Девушка сидела за столиком у окна, изнутри украшенного мишурой, а снаружи подсвеченного закатом. За окном снег рассыпался снежинками, а перед ней на столике стыл чай, и горела ароматическая свеча. Кресло, свитое из ивовых прутьев за её столиком, пустовало, девушка сидела одна и ностальгировала.
Ровно два года назад она сидела вот так же, на том же самом месте, за окном падал снег, а в кресле напротив сидел парень, уютно одетый в тёплый вязаный свитер, джинсы, с копной белокурых волос, и по-доброму ей улыбался тёмно-голубыми глазами.
Они познакомились около часа назад на новогодней ёлке, катались с горок, кидали друг в друга снежки, а когда замёрзли - пришли в кафе. И больше с того дня не расставались. А потом был почти год свиданий и расставаний вечером, чтобы увидеться утром. А потом он уехал в Петербург, а она не смогла последовать за ним, хоть и очень хотела, ибо учёба, а перевестись не получилось. Конечно, они переписывались и звонили друг другу, но, то горячее чувство, которое появилось у них, расстояние стало остужать точно также быстро, как и остывает сейчас чашка горячего чая перед ней на столике.
В то время она любила его по-прежнему и засыпала с мыслями о нем, но менялись его чувства.
Через полгода он приехал на новогодние праздники, они сидели уже в другом, каком-то темном, переделанном из подвала кафе, потому что в этом не оказалось места, и смотрели друг на друга.
Петербург изменил его. Голубые глаза потухли, он, словно постарел и осунулся. Она поняла, что его чувства к ней ослабели, но думала, что, когда он увидит её такую свежую и радостную, они снова проснутся. Но, заглянув в эти уставшие глаза, поняла, что всё кончено. Нет, у него не появилась другая, просто всю ту энергию, которая питает эти чувства, забрала себе работа.
Они посидели еще чуть-чуть, словно чужие друг другу люди, и разошлись.
Но сейчас она не думала обо всём этом, она вспоминала самый первый день – его глаза и то, как он улыбался только ими. Сейчас этого человека уже не существовало, он изменился, его образ остался только в её воспоминаниях.
За прошедший год она так и не смогла найти хоть кого-то, с кем бы ей было хоть вполовину так же хорошо, как с ним. С ней знакомились постоянно, даже несколько раз на дню, словно вселенная, не терпящая пустоты, хотела заполнить поскорее ту, что была в её сердце. Но с другими она не выдерживала и часа, понимая, что это совсем не то.
Внезапно её внимание привлекла парочка, сидящая в двух метрах от неё, за соседним столиком. Медноволосая зеленоглазая красавица, в высоких чёрных сапогах до колен, светло-голубых джинсах и бежевом, вязаном крупной вязкой тёплом платье. Свет падал так, что заострил черты её лица, оттенил зеленые глаза, сделав их глубокими и выразительными, но одновременно холодными и надменными.
«Ого, снежная королева», - подумала она, продолжая разглядывать девушку.
Та сидела неподвижно, как фотография с глянцевого журнала и смотрела на собеседника.
Она тоже перевела внимание на парня. Он был одет в унисон – белый, вязаный крупной вязкой свитер, даже узор почти такой же, как на платье у девушки, только джинсы на тон темнее и ботинки тёмно-коричневые.
Было видно, что этих двоих связывает очень многое, так, словно они познакомились две или три жизни назад.
Но девушка сидела, откинувшись, уголки губ были опущены, полуулыбка и общая поза говорили о тщательно скрываемом презрении. Парень сидел, наоборот, подавшись, положив руки на столик, словно своей внутренней силой пытался перебороть это презрение, каждой секундой доказывая, что он достоин того, что она находится здесь, с ним. Но напряжённые скулы говорили о том, что он, возможно, очень недоволен, что ему нужно что-то кому-то доказывать.
А возможно всё было не так. Она хоть и проходила преддипломную практику в экспериментальном центре по изучению лжи, несколько раз убеждалась, что те или иные признаки душевного состояния могут быть вызваны разными причинами.
Она продолжила наблюдать за этой занятной парочкой. Парень сидел к ней пол оборота, поэтому она не видела его лица целиком, и не могла сказать, красив он или уродлив, и судила о нём только по общему ощущению.
Судя по последним словам, которые она слышала, он только что закончил признаваться ей в любви. И девушка слушала эти слова, без каких либо эмоций.
- Нет, – просто сказала она.
Парень снова напряг скулы, словно заглушая внутреннюю боль. Затем медленно отодвинулся и откинулся на спинку кресла. Наверное, в этот момент он внимательно смотрел на девушку и молчал, взвешивая, почему она отказала ему.
А снежная королева спокойно смотрела на него, ожидая, когда он закончит, и она сможет величественно удалиться по своим королевским делам.
- Знаешь, - наконец продолжил парень, - ты похожа на человека, который идёт по улице жизни, а слева и справа жизнь предлагает ему всё, что он захочет в виде брильянтов. Но поскольку в жизни чтобы что-то получить, надо приложить усилия, среди этих брильянтов, больших и маленьких, есть довольно много обычных булыжников. Поэтому важно правильно выбрать. И вот ты идёшь, смотришь по сторонам, не знаешь что выбрать, потому что хочешь выбрать самое лучшее. И один из брильянтов смотрит на тебя и говорит – вот он я, самый большой, самый сияющий, я очень хочу, чтобы ты забрала именно меня. Я дам тебе все - сделаю тебя счастливой и богатой, буду сиять в твоей короне и оберегать тебя от всех невзгод своим светом. И для тебя он действительно самый большой и сияющий, потому что он твой, но ты даже не хочешь посмотреть в его сторону…
Снежная королева слушала его, так же молча. В глубине её глаз что-то появилось в самом начале, но потом снова исчезло. В этот раз она даже не удостоила его ответом. Просто еле заметно пожала плечиком.
