НА СНИМКЕ: Ещё одно из писем Веры Августовны Лотар-Шевченко мужу в психколонию.
Трудно себе представить пианистку, концертировавшую по Европе и Америке в зэковской форме в исправительно-трудовой колонии (так в то время назывались сталинские лагеря – ИТК. К слову, сейчас они называются ИК, т.е. слово трудовая из названия вычеркнули, чтобы лишний раз не напоминать мировой общественности о принудительном труде заключённых.
Трудно себе представить сорокалетнюю женщину, дававшую концерты в лучших залах мира, на лесоповале или кухне, где готовилась пища тысячам заключённым.
Но это было, ЭТО БЫЛО…
Нинель Семеновна Пляцковская пишет:
«По ее [Веры Августовны. МК] рассказам, первые два года в лагере она буквально умирала. Это не значит, что провела их в лазарете, но и физически, и духовно у нее не было сил и желания жить. Когда эти два года, так или иначе, миновали, она себе сказала: раз я не умерла, значит, надо жить. В этих словах узнавалась Вера Августовна, ее сильная, деятельная натура».
Она узнала о смерти мужа. Ей сообщили о смерти двух детей. Она ничего не знала о старшем сыне – Олеге. Горе её было безмерно. Но она выжила. Теперь у неё была только одна опора в жизни – музыка.
Но тяжёлая работа все равно свела бы её в могилу, если бы добрые люди не помогли ей. Добрые люди находятся всегда и везде. Нашлись они и лагере. Это были женщины, которые, как и она, были невинно осуждены, ели баланду и вкалывали с утра до вечера. Они окружили её заботой и вниманием. Помогали, чем могли. Помогли выжить.
Продолжение следует: http://proza.ru/2014/01/09/293