Серебрянная луна. Часть первая полностью

«…Данная запись не является учебником по религии, демонологии, политологии или истории. Поэтому некоторые события, образы и действия, описанные ниже, есть ни что иное, как мой собственный взгляд на некоторые факты или гипотезы. Они могут иметь большое расхождение с оригиналом или общепринятыми понятиями. Я не придерживаюсь хуления какой – либо науки, вероисповедования, но и не прославляю ничьей философии и ничьего учения. Так же как и взгляды некоторых персонажей являются их собственным мировоззрением, но никак не моим. Все персонажи являются вымыслом, записи не создавались по реальным событиям. Многие заклинания, песнопения и известные фразы исковерканы умышленно. Заранее прошу прощения за английский и латынь, а так же использование ненормативной лексики…»

 


                КНИГА    ПЕРВАЯ.




               

                ГЕРОИ  НАШЕГО ВРЕМЕНИ.

               
Сумеет ли кто ни будь совершить что ни будь великое, если он не ощутит в себе достаточно силы воли, достаточно решимости преодолевать великие мучения. Терпеть мучения- дело нехитрое: слабые женщины и даже рабы достигли большого мастерства по этой части. Но не погибнуть от душевных мук, когда преодолеваешь великие мучения и слышишь их душераздирающие крики- великий подвиг, вот где настоящее величие!
                Перефразированный Ницше: « О настоящем величии»               




