Мораль и право в советский период

Владимир Лядов
Мораль и право в советский период.

Большевики, и в их числе Владимир Ильич Ленин (Ульянов), заполучив политическую власть, постепенно все сферы жизни, в том числе этическую и правовую, подчинили классовым интересам – интересам пролетариата. Однако мысль их не останавливается на этом: отмирание государства, связанное с изменением производственных отношений, с ликвидацией частной собственности на средства производства, как явление объективное, но лежащее в будущем, неизбежно вызовет отмирание всех явлений надстроечного характера. Эту мысль замечательно выразил В.С. Нерсесянц: «Право и государство, согласно марксистскому историко-материалистическому учению, являются надстроечными явлениями (формами), обусловленными базисными (производственными, экономическими) отношениями частнособственнического общества. Правовые отношения (и право в целом) возникают, по Марксу, из экономических отношений частной собственности, обслуживают эти отношения, являются необходимой формой их выражения и существования. Поэтому марксистское негативно-коммунистическое отношение к частной собственности полностью распространяется и на все надстроечные явления (право, государство и т.д.), порождённые частнособственническим способом производства»[1]. В сфере этической, как, впрочем, и в сфере права, «место общефилософской основы заняло нормативное сознание, определяющее социалистическое мировоззрение в целом»[2].
Главный идеолог марксизма-ленинизма, В.И. Ленин, родился  в 1870 г. в Симбирске, где с 1879 по 1887 г.г. учился в гимназии. В 1887 г., отлично завершив своё обучение, он поступает на юридический факультет Казанского университета. В этом же году, после казни его брата, Александра Ульянова, революционера-народовольца, Ленин вступает в народовольческий кружок. За участие в деятельности этого кружка, но в большей степени – за участие в студенческих беспорядках, - Ленина исключают из университета и высылают. После того, как полиции стало известно о том, что он является братом казнённого за заговор против Александра III революционера, Ленину запрещают восстановление в университете, но разрешают вернуться в Казань. Отсюда начинается увлечение Ленина марксизмом: став одним из членов марксистского кружка, он принимается увлечённо перечитывать работы Маркса и Энгельса.
Некоторое время спустя следует короткий период работы в качестве помощника присяжного поверенного, но уже в 1895 г. Ленин выезжает за границу, где знакомится с известными теоретиками марксизма, прежде всего с Плехановым. Вернувшись в столицу, в том же 1895 г. он, вместе с Мартовым и другими, создаёт ранее уже названный «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». За участие в деятельности «Союза» в 1897-1900 г.г. Ленин отправляется в ссылку; здесь он пишет более 30 работ, в числе которых – «Развитие капитализма в России».
В первой своей эмиграции с 1900 по 1905 г.г. он пишет знаменитую работу «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения», в которой обосновывает необходимость создания партии нового типа – революционной, придавая такой партии особое значение. Во время первой революции 1905-1907 г.г. в своей работе «Две тактики социал-демократии в демократической революции» он обосновывает необходимость вооружённого восстания пролетариата. С этого времени Ленин превращается в ярого сторонника силовых, даже и террористических, методов борьбы, что невозможно без отрицания устаревшей, «капиталистической», этики. Мысль его насквозь пронизана диалектическим материализмом: «Материалистическое устранение дуализма духа и тела состоит в том, что дух не существует независимо от тела, что дух есть вторичное, функция мозга»[3]. Следовательно, и идеалистическая, вернее, даже имеющая лишь некоторые черты идеализма в содержании своём, этика, полностью им отрицается.
С началом XX в., во многом благодаря Ленину, «…господствующим стал взгляд, отождествляющий мораль с политическими целями классовой борьбы пролетариата, конституирующий коммунистическую мораль как этическую санкцию такой борьбы. Он получил обоснование в работе В.И.Ленина «Задачи союзов молодежи» (1920), главная мысль которой состоит в тезисе: «В основе коммунистической морали лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма»[4]. Однако кажущаяся связь между позицией Ленина и меньшевиков во взглядах на этику обманчива: Ульянов полностью отрицал лежащие за пределами интересов класса её основания, считая, что это приводит к одному лишь закабалению трудящихся. Этика долженствования, выстраиваемая в среде пролетариата и для среды пролетариата, однако, опиралась у него не на аморфные умозрительные конструкции, но на реальную революционную деятельность, упрочивалась страхом перед суровым наказанием для «предателей», т.е. тех, кто позабыл о деле революции. Мораль лежит не в сфере этической, но скорее в сфере политической; подчиняя человека классовым интересам, она даёт ему внешнюю цель деятельности, однако полностью снимает вопрос о внутреннем, духовном развитии.