Парень опустил глаза и поднёс руку ко лбу, потирая его.
- Я могу идти? – спросила девушка.
Вместо ответа он разрешающе махнул рукой, поднесённой ко лбу.
Этот жест рассмешил её. Таким жестом отпускают лакеев, а он отпустил королеву, которая, не заметив этой тонкой иронии, поднялась и направилась к выходу. Видимо, эта парочка была под стать друг другу.
Но больше всего её заинтересовали слова, которые он сказал своей королеве. Они должны были произвести впечатление на эту надменную особу, но попали в сердце другой. Он показался ей интересным.
Он посидел еще несколько минут в одиночестве, глядя прямо перед собой, в окно, за которым всё так же падал снег, потёр подбородок, размышляя, затем поднялся и пошёл к выходу.
Поднялась и она тоже.
На улице падающий снег казалось, сам подсвечивал улицу. Она поёжилась и укуталась в шубку, пристукнув каблуком, переход от тёплого кафе к зимней стуже был ощутим. Она была маленькая и хрупкая, поэтому даже незначительный холод быстро забирался в рукава и штанины и пробирал до костей.
Она осмотрелась в поисках парня – тот медленно и задумчиво склонив голову, шел по улице, и пошла за ним, раздумывая, зачем она это делает, и одновременно решая, как можно с ним познакомиться. Или вернее сделать так, чтобы он познакомился с ней.
«Встретиться с ним взглядом? Заговорить? – думала она, - интересно, куда он идёт?»
Парень шёл бесцельно, не глядя по сторонам, погрузившись в свои мысли. Затем, свернул и пошёл по улице, ведущей на большую площадь, один край которой выходил на набережную, на другом был организован каток, по периметру были горки, а в центре стояла ёлка.
Она последовала за ним, одновременно подсознательно отмечая про себя, что они повторяют тот же маршрут, что и она со своим парнем два года назад, только в обратном порядке.
Парень дошел до площади, пересек её, и встал у парапета, не пускавшего к замёрзшей реке. В отличие от светлой площади, заполненной гуляющими и фотографирующимися у ледяных скульптур людьми, набережная была пустынна и плохо освещена редкими, сделанными под старину, фонарями.
Он долго стоял, глядя в затянутый темнотой и смогом противоположный берег. Она встала рядом, через один фонарь от него, и стала наблюдать. Он стоял неподвижно, потом сжал кулаки, опустил и поднял голову.
Она отлично его понимала – чувства, эмоции, теперь уже никому не нужные, которые не с кем разделить, одолевали его. Он искал им выход. Одновременно она думала, как привлечь его внимание.
Наконец, он выпрямился, оттолкнул от себя парапет, развернулся и пошёл обратно на площадь. Она медленно последовала за ним, уже ругая себя за то, что ходит за ним, как хвостик на шпильках.
На площади он остановился рядом со стойкой, за которой стояла полузамерзшая девушка и продавала китайские фонарики, несколько десятков которых уже поднималось над площадью. Он постоял несколько секунд, затем подошёл и купил один.
Она подошла к нему в тот момент, когда он что-то привязывал к фонарику. Она заметила блеск золота и сияние маленького драгоценного камня.
Он поджёг трут зажигалкой, взятой у продавщицы, подождал, пока воздух под бумажным куполом фонарика нагреется, и отпустил фонарик, под которым болталось маленькое аккуратное колечко.
«Эге, - с изумлением подумала девушка, - да он хотел сделать ей предложение...»
Парень стоял и смотрел, как уплывает в небо символ многих надежд и плод многих усилий, с некоторой даже ненавистью и болью во взгляде. Она поняла его и на этот раз. Он был настоящим – из тех, кто, как в кино, выкидывает отвергнутое кольцо, а не дарит его кому-то другому или сдаёт назад в магазин.
Она снова восхитилась им, и ей отчаянно захотелось быть на месте этой снежной королевы, но она всё еще не знала, как это сделать. Он всё еще не смотрел на неё.
Проводив фонарик, парень словно повеселел, быстро пошёл на горку, на которой суетилась ребятня с картонками и пластмассовыми ледянками. Лихо скатился, используя свои ботинки как лыжи. Язык горки заканчивался как раз там, где она стояла - закоченевшая от холода и отсутствия идей. В конце его развернуло, но он удержал равновесие, остановился, скользя по льду спиной вперёд. Повернулся и поднял глаза.
И тут он, наконец, увидел её. И она смогла также рассмотреть его лицо.
Голубые глаза… Он не был красавцем, но и не был страшным – обычный парень с заурядной внешностью, но мягкие черты лица, или уже начавшее разгораться чувство, сделали его для неё симпатичным.
Выражение его лица изменилось. На какую-то секунду оно просияло, словно в тёмную комнату проник лучик света. Но потом он опустил глаза и сошёл горки – сзади катились уже другие. В довершение всего у него зазвонил телефон. Он достал его и отвернулся.
Она проклинала его телефон!
Кажется, ему звонили по работе. Он разговаривал и всё дальше и дальше отходил от неё.
Она пристукнула сапожками друг о друга – холод давно уже забрался за голенища, и она уже начинала не чувствовать ноги.
Она посмотрела на парня, было похоже, словно он сбросил и перезвонил сам, но связь прервалась. Он чертыхнулся, спрятал телефон в карман джинсов и пошёл прочь с площади, даже не смотря в её сторону.