                пролог


« …Господи, прости меня грешного, ибо не ведал я, что творил! Но только к концу своего пути земного обрел я наконец прозрение! И когда взглянул я на поды деяния своего, бывшего целью всей жизни моей, тогда страх и смятение охватили всё существо моё. И принёс я истинное покаяние в содеянном, уповая лишь на милость Создателя, которая столь же безгранична, сколь и сила гнева его великого, карающего нас за грехи наши. Я открыл своё сердце пред Господом Богом  Нашим Иисусом Христом и чёрные тучи, омрачавшие последние года моей жизни развеялись и обрела моя израненная душа долгожданный покой. И вот теперь остался лишь последний шаг до того как я предстану пред Лицом Господним и буду ждать справедливости суда его. Но уйти к нему хочу я с чистой совестью перед живущими на земле грешной, ибо совершал я деяние своё не корысти ради, а с благим намерением, во имя процветания и счастья рода человеческого. И хочу исповедью своей хочу предостеречь всех: ибо только Господь Бог – отец наш имеет право торить созданий по образу и подобию своему, равно как и всех тварей живых, а не мы люди, пытаясь сравниться с ним порождать собственной злобой и ненавистью разных чудовищ, выражающих одним обличьем своим образы и подобия пороков душ наших.
Отец мой- автомеханик и з Кливленда, мечтал что бы я унаследовал его дело, но Вторая Мировая Война унесла его, и через десять лет после её окончания я- совсем юный, полный надежд и мечтаний увидел своё призвание в новой бурно развивающейся науке- генетике. Тогда был 1956 год  и ещё недавно введённая в ранг лженаук, теперь она воспевалась, и я, ведомый собственными амбициями, раззадоренными от этих песен, решил бросить вызов Создателю ( в которого я тогда не имел веры) и превзойти его, сотворив нечто новое и совершенное, то что должно стать выше венца его творения- человека.  С самого начала мои дела пошли в гору: Я сумел поступить на Нью-Йоркскую кафедру одного из ведущих специалистов в этой области- профессора Кларисса Фишера и блестяще закончил её. Однако мне показалось, что именно в Европе я смогу сделать себе блестящую карьеру- туда и поехал, полный головокружительных планов и надежд.  Всё же оказалось далеко не так, как я предполагал и я со временем не только не сумел удовлетворить свои амбициозные планы, но и попал в весьма трудное материальное положение. Но в один  злосчастный день, ставший впоследствии самым чёрным днём моей жизни, встретил я этого негодяя, которого тогда знал как коллегу моего учителя по каким то секретным разработкам. Хорошо знаком я с ним не был, но Кларисс Фишер как то представил меня ему как одного из лучших своих учеников, из чего я сделал ошибочное заключение, что этот человек является если уж не его другом, то по крайне мере очень хорошим знакомым. Его звали Людвиг Хеймарт, он был немец и годился мне в отцы. Он тоже узнал меня, и в разговоре поведал, что после того как рухнула та организация, где он работал совместно с моим учителем, многие, в том числе и Фишер, отошли от дела, которым они занимались там. Самому Людвигу пришлось даже уехать из США обратно в Германию и заняться преподаванием Демонологии, к которой, как потом оказалось, он имел просто болезненную страсть. Однако он даже в одиночестве продолжал ту работу, на которой многие, в том числе и Фишер давно поставили крест. Финансовое положение у него было весьма хорошее- он содержал лабораторию, но работал один, и  ему был нужен помощник. Он сказал мне, что будет очень рад видеть меня в этой должности и предложил настолько хороший оклад, что я без колебаний сказал: Да. 
После чего я узнал, что вместе с Фишером они долгое время проработали в проекте под кодовым названием HALK, разрабатывая новый вид биологического оружия- сверх солдат, бойцов обладающих невероятной силой, реакцией, быстротой и выносливостью.   Это была не очередная попытка создания  новой расы людей, или выращивания детей-индиго, речь шла о трансформации обыкновенного среднестатистического человека в сверх создание с помощью генной мутации за предельно короткий срок. Всё это показалось мне откровенной фантасмагорией, но доктор Хеймарт показал мне некоторые результаты своей работы, которые моментально отрезали все мои сомнения. Я с жаром принялся за свои обязанности, которые по сути дела были работой лаборанта, но мне претило даже это. Больше десяти лет проработали мы вместе, не подключая больше к этому делу никого и, за это время мы не добились ничего, кроме ряда провалов. Об их причине я мог лишь догадываться, так как руководствовался только самим Хеймартом, явно не желавшим посвящать меня в самое основное звено и делавшим всё, что бы скрыть его. Но это не особо обескураживало меня- он хорошо платил мне и вдоволь нахваливал  мою работу- как неоценимый вклад в науку. А я как слепой котёнок вёлся его льстивой лжи, не подозревая даже об истинных помыслах этого змия. Но постепенно я стал замечать резкую перемену в его поведении- он  всё чаще становился раздражительным, нервным и цеплялся к каждой мелочи. Что то в эксперименте явно шло не так, но он упорно утаивал от меня истину – на этой почве конфликты между нами вспыхивали всё чаще и я совсем уже хотел порвать с ним. Как вдруг он совершенно внезапно исчез, а спустя несколько дней и всплыла первая половина той страшной правды, которая была скрыта от меня по тот день. Людвиг Хеймарт оказался нацистским преступником, совершившим преступления перед человечеством и долгое время скрывавшимся от правосудия. Во время Второй Мировой Войны больше двух тысяч узников лагеря Маутхаузен пали жертвами бесчеловечных экспериментов, проводимых под его непосредственным руководством. Только лишь политика Трумэна, да время холодной войны дала убежище подобным личностям, вот почему сразу после её окончания он вынужден был исчезнуть, бросив всё. Об этом узнал я из статьи в газете, где говорилось что возмездие настигло очередного человекоубийцу- неизвестный в упор застрелил его прямо на улице и вскоре после этого вся правда всплыла наружу. Признаться, отложив газету я покрылся холодной испариной и если бы я пошёл в тот момент в полицию и рассказал о своей продолжительной работе с ним, то возможно всё произошло бы по другому. Но в тогда страх и нерешительность целиком овладели мной- будучи безвестным научным работником, я не имел такого прикрытия как тот же самый Фишер и на меня легче лёгкого было свалить всех собак. Всеобщее порицание, ФСБ, тюрьма, даже электрический стул- эти видения словно карусель крутились вокруг меня с ужасающей последовательностью и яркостью сменяя друг друга. Я затаился, сутками не выходил из дому- благо финансы, заработанные за время работы с Хеймартом позволяли мне это, вокруг мне мерещились шпионы, каждый миг я ждал прихода полиции или, ещё хуже мстителя, вроде того, который разделался с Хеймартом.  В слабости своей придался я гнусному пороку- безудержному возлиянию, до конца омрачившего сознание моё. Однако время шло, а я так и оставался жив, на свободе и, похоже, что вообще мной никто не интересовался. Это придало мне некоторую уверенность - я рискнул навестить лабораторию Хеймарта ( она была потайная) и обнаружил её выгоревшей дотла. Пожар, по всей видимости бывший совсем недавно, уничтожил всё-и дорогостоящее оборудование, и материалы, и документы. Но мне хватило даже быстрого осмотра, что бы понять- самое главное из материалов было похищено, а огнём лишь замели следы. Я не знал, что и думать, но поспешил покинуть это место и вечером того же дня случайно узнал вторую истину об этом нечестивце, заставившую меня до сегодняшнего дня проклинать тот момент, когда я встретил его в Ахене. Я уже упоминал том, что он не просто читал лекции по демонологии,  но и был ярым любителем всего, что было связано с этим. Он никогда не упускал случая приобрести где- ни будь какую либо древнюю книгу или манускрипт, связанную с деяниями тёмных сил и любил частенько прихвастнуть передо мной своим приобретением. Мне было абсолютно безразлично это его, как тогда я думал, увлечение, поэтому, вместо того, что бы насторожиться, попросту не придал этому никакого значения. В тот день же до меня дошла информация, что Хеймарт долгое время являлся одним из виднейших деятелей крупной сатанинской секты, имевшей целую сеть объединений во многих странах мира. Полиция наконец прекратила деятельность этой преступной организации и состояние в её рядах преподавателя известного института, который как оказалось был к тому же беглым нацистским преступником, произвёл настоящий взрыв общественности. Я решил во что бы то ни стало бежать куда угодно, лишь бы подальше от этого кошмара, однако