Отсюда вполне естественно вытекает полное игнорирование внутреннего мира, игнорирование личности. В своих работах Ленин ведёт речь не об отдельных личностях, но только об обществе, раздробленном на классы; он указывает, что на пути к «общине» (возникающей в ходе отмирания государства), необходимо и верно применение силы по отношению к капиталистам, «эксплуататорам», как к классу. Он не видит, не различает в этой густой массе отдельных людей, не желает этого.  Это приводит к тому, что моральные нормы, обосновывающие политику, вполне допускают ситуацию, где классовые цели оправдываются любыми средствами. «Всякую такую нравственность, взятую из внечеловеческого, внеклассового понятия, мы отрицаем. Мы говорим, что это обман, что это надувательство и забивание умов рабочих и крестьян в интересах помещиков и капиталистов. Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата. Пролетариат не знает вечных принципов права и нравственности, которым он подчинял бы свою борьбу за коммунизм, классовая борьба пролетариата и ее методы не могут быть обсуждаемы и осуждаемы с точки зрения какого-либо незыблемого нравственного мерила, — наоборот, этика пролетариата целиком и полностью определяется интересами его классовой борьбы»[5]. Моральные нормы, сама мораль у Ленина предельно прагматична. Её с полной уверенностью можно назвать моралью долга, причём долга, ощущаемого только в деятельности, всех перед всеми (внутри класса); если религиозная русская философия отношения долженствования выводит из духовного единства всех людей, то этика социалистическая в качестве предпосылки морального долга называет только классовый интерес. Любой пролетарий непременно осознаёт, ощущает своё угнетённое состояние, всегда внутренне противится этому угнетению; новая мораль переводит это состояние нетерпеливого ожидания в революционную деятельность. «По их <Маркса и Ленина – прим. автора> мнению, социальная (классовая) борьба является краеугольным камнем исторического процесса. Она должна сделать мир более гуманным, снять факторы, которые блокируют развитие в направлении более гуманного мира. Маркс нападает на этику, не признающую классовой борьбы… Из ценностных утверждений вытекает революционный императив – нужно изменить действительность, разрушить отношения, при которых человек деградирует, порабощён, угнетён, презираем и т.д.»[6] Эта позиция, по мнению классиков марксизма-ленинизма, подтверждается естественным историческим процессом; моральные нормы, провозглашающие максимой поведения революционную борьбу, возникают в процессе естественного хода исторического развития общества, они неизбежны.
Впрочем, не только отношения долженствования составляют содержание морали. Социалистическая этика ставит, равно как и в политико-правовой сфере, программные цели, дело далёкого будущего: «…нравственность, по своему содержанию сводимая к классовой борьбе пролетариата, а более широко к общественно-исторической деятельности, преобразующей мир на коммунистических началах, вместе с тем означает определенный уровень, степень, глубину овладения ими. Коммунистическая мораль требует от человека, чтобы он умел, во-первых, от частных корпоративных, социально-ограниченных интересов подниматься до всеобщих и коренных задач мирового коммунистического движения и, во-вторых, к настоящему, в каждый данный момент достигнутому уровню развития прилагать более широкую мерку будущего»[7]. Именно там, в будущем, вместе с государством отмирает не только право, но и мораль, основанная на классовой борьбе: нет смысла в регулировании отношений между имущественно равными людьми; коммунизм предполагает равенство и единство всех со всеми. Равенство сплошь в экономическом смысле, но никак не в духовном. Впрочем, отрицание дихотомии души и тела, сведение первой к простой функции человеческого организма предполагает, что равное материальное обеспечение гарантирует равенство человеческих душ. Эти самые души не несут никакой особой ценности: большинство становится единством, где нет ничего «отдельного».
