Карнэ Пьера Безухова
карнэ (от фр. carnet — записная книжка)
Шаромыжники
***
В середине ноября благословенного 1812 году кончилось военное лихолетье… остатки армии великой наполеоновской разгромлены были при Березине и спешно остатки их переправлялись через реку, в великом смятении и панике бросая оружие и награбленное.
- Вот и все! – изрек Безухов и сняв очки протер их батистовым платочком отобранным у взятого в плен барона Дюбуа.
- Вот и все, брат! – согласился с ним Ржевский и достав серебряную табакерку с выгравированным факсимиле Дюбуа набил трубку с вензелем дома Дюбуа и предложил Пьеру.
Пьер отрицательно мотнул головой и, встав у телеги и держась за нее стал приседать, расставлять ноги и махать ими, стараясь поднять повыше.
Ржевский, с наслаждением выпуская клубы ароматного табачного дыма, с любопытством спросил
- А что ты это, брат, делаешь?
- Да вот, понимаешь, братец, - ответил, тяжело отдуваясь, князь Пьер. – Худоват ведь этот барон Дюбуа… штаны вот и узкие… растянуть бы надо.
Ржевский понимающе сочувственно покачал головой.
- А вот мне его доломан как раз. И не жмет совсем. А ты брат с чего сам мучишься? Дай Сердюкову Пахомычу – пусть и разносит.
Пьер поглядел на Пахомыча, ищущего перстами вшей в бороде, усах и своей овчине, и засомневался.
- Делать мне неча – штаны за шарамыжником донашивать! – недовольно прогудел Пахомыч.
- Шаромыжник? – удивились Пьер и Ржевский. – Это что за слово?
Пахомыч подбоченился.
- Так ведь они ж человечьего языку не знают и промеж собой все ‘’шар ами’’ да ‘’шар ами’’… вот значится и получается – ‘’шаромыжники’’… как есть шаромыжники!
- Сher ami! (Шер ами!) (Дорогой друг!) – жалостно застонал синий от холода голый барон Дюбуа привязанный к березе. – Donnez-moi votre pantalon et veste! Je vous en prie!(Верните мне штаны и куртку! Прошу вас!)
- (Tais-toi!)Замолчите! – сказал в ответ Ржевский и добавил. - Сhantra pas!
- А это што такое? – полюбопытствовал Пахомыч. – Шантрапа… хорошее ведь слово обзывательное.
Ржевский затруднился с ответом… потом махнул рукой и пошел за тронувшейся телегой.
Пахомыч пошел следом з баринами и, проходя мимо Дюбуа, плюнул в него, сказав обидное ‘’Шантрапа’’ и потом долго еще бормотал в бороду
- Шантрапа – шарамыжник маттттьевео титька тараканья.
Ржевский, наконец, вспомнил.
- Так это ж ‘’Не будет петь’’ ежели с французского перевести!
Потом, задумавшись.
- Так он ведь и не пел вроде ничего. С чего ж я тогда?
Поперек дороги застряла подвода артиллерийского полку.
- А ну расступись, шантрапа шаромыжная! – заорал Пахомыч. – Дорогу давай титька тараканья!