Мне , вообще, так жалко мужчин. Такая у них нелёгкая жизнь. Но, душки же, при этом. Особенно, когда влюбятся до безумия. Ну, просто прелестны. Да, ведь? И тут должна найтись обязательно стервь с черенком от лопаты, чтобы гонять этого влюблённого безумца. А он будет ладонью , тяжёлой , мужской, вытирать скупые мужские слёзы. Ничего не могу поделать. Люблю её, гадину такую. Всё понимаю, ну, гадина же. Но внутри болит и ноет. И это любовь.
Ивана Петровича любовь как-то обходила. До поры до времени. Лет до сорока. Нет, он был женат. И жена была ничего себе так. Моложе его на семь лет. Но простушка же. Как это скучно! Такой наивный кролик просыпается рядом с тобой в постели. Продирает свои заспанные глаза. Глаза эти бесцветные, как выгоревшие. И слеза застыла в этих выпуклых озёрах. И смотрят они на тебя так тошно. И волосы сзади светлые, стянутые в хвост. Волнистые. И ночная сорочка ситцевая в цветочек. И ступни . Широкие, разлапистые. И ручки, пухленькие, с короткими пальчиками. Ну, всё невыносимо обыденно, хочется голову засунуть в петлю, повеситься прямо вот здесь, рядом с семейной постелью.
Другое дело Любовь Алексеевна из финансового отдела. Вот это женщина! Огонь! Яркая боевая раскраска, алые губы. Пухлые. Наверно, так хорошо их целовать. Она так прикусывает их, когда смотрит на меня. Или не на меня, а на Сидорова из аудита. Узкая юбка с разрезом до самого-самого, в котором трутся друг о дружку со свистом ноги в чёрных шёлковых колготах. Дух замирает. И длинные ногти. Не ногти, а прямо когти. Чёрные волосы стянуты сзади и глаза! Какие у неё глаза! Я просто умираю, когда смотрю на эти миндальные разрезы с тонкой подводкой. Когда она походит мимо моего стола, то обдаёт меня ароматом французских духов с экзотическим запахом.
Я хочу её, меня просто трясёт, когда она проходит мимо. Я только и думаю, что о ней. Замру и представляю как стягиваю с тонкой ноги чулки с кружевной резинкой. Или как теснится грудь в тисках кружевного лифчика. Или как я провожу языком по маленькой ушной раковине. И не только по раковине. Но она не моя. Эта гадина нарочно подходит к ему столу, наклоняется так, что буквально всё вываливается из разреза блузки.
- Ну, что, Иван Петрович! Финансовый отчёт будете смотреть или как?
Или как. Я не только что на отчёт, я ни на что сейчас,вообще, смотреть не в состоянии. Гадина просто, сука. Я теперь даже из-за стола встать не могу, как бы брюки не разорвались. Ненавижу! Ненавижу! И хочу!