Что касается права, то здесь взгляды Ленина вполне вписываются в общую канву марксизма. При том марксизм им понимается исключительно в революционном ключе, за что получает имя «неомарксизма». Яростно критикуя «политическую проституцию» иных последователей Маркса, он клеймит их как социал-шовинистов: «…социализм на словах, шовинизм на деле, отличается подлым лакейским приспособлением «вождей социализма» к интересам не только «своей» национальной буржуазии, но именно «своего» государства, ибо большинство так называемых великих держав давно эксплуатирует и порабощает целый ряд мелких и слабых народностей»[8]. Эксплуатация других народностей, в то же время, всего лишь наиболее яркий, явный, рельефный пример подавления одним экономически сильным классом другого.
Само государство представляет собой всего лишь аппарат подавления и принуждения, оно имеет явно выраженный классовый характер, служит интересам господствующего класса, в буржуазном государстве – меньшинству, капиталистам, эксплуатирующим благодаря удержанию в своих руках капитала и средств производства трудящееся большинство. При этом бюрократия, реализующая эту эксплуатацию, всецело преданна интересам правящего класса. Она по природе власти, которой облечена, не может и не сможет никогда встать на защиту интересов трудящихся. Буржуазное право, оформляющее деятельность такой бюрократии, а также «дарующее» незначительные гарантии трудящимся, служит защите интересов экономически господствующего меньшинства, слагается для того, чтобы обеспечить, легализовать организованное насилие над рабочим классом. Впрочем, право Лениным понимается исключительно позитивистски: он ведёт речь прежде всего о праве, воплощённом в писанных источниках, при этом никакие реформы в праве, никакие дополнительные права и гарантии, по его мнению, не могут всецело удовлетворить рабочий класс. Позитивизм этот, несомненно, берёт свое начало в материализме: «В мире нет ничего, кроме движущейся материи»[9]. В то же время существуют всего три области действительности, которые никоим образом нельзя свести друг к другу: неорганический мир, органический мир и мир социальный[10]. К явлениям социального мира относится и право, которое, в силу того, что оно не присуще имманентно живому организму, должно существовать в осязаемой, ощутимой форме, т.е. должно быть прежде всего писаным. Оно возникает не произвольно, но лишь в силу социально-экономических условий, в силу существования определённого рода общественных отношений. Отсюда, при качественном изменении таких отношений право также меняется или же даже, если исчезнут условия, обуславливающие его существование, и вовсе исчезает. Право суть всего лишь надстроечное явление, произведение социальной жизни.
Цитируя Маркса, Ленин утверждает: «Всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу; и потому «равное право» есть нарушение равенства и несправедливость». А «при равном труде, - заключает Маркс - следовательно, при равном участии в потребительном фонде, один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и т.д. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того, чтобы быть равным, должно бы быть неравным»[11]. Эта модель присуща только праву буржуазному, искусственно уравнивающему производителей для того, чтобы обеспечить их угнетение господствующим классом, для того, чтобы обосновать классовую структуру общества: коль скоро люди, стоящие в равных условиях, могут приобрести различную меру продукции, они неизбежно будут разделяться на классы в силу экономических причин. Утверждение правом идеи частной собственности как таковой, её защита, по мнению Ленина, удовлетворяет только интересы капиталистов, в руках которых большая часть таковой собственности и находится: «По своей природе частная собственность на средства производства такова, что она, отражая процесс поляризации богатства и бедности, не может быть у всех членов общества: наличие в обществе частной собственности означает, что у одних (меньшинства) она фактически есть, у других (большинства) её нет»[12].
Т.е. для того, чтобы действительно, на деле уравнять всех в праве, необходимо отказаться от частной собственности. Если существует одна лишь общественная собственность, защищённая правом, если право гарантирует одну лишь возможность использования этой общественной собственности, но никак не её концентрацию в руках отдельных лиц, не охраняет её, тогда только эти лица буду экономически равны. На смену равенства в праве предполагалось введение равенства по факту: нет собственников, но есть трудящиеся, делающие общий вклад в общее имущество. Право собственности на средства производства должно принадлежать только одному лишь государству, вплоть до его исчезновения. Затем само понятие «собственность», при постепенном развитии общества, должно исчезнуть: всё принадлежит всем в целом и никому в частности.