расплата за мою былую беспечность и слепоту пришла незамедлительно. Если бы меня арестовала полиция, то это было бы несомненно спасением, но накануне моего отъезда, уже глубокой ночью ко мне нагрянул нежданный гость. Господи! Если бы ко мне явился сам покойный Рузвельт, то и тогда я меньше был бы ошеломлён, но в тот момент я просто потерял дар речи. Это был Хеймарт собственной персоной- официально признанный покойник, однако он не только был жив и здоров, но и сильно изменился с момента последней встречи с ним! Тогда он выглядел дряхлым стариком- годы сделали своё дело, но теперь он выглядел совсем иначе- пожилым, но крепким и чрезвычайно бодрым, казалось он помолодел лет на тридцать и теперь от него так и веяло энергичностью и какой то необъяснимой силой. Изумлённый, я даже не ответил на его приветствие, он же, пройдя даже без спросу в комнату, торжественно объявил мне, что эксперимент пришёл в завершающую фазу и до окончания дела осталось сделать несколько завершающих штрихов. Придя в себя, я сразу же заявил ему, что знаю теперь его как облупленного и что с этого момента никаких дел между нами быть не может. В ответ он только рассмеялся. «Дурак- открыто сказал он мне: Находясь в шаге от мирового переворота в науке ты решил идти на попятный, наслушавшись всяких болтливых старух?!» С этими словами он вытащил дискету, и ни слова ни говоря загрузил её в мой АВМ.
Мы с вами хотели получить сверх - существо. – произнёс он: Идеального убийцу, совершенную боевую машину обладающую феноменальными возможностями, универсального солдата, лишённого чувства боли, страха, любви и других слабостей, присущих обычному человеку. И вот теперь он у вас на экране. – Хеймарт кивком подозвал меня к компьютеру, и я, повинуясь какому то тёмному внутреннему любопытству, смешанному с чувством ужаса, присел к экрану.
Пресвятая дева! Воистину это было само совершенство и никому из смертных невозможно было произвести подобное! Я смотрел как зачарованный, не в силах оторваться от экрана. То, чем Хеймарт заинтересовал меня в самом начале не было и бледной тенью того, что я воочию увидел перед собой! Это была хромосома неведомого науке существа, даже не генетический набор которого  привёл меня в ужас, а самое главное, что отличало её от ДНК всех остальных творений создателя. Под действием специального препарата хромосома обычного человека начинала мутировать с невероятной скоростью, превращая своего носителя в некую особь, обладающую сверхъестественными возможностями, организм которого имел уникальную способность расти и развиваться за счёт собственной агрессии.  На ДНК этого создания она действовала подобно катализатору -  чем выше становился уровень его агрессии, тем сильнее и опаснее делалось это существо.  Оно просто питалось ей, черпая из неё силы и злобу -мне  не нужны были даже приложенные ниже диаграммы, что бы его облик предстал перед моим взором. Размеры и мощь этой твари поразили меня, а исходящая от неё смертельная угроза повергла просто в шок- Господь Всемогущий- это было настоящее чудовище, кара ниспосланная нам людям за святотатственные деяния наши!
Я повернулся к Хеймарту и содрогнулся ещё больше, увидев на его лице тёмную и злобную улыбку- он просто упивался своим звёздным часом.
Вот так, уважаемый коллега. Как только я получил модель 2zxx- такой код присвоил я нашей крошке, мне не составило труда в кратчайшие сроки разработать сам мутагенный препарат. Вот почему я вынужден был уничтожить лабораторию. Теперь же нам с вами осталось разработать катализатор процесса-  дело предстоит хлопотное, но, полагаю, особых трудностей оно не представит.- с этими словами он дружески похлопал меня по плечу, отчего меня просто передёрнуло.
Ваше открытие ужасно- сказал я: Вы создали не сверх- солдата, а сверх -хищника, разумом которого будут руководить отнюдь не мысли, а злобные эмоции и кровожадные инстинкты. Если эти создания выйдут из-под контроля, то принесут невероятное число человеческих жертв…
Он перебил меня презрительным хохотом.
Люди- сказал он: Какое значение имеют эти карикатуры нарисованные Создателем со  своего образа и подобия столь жалко лишь потому, что он и сам не имеет лица. Грядёт эра сверхчеловека, которую так боится вся христианская церковь,  лживо называя её правлением Зверя. Да, существа созданные нами будут ничем в сравнении с образом и подобием Нового Спасителя, но именно они будут стоять у истоков и именно с их помощью встанет царствие его…
В эту минуту предо мной словно разверзлась преисподняя и ледяной могильный холод пронизал меня в самое сердце. Только в тот момент десница Господа сняла с моих глаз повязку, делавшего до сих пор незрячими глаза мои. И осознал я, что сам дьявол, которому Хеймарт уже давно продал свою душу, не только дал ему новую жизнь, но и передал своё творение для создания войска Антихриста на земле.
Да- сказал я, поднимаясь с места: Это гениальное открытие и нам надо отпраздновать его, как раз словно для события этого у меня завалялась бутылка Хереса 1903 года…
Мой «Магнум» 38 калибра лежал в верхнем ящике письменного стола и я без колебаний решил всадить ему пулю в голову, но как только завладел оружием, то всё моё тело неожиданно отказалось подчиняться  враз онемев всеми членами. Пистолет внезапно ставший весить целую тонну выпал на пол, ноги у меня подкосились и я осел на пол как мешок с опилками. Что то неведомое сдавило меня изнутри, словно выдавливая воздух из лёгких. Как в тумане услышал я слова Хеймарта, доносившиеся до меня словно издалека: Вот такой исход дела я и предполагал.
С самого начала ты был не достоин Лика Хозяина, вот почему я никогда не посвятил бы тебя в самое сердце своей работы. Ты шелуха, пыль, мусор- был только и годен для мелочей! Теперь, когда моя надобность в тебе отпала, мне противно даже убивать тебя, тратя на такое ничтожество как ты свою силу. Ты захотел свободы, ну так и получай её: делай что хочешь, иди куда хочешь- в церковь, в полицию, в ФБР. Теперь никто и ничто уже не остановит меня: мой повелитель получит Новый Легион сверх бойцов для своей великой победы в Армагеддоне.  Alfiderzein!
Он нараспев произнёс несколько слов на латыни и какая то неведомая сила подняла меня в воздух и как котёнка швырнула на диван. Вслед за этим я услышал как хлопнула входная дверь, загремели шаги по лестнице- и всё стихло. Не знаю сколько времени я, задыхаясь, пролежал на диване, прежде чем это нечто окончательно отпустило меня. Опомнившись, я вскочил с места, намереваясь проследить за негодяем, но тот навсегда исчез из моей жизни. О, ужас! Прозрение моё разверзло предо мной целую бездну, и, хвала Господу, я не успел сделать гибельный шаг! Я осознал зло и решил немедленно бороться с ним. Я направился в Нью- Йорк, прямо к своему бывшему учителю Фишеру. Я считал, что не имея практически ни каких сведений о 2zxx, кроме множества разрозненных обрывков,  всё же сумею ему как специалисту донести эту картину. Но увы, испытанное потрясение помутило меня, а непомерное пристрастие к алкоголю только усугубило дело. Мой сбивчивый рассказ показался ему безумием, а когда он услышал про сделку Хеймарта с дьяволом и вовсе решил, что у меня белая горячка и без колебаний сдал в полицию. Так я оказался здесь, в психиатрической клинике, изолированный от всего мира, оставленный на произвол судьбы даже ближайшими родственниками.
Я не держу зла на Фишера, скорее всего на его месте я поступил бы точно так же, а наказание своё я должен выносить безропотно- как расплату за свою былую гордыню и алчность. Дальнейшие планы Хеймарта было угадать нетрудно: закончив работу он скорее всего, сменив данные, покинет Германию, после чего опробует свой препарат в одной из стран с неблагоприятной обстановкой. Определённых  критериев, по каким  Хеймарт будет выбирать субъекта для  внедрения 2zxx  я не имел, но зная его чисто германскую щепетильность мог предположить, что искать он его будет с особой тщательностью и преимущественно из преступной среды…
Теперь нахожусь я в тюрьме моей телом- ибо ссохлось оно от немощи физической, но свободу получил души своей, ибо истово я раскаялся, признал прегрешение своё великое и, главное самое отрёкся от союза с Диаволом и его тёмными подсобниками. Не имея возможности остановить зло физической силой своей, дни и ночи провожу я в покаянии и молитве ставя препятствие на пути его торжества. Вам же люди хочу сказать: Бойтесь 2zxx, это гибель детей наших и внуков. Взрастёт сие чудовище лишь Гогу да Магогу  на пороках наших. Не верьте искусителю, как не поверил ему я. Ибо любит Господь Бог наш детей своих, и нет такого греха, коей заслужил бы прощения истинным покаянием. PEREAT!

