Памяти однокашника
Чернобыль. 26 апреля 1986 года. Некоторые наши историографы склонны провести по этой дате своего рода водораздел на «до» и «после». Так же, как 22 июня 1941 года. Событие, которое некоторые специалисты склонны считать по своим последствиям хуже Хиросимы.
Прошло два года. И вот почти день в день – некролог в «Правде», главной газете в того времени, о трагической смерти академика В.А.Легасова. Подробностей в первое время мы не знали, это стало известно позднее.
Скупая справка о нем в сборнике «Выдающиеся химики мира» 1991 года издания.
- Легасов Валерий Алексеевич (01.09.1936 – 27.04.1988). Советский химик-неорганик, академик АН СССР (с 1981 г.) Р. в Туле. Окончил Московский химико-технол. ин-т ((1961). В 1961-1962 работал инженером в Томске, с 1962 – в ин-те атомной энергии им. И.В.Курчатова. Одновременно (1975-1979) профессор Московского физико-технического института.
Основные работы посвящены синтезу и исследованию физико-химических свойств неорганических соединений и химии плазмы. Впервые в СССР организовал широкие исследования химии благородных газов, синтезировал свыше 50 новых соединений ксенона и криптона и исследовал их свойства. Эти исследования позволили использовать новые вещества в химическом синтезе и для анализа минерального сырья. Изучал возможность применения атомной энергии для решения проблем водородной энергетики и в химико-металлургических процессах. Ему принадлежат широкие обобщения, связанные с изучением перспектив развития химической науки.
Государственная премия СССР (1976), Ленинская премия (1984).
Автор учился в том же химико-технологическом институте имени Д.И.Менделеева на одном временнОм отрезке с будущим академиком. Нет никаких оснований числить себя среди его друзей, хотя мы и были знакомы; берусь утверждать, что Легасов был самым выдающимся выпускником Менделеевского института за всю почти столетнюю историю его существования. А раз так, то отблеск его известности, так или иначе, отсвечивается на всех его однокашниках, независимо от специальности.
В течение двух созывов Легасов был секретарем комсомольской организации Менделеевского института, и это время было лучшим временем – по крайней мере, по тогдашним оценкам. А организация была очень крупная, действовала на правах райкома. Еще будучи студентом Валерий Легасов стал членом партии, а такое случалось не часто. Но не о комсомольской деятельности нашего персонажа сейчас речь.
Во Всемирной паутине имеется много сведений о Легасове, в основном касающихся позднего периода его научной деятельности, связанного, главным образом, с Чернобылем. Но хотелось бы остановиться еще на некоторых моментах его деятельности.
Повторяю – автор не имеет намерения причислять себя к друзьям Легасова, хотя и был с ним знаком в студенческие времена, и случалось контактировать по комсомольским делам. Что запомнилось в связи с теми контактами? Какая-то мягкая, интеллигентная манера общения с теми, кто к нему обращался, в отличие от многих тогдашних комсомольских деятелей. Впрочем, возможно, что это я сейчас так говорю…
Итак, будущий академик родился в Туле, а в школе учился в Москве. Это была московская школа №56. Современный адрес – Кутузовский проспект, 22. С 2001 года носит имя академика В.А.Легасова, окончившего школу в 1954 году.
Сейчас это элитный район Москвы. Дом 26 по Кутузовскому проспекту – там жили первые руководители страны, в частности, Брежнев и Андропов.
Это одна из старейших школ Москвы (открыта в 1927 году), обладает высококвалифицированным коллективом педагогов. Все выпускники поступают в вузы; 80% получают аттестаты без троек. Изучаются три иностранных языка – английский, немецкий и французский. Новое здание школы построено в 2009 году по индивидуальному проекту.
Еще во время учебы в школе Легасов был секретарем комсомольской организации. Будучи не согласным с действующим Уставом комсомола, написал новый. По тем временам это грозило серьезными неприятностями, но весной 1953 года умер Сталин, и это дело молодому человеку сошло с рук.
После школы в жизни нашего персонажа был Менделеевский институт, физико-химический факультет. Это была элитная специальность; там давали более серьезную физико-математическую подготовку, и срок обучения там был пять с половиной лет, тогда как на остальных факультетах – пять. Словом, студенческая аристократия.
Не будем говорить об учебных делах нашего героя, тем более что автор не в курсе. Даже не знаю, красный у него был диплом, или синий. В конце концов, что такое красный диплом? Своего рода признание способностей данного студента на этапе обучения и ничего более. А далее жизнь сама расставит все по местам и определит, кто чего стоит. Важно другое.
Легасов был секретарем комитета комсомола института в течение двух созывов. И как очевидец, берусь утверждать, что это было лучшее ее время.