Она подсознательно отметила, что носить телефон в кармане брюк, это большой минус его имиджу - так делают только подростки – и медленно пошла за ним, думая о том, что ничего не вышло, но, по крайней мере, она идет в совпадающем с ним направлении – к автобусной остановке.
По пути он свернул во всё еще открытый торговый центр. Она подумала, что надо согреться и последовала за ним. Он пошёл к стойке сотовой связи, видимо класть деньги на телефон. «Так вот почему он ругался. У него кончились деньги», - сделала вывод она, и, радуясь своему счастью, встала чуть поодаль, достав свой собственный телефон.
Он назвал номер, и она быстро его записала. Затем подумала о том, что ей бы тоже не помешало пополнить баланс. Она заняла место за ним, уже не думая, обратит ли он на неё внимание или нет. Кажется, взглянул мельком, краем глаза отметила она, называя девушке-кассиру свой собственный номер.
Дома ждало долгожданное тепло. Она заглянула в зал, кивнула маме и младшей сестре, увлеченно смотрящим какой-то музыкальный конкурс, сняла шубу и сапоги, скользнула на кухню, включила чайник, а по пути с кухни в комнату заглянула в ванную, где включила воду.
Через десять минут она уже принимала ванну, отпивая маленькими глоточками свежезаваренный чай из аккуратненькой маленькой чашечки с тёмно-синим ободочком, и чувствовала как внутреннее и внешнее тепло возвращает её к жизни.
Телефон, лежащий рядом, мигнул подсветкой и завибрировал – пришло сообщение.
Она потянулась и взяла его.
«Кто это?! И откуда у вас мой номер», - гласило сообщение.
Она улыбнулась. Пару минут назад она отправила короткое и банальное «Привет» с закрытой скобкой в конце на добытый с таким трудом номер. И этот вопрос был предсказуем. Сколько раз она сама задавала его незнакомым адресатам.
«Мы виделись с вами на ёлке, - написала она, - а откуда у меня ваш номер – долгая история», - телефон вернулся на полочку, ждать ответа.
Пара глотков чая, она провела рукой по небольшой, но и не маленькой, подтянутой груди. Потёрла носком ноги об икру другой, любуясь собой, и усмехнулась расхожему мнению, что все девушки, даже если природа щедро наградила их, в глубине души считают себя далёкими от идеала. У неё было другое мнение. Красота вещь субъективная, и её параметры зависят от числа людей, считающих одинаково. И как только это число превысит некую критическую массу, эти стандарты станут эталоном.
«А если в первую очередь искренне полюбить себя, - думала она, - то одним человеком станет больше, а там уж и остальные подтянутся».
«Прямо как эффект сотой обезьяны,- продолжала рассуждать она, откидывая голову на край ванны и закрывая глаза. Учёные научили одну обезьяну камнем раскалывать орехи, затем она научила ещё девяносто девять, а потом выяснилось, что все обезьяны научились раскалывать орехи на соседних островах каким-то волшебным образом, ибо связи между островами не было никакой».
Телефон мигнул подсветкой и мелко завибрировал – пришло еще одно сообщение.
- «Расскажи, я никуда не тороплюсь».
- «Давай встретимся, - написала она, - и я обо всём тебе поведаю».
На этот раз ответ пришлось ждать слишком долго. Возможно, она была слишком напористой, но, что было более вероятно – он размышлял. И она знала о чём. Его только что постигла неудача, он чувствует себя ненужным одной, но им заинтересовалась другая, так почему бы не пойти? К тому же ему был присущ дух авантюризма. Она поняла это по такой мелочи, когда он скатился с горки.
- «Хорошо, - пришёл, наконец, ответ, - давай завтра в шесть на ёлке».
- «Завтра я не могу, - ответила она, - надо помочь маме всё приготовить к новому году. Давай, там же, 31-го за час до заката. Закат в 17:06»
То, что она не может, с одной стороны было правдой. А с другой, ей хотелось убедиться, что он может подождать один день. Многие парни не проходили такую проверку, строили из себя чрезвычайно занятых, но на самом деле проявляли юношеский инфантилизм.
С третьей, она необычно назначила время - в своем стиле. Он должен будет это оценить.
- «Хорошо, идёт», - пришёл ответ через минуту.
Она улыбнулась, отложила телефон и снова погрузилась в ванну.
Когда она пришла на ёлку, он прогуливался рядом с двумя высокими ледяными скульптурами былинных богатырей. Они возвышались, как скалы, и было в них что-то грозное и величественное. Глядя на них, ей пришла в голову идея.
- Привет! – она подошла к нему и застыла, давая рассмотреть себя, как следует, в свете заходящего солнца, поставив ноги вместе, а руки спрятав в рукава и улыбаясь.
Какой он её увидел? Наверное, он увидел миниатюрную, чуть ниже него девушку, в тёмной шубе, аккуратных сапожках на невысоком каблуке, длинными прямыми пепельно-русыми волосами, милым лицом, высоким лбом, аккуратным носиком, и сияющими темно-карими глазами с длинными ресницами, маленьким треугольным подбородком и большой белозубой улыбкой.
- Привет, - ответил он, всё так же глядя на неё.
Она поняла, что, наконец-то, произвела на него впечатление. С другой стороны он был всё так же опечален своей неудачей.
Она понимала это и вернулась к своей идее, которая посетила её, когда она увидела скульптуры.
- Знаешь, - сказала она, - эти скульптуры похожи на двух старинных богов, охраняющих проход в параллельное измерение. Она сделала два больших шага по направлению к двум ледяным скульптурам богатырей и задрала голову, рассматривая их.
