ПАДЕНИЕ ПАТРИАРХА…
Глава 5
Утром следующего дня Андрон отправился в поездку по городу с Афанасием Ивановичем, которому отец Александр надавал разных поручений.
– Так что там с миссией Христа? – напомнил Андрон о прерванном разговоре.
– Здесь тоже есть свои нюансы, – заговорил Афанасий Иванович, не отрывая внимательного взгляда от дороги. – К моменту Рождества Христова, Бог известил человека обо всём, что тому следовало знать о мире и о его собственной роли в Божественном Мироздании. Пришло время сделать свой ход человеку – выбрать между «днём» и «ночью», – протяжно посигналил зазевавшемуся пешеходу. – Посланником, Собирателем и Венцом исполнения заветов стал Сын Божий, Иисус Христос. Он пришёл призвать тех, которые от Бога, к прямому участию в устроении Дома Отца их Небесного. Откликнись они на этот призыв, и все остальные люди, которые и «не от Бога», обратились бы в эту же сторону. Но рождённые «жаворонками» не откликнулись на призыв, а рождённые «совами», по определению не способны были это сделать.
– То есть, – в большей степени сам для себя повторил Андрон, - в решающий момент на сторону Бога не встал никто – «совы» вообще к этому были не приспособлены, а «жаворонки» нравственно переродились.
– Можно сказать и так, – подтвердил Афанасий Иванович.
– И что тогда?
– И тогда миссия Христа приобретает двоякое значение. – Афанасий Иванович притормозил перед «зеброй» пропуская молодую мамашу с детской коляской. – С одной стороны, передать верным из «жаворонков» науку и средство служения Отцу Небесному. С другой стороны, желающим из «сов» обрести жизнь вечную открыть путь к её Источнику, преодолев который определёнными усилиями они восстановят своё единство с Творцом всего.
– Не слишком смелые выводы? – с сомнением проговорил Андрон.
– Разве это мои выводы? – изобразил удивление Афанасий Иванович. – Разве не о том же говорит Сам Христос в притче о гостеприимном хозяине, который устроил пир, и пригласил на него своих друзей и знакомых – это «званые», которых мы называем «жаворонками». «Званые» под разными предлогами не пришли, и тогда хозяин посылает своих слуг по всем дорогам, чтобы они привели на пир всех, кого встретят – это «собранные», которые «совы». И уже из числа тех, кто, в конце концов, оказался за столами, а там были и «званные», и «собранные», хозяин избрал достойных участвовать в его пиршестве – это «избранные». Остальных же изгнал.
– Насколько я знаю, – Андрон немного опустил стекло, и в салон ворвался свежий утренний воздух, – в этой притче речь идёт об иудеях, не принявших Христа-Мессию, и язычниках, занявших их место у подножия Божия Престола.
– Пожалуй, это тот самый крючок, на который одновременно попались и христиане, и иудеи, – ответил Афанасий Иванович.
– Что за крючок?
– И те, и другие соблазнились идеей о собственном избранничестве – христиане по религиозному признаку, иудеи – по этническому. – Водитель ловко управлялся с рулевым колесом. – И те, и другие стали делить людей на «правильных» и «неправильных» – «избранных» и «изгнанных», – совершенно упустив из виду, что прежде чем быть зачисленными к тем или другим, люди были рождены «жаворонками» или «совами».
– Ты хочешь сказать, что свои «жаворонки» и «совы» есть среди представителей и каждой нации, и каждой религии? – спросил Андрон.
– Это же очевидно, – пожал плечами Афанасий Иванович.
– Допустим, – на мгновение задумался Андрон, – Но при чём здесь князья, бароны и прочие «графья»? При чём здесь какие-то сословия?
– Как причём? – Афанасий Иванович приостановился на правой обочине, и повернулся лицом к собеседнику. – Различие людей по их степени духовной ответственности – это и есть истинное основание сословного устройства общества. Человек относится к той или иной сословной группе сообразно тому, в каких он отношениях с Богом Отцом, опосредованных Богом Словом. Отсюда и это выражение: «СО-СЛОВИЕ». Кем человек, вместе СО СЛОВОМ приходит к Богу Отцу? – «жаворонком» или «совой»? Человеком, осознающим свой долг перед Творцом, и готовым его исполнить, или соискателем вечной жизни через освобождение от телесного рабства? Каждому своя мера, – Афанасий Иванович изобразил руками весы, – у каждого своё предназначение и свой Кодекс чести. Соответственно, для каждого сословия Христос занимает особое положение. Для «жаворонков» Он Вождь и Спаситель, для «сов» – Спаситель и Хозяин. А все эти княжеские, графские и прочие дворянские титулы - лишь фантики человеческого тщеславия, подменившие реальное служение бывшего служивого сословия.
– Не боишься, что за такие слова побьют тебя их потомки? – не нашёл повода для возражения Андрон.
– Наоборот, спасибо скажут, – водитель аккуратно тронулся с места.
– За что?
– Как минимум, за то, что показываю флагшток, – Афанасий Иванович ткнул пальцем в крышу салона, – на котором их фантики вновь знамёнами могут стать.