На фото из вузовской многотиражки «Менделеевец» мы видим нашего персонажа на трибуне комсомольской конференции института в ноябре 1957 года, где он выступает с отчетным докладом. Он еще студент четвертого курса и всё у него впереди…
В Менделеевском институте сложилась в те времена такая практика, что студент, занимавший во время обучения серьезную общественную должность, подлежал «привилегированному» распределению. Это была либо аспирантура, либо что-то аналогичное в вузе. В любом случае, «чести много, а денег мало», что далеко не всех устраивало. Да и лезть в серьезную науку, или в педагоги, не имея опыта практической работы… И в 1961 году Валерий Легасов принял нестандартное для его положения, но вполне разумное решение.
Имея полную возможность устроиться работать в Москве, Легасов уезжает в Томск, впрочем, ненадолго. С 1962 года он работает в Институте атомной энергии имени И.В.Курчатова, и именно с этим институтом будет связанна вся его трудовая жизнь. Так что и Москва никуда от него не делась.
Кандидатом наук Легасов стал в 1967 году, доктором химических наук в 1972-м. Пять лет от кандидатской до докторской - для химика совсем неплохо. В 1978-83 гг. был профессором Физико-технического института, а с 1983 года до конца жизни работал на химфаке МГУ заведующим кафедрой радиохимии и химической технологии.
В 1976 году Легасов был избран членом-корреспондентом АН СССР, а в 1981-м – действительным членом Академии наук по отделению физической химии и технологии неорганических материалов. С 1983 года он был первым заместителем директора Курчатовского института.
Итак, академик АН СССР в 45 лет! Ему «светили» самые высокие посты в Академии наук, а возможно, и в государстве.
Не вдаваясь в подробности научной деятельности В.А.Легасова – не моя это специальность и сфера деятельности – отмечу только, что его работы в сфере химии инертных газов имели действительно мировое значение. В частности, о проблеме гелия. Легасов считал, что гелиевые технологии составляют основу высоких технологий 21-го века. По причине легкости и высокой летучести гелия его запасы в природе ограничены и невосполнимы. Этот газ необходимо было сохранить для будущего. Была создана специальная комиссия по гелию, которую возглавил В.А.Легасов.
К слову сказать, проблемой гелия озаботился еще Герберт Уэллс («Первые люди на Луне»), а это 1901 год.
Многое высветил Чернобыль. Вокруг этого события существуют горы самых различных публикаций, повторяться не имеет смысла. Нельзя не сказать о роли Легасова в делах, так или иначе связанных с той катастрофой.
Валерий Алексеевич не считал себя специалистом по ядерным реакторам, но, как и большинство физиков, не сомневался в их высокой надежности. И никогда не считал, что атомная энергетика – тупиковый путь технического прогресса. Конечно, он думал о проблемах безопасности, основной составляющей которых был тот самый человеческий фактор. И когда, приехав в Чернобыль, Легасов увидел зарево над Припятью, то понял, что невозможное произошло и насколько велика катастрофа. Впрочем, это быстро поняли и специалисты куда более низкого ранга. И в это самое время первый руководитель страны, который за год с небольшим своего правления успел всем надоесть, с телеэкрана «пудрил мозги» народу, что ничего страшного не произошло, что всего-навсего взорвался водород. Но время уже настало не такое, чтобы можно было спрятать шило в мешке.
Легасов был на ликвидации Чернобыльской катастрофы можно сказать с первого дня. Не собирался он писать мемуары, но пришлось. Предоставим слово самому Валерию Алексеевичу.
- В Киеве, когда мы вышли из самолета, первое, что бросилось в глаза – большая кавалькада черных правительственных автомобилей и тревожная группа руководителей Украины, которую возглавлял председатель Совета Министров Украины Александр Петрович Ляшко. Точной информацией они не располагали, но говорили, что дела плохи. Мы быстро погрузились в автомобили и поехали на атомную станцию. Мне тогда не приходило в голову, что мы движемся навстречу событию планетарного масштаба, которое войдет в историю, вроде гибели людей в Помпее.
Когда мы подъезжали к Припяти, поразило небо. Уже километров за 8-10 до станции было видно над ней малиновое зарево. Известно, что атомная станция с ее сооружениями, трубами, из которых видимым образом ничего не вытекает, представляет собой сооружение очень чистое, аккуратное. А тут – как металлургический завод или крупное химическое предприятие.
На станции – такая неготовность! Такая безалаберность! Такой испуг. Как сорок первый год, да еще в худшем варианте. С тем же «Брестом», с тем же мужеством, с теми же отчаянностями, но и с той же неготовностью. Обращала на себя внимание растерянность даже в пустяках. Не было необходимого количества защитных респираторов, не было индивидуальных дозиметров <…>. А если и были, то либо не заряжены, либо люди не знали, как ими пользоваться.