- Давай пройдём через эти ворота в параллельное измерение, где всё гораздо лучше, чем тут, пока они нас пропускают? – сказала она и, схватив его за рукав, потащила на ту сторону.
- Ну, вот мы и в параллельном измерении, где всё гораздо лучше, чем там, - произнесла она, видя, как по его лицу расползается широкая улыбка.
- А теперь идём туда, - она показала на выход с площади, за которым начиналась широкая аллея, идущая параллельно набережной. Ей хотелось увести его с места, где он совсем недавно грустил, чтобы оно не напомнило ему об этом.
Вместо ответа он пошёл в указанную сторону. Первое время они молчали. Возможно, вначале она снова показала себя чересчур напористой. Теперь она возвращала инициативу и ждала от него этого.
- Так как ты узнала мой номер? – спросил он.
- Зануда, - подумала она, а вслух ответила, посмотрев на него - разве это имеет значение?
- Не имеет, - внезапно кивнул он.
- Как будешь встречать новый год? – спросил он.
- Планировала с подругами.
Она думала о том, что им надо найти какую-то тему для разговора, ну, не могла же она всё делать за него. Он шёл по правую сторону от неё. Внезапно он остановился и оказался слева, легонько подтолкнул её в плечо, направляя в проулок, выводящий на набережную.
- Идём туда, - кивнул он.
Она согласилась.
- Какую музыку ты любишь?
- Та, что сделана с душой. Например, мне нравится музыка одного человека, который жил на острове, и в своё время создал целое направление, что не просто. Так как всё в основном уже придумано, и с каждым разом всё сложнее и сложнее привносить в этот мир что-то новое.
- Это та, в одном из альбомов которой, он философствовал с помощью музыки о том, что любовь - это как гравитация, притяжение, и находится в основе всего. В другом он говорил о том, что любовь - это как взрыв. Взрыв для мозга.
- Быстро ты отгадала, - удивился он, поворачиваясь к ней.
- Да, мне тоже нравится, - кивнула она, - слушаешь и будто книгу читаешь.
- А с другой стороны, - произнёс он - если вот так переводить общий смысл на русский язык, то такой бред получается.
Они рассмеялись.
Они медленно шли по неширокому проулку, образованному старыми зданиями, стены которых были припорошены инеем. Справа был музей, а слева то - ли библиотека, то - ли какое-то другое административное здание. В конце проулка блестела льдом река, а черный чугунный парапет разделял перспективу на две части – серо-синее небо, кое- где уже раскрашенное закатом, и серый, припорошенный снегом, асфальт.
Когда они вышли на набережную, то увидели, что она практически пустынна, и только вдали виднеется группа из десяти-двадцати человек рядом с большим белым шаром.
Он направился туда, а она не возражала.
«Странно, - думала она, - сегодня мороз ничуть не меньше, чем тогда, но мне почти не холодно».
- Тебе не холодно? – спросил он.
- Нет! – ответила она.
- Ну-ка, дай-ка, – он снял свою перчатку, сунул её в карман, взял её руку и стащил оранжевую варежку. Потрогал руку.
- Э, да ты почти замёрзла! – произнёс он, - Будем греть!
И он засунул свою руку и её ладонь к себе в карман.
Это вызвало в ней противоречивые чувства. С одной стороны он сделал это слишком быстро и бесцеремонно, не спрашивая, хочет она этого или нет. С другой стороны он повёл себя решительно. Ей это понравилось. Но в тоже время она нахмурилась.
Есть такая порода парней. Про себя она называла их романтичными слюнтяями. Вешают красивую романтичную лапшу девушке, иногда ведут себя решительно, как те парни, которые целуют девушку без всяких романтических прелюдий. Но как только что-то идёт не так хорошо, как хотелось бы, например, ссора, они обижаются, замыкаются в себе и ждут, что все проблемы решатся сами собой.
Ей очень не хотелось, чтобы он оказался именно таким. Но какой он на самом деле, было пока непонятно.
Он не мог знать, о чём она в это время думает. Вместо того чтобы отгадывать, он взялся за осуществление своего собственного плана.
- Пойдём скорее к тем парням, - произнес он, - мне очень нужно там быть. Это мои друзья. Плюс, я кое-что тебе покажу. Пойдём скорее, заодно и согреемся!
Она, молча, согласилась, и они ускорили шаг.
- Ты очень похожа на гимнастку, которая стала второй на олимпийских играх, - произнёс он, - яркая такая. Может быть, ты сама занималась? Я сужу это по твоей походке. Ты идёшь так, будто танцуешь и очень уверено чувствуешь себя на шпильках.
- Спасибо, - сказала она, - да, мне многие это говорят, что похожа. Да, я занималась одиннадцать лет художественной гимнастикой. Но получила травму и прекратила.
- Понимаю, - произнёс он. И, казалось, расстроился. Значит, понял, как это было важно для неё.
Но они уже подошли к группе ребят. В этом месте набережная представляла собой глубокий обрыв, ведущий к реке, по которому к самой реке шёл неглубокий овраг. Парни закончили надувать большой белый шар, и один из них отсоединял насос.
- Привет! – он поздоровался со всеми подряд и обратился к одному из них, самому высокому черноволосому и кудрявому с маленькой бородкой парню, одетому в пятнистый комбинезон.
-Слушай, Лёх, дашь прокатиться первому с моей дамой?
- Не вопрос! – кивнул тот.
- Я сам её снаряжу.
Он подошёл к ней и стал объяснять то, что в этот шар залезают и скатываются по склону, и это можно сделать вместе.
