях.
Видимо, так и было. Поэтому он использовал меня там, где, по его мнению, сам не очень чувствовал среду — медиа, общественные отношения, культура… Политика…
Я уже говорил, что он кажется холодным и скромным. И осторожным. Обманчивое впечатление! Если он и Рак, то совсем отмороженный и никогда не пятится назад. У него под панцирем спрятано море гордыни, тщеславия, упрямства, великодушия, ума и силы. Он, как многие гениальные люди, не то чтобы не признает, просто плохо различает юридические и моральные границы. На самом деле он очень неосторожный и дерзкий человек». (с 103-104).
Иллюстрация 11, МБХ о себе.
«Обычно иду до конца, чем бы мне это ни грозило. Иначе мучаюсь чисто физически» (с 146-147).
«Я, видимо, не политик по тем критериям, которые существуют у нас в стране. Любой из хорошо известных мне «бойцов» этого «фронта» на голову выше меня. Я — организатор, управленец, способный к стратегическому мышлению, прекрасно осознающий границы своих возможностей и желаний» (с 176).
«Будет справедливо сказать, что мы (в смысле ЮКОС) действительно никогда не ставили перед собой политических целей. Что же касается лично меня, (а теперь, может быть, впервые за долгие годы, я говорю только от своего личного имени) то до 1999–2000 года я тоже не ставил перед собой политических целей, отдельных от поддержки Ельцина.
Изменение произошло даже не потому, что Борис Ельцин ушел в отставку, а перед Владимиром Путиным у меня обязательств не было. Скорее, после шока кризиса 1998 года возникло смутное, а потом все более отчетливое понимание, что что-то мы делаем «не так» или «не то». И вот тогда я сформулировал для себя внутреннюю идеологему возможности конвертировать деньги в образование и воспитание нового поколения, результатом чего станет осознанный демократический выбор нашего народа. Понимаю, звучит глуповато и напыщенно. Но это именно внутренняя цель… Именно поэтому мои общественные проекты были сосредоточены в образовательной области.
Собственно же то, что в России понимают под политикой — интрига, — мне не нравилось и не нравится по сей день. Возможно, потому, что подобный вид человеческой деятельности не является моей сильной стороной» (с 184).
И вот этот человек с «ограниченными политическими возможностями» начинает вступать в широкое политическое поле в стране развитого «дикого» капитализма и с богатейшими авторитарными традициями. В принципе, с точки зрения внутренней организации бизнеса, его шаги логичны. Реализовав внутренние ресурсы повышения эффективности своего бизнеса, он выходит вовне и пытается создать благоприятные внешние условия повышения эффективности. Прежде всего, это лоббизм интересов бизнеса в органах государственной власти – в Государственной Думе и в Правительстве. Во-вторых, расширение рынков сбыта своей нефти, особенно, на экспорт, в первую очередь в Китай, с созданием собственной частной трубопроводной системы. В-третьих, сокращение масштабов коррупции в органах власти страны как необходимое условие для дальнейшего успешного развития всех аспектов своего бизнеса. В-четвёртых, расширение международного сотрудничества с заключением союзов с мощными западными нефтяными фирмами для повышения устойчивости положения своей компании, как в России, так и в мире.
Расширение экспорта нефти в Китай с созданием частного трубопровода, а также расширение связей с западными фирмами явились попытками ограничить государственную монополию на внешнеэкономическую деятельность и расширить собственную, частную, внешнеэкономическую деятельность. Этой же цели служили раскрытие бизнеса компании по международным стандартам и массированная реклама в западных средствах массовой информации.
Все эти действия не могли не встретить активного сильного противодействия со стороны государства, его органов власти. Как стало ясно позднее, к этому моменту государственная власть прочно встала на путь реставрации авторитаризма советского типа. Настойчивость команды Ходорковского закончилась применением государством силы своей власти, от чего случились судебная и тюремная драмы.
Кратко и образно мировоззренческую ошибку Ходорковского можно описать следующим образом.
Активная и инициативная личность, Ходорковский со студенческих лет начал заниматься различной предпринимательской деятельностью. В пору перестроечных свобод он сформировал команду единомышленников, вместе с которыми его предпринимательская деятельность существенно расширилась. Первый серьёзный финансовый успех команде Ходорковского принесли организационно-технические и финансовые операции по закупке, модернизации и продаже компьютеров государственным предприятиям и учреждениям. Эти и подобные другие операции позволили накопить значительные финансовые средства, которые толкнули команду Ходорковского к созданию частного коммерческого банка («Менатеп»).