– Если им это надо, – с сомнением произнёс Андрон.
– Если это им, действительно, надо, – повторил Афанасий Иванович.
– Ну, хорошо, – внутренне встрепенулся Андрон, – «жаворонки» - это служивое сословие, а остальные?
– «Мастеровое», «разночинное», «потребительское», как угодно иначе! – вновь пожал плечами Афанасий Иванович. – Здесь важно другое. Те сословия, о которых говорим сейчас мы с тобой, предполагают различия не имущественно-правового, не социально-политического характера, а исключительно мировоззренческого, я бы даже сказал: мироустроительного. Это означает, что «жаворонков» может оказаться больше в «хрущёбах» и коммуналках, чем в особняках и пенхаусах. И, наоборот, среди «сов» больше людей может быть богатых и знаменитых. Кроме того, в условиях так называемого либерально-рыночного общества, «жаворонки» куда чаще работают на «сов», чем наоборот. И в этом нет ничего порочного настолько, что могло бы послужить реальной основой для социального конфликта.
– А что с духовным сословием? – продолжил тему Андрон.
– Это тоже не из нашей темы, – покачал головой Афанасий Иванович. – Священником может стать любой человек, как из «жаворонков», так и из «сов». По каким бы мотивам человек не захотел послужить Богу у Его Престола в алтаре храма – Бог примет его службу. Лишь бы исполнялась она с верой, старанием и точно по уставу.
– Значит, «жаворонки» и «совы», – в задумчивости произнёс Андрон.
– Да, – подтвердил Афанасий Иванович, – «жаворонки» – которые «званые», и «совы» – которые «собранные». Ты – «жаворонок».
– С чего ты так решил? – Андрон с любопытством посмотрел на собеседника.
– Вот тебе раз! – улыбнулся Афанасий Иванович. – Во-первых, ни один «сова» в принципе не способен понять то, о чём мы говорим с тобой вот уже… который день. Во-вторых, никакой «сова» не попрёт с гранатой на патриарха!
– На «антипатриарха»! – настойчиво поправил Андрон.
– Пробраться к нему в опочивальню, – Афанасий Иванович не стал останавливаться на деталях, – чтобы с глазу на глаз обсудить размер пожертвования, за который можно рассчитывать на прощение какого-нибудь греха – это да. Это он сможет. Но чтобы «с песней на танки»? – Никогда!
– Кто же тогда революции разные устраивает, тоже «жаворонки»?
– Исключительно они. – Выразительно вздохнул Афанасий Иванович, – «Совы», конечно, тоже могут за кампанию побузить, трофеями поживиться, а где и пулю схлопотать, но устраивают всё только «жаворонки» – и революции, и контрреволюции.
– Странно как-то, – усмехнулся Андрон, – Говорим: «званные» – Богом и к Богу, – а они в зачинщиках и «революций» и «контрреволюций».
– «Званые», «избранные», «совы», «жаворонки», – это всё слова из числа условностей, которыми мы отличаем одну тайну от другой. – Афанасий Иванович круто заложил вправо, въезжая во двор, окружённый «пятиэтажками». – В глубине этой тайны лежит определённая энергия, которая является лишь одним из фрагментов личности. Мотивы же и приоритеты личности, которые направляют её энергетику в ту или иную сторону – это уже другие её фрагменты. Иначе говоря, когда человек рождается с энергетикой «жаворонка», это ещё ничего не гарантирует, в том числе и неизменности его шкалы ценностей. Отличительное качество «званного», который «жаворонок», состоит в его предрасположенности к самоотверженному служению. А вот какому «богу» он посвятит это служение – вопрос иной.
– Мудрёно всё как-то. – Андрон разглядывал двор, по которому они аккуратно проезжали.
– Не понятно? – водитель подруливал к гаражной площадке.
– Не в этом дело. С одной стороны, то, о чём ты говоришь, понятно и… никаких особых споров не вызывает. С другой – не вижу, каким образом все эти разговоры касаются нашей темы?
– Увидишь.
Они остановились у одного из жестяных гаражей, на дверях которого висел большой замок. Судя по тому, насколько он был ржавым и неухоженным, его не открывали с самой зимы.
– Прогуляемся, – позвал Афанасий Иванович, выходя из машины.
Миновали двор, перешли улицу с односторонним движением, оказались на широкой зелёной аллее.
– Это бульвар Петра Первого, – Афанасий Иванович взмахнул руками в одну и в другую сторону.
– Петра Первого? – переспросил Андрон.
– Город основан его указом, – пояснил Афанасий Иванович. – Единственный петровский город за Уралом. И, представляешь, каким числом был провозглашён этот указ? – 29 февраля 1708 года!
– Бывает…, – без особого энтузиазма отозвался Андрон.
– А это, единственный…, до недавнего времени единственный в городе подземный переход! – Афанасий Иванович был явно увлечён тем, о чём рассказывал гостю.
Они спустились в переход. При этом хозяин довольно крепко ухватил гостя под локоть. «Близорукий, наверное», – подумал Андрон, когда они проходили по сумрачному коридору. Поднявшись на другой стороне улицы, Андрону показалось, что погода как-то изменилась.