27.07. 1987. Алан Бэткерн.


               
         
                Из объяснительной записки сотрудника охраны  госпиталя Святого Лаврентия. Паркин- Стрит. Нью-Йорк.

…01.08.1987. в 23.30 я нёс вахтовое дежурство на автостоянке для медперсонала и находился на посту шлагбаума, когда услышал донёсшийся со стороны   внутреннего двора корпуса №3 звон разбитых стёкол и падение чего то тяжёлого. Я покинул пост, что бы выяснить причину  шума и, войдя во двор корпуса, обнаружил на асфальте возле входного козырька тело пожилого мужчины в больничном халате в окружении осколков стекла. Больной не подавал признаков жизни и, увидев на седьмом этаже распахнутую створку, я решил, что он выпал из окна и разбился на смерть. Прежде чем я успел связаться с руководством, на шум подоспел дежурный врач- психиатр  Джон Дэвис, констатировавший смерть больного. Доктор Дэвис сразу же опознал погибшего как Алана Бэткерна с диагнозом параноидное расстройство личности. С его слов Бэткерн провёл в клинике более 5 лет, болезнь его носила прогрессирующий  характер и судя по всему он внезапно решил свести счёты с жизнью...               
               
                Lorenz Rain.  Emergent security.            





•                ГЛАВА     1
•        
               
•                во прахе: ибо роса Твоя роса растений,
•                и земля извергнет мертвецов 
                Судный день.      