Собственный банк позволял аккумулировать финансы от своих коммерческих операций, а также зарабатывать солидные средства на банковском обслуживании счетов государственных предприятий и учреждений. Накопленные в банке средства стало возможным использовать для инвестиций – для покупки государственных предприятий. Финансовое могущество команды Ходорковского росло как на дрожжах. Размеры финансовых средств стали настолько велики, что в середине 1990-х годов команда смогла принять участие в приватизации крупных государственных предприятий.
Команда Ходорковского приватизировала крупную государственную нефтяную компанию «ЮКОС». Однако эта компания находилась к этому времени в плачевном состоянии. Добыча нефти упала до 1/3 от лучших времён, по существу компания «лежала на боку». Для восстановления её работоспособности потребовались не только и не столько финансовые средства - потребовались огромные организационные усилия команды Ходорковского. С этой работой команда блестяще справилась. Справилась она также и с удручающими для компании последствиями дефолта 1998 г. Компания «ЮКОС» к концу 1990-х гг. стала по существу крупнейшей и лучшей нефтяной компанией России.
Восстановление работоспособности компании «ЮКОС» вместе с ростом мировых цен на нефть принесли группе Ходорковского громадные прибыли. Поставленная молодыми предпринимателями в конце 1980-х гг. задача стать миллиардерами была успешно выполнена и перевыполнена. Образно весь этот 15-летний период можно представить как создание Ходорковским команды-машины по зарабатыванию денег и непрерывное нарашивание мощностей и скоростей движения такой машины. Денег стало так много, что они сами стали требовать от своих владельцев создания возможностей их использования. Так сказать, «хвост начал вилять собакой».
Возможности применения больших свободных денег просматривались лишь во вписывании группы «ЮКОС» в участие в государственных проектах внутренней и внешней экономической деятельности. Попытки Ходорковского и его команды влезть в экономические и политические государственные дела стали для них роковым моментом.
Причина кроется в принципиальных различиях в способах и методах деятельности команды Ходорковского в предыдущий период и на новом этапе. На предыдущем этапе для достижения успеха команде достаточно было организационно-технических знаний и умений, которые у них были от природы и от базового образования, а также финансовых и экономических умений, приобретённых в ходе практической работы. Для успехов на новом этапе требовались политические знания и умения, которых у Ходорковского оказалось недостаточно.
По воле судьбы потребности бизнеса Ходорковского во вхождении в государственные проекты совпали по времени с приходом к власти президента Путина, доминантой деятельности которого стала по существу реставрация авторитарного стиля управления советского типа путём «закручивания гаек» либерализму в политике и экономике. (Вообще говоря, процессы частичной реставрации являются типичным и объективным историческим следствием большинства революционных преобразований).
Ходорковский не смог уловить и осмыслить эти политические изменения и перестроить своё хозяйственное поведение. По образному выражению его жены Ирины, «…это был забег, мы неслись. К 2003 году у меня возникло ощущение, что мы не ощущаем ни пространства, ни времени, что мы летим. У меня лично было такое ощущение. Я не боялась ничего. Но чем ближе к 2003 году, у меня все сильнее было чувство, что это не та дорога, что мы делаем что-то не то. И что так нестись все время невозможно, рано или поздно мы споткнемся.
Миша приходил, говорил, что мы делаем вот то, и это, и это. Для меня это были невозможные объемы. Но у меня вообще страха за него не было. Мне казалось, что он так твердо стоит на ногах, он такой умный, у меня было чувство стабильности, когда он был рядом. Я ему в каких-то вопросах доверяла беспрекословно. А вот это ощущение, что он несется куда-то вместе с этим расширяющимся пространством, оно было. И мне казалось, что надо остановиться и успокоиться. Он, наверное, тоже понимал, что надо остановиться, но где, в каких заоблачных высотах? Я не знала» (с 220).
Команду-машину Ходорковского на полном ходу остановила государственная машина Путина. В этом «наезде» команда-машина Ходорковского погибла, получив капитальные повреждения.
Мировоззренческую ошибку Ходорковского можно резюмировать следующим образом:
Интроверт Ходорковский не сумел оценить серьёзность политических изменений в стране в начале 2000-х гг. и не привёл в соответствие с этими изменениями свою деятельность и деятельность группы ЮКОС. Формула «я иду до конца, чем бы мне это ни грозило» недействительна, если «я» создал и управляет производственно-хозяйственной системой масштаба группы «ЮКОС».
Абсолютно правых и виноватых в этом деле нет. Есть лишь несколько выигравших и много проигравших. В числе проигравших – темп капиталистического развития России, темп перехода её от «дикого» капитализма к капитализму современному, рациональному. Этот темп существенно уменьшился из-за потери одного из ведущих бизнесменов, снижения активности многих других крупных и средних предпринимателей, ухудшения общего предпринимательского климата и понижения инвестиционной привлекательности России.