- Я знаю что это, - ответила она, - но, ни разу не пробовала. Так что давай!
И она залезла в шар, руками взявшись за кожаные ремни. Он всунулся следом, застегнул застёжку ремня на талии, а потом застегнул ремни на икрах. Парни чуть покатили шар, так что она повисла на ремнях. Он залез следом, и пристегнули его.
- Ну что, готовы? – услышали они голос вне шара, когда закрыли мягкую заглушку входа.
- Да! – кивнули они.
Мир, затянутый белой плёнкой сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее закружился вокруг. Слева и справа мелькали стенки оврага, светло жёлтые пожухлые стебли кустарника, торчащие из-под снега, ёлки, небо, снова стенки оврага. Шар развил уже большую скорость. В одном месте он подпрыгнул, и они пролетели пару метров и стали кувыркаться дальше, пока не достигли дна оврага. Там шар встретила останавливающая сетка. Шар врезался в неё, деревянные опоры не выдержали, шар раскатал сетку по снегу и устремился дальше, на лёд.
Они замерли, ожидая, когда шар остановится окончательно.
Она видела его напряжённое лицо. Это был не испуг, а скорее лицо человека, очень быстро просчитывающего, чем грозит им создавшаяся ситуация и принимавшего решения.
Река застыла не ровным слоем, кое-где угадывались очертания волн, где-то были нанесены сугробы. На этой неровной и рыхлой от недавно выпавшего снега поверхности шар быстро остановился, заскрипев снегом.
Он оказался в нижней полусфере, так как был тяжелее. Несколько мгновений он прислушивался, затем отстегнул державшие его застёжки. Потом занялся застёжками, держащими её. Она рассмеялась и скользнула в его объятия, так как больше тут падать было некуда. Ей понравилось, и было весело.
По склону уже бежали парни. Кажется, они что-то кричали, вставляя неопределенный артикль и высказываясь о принадлежности этого шара и этой изгороди к детородным органам, и только самый главный спешил молча.
- Да, - экстремально получилось, - пробормотал он, заглядывая в её глаза.
Когда они выбрались из шара, то стояли несколько минут и держали шар, поскольку на открытом пространстве реки гулял сильный ветер и шар, лишённый веса пассажиров, могло укатить дальше, к противоположному берегу.
- Ух, ты, у тебя даже голова не закружилась, - произнёс он.
- Класс! - она улыбнулась, и, как маленькая, захлопала в ладоши. То, что всё пошло не так, как планировалось и их вынесло на лёд, ей понравилось больше всего. Казалось, что ему это тоже доставило большое удовольствие, и он только делал озабоченный вид.
Наконец, владельцы шара спустились к ним и покатили его вверх по склону, а один из парней рассматривал разрушенную сетку заграждения.
- Вот, держи, – она увидела, как он отсчитывает несколько сотенных своему флегматичному знакомому, - испытание произошло практически успешно. Надо будет как-нибудь повторить.
И протянул ему руку. Тот пожал её, и они вместе стали подниматься вверх по склону. Сзади парни катили шар.
Когда волны восторга и адреналина стали проходить, она почувствовала, что замерзает снова. Внизу на реке был ветер, который за десять минут ожидания пробрал её до костей.
Она замолчала и стиснула зубы. Они предательски норовили пуститься в пляс и подать недвусмысленный сигнал хозяйке и всем окружающим о её состоянии.
Он шёл рядом и заметил, как она замолчала.
- Согреемся наверху, в кафе, - сказал он, беря её за руку и прибавляя шаг.
На них уже спускались сумерки. Зажглись фонари. С площади доносились хлопанья фейерверков. Вместе с сумерками новогоднее настроение становилось всё ближе.
Они поднялись по склону, зашли в самое ближайшее кафе, и сели за столик.
- Самого горячего чаю, - попросил он.
Официантка кивнула и предупредила их, что сидеть можно только до девяти, так как после начинается новогодняя программа, и все столики уже заказаны.
Они сидели в практически пустом кафе, за столиком у самого окна, выходившего на площадь. Ждали горячий чай и смотрели, как внизу по-новогоднему копошится народ, целыми семьями фотографируясь у ёлки.
- Может быть, они радуются вдвойне ещё и тому, что конец света так и не наступил, - сказала она.
- Наверное, - кивнул он.
- Сейчас я согреюсь, и буду разговорчивее.
Принесли чай, и он разлил его в маленькие чашки.
- Хороший чай, - прокомментировал он. - Из самых нежных верхних соцветий чайного дерева.
- Мне тоже нравится этот фильм, - улыбнулась она, - когда была маленькой, лет десяти, мне он казался глупым. От того, что мужчины в нём больше пьют водку, чем охотятся. И это не хорошо. А совсем недавно пересматривала и поняла, что он смешной и с очень хорошо переданной доброй атмосферой.
- Мне очень хорошо с тобой, - сказал он после минуты молчания.
- Я знаю, - сказала она.
- Откуда?
- Сияющие глаза, расширенные зрачки, ты сидишь, подавшись ко мне, - произнесла она, улыбаясь. – Извини, это профессиональное. Я психолог и прохожу практику в экспериментальном институте лжи, как в том фильме, где ехидный и жутко проницательный британец ходил и уличал всех во лжи. Так что, если когда-нибудь ты захочешь сказать мне неправду, я это увижу!
Она потёрла ладошки и заулыбалась. Он хмыкнул и пристально посмотрел на неё.
- Психолог ты, значит, - сказал он. – Большинство психологов идут в эту профессию не для того, чтобы помогать людям, а более для того, чтобы разобраться в себе.