Ветер налетал мелкими, но злобными порывами. Колючий снег летел  в лицо и за воротник острыми кристалликами, довольно больно жаля. Уже почти стемнело и я еле различал дорогу, точнее тропинку, вьющуюся посреди тёмного, бескрайнего поля, покрытого низким, серым туманом, стелящимся по смёрзшейся земле, постепенно заносимой снегом. Я шел, нагнув голову и засунув руки в карманы ветровки, осторожно ступая среди жухлой, прибитой к земле травы. Я совсем не узнавал этого места, но шел по этому полю давно, а ему всё конца и края не было. К тому же оно было невозделанным и диким как степь, а редкими кривыми деревцами и кочками больше напоминало болото. Вот занесла меня нелёгкая сюда. Я посмотрел перед собой и обомлел. Прямо предо мной словно из-под земли выросли чугунные ворота и каменная ограда. Ворота были высоки и очень тяжёлые, им было много лет: диковинные розы, шипы, листья- тонкая ковка искусного мастера сплошь покрывала их. А за ними в густеющей мгле угадывались очертания старинных крестов и могильных плит. Сомнения не было- это было кладбище средневековое и давно заброшенное- следов людей видно не было. Я толкнул тяжеленную створку и она нехотя, со скрежетом поддалась- давно её не открывали, прошли, наверно столетия. Я сделал несколько шагов вперёд и остановился среди покосившихся в разные стороны безмолвных памятников. Место было интересное, я никогда раньше не слышал о нём и набрёл на него совершенно случайно. Где- то в кармане лежала зажигалка и я стал рыться  в нём в её поисках. Ага, вот и она моя старая бензиновая подруга. Чиркнул кремень и она ярко загорелась, осветив вокруг довольно обширный участок, выхватив из тьмы кусок могильной плиты, поросший мхом. Я подошел поближе и с усилием почёл старинную надпись, полустёртую временем: «…Скулаев Роман Геннадьевич. 1986-2005…» . Что за чёрт ?! Сомнения не было, надписи не менее 200 лет, но написана она на современном русском языке и дата!  Я даже головой встряхнул, думал померещилось, но нет, надпись не изменилась. Более того, она стала вдруг свежей и чёткой, как будто её только что вытесали. От неожиданности я шагнул назад и наступил на ещё один камень, на котором рядами были высечены какие то символы, судя по всему китайские письмена. Я никогда не слышал о том, чей прах покоился под этой плитой, так же как не умел читать иероглифов, но чем-то знакомым повеяло от неё, словно когда-то я знал покойного. Взволнованный я оглянулся- рядом со мной высился крест, скрытый темнотой.. Он был громадный и тоже очень старый, высеченный из черного гранита. Я подскочил к нему и осветил надпись: « Марийчук Сергей Игоревич 1984- 2006 г». Я непроизвольно вздрогнул: его то я знал и очень хорошо- значит и она тоже где-то рядом. Я почти бегом метнулся к следующему памятнику. Так и есть: «Волосова Елена Дмитриевна 1983-2006 г»…
И тут я услышал какой-то звук, прилетевший ко мне из темноты морозного воздуха: здесь был ещё кто-то, кроме меня. Страха я не почувствовал, но сердце заметалось в груди как сумасшедшее. Трепетало пламя огонька, пар валил изо рта, снежинки искрились в свете, а я стоял, смотря в сторону, откуда принёсся звук. Звук повторился, сомнения не было кто-то шел ко мне и был всё ближе и ближе, а по шагам я мог судить что это был человек. Вокруг стояла мёртвая тишина и даже ветер, заунывно свистевший среди безмолвных могил, резко утих, но внутри меня поднималось чувство, что встреча с этим неведомым ничего хорошего мне  не сулит. Однако я слишком много раз встречался с опасностями, научившись встречать их должным образом, и теперь я предпочёл свидание с недругом, нежели паническое бегство в темноту холодной ночи. Я лишь оглянулся по сторонам в поисках ещё каких-либо сюрпризов, но вокруг всё словно застыло во мраке. Но всё же один монумент привлек моё внимание. Сначала я его не увидел, ибо он ничем не отличался от остальных, но теперь он чётко возвышался над теми, которые я мог различить, как скала, словно он вырос за всё время, пока я стоял здесь. Это была огромная колонна, которую невозможно было обхватить руками. И пока я смотрел на неё, мне показалось, что она ещё больше разрослась во все стороны и словно начала давить на всё пространство вокруг. Мне казалось что она выросла прямо из земли и я сделал шаг назад, так как подумал что  вот-вот и она рухнет на меня…
А между тем гулкие шаги по смёрзшемуся грунту раздались совсем рядом, слева от меня. Я повернулся и увидел его: он стоял очень недалеко, у могилы Марийчука и смотрел в мою сторону.
« Добро пожаловать» - услышал я его приглушенный голос.
«Куда?»- спросил я.
В рай- ответил он также глухо и без всякого выражения.
Мрачноватый какой-то рай- усмехнулся я: - Значит вот какова она земля обетованная. Что же хорошо, что я не грезил райскими кущами…
Это твой рай, Александр- ответил он:- здесь всё по твоему.
Что-то не вижу ничего подобного - соврал я, ибо многое было начало прояснятся у меня в голове, но собрание всего этого в одном месте казалось мне абсурдом.
Рай- это то место, где всё желанное и справедливое. У каждого свой рай и свой ад…- тем-же голосом  ответил он. И тут на исполинской колонне, которая приняла уже невероятные размеры, вспыхнула огненными буквами надпись: «NEMO ME IMPUNE LACESSIT». Жара я не почувствовал, но всё причудливое кладбище озарилось враз багрово-красным светом от неё. Осветилось и лицо моего неведомого собеседника, скрытое доселе мраком, всё до малейшей черты.
Я непроизвольно вздрогнул, так как узнал в этом незнакомце Бубенцова. Это его присутствие настолько ошарашило меня, что даже удивительное кладбище не казалось мне таким фантастическим, как его появление здесь. Даже будучи в пьяном бреду, я мог предположить местечко, подобное тому, где сейчас находился. Но что здесь будет он, так стоять и смотреть на меня, словно читающий приговор судья, этого я не мог представить себе.
Он улыбнулся злобной улыбкой, словно давно жаждал встречи со мной: « Я рад, что ты наконец-то попал туда, где находятся все они. Вспомни как ты был готов грызть землю, исходя лютой злобой,  что не сможешь больше встретиться со мной, и вот я здесь. Так будь рад этому. Смотри на меня, смотри на них всех и радуйся».