– Здесь так часто бывает, – будто угадал его мысли Афанасий Иванович.
В глазах у Андрона рябило, он тёр их руками, но это помогало мало. Быстро миновали зелёную улочку, потом какой-то проулок, и взору открылся вид красивого храма.
– Успенка, – указал на него глазами Афанасий Иванович.
Подошли ближе, остановились, разглядывая выбеленный собор с голубыми куполами и золочёными крестами. Мимо прошли пожилая женщина с девочкой лет десяти. Судя по всему, бабушка с внучкой направлялись в храм. Вдруг женщину окликнули. Это оказалась её давняя знакомая. Бабушка даёт внучке деньги и хозяйственную сумку: «Здесь рядом, за углом, – говорит она, – хлебный магазин. Купи четыре буханки, на канун положим».
Девочка резво побежала исполнять поручение, а женщины занялись обменом приветствий. Они находились совсем рядом с Андроном и Афанасием Ивановичем. Андрон попытался было отойти, но спутник придержал его за руку, и только приложил палец к губам.
Не прошло и пяти минут, вернулась девочка с наполненной сумкой, которую протянула бабушке. Та заглядывает в сумку, и начинает, хватать воздух губами, словно рыба, выброшенная на берег. «Я тебя за чем посылала?», – причитала женщина. «За хлебом…», – в недоумении отвечала девочка, готовая расплакаться. «Я тебе что сказала?», – не унималась женщина. «Купить четыре булки», – шмыгала девочка. «Не булки! – чуть не в крик сорвалась женщина. – Буханки! Понимаешь, буханки! Я же их на канун хотела положить!» Вторая женщина попыталась разрядить ситуацию, на что подруга только отмахнулась, ухватила внучку за руку, и со словами: «Чему вас только учат в ваших лицеях?», – засеменила прочь от храма.
– Нам тоже пора, – шепнул Афанасий Иванович Андрону на ухо, и они скорым шагом, чуть ли не бегом, отправились обратно, откуда пришли. Всё это время Андрон чувствовал себя не в своей «тарелке». Это чувство дискомфорта прошло только, когда они вышли из подземного перехода на прежнем месте – на петровском бульваре. Андрон обратил внимание на то, что и погода вернулась в своё прежнее русло.
– И как тебе картинка? – спросил его Афанасий Иванович.
– Ты о чём? – не сразу сориентировался Андрон.
– О бабушке с внучкой.
– По правде сказать, ничего не понял, – признался Андрон. – Может, она больная? – предположил он.
– Кто?
– Бабушка…
– Вряд ли такую сугубую экономность можно отнести к болезни, – возразил Афанасий Иванович.
– Экономность? – переспросил Андрон.
– Э-э, да ты тоже не знаешь разницы между «булкой» и «буханкой»? –рассмеялся Афанасий Иванович.
– Не знаю, – покачал головой Андрон.
– Буханка, это формованный в виде кирпича серый хлеб, из второсортной пшеницы, или вообще изо ржи – пояснял Афанасий Иванович, – а булка, хлеб белый, из высших сортов пшеничной муки. Соответственно и цены разные. Женщина, судя по всему, хотела немного сэкономить – брала то не к своему столу, а к общему поминальному, – а внучка не знала, что булка и буханка – это не одно и то же. И получилось, что от этого незнания и самой ей досталось «на орехи», и бабке после такой ругани не до молитвы, и на канун ничего не попало. Как думаешь, кто в выигрыше от всего этого остался?
– В каком смысле? – не понял Андрон.
– В духовном, – слегка улыбнулся Афанасий Иванович, – конечно, в духовном.
– Понятно, кто, – Андрон скосил глаза к левому плечу.
– Так же и с путаницей между «жаворонками» и «совами», – Афанасий Иванович посмотрел куда-то вверх, словно пытался высмотреть этих птиц. – Вроде, все люди и одинаковы, когда же доходит до дела, то начинается одна сплошная мешанина и неразбериха – где «булки», где «буханки»?
Вернулись к машине.
– И всё-таки, – проговорил Андрон, – в практическом плане, или даже в повседневном житейском, мне трудно представить существование какой-то реальной разницы между «совами» и «жаворонками».
– Сколько угодно! – тронул машину с места Афанасий Иванович, - Как только что-то подобное появится на горизонте, дам знать.
– Договорились, – Андрон пристегнулся ремнём, и откинулся на спинку сиденья.
– Скажи лучше, – обратился Афанасий Иванович, – ты со столярным мастерством знаком?
– Не так, чтобы очень, – пожал плечами Андрон, – но табуретку там, или ящик посылочный сколотить сумею.
– Отлично! – довольно улыбнулся Афанасий Иванович. – Тогда можно и за инструментом ехать.
– Чего делать-то? – неуверенно спросил Андрон.
– Ульи!
– А чертежи какие-нибудь, размеры, есть?
– Найдём! – уверенно заявил Афанасий Иванович. – Всё найдём!