- Я думаю, у меня с головой всё в порядке, - парировала она. – Так какие девушки тебе нравятся?
- Те, которые умеют ценить заботу своих парней, - быстро ответил он.
- Разве есть те, кто не ценит? – подняла бровь она.
- Есть. Большинство. Например, недавно я виделся с девушкой, которая обожает Мастера и Маргариту, мистику и верит в судьбу. Но вместо того, чтобы выбрать парня, который бы в довесок к стандартному комплекту заботы, доброты, мужественности и так далее, сочинял для неё свои истории, на которые вдохновила его она тем, что рядом, и тем, что она такая необыкновенная, и каждый новый день с ним был бы особенным, она выбрала иное. Вместо того, чтобы выбрать своего Мастера, она выбирает другого, к которому сама едет после работы и смотрит с ним фильмы, сочинённые другими людьми, читает и смеётся над сообщениями, придуманными не им, пытается вытащить его в театр, но он не идет, так как это не его. И так далее. Но зато он высокий и типа того, стильно - спортивный.
«Это он про себя и про снежную королеву», - поняла она. А ещё подумала о том, что призрак этой снежной королевы пропавший, когда она провела его через эти импровизированные ворота, вновь вернулся. Но вернулся уже бледный, потухший. Вот-вот готовый исчезнуть.
- Вспомни! – сказала она весело. – Мы час назад прошли через ворота, ведущие в параллельное измерение, где всё гораздо лучше, чем в том, где мы были.
Он весело улыбнулся, видимо эта её находка удивила и порадовала его.
- А расскажи сказку? – продолжала она. – Ты ведь можешь прямо здесь и сейчас придумать историю?
- Ну, я ведь не сказочник, - протянул он.
- А ты попробуй. Вдруг я твоя Маргарита, а ты мой Мастер.
- Скажу тебе по секрету, я не люблю это произведение.
- Скажу тебе по секрету, я тоже, - сказала она, и это была правда. – Я из тех исключительных девушек, которые терпеть не могут это произведение. Так же я не люблю вампиров и подростков с волшебными палочками, - подмигнула она.
- Сказку… - протянул он, - это ведь не просто, нужно вдохновение. И она не будет такой гладкой, как в книжке. Ладно, я попробую…
Несколько минут он сидел и молчал, глядя на неё и в окно.
«Ну слушай… - начал он. - В далеком 2090 году в кафе сидели парень и девушка. Девушка была стройная с тёмными, лучистыми глазами и длинными прямыми волосами, - на этих словах она засмеялась и захлопала в ладоши, понимая, что это он описывает её.
«За окном машины всё так же ездили по дорогам, а не летали по воздуху, как пытаются уверить нас писатели фантасты, - продолжил он, - но чай и, правда, уже привозили роботы-официанты.
Наш герой пригласил её в кафе потому, что сегодня исполнился ровно год, как они познакомились, и ровно год назад они вот так же сидели в том самом кафе. Он хотел сделать ей предложение. Но девушка попросила рассказать ей историю, потому что в их первую встречу эээ… он тоже сочинил ей историю.
«Хорошо, - сказал наш герой нашей героине. – Но эта история будет правдивой. Дело в том, что я не работаю в институте по исследованию времени. Вернее я работаю, но не простым лаборантом, а хрононафтом. И являюсь первым путешественником во времени.
Я стал им поневоле, рискуя больше никогда не вернуться. Технология была не опробована, до этого мы посылали на несколько часов в прошлое лишь лабораторных крыс. В тот день ко мне подошел старший научный сотрудник, и проникновенно заглянув мне в глаза, поведал, что по его расчетам выходит, что волны времени имеют дискретную структуру. Так как я был простым лаборантом, а не старшим научным сотрудником, то не понял, что такое дискретная структура времени, поэтому я внимательно слушал дальше.
Он поведал мне, что, так как американцы в далеком 1950 году выпустили десять ядерных ракет по Корее, одна дискретная волна времени вот-вот подтолкнёт другую, наше настоящее изменится, исчезнет половина населения Земли, в том числе и девушка, с которой я встречаюсь.
Чтобы этого не произошло, мне срочно надо отправляться в прошлое.
Без лишних разговоров я взял лазерный резак, зашёл в камеру и прыгнул в прошлое.
Моими первыми словами было:
- С Богом! - так что они вошли в историю. Когда меня выбросило на несколько лет назад в пусковой шахте, я перерезал лазерным резаком подводящие кабели у всех десяти ракет и благополучно вернулся в свое настоящее.
Позже я прочёл в учебниках истории, что американцы до сих пор недоумевают, почему их оружие не сработало в момент пуска.
Таким образом, одна дискретная волна не подтолкнула другую, половина населения земли не исчезла, и ты тоже, и я могу сделать тебе предложение!
С этими словами наш герой достал маленькое колечко и сделал предложение нашей счастливой героине. Та была ошеломлена и сбита с толку. В первое мгновение она не знала, верить или нет словам своего молодого человека, или это всего лишь история. Так как в далёком 2090 году он действительно работал в институте времени. Но эту мысль сменила другая. В данный момент это самый счастливый миг в её жизни – её любимый сделал ей предложение!»
- Вот такая история, - закончил он.
- Да уж, оригинально, - выдохнула она. – Это всё ты сам придумал?
- Да, - кивнул он. - А ещё скажу тебе по секрету, что институт времени действительно существует. Только он засекречен, и первым хрононафтом являюсь я! И именно из-за меня американцы действительно не смогли запустить свои ракеты, только я лазал по нутру шахты и перерезал провода не лазерным резаком, а обычными кусачками. Замучился и перепачкался весь!