Земля под ногами затряслась и начала расходиться в виде трещины. Потревоженный снег белым облаком разлетелся вокруг, я проворно отпрыгнул в сторону. Крест а могиле Волосовой покачнулся и с грохотом упал на землю, расколовшись на четыре части. Земля под ним вспучилась, словно извергая что-то. Всё вокруг пришло в движение: памятники и кресты шатались и падали, разлетаясь в куски, плиты расползались во все стороны, надгробия трескались - и всё под действием ожившей вдруг земли.
Я взглянул на Бубенцова и с трудом узнал: лицо, и тело его почернело как уголь, так как начало внезапно разлагаться. За секунду истлевшая плоть и кожа поползли вниз, обнажая местами белевшие кости, вместо глаз зазияли пустые глазницы, на месте носа образовалась гниющая дыра, правая рука повисла на чёрных жилах. Невыносимый смрад гниющей плоти ударил в нос. Я сморщился и отвернулся вправо…
Несмотря на отсутствие у неё половины лица, я сразу узнал Волосову. Её тело было уже сильно тронуто разложением. Она выбралась из-под земли на месте упавшего креста, и уставившись на меня позеленевшими остатками лица, потянула свои кисти рук, похожие на птичьи лапы. Из других могил лезли остальные, которых я сразу узнавал, несмотря на изуродовавшее их тление и грязь. Хотя многих не знал даже как и зовут, но помнил их всех очень хорошо. Особенно чётко видел я маленького, скрюченного старика, стоявшего раскинув свои длинные руки в стороны, сплошь покрытого грязью и лохмотьями и пытавшегося что-то сказать, но из перерезанного его горла доносилось какое-то бульканье. И все они обращались в мою сторону, шли ко мне , приветствовали меня, называя по имен
 хрипело: « Смотри на нас! Наслаждайся! Радуйся и торжествуй! Но скажи почему?! Зачем?!» И всё это ужасное сборище повторяло его слова и надвигалось на меня. Я же стоял, судорожно оглядываясь по сторонам, и везде видел только их, а они окружали меня.
«Твоё время пришло - слышал я слова Бубенцова, гудевшие над бормотанием остальных как набатный звон: Пришло время ответить!!!». В ту же секунду с протяжным стоном треснула земля, трещины от разлома пошли во все стороны. Что-то гигантское вылезало из почвы, выталкивая перед собой гору песка и грунта, опрокидывая во все стороны упавшие многотонные надгробья, словно спичечные коробки. С диким грохотом рухнула непоколебимая громада колонны с огненными буквами, подняв тучу снега и пыли, уступив напору этого нечто. Оно заняло собой всю середину кладбища. Это были гигантские часы, с громадным циферблатом, на котором могли бы свободно уместится два вагона метро, с грубо высеченными на нём римскими цифрами в рост человека каждая и чудовищными стальными стрелками, шириной больше метра, сверкающие острыми краями как лезвия мечей. Часы шли с таким стуком, что казалось где-то рядом работает механический молот. Всё вокруг содрогалось то хода этого колоссального механизма, а каждое перемещение секундной стрелки оглушало своим шумом.
«Время!»- сквозь грохот слышал я слова Бубенцова.
«Время!»- завыли остальные мертвецы, все они остановились по краям часов и подняли вверх свои костлявые пальцы, безобразные культи, бесформенные от тлёна кисти рук, у кого что осталось от этих конечностей.
Увлечённый этим зрелищем, я непроизвольно шагнул назад и, споткнувшись обо что-то, едва не упал. Из снега торчал кусок потемневшего дерева, словно чёрная кость. Я нагнулся, не спуская глаз с ужасной братии, которая вновь начала надвигаться на меня, с трудом выдернул из-под снега заиденевший А.К.. Оружие было в прекрасном состоянии и полной боевой готовности, все части смазаны и сбоку изолентой прикручен второй магазин, полный боеприпасов. Мелкая, острая снежная крошка снова пошла падать с неба прямо мне в лицо.  Железо обожгло холодом руки, но я в течении 5 секунд привёл оружие в боеготовность. А вот лежащий рядом штык- нож проржавел основательно и пришел в полную негодность. Отбросив ногой его в сторону, я обнаружил виднеющуюся из снега осколочную гранату, которую схватил так - же. Снег меж тем повалил просто валом, в одну секунду он запорошил всё вокруг, в том числе и мои глаза. Оттирая с лица грязную воду одной рукой, другой вскинул ствол и взглянул на толпу, которая уже совсем близко подошла ко мне. Насколько я мог подсчитать, их было не менее 80 человек, если эти полуразложившиеся останки ещё можно было назвать людьми. И все они не жаждали моей крови, нет. Они задавали мне всё один и тот же вопрос и ждали на него ответа. А я так ничего и не понимал, но заострил своё внимание на том, что не увидел в их рядах некоторых тех, которых знал, так - же как и всех их, и которые по сути дела тоже должны были покоиться на этом кладбище.  Так что же тут происходит, наконец? Что это за кладбище, что за рай, что за вопрос? Они все уже давно умерли, а оживших мертвецов нет и не может быть в природе.
Что это за идиотизм?- спросил я:- Я что по-вашему оракул, что- ли. Вы все «покойники от которых устала земля»- сгиньте отсель!
Стоящий впереди всех Роман Скулаев, я узнал и его, посмотрел на меня в упор. Хотя это выглядело нелепо, так как его шея была скрючена дугой влево, словно клюв у ибиса, а раздавленная от мощного удара переносица глубоко вошла в раздробленные кости черепа, отчего левый глаз смотрел из глубины, а правый вылез вверх, выпучившись как у лягушки. Он полез левой рукой с торчащими в разные стороны пальцами в обволакивающий его разбитое тело балахон и вытащил оттуда что-то маленькое и белое. Порыв ветра вырвал это у него и бросил мне в лицо. Я схватил его – это была фотография  ; и, не спуская глаз с снова замершей толпы трупов, кинул на неё взгляд. Девчонка на фото! Кондратьева Марина! Её тоже не было среди мертвецов! В одну секунду я понял всё, что тут происходило. Какой же я идиот, раз сразу не узнал то, что держал в руках. И  цифры          .   . Куда же я раньше смотрел! А сейчас я осознал всё до последней мелочи, и мою растерянность как ветром сдуло.
 Ответа хотите?!- засмеялся я: что – же - извольте! Я отвечу всем, а тебе, Бубенцов персонально! «Поистине вы  всегда поступали так: вы отравляли мне мой лучший мёд  и старания моих лучших пчёл.» Вот почему «вы должны   были умереть молодыми и слишком рано!»