Оказалось, что у нас полностью отсутствует литература, которую можно быстро распространить среди населения, где объяснялось бы, как вести себя в зоне повышенной радиационной опасности, как поступать с овощами и фруктами.
И вот еще одно свидетельство нашего организационного бардака, начиная со стадии разработки технической документации (!). Снова предоставим слово Валерию Алексеевичу.
- У меня в сейфе хранится запись телефонных разговоров операторов накануне происшедшей аварии. Мороз по коже дерет, когда читаешь такие записи. Один спрашивает у другого: «Тут в программе написано, что нужно делать, а потом зачеркнуто многое, как же мне быть?» Второй немножко подумал: «А ты действуй по зачеркнутому!» Вот уровень подготовки таких серьезных документов: кто-то что-то зачеркивал, ни с кем не согласовывая, оператор мог правильно или неправильно толковать зачеркнутое, совершать произвольные действия – с атомным реактором! На станции во время аварии присутствовали представители Госатомэнергонадзора, но они были не в курсе проводимого эксперимента!
И ведь потом сделали из этих операторов козлов отпущения, отсидели они вполне реальные сроки. Конечно же, всегда виноват стрелочник…
По свидетельству многих очевидцев, во время ликвидации Чернобыльской аварии Легасов забирался в самые опасные места. Несколько раз на бронетранспортере подъезжал к разрушенному четвертому блоку, чтобы проверить, нет ли нейтронного потока. Убедившись, что нет, по пять-шесть раз в день поднимался на вертолете над развалом.
Сотрудник Института ядерных исследований АН Украины Н.Н.Ключников вспоминал:
- Легасов был там единственным грамотным человеком. Он лез всюду. В первые дни побывал на «этажерке» (трубе АЭС). Он боялся радиации – ее все боятся. Но он должен был иметь моральное право посылать других, и поэтому первым шел сам. Он никогда не говорил, сколько получил…
А получил он немало. Согласно официальной справке, выданной Курчатовским институтом, полученная Легасовым доза облучения составила 100 бэр. Даже если это так (а цифра однозначно занижена, ибо далеко не всё учтено), то этого вполне достаточно для развития лучевой болезни легкой или средней тяжести.
Помимо прочего, Чернобыль высветил и многие общие проблемы ядерной энергетики, и не только ее. Если бы накануне, 25 апреля 1986 года, мы спросили бы Легасова, возможна ли авария с разрушением активной зоны реактора и выбросом значительного количества радиоактивных продуктов, ответ был бы отрицательным. Того же мнения придерживалось и большинство физиков, убеждавших общественность в абсолютной безопасности АЭС и делали это настолько эффективно, что и сами поверили в свой тезис. А когда Легасов увидел зарево над Припятью, то только тогда понял, что невозможное свершилось и насколько велика катастрофа.
В тот же 1986 году, вскоре после Чернобыля было решение Политбюро ЦК КПСС о присвоении В.А.Легасову звания Героя Социалистического Труда. Об этом очень быстро стало известно в Курчатовском институте от директора А.П.Александрова, являвшегося в ту пору Президентом Академии Наук. И он об этом сказал на собрании коллектива. Начались поздравления – ведь в те времена после решения Политбюро государственному органу оставалось только проштамповать его. Однако, далее произошло нечто беспрецедентное: принятое под председательством Горбачева решение было каким-то образом пересмотрено и фамилия Легасова выпала из списка. Через десять лет ошибка была исправлена. Указом Президента РФ от 18 сентября 1996 года Валерию Алексеевичу было присвоено звание Героя России посмертно. Причем Золотую Звезду Героя РФ тогдашний Президент АН Юрий Осипов вручил вдове академика тихо, почти тайно…
Прошло два года после Чернобыля. И вот почти день в день – некролог в «Правде» о трагической смерти академика Валерия Алексеевича Легасова. Первое время о подробностях мы ничего не знали. Причины? Цитирую высказывание кандидата экономически наук В.Ратникова.
- До сих пор не могу понять, как могло случиться, что в наше время в расцвете творческих и физических сил на 52-м году жизни такая сильная личность, как В.А.Легасов, вынужден был уйти из жизни? Что это – неисполнение желаний или осознание того, что невозможно выполнить задуманное? До сих пор не верится, что комсомольский вожак Московского химико-технологического института имени Н.С.Курнакова (так в тексте, на самом деле, имени Д.И.Менделеева – прим. авт.), коммунист до мозга костей, был сломлен, а наше время – время надежд и ожиданий. И тут возникает новый вопрос. Когда же все-таки мы начнем действительно по-товарищески относиться друг к другу, максимально используя для блага нашей страны потенциальные возможности каждого члена нашего общества?! Когда же мы поймем, что каждый человек – уникален, незаменим? Что это – мир, из которого складывается наше великое общество.