- Прекрати издеваться! – рассмеялась девушка. – Лучше скажи, ты, правда, сам это придумал?
- Правда, - пожал плечами он.
Она поднялась с кресла, подбежала сзади, прижалась и обняла его за шею. Ей было очень приятно, что она вдохновила его на такой пусть и немного странный, но рассказ. И он сочинил его прямо тут, ничего не обдумывая. И это было первый раз в её жизни. Быть музой ей было очень приятно, словно это она сама его сочинила.
- У тебя есть талант, - сказала она, вновь усаживаясь в кресло. А на его щеках выступил румянец смущения.
Они помолчали. Видимо он молчал потому, что был опустошён этим небольшим актом творения, а она молчала потому, что всё еще переживала эмоции.
- Новый год всего через несколько часов, нас скоро будут выгонять отсюда, и мне пора ехать к девчонкам,- сказала она, глядя в окно, за которым давно уже стемнело, и зажглись огни и синие гирлянды на деревьях.
- Знаешь, мне не хочется с тобой расставаться, – вдруг произнёс он. – Я живу один, и я предлагаю поехать ко мне и встретить Новый Год вместе.
Эти слова казалось, сорвались сами собой. В первый момент он сам испугался того, что предложил. Не смотря на всё, что с ними произошло за этот вечер, было слишком рано для таких предложений, и это могло всё испортить. Она прочитала эти мысли по его глазам, но секундная растерянность, промелькнувшая в них, сменилась твёрдостью и уверенностью. Внезапно для самой себя, и, не понимая, что она делает и почему, она кивнула, соглашаясь.
Он расплатился по счёту, оставил чаевые и вызвал такси. В машине они сидели молча. Она, уютно устроив голову на его плече, думала о том, что разгадала его.
- Он как порывистый ветер, - думала она, - дует ровно, затем внезапно меняет направление. Сначала мы просто гуляли, и всё было банально. Затем он решил покатиться в этом шаре. Потом мы могли разойтись по домам, но он изменил направление, и вот мы уже в кафе, и снова всё банально. Но нет, снова порыв ветра, и теперь едем к нему, и там, надеюсь, будут ещё сюрпризы... Да, с ним не соскучишься. И эти мысли ей нравились.
Его квартира встретила их темнотой, разбавленной голубым призрачным светом, льющимся из не зашторенных окон. Он включил свет в прихожей, в которой не было ничего кроме вешалки на стенке, и помог снять шубу.
- Проходи на кухню, садись и жди меня, - сказал он.
Она послушала его и прошла. В кухне тоже не было ничего, кроме стола, стоящего у окна, холодильника, плиты, микроволновки и маленького кухонного гарнитура, состоящего из мойки и стоящего рядом шкафчика.
Он зашёл следом, вымыл руки, открыл шкафчик, и стал накрывать на стол. Она сидела и смотрела, как словно волшебным образом на нём появилось две тарелки, вилки, ложки, два стакана для вина, бутылка из тёмного стекла, которая была незамедлительно открыта, как в микроволновку отправляется пластиковая кастрюля, и из неё начинает распространяться аппетитный мясной запах.
- Знаешь, - сказал он, - я планировал отмечать Новый Год один, но хотел отметить его как следует, поэтому наготовил всего заранее. Правда, не так много, не на двоих.
- Ты и готовить умеешь, ух ты! – восхитилась она, - а я-то думала, что сейчас приедем, и ты заставишь меня резать салаты.
- Ну, умею я готовить или ты умеешь делать это лучше меня, скоро мы это выясним, - сказал он, - а салаты резать не придётся, они уже нарезаны.
И он достал из холодильника две тарелки, в одной из них был традиционный, из огурцов, варёных яиц, колбасы, лука, зелёного горошка и приправленный майонезом. Второй она не рассмотрела, так как он выключил свет и ушёл из кухни, а призрачного света, льющегося из окна, не хватало. Внезапно в коридоре замелькали дрожащие отблески. В кухню медленно вплыли две ароматические свечи и опустились на подоконник окна.
Он достал из микроволновки пластиковую кастрюльку и наложил в каждую из тарелок, судя по ломтикам картошки, мясо по-французски. Она улыбнулась – простой и вкусный рецепт, который легко приготовить мужчине.
Он налил вино в бокалы, оно оказалось красное.
- А вдруг я люблю белое? – спросила она.
- Может быть, - кивнул он. Но это вино особенное. С особым букетом, запечатлевшим дожди и солнечное лето далёкой страны и далёкого года. Когда ты его попробуешь, ты сама поймешь, о чем я.
- Но ты, наверняка, проголодалась, - сказал он, - а такое вино не стоит пить на голодный желудок. Так что давай поедим.
Мясо было великолепным. То ли от того, что она и, правда, очень проголодалась, то ли от того, что он действительно умел готовить. Вино тоже, как и говорил он, было превосходным. Она никогда не пила такого. Оно раскрывалось во рту, как раскрываются дорогие духи, в три ноты, и совсем не пьянило.
До нового года оставалось всего несколько минут, когда он поставил на стол другие бокалы, достал шампанское и положил перед ней листочек и ручку.
- Ты тоже веришь в то, что если успеть написать свое желание под бой курантов, сжечь и выпить пепел в бокале шампанского, оно сбудется? – улыбнулась она.
Он кивнул, открывая и разливая шампанское в бокалы. А она достала телефон и зашла через него в Интернет, отыскивая прямую трансляцию Президента.
- Дорогие друзья, - начал свою речь Президент.