В целом этические и правовые взгляды Ленина в их взаимоотношении не являются, несмотря на внешнюю свою оригинальность, чем-то принципиально новым в истории политико-правовой мысли России. Нормативизм права, материализм в этике, по сути, являются закономерным выводом из всего предшествующего периода развития русской мысли. Идеи идеалистические, развиваясь и подвергаясь критическому осмыслению, в отсутствие новых этических концепций, попросту переросли в свою противоположность. Если ранее центральное место в системе этических воззрений отводилось богу, то у большевиков, у Ленина место это занимают экономические отношения. Классовые противоречия, вызванные к жизни имущественным разделением общества, необходимо проявляются в общественной жизни, воздействуют на неё. Старая мораль, мораль капиталистическая, защищает интересы собственников, возводит в абсолют частную собственность, полагает безусловно этичным такое поведение, в рамках которого сохраняются эти отношения.
Капиталистическое право, явление надстроечное, целью своей, как и мораль, имеет охрану отношений частной собственности, причём, в отличие от последней, право неизбежно предполагает возможность применения господствующим меньшинством подавления и принуждения. Ленин, отметив этот утилитаризм морали и права, попросту сменяет акценты: вместо класса эксплуататоров новое общество начинает строиться из диктатуры большинства – пролетариата; мораль и право первоначально отражают чаяния революционного класса, они служат интересам обретшего власть народа. В то же время принципиальный момент, отслеживаемый почти на всём протяжении русской истории, а именно – первичности морали по отношению к праву, - проявляется и здесь: революционная мораль, а затем мораль рабочего класса предпочтительнее права, отмирающего в будущем. Цитируя Маркса, Ленин отмечает: «Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества»[13].
В то же время изменение формы собственности, экспроприация средств производства ускорит темпы развития производственных сил и самого общества. «Государство, - пишет Ленин, - сможет отмереть лишь тогда, когда общество осуществит правило: «каждый по способностям, каждому по потребностям», т.е. когда люди настолько привыкнут к соблюдению основных правил общежития и когда их труд будет настолько производителен, что они добровольно будут трудиться по способностям»[14]. Эти правила общежития, не облечённые в писаную форму и не обеспечиваемые принуждением, суть нормы морали нового общества. Подтверждением тому служит цитата, приводимая В.Н. Назаровым в контексте исследования дискуссии о партийной этике большевиков: «Что такое этика? – пишет А.А. Сольц. – Это есть сумма нравов и обычаев, которые приняты в данном обществе, нарушение которых хотя и не преследуется законом, но всё-таки соблюдение их обязательно без карательной санкции»[15]. Таким образом, мораль, этика обосновывает право, обеспечивает его внутренне, легитимирует его нормы. Право служит средством подавления всякого противодействия развитию общества на пути к высшей его форме. Право, отобранное у буржуазии, отвечает интересам революционного класса. Мораль же созидает идеологическую (впервые в истории) основу нового общества. Мораль, и в этом несомненное отличие мысли Ленина от его предшественников, идеологизируется, а право – претворяет действием господствующую идеологию.
В дальнейшем взгляды Ленина, основанные на «творческом» переосмыслении некоторых идей марксизма, развивались его преемниками. В частности, И.В. Сталин, завершая построение в России тоталитарного государства, во многом обосновывал нововведения с позиций марксизма-ленинизма. Он углубил, усилил акцент на интересах класса, создав классические для советской науки понятия права и государства. Право, вернее, его дефиниция, становится более чёткой и лаконичной, но отнюдь не более осмысленной. Притом «окончательно утвердившаяся марксистская формулировка права (возведённая в закон воля правящего класса) получила развитие и в основном законе страны»[16]. Государство начинает пониматься только как своеобразная машина в руках господствующего класса, с помощью которой подавляются противники этого класса. Таковое отношение к пониманию государства и права сохраняется в подавляющем большинстве случаев в научном обиходе вплоть до 80-х г.г. ХХ в.