Вопросы, вопросы… А где ответы?
Первое время после того некролога мы не знали подробностей. Но на нашем предприятии работал сотрудник, хорошо знавший Легасова еще со студенческих времен по комсомольской работе. Он был на похоронах. От него-то и стало известно, что академик покончил с собой.
Следствие по факту гибели было поручено следователю по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР старшему советнику юстиции Борису Владимировичу Погорелову. В процессе следствия проверялись все возможные версии, в том числе о доведение до самоубийства. Эта версия не нашла какого-либо подтверждения – он не находился в материальной или иной зависимости от кого-либо, не было с ним и жесткого обращения или систематического унижения личного достоинства. Поэтому вывод следствия – что лиц, виновных в его гибели, не имеется. Следователь сказал коротко «Депрессия…»
Так ли? Возможно, с юридической точки зрения и так; но попробуем разобраться, ведь у депрессии тоже должны быть причины.
Конечно, полученная в Чернобыле доза. Хоть и утверждают некоторые, что она не представляла большой опасности, но есть сведения, что ему даже сигарету в руках держать было проблематично.
История с присвоением звания Героя труда, о чем уже говорилось. Кто бы посмел в то время изменить решение Политбюро? Не иначе, это произошло с ведома Горбачева. Через десять лет один близкий к правительственным кругам журналист в разговоре с Горбачевым попытался напомнить ему об этом, мягко говоря, не самом удачном решении. Но прямого ответа не получил – известно умение Михаила Сергеевича много говорить и ничего не сказать.
Весной 1987 года в Курчатовском институте происходили выборы Ученого совета, на которых кандидатура В.А.Легасова была забаллотирована – 129 голосов против. Это уже форменное свинство – первый заместитель директора, которому по должности положено быть членом совета - и на тебе! К причинам депрессии можно отнести и неприятности с его сыном – задерживается милицией за рулем в нетрезвом состоянии, использует имя академика всуе – хорошего мало.
Может быть, каждая из возможных причин сама по себе и не могла привести к трагическому исходу, но вместе взятые…
…Во время траурных мероприятий в Курчатовском институте, а затем на Новодевичьем кладбище, где присутствовали работники Академии наук, Совмина, ЦК, военные с генеральскими и маршальскими погонами, царила полная растерянность. Высказывались резкие, а порой и самые невероятные предположения о причинах самоубийства; и вместе с тем слышался какой-то глухой ропот.
Получается, что было немало причин для депрессии и ее следствия. В частности, один из титулованных «корифеев» однажды бросил в адрес Легасова, что он «мальчик с химической окраины». Если Менделеевский институт «окраина», то кто же центр? Ничуть не умаляя значения МГУ как главного вуза страны, отмечу, что его выпускники, за редким исключением, становятся теоретиками, исследователями, да кем угодно, только не технологами. А Легасов, ставший доктором наук в 36, а академиком в 45 лет, начинал свою инженерную деятельность именно как технолог.
Уже после 1988 года нашлись борзописцы, пытавшиеся как-то бросить тень на заслуги Легасова, для чего особой доблести не требуется. Вспомнили, что еще будучи студентом, Легасов вступил в партию. И что с того? В те времена студентов принимали в партию крайне редко и это в той ситуации выглядело весьма престижно. Еще – что он серьезно и уважительно относился к советской власти и что по этой причине был белой вороной в Курчатовском институте.
Что можно сказать по этому поводу? Разве что повторить расхожий тезис о том, что любой осел способен лягнуть мертвого льва; если хочешь чего-либо добиться, то принимай «правила игры» и либо шагай в ногу со всеми, либо не путайся под ногами. А власть есть власть и ее воспринимают как данность.
Имя Валерия Алексеевича Легасова стало неотъемлемой частью истории нашей науки и не только науки. Выдающийся химик, один из ведущих и непосредственных исполнителей работ по ликвидации последствий Чернобыльской аварии, как ведущий специалист, представлявший нашу страну в Международном Агентстве по Атомной Энергии по проблеме Чернобыля, как инициатор новой концепции безопасного развития человечества.
Автор ни в коей мере не причисляет себя к числу друзей, даже просто хороших знакомых академика Легасова. Просто учился с ним в одном институте на одном отрезке времени; ну, был знаком, случалось разговаривать. И написал я эту работу с целью добавить несколько штрихов к портрету наиболее выдающегося ученого – выходца из Менделеевского института, однокашником которого я оказался.
Фото из архива автора.
Декабрь 2013.