Когда он закончил, и стали бить куранты, каждый из них написал свое желание, поджёг на ароматической свече, успел превратить бумагу в пепел и размешать в бокале. Они даже успели соприкоснуться бокалами, перед тем как выпить шампанское, когда последние удары курантов проводили старый год и тишиной встретили новый. Спустя несколько минут за окном раздалось ликование, хлопки петард и фейерверков.
Они улыбнулись друг другу.
- С Новым Годом! – эти слова прозвучали одновременно. Она рассмеялась.
Телефон показывал новогодний концерт, который им смотреть не хотелось.
Её клонило ко сну. Сегодняшний день был богат на события, она приложила голову к стене и вдруг встрепенулась.
- Вот черт! Я совсем забыла про девчонок и забыла поздравить маму!
- Звони, - улыбнулся он.
В течение нескольких минут они дозванивались каждый до своих родителей. А когда закончили, она спросила его, где тут можно прилечь. Вместо ответа он бережно взял её на руки и понёс в спальню. На секунду ей стало страшно.
Он так же бережно опустил её на большую двуспальную кровать. Она отметила, что кровать красива своей винтажной красотой и вся вырезана из дерева. Он положил под её голову подушку, а сам сел рядом. Она прижалась к нему, обняв за талию, а он ласково и нежно гладил её по волосам, скулам, закрытым глазам, шее, где мелко билась жилка.
- Расскажи еще одну сказку, - попросила она.
Он наклонился и поцеловал её в макушку.
- Ну, слушай… - тихо сказал он.
«В солнечной Греции жил герой Идас. Однажды охотился он в зелёных лесах высокой горы и увидал прекрасную нимфу Марпессу. Славилась своим танцем нимфа. Горный ручей останавливал бег своих вод и прекращал свое превращение в полноводную реку внизу, в долине, чтобы насладиться танцем нимфы.
Вот такой увидал эту нимфу Идас и полюбил её страстно и мощно.
Рассказывают так же, что однажды увидели этот танец и две скалы. Сорвались они с высоких утёсов, чтобы сковать её всей своей гранитной любовью. Но ускользнула от них нимфа, с тех пор ходят скалы и ищут Марпессу.
Увидел нимфу и юный бог стреловержец Аполлон. Воссиял к ней любовью!
Но как завладеть нимфой и отнять её у неистового речного бога-отца? Всех желающих призывал к поединку на колесницах он, а тех, кого догонял, лишал жизни. Не мог достать таких быстрых коней герой Идас, не знал он, как похитить прекрасную нимфу. Горит в его сердце любовь к прекрасное нимфе, жжёт нестерпимо. Хочется ему на весь мир возопить, чтобы разверзлись небеса и земля, и пришли ему на помощь своей мудростью. Но не может Идас выкрикнуть сердце.
Помог ему бог Посейдон, дал коня-Вихря. Скучно стало волногонителю. Захотелось ему посмотреть на погоню, и то, как будут состязаться могучий герой и юный солнечный бог.
Оседлал коня Вихря Идас, в один скачок достиг конь высокого утёса, где плясала нимфа в хороводе сестёр. Схватил нимфу Идас, посадил с собою и унёсся конь.
Как только услыхал испуганный крик своих дочерей отец - речной бог, вскочил он в свою колесницу, запряженную быстрыми, как мысль, конями и бросился в погоню.
Не страшен Идасу речной бог, он сам силён и могуч, как бог. Но в руках у него прекрасная нимфа, и каждый палец руки любит Марпессу. И локоть. И плечо. Не может выпустить из рук её он, а как сражаться с богом без рук могучему герою?
Но преградили им дорогу высокие скалы. Конь Вихрь перескочил их одним скачком со своей ношей, а отец - речной бог остановился у подножья.
Увидал с другого конца солнечной Греции юный бог Аполлон, что свободна Марпесса, что только герой Идас на пути его. Помчался быстрее мысли серебролукий бог.
Чуть только избавился конь Вихрь от своей ноши и исчез в морской пучине, как предстал перед героем лучезарный бог. Не раздумывая, бросился Идас на бога, схватились они, могучие, и стояли недвижимо, как два материка, напирая друг на друга. Поднялся из морской пучины и бог Посейдон, чтобы посмотреть на битву. Стоит Идас неколебимо, будто не с богом борется он. Любовь даёт ему силы.
Но кинул между борцами свою молнию Зевс - тучегонитель. Жаль ему было сына, но и поражения бога Олимпийца не мог допустить он.
Расступились бойцы. Спустилась вестница богов радуга Ирида меж ними. И объявила волю Зевса - пусть сама нимфа Марпесса выбирает, с кем быть ей.
Смотрит на обоих Марпесса. У обеих сила сверхсильная. Сияют глаза Аполлона – в них и любовь и солнце. Горят неистовых огнём глаза Идаса - в них только любовь. Переводит она глаза с одного на другого – оба по сердцу Марпессе.
Сияют любовью и солнцем глаза бога, но не ей одной они сияют – и нимфам, и богиням, и смертным. Отсияют любовью когда-нибудь глаза бога. Останется в них одно солнце.
А Идас? Только для неё горят глаза его. Смертного героя выбрала нимфа»
- Я заслушалась, - сказала она, сильнее прижимаясь к нему, - чудесная сказка. Пусть не ты её придумал, но хорошо рассказал.
Через минуту он услышал ровное дыхание девушки. Она спала. Он аккуратно высвободился из её объятий, накрыл сверху покрывалом, и тихо-тихо пошёл спать в другую комнату.
А за окном уже разгоралась заря нового дня, нового года, и новой истории…
Виктор Романов
27 - 31 декабря 2012 года.