Этические воззрения, проистекавшие из марксистской доктрины, получили несколько более разнообразное развитие. В частности, А.А. Гусейнов указывает, что с 30-х г.г. XX в. начинает формироваться т.н. неомарксистская этика, т.е. «…течение, которое, с одной стороны, апеллирует к раннему Марксу (в пику зрелому Марксу и в особенности ленинизму с его учением о диктатуре пролетариата), а с другой, инкорпорирует в марксизм новейшие учения ницшеанства, фрейдизма, философской герменевтики и др.» С 60-х г.г. ХХ в. начинает формироваться новая концепция морали. «Практическая заостренность всей работы, связанной с новой дисциплиной, состояли в том, чтобы обосновать независимость морали от политической идеологии, показать особую роль и самостоятельную значимость морали в системе общественных мотивов, оценок, регулятивных норм, акцентировать в ее содержании общечеловеческие моменты». Пожалуй, именно эта работа советских мыслителей и стала одной из первых предпосылок попытки модернизации нашего общества путём перевода его из русла коммунистической идеологии в идеологию либеральную. Конечно, такая цель непосредственно не заявлялась, однако ценность личности, самостоятельность морали как одной из нормативных систем общества и т.п. – всё это, без сомнения, есть заимствования из взглядов «враждебных», западных мыслителей-неолибералистов, полагавших в основу общественных отношений отношения рыночные, экономические. Резюмируя, А.А. Гусейнов отмечает: «таким образом, на почве марксизма выросли настолько разные этические концепции, что если попытаться суммировать их в едином понятии марксистской этики, то это понятие неизбежно будет многозначным, неопределенным. Можно указать, пожалуй, только на два признака, которые являются общими для них всех: субъективная приверженность Марксу и антикапиталистическая направленность. Данные признаки являются внешними с точки зрения понимания морали и в этом смысле словосочетание «марксистская этика» есть скорее обозначение некой совокупности учений о морали, чем их содержательная характеристика»[17].
Так или иначе, общий характер взаимоотношений между моралью и правом сохраняется вплоть до начала демократических преобразований, приведших в итоге к формированию современной российской государственности, наследующей многие существенные свои идеи из всей русской истории, в том числе и из советского её периода.

Список литературы:
1. Нерсесянц В.С. Философия права: Учебник для вузов. – М.: Норма, 2006. С 154.
2. Назаров В.Н. История русской этики: учеб. пособие для студентов вузов. – М.: Гардарики, 2006. С. 192.
3. Цит. по: Зеньковский В.В. История русской философии. – М.: Академический Проект, Раритет, 2001. С. 706.
4. Гусейнов А. А. Марксистские традиции в этике. / Оправдание морали. М.; Тюмень, 2000. / URL: http://www.guseinov.ru/publ/marx.html (Дата обращения: 26.03.2013 г.)
5. Цит. Ленина по: В. Быстрянский. Нравственность. / «Коммунистический университет на дому», №7, 1925. С. 97.
6. Дубко Е.Л. Политическая этика: Учебник для вузов. – М.: Академический проект; Трикста, 2005. С. 393.
7. Гусейнов А. А. Социальная природа нравственности. – М.: МГУ, 1974. С.154.
8. Ленин В.И. Империализм как высшая стадия капитализма. Государство и революция. Детская болезнь «левизны» в коммунизме. – М.: Астрель, 2012. С. 121.
9. Цит. по: Лосский Н.О. История русской философии – М.: Академический Проект; Трикста, 2011. С.464.
10. См. там же. С. 473.
11. Ленин В.И. Империализм как высшая стадия капитализма. Государство и революция. Детская болезнь «левизны» в коммунизме. – М.: Астрель, 2012. С. 200.
12. Нерсесянц В.С. Философия права: Учебник для вузов. – М.: Норма, 2006. С. 181.
13. Ленин В.И. Империализм как высшая стадия капитализма. Государство и революция. Детская болезнь «левизны» в коммунизме. – М.: Астрель, 2012. С. 201.
14. Ленин В.И. Империализм как высшая стадия капитализма. Государство и революция. Детская болезнь «левизны» в коммунизме. – М.: Астрель, 2012. С. 203.
15. Цит. по: Назаров В.Н. История русской этики: учеб. пособие для студентов вузов. – М.: Гардарики, 2006. С. 195.
16. Власов В.И., Власова Г.Б., Напалкова И.Г., Цечоев В.К. История политических и правовых учений: Учебное пособие для высших учебных заведений / под ред. проф  Власова В.И. – Ростов-н/Д, Феникс, 2004. С. 422.
17. Здесь и выше цит. А.А. Гусейнова по: Гусейнов А. А. Марксистские традиции в этике. / Оправдание морали. М.; Тюмень, 2000. / URL: http://www.guseinov.ru/publ/marx.html (Дата обращения: 26.03.2013 г.).