Скулаев зашипел и шагнул на меня. Мой ответ явно не устроил ни его ни остальных, которые двинулись следом, протягивая ко мне свои чёрные плети рук.
 « Вижу я, что терзает голод вас, что так давно вы жаждали меня и я так же рад видеть вас всех. Идите же ко мне, есть у меня угощение для вас! Хотите конфетку? Приятного аппетита!»- я нажал на курок. Яркая вспышка ослепила меня, А.К. затрясся в руках с невиданной силой и я почувствовал во рту знакомый вкус пороха. Первой пулей я разнёс голову Скулаева вдребезги, осколки его черепа брызнули в разные стороны, и он рухнул бесформенной кучей у моих ног. Неестественно белая челюсть отлетела на носок моего ботинка. Я перевёл А.К. на скоростную стрельбу и застрочил короткими очередями по гнусному сборищу. Свистящие пули пробивали гнилые туловища, разносили головы как тыквы, крушили рёбра, плоть и кости, взрывали их раздутые животы словно водные бомбы. Клочья и брызги летели во все стороны, они падали один за другим в бесформенную груду. « Каждому да будет по делам его…!!!» - рычал я в бешенстве кромсая огнём тела. Магазины опустели, но я не смутился этому ни капли. Справа на меня надвигался старик с распоротой глоткой, а одновременно слева подходила Волосова и ещё четверо. Нагнувшись, я схватил штык- нож и ринулся вперёд. Ударом наискось я снёс старику голову с плеч и, прыгнув в стону, метнул гранату под ноги остальным. От мощного удара содрогнулось всё вокруг, взрыв разметал остальных в клочья, меня засыпало мёрзлой землёй…
Я рывком вскочил на ноги и оглянулся. Бубенцов по прежнему стоял на том же месте и смотрел исподлобья на меня. «Сейчас, сейчас!»- пробормотал я, схватив рукоять ножа, и полез к нему вверх из развезенной могилы, куда упал.
Меж тем стрелки часов уже описали полный круг и сомкнулись на цифре 12. Я прыгнул на циферблат, чтобы поскорее добраться до своего недруга, и в ту же секунду цифры полыхнули ярким пламенем. Часы начали бить. Страшный удар оглушил меня, казалось рядом разорвался снаряд, кровь хлынула у меня из носа и ушей. Перед глазами поплыли разноцветные круги, ноги стали ватными, всё внутри оборвалось… Я оглох, почти ослеп, но продолжал идти. Новый удар часов швырнул меня на камень циферблата, но я пополз дальше. Ещё удар и меня подкинуло, но не остановило. Дикий свистящий хохот раздался за моей спиной. Я обернулся и в момент забыл про Бубенцова. С того места, где я находился, я мог отчётливо видеть кладбищенскую стену и решётку ворот, несмотря на звенящую боль в голове. Так вот теперь на её чугунном диковинном узоре не было больше роз. Вместо них скалили зубы налитые кровью отвратительные морды Рустама и его холуев. Вот кто мне был нужен, так как он был жив, а те, ко его окружал тогда были давно перебиты( именно их то я и не видел здесь, среди мертвецов). Зачем давить ногой щелкающего клешнями скорпиона, когда за спиной кобра, уже раз укусившая тебя.
В диком бешенстве я ринулся на ворота, но успел сделать лишь шаг. Поверхность под моими ногами содрогнулась, по всему циферблату поползли трещины, которые всё расширялись, словно по льду. Циферблат просел, вздрогнул и провалился вниз осколками как стекло. Я стремглав полетел в разверзшеюся под ногами чёрную бездну, от задребезжавшего вдруг звонка заложило уши. Удар был мощный, в голове вспыхнули тысячи звёзд. Я сел у дивана и тупо схватился за голову, нывшую от удара.
Вот чёрт, приснится же галиматья, аж с дивана упал. Набил шишку и локоть рассадил. Звонок повторился- кто-то упорно просился войти в квартиру. Я рывком поднялся с пола и пошел по тёмному коридору к входной двери. «Опять к Аркашке явились!»- со злобой подумал я, открывая её, хотя ни этого пьянчуги, ни его пропойцы – жены дома не было. Так же как и Юрки- любителя тащить домой всякий хлам с окрестных свалок. В потёмках я больно ударился о его шкаф поставленный зачем- то в прихожей и яростно пнул его ногой. Мало им прошлого раза. Ёщё охота, что-же,  пускай запомнят, что их пьяным личинам сюда вход заказан. Пусть разливуху в другом месте устраивают.
Рывком распахнул дверь и замер от удивления. «Здравия желаю, товарищ старший сержант!»- сказал вошедший высоченный верзила. Он отдал честь и щелкнул каблуками, а на его жирной самодовольной морде (ибо лицом это назвать язык не поворачивался) застыла идиотская ухмылка. Это был мой коллега по партии Константин Маблиновский, именуемый между нами Маблин. Он был огромного роста, очень грузный и неловкий, но обладал недюжинной силой, что не раз доказывал в уличных потасовках, где лишился половины зубов. Его тупые шутки, хамское поведение и сквернословие не нравились мне также как неряшливая и грязная одежда, чрезвычайная агрессивность и низкий интеллект. Я всегда недолюбливал таких людей, каких в нацистских объединениях очень много, но сейчас был даже рад его появлению. Он избавил меня от отвратительного  сна, хотя гнетущее впечатление от пережитых событий всё ещё держало меня.
Чего пришел?- недовольно спросил я, в очередной раз отругав себя за то, что когда-то по глупости привёл его к себе в гости. Теперь он часто приходил ко мне и приволакивал своих дружков, таких же, как и он 19-20 летних недотёп, увиливающих от Р.В.К.
Да, так был неподалёку - ответил он радостно.
Ну, проходи, коли пришёл - я с раздражением отошёл в сторону, пропуская его. Он потопал по коридору, задевая на своём пути всё, что можно было задеть, а я угрюмо пошёл за ним.
Голова была тяжелая, ноги как два куска свинца, грудь словно сдавило стальным обручем, я был совершенно разбит и еле соображал, а тут ещё это чучело принесла нелёгкая.
Правда я для него был серьёзным авторитетом, как и для некоторых таких же остолопов как и он сам, они всячески старались мне угодить и во всём поддакивали. Это и была основная причина того, что я терпел его присутствие у себя дома, к тому же (повторю снова) его приход здорово разрядил атмосферу, и морфей потихоньку ослаблял свои объятья в которые я попал как муха. Маблин развалился в кресле в развратной позе, разумеется, даже не подумав снять ботинок. Он с наслаждением курил зловонную сигарету, вытянув длинную волосатую руку вдоль спинки, словно выставляя на показ татуированную на предплечье свастику. Я сел напротив, и подперев рукой лоб, уставился на столик, разделяющий нас.
«Что с тобой?- словно в тумане донеслось до меня: - Ты, что, привидение увидел что-ли?»
Спал- медленно ответил я: приснилось, однако… чёрти что…
Немудрено. Духота, хоть топор вешай.- ответил он: А чего?
Я вкратце рассказал ему сон, и пока говорил, серая пелена, застилавшая всё вокруг, начала улетать клочьями как туман.
Прояснение наступало и понемногу ко мне вернулось самообладание.
Н-да- сказал Маблин, выслушав меня: Бывает. Я знаю, что поможет тебе.
Он вытащил из-за пазухи литровую бутылку «Горилки» и поставил её на стол, смахнув небрежно брошенную на него свою кожанку.
Ты чего?!- я встал, и подойдя к окну, открыл фрамугу: Мне же сегодня на тренировку. Как я пойду с балдой?
Да ты чего? Разве тебе можно качаться?! Только слез и в спортзал. Так недолго и мотор посадить.
Тебя я забыл спросить!- я сердито одёрнул рукав рубашки, обнаживший исколотое дорожками предплечье.
Смотри дело твоё. Но я бы подождал ещё с месяцок.
-Ты лучше сигарку выкинь, а то я от твоей вонищи раньше откопычусь!
Маблин выкинул в окно окурок:- а я, пожалуй, выпью. Можно? Я бы и тебе советовал, знаешь…
-Валяй, чёрт с тобой! Стаканы в серванте.
То ли свежий воздух, то ли присутствие постороннего вывели меня из ступора, и я окончательно взбодрился.
А знаешь, что?- спросил Маблин, наливая огненную воду:- сегодня в 11 в Тайфуне Ромео заправляет. Баб будет видимо-невидимо. Пошли с нами, надо тебе встряхнуться, а то сидишь дома безвылазно. Только работаешь да качаешься, так и свихнуться не долго. Или снова иглы боишься?
Нет уж, всё. Кто только подойдет с этим говном- я сжал стакан так, что он хрустнул:- а так, чего, пошли. Ты прав
Вот и отлично - просиял он:- снами пойдёт Орёл, Ганс, Адольф и Велес.
Я усмехнулся. На дискотеку я решил пойти в первый раз, а тем более с этой компанией. Честно скажу, меня от них тошнило. Но, увы, старины Лэба более года уже не было в живых. Эх, Лэб. Горы мы с тобой когда-то воротили. За тебя, друг мой жизнь бы отдал не глядя. Но раз другой альтернативы нет, то придётся идти с ними. В самом деле, пора бы подкрасить мою рутину, а то тоска смертная настала. Так действительно тронуться можно скоро в одиночестве - тут он прав.
Мы опрокинули стаканы и я перевернул свой вверх дном. Маблин в изумлении вытаращился на меня.
Ты чего смотришь как марсианин? Я пас, мне ещё за руль.
-За какой руль. Ты чего уже новую приобрел?
-А зачем? Старые колёса вернее. Помыл, подчистил и она чистая и я тоже. Усёк?
-Ну, коли так, тогда я один. Не в обиде?
-Лады, но учти, твою пьяную тушу я волочить не собираюсь. Ну-ка чего нам ящик скажет.
Я подошел к занимавшему половину моей каморки домашнему кинотеатру последней модели и бросил пульт Маблину: « Смотри чего хочешь.», а сам пошел на кухню поставить чайник. Когда я вернулся, то Маблин разочарованно мотал головой, а на экране бежали титры передачи «Криминальная Россия».
Так его расстреляли- сказал он грустно: Эх пропустил всё. Только на финал и попал.
-Это ты о ком?
-Да о Валуевском. Первую часть смотрел вчера, а вторую пропустил сегодня
-И чего ты дичь всякую смотришь?!
-Нравиться мне. Интересно ведь.
-А я мультики про Чебурашку больше люблю, нежели на эту мразь любоваться. Я на таких типов в Чечне вот по сюда насмотрелся!
Я ранее сам смотрел этот сюжет и на меня он произвёл только отвращение: Вернувшийся в 1985 с Афганистана  некий Леонид Валуевский, имевший звание майора ВДВ, отличник боевой службы и чуть ли не герой Советского Союза, получил обвинение в убийстве сослуживца при отягчающих обстоятельствах. Когда его арестовывали, то он страшно возмущался и взывал к общественности, уповая на беспредел властей к защитникам родины. Однако были быстро предъявлены неопровержимые доказательства его вины.
Ми-28, на борту которого находились кроме Валуевского ещё 4 человека, потерпел крушение в глухом районе Афганской пустыни. По рассказу его самого - единственного выжившего чудом, авария произошла из-за поломки двигателя, вследствие которой машина, предварительно сильно отклонившись от курса, рухнула на землю с 30 метровой высоты, и вспыхнула в считанные секунды. Не смотря на отсутствие воды, связи и полученных лёгких, но опасных на жаре травм, Валуевский сумел пересечь пустыню, и был на третий день подобран советским патрулём. Всё казалось безупречно, но когда обломки машины через некоторое время были найдены, то недолгое расследование показало, что машина изначально следовала другим курсом, совершенно отличным от боевого задания. Кроме того на месте крушения были обнаружены фрагменты 3 тел. Опознание выяснило, что бесследно исчезло тело рядового Олега Цветкова. Естественно, что оно могло кремироваться, следствии пожара. Но на  предплечьях обеих рук Валуевского при мед.обследовании были обнаружены глубокие следы ногтей, которые последний старался свести ожогами и трением об песок. Леонид подробно рассказал как пытался вытащить ещё живого, зажатого в обломках, рядового из огня, как тот вцепился в него и как сам он еле успел отскочить от взрыва, опалив при этом руки. Однако рассказ его вызвал подозрение, тем более что врач отметил не только нехарактерное расположение трасс, но и что-то изменившееся в  поведении майора. Валуевский был демобилизован и отбыл в Ленинград. Но эти подозрения так и остались бы догадками, если бы случайно не была открыта жуткая находка.
Тело Цветкова, раскопанное и  уже объеденное шакалами, нашли в 2 милях от места крушения. Недолгое расследование поставило всё на свои места. Валуевский выжил не один, вместе с ним был и Олег, только он сломал ногу в голеностопном суставе и еле передвигался, умирая от боли. Леонид сначала оказал ему помощь из индивидуальной аптечки, но по прошествию нескольких часов, когда закончилась вода в его фляге, сделал для себя определённый вывод. Вскрытие показало, что Цветков был задушен после непродолжительной но отчаянной борьбы (видимо Валуевский недооценил возможности жертвы). А на теле его нашли следы зубов Валуевского, кроме того некоторые части были явно вырезаны ножом. Преступник пил его кровь вместо воды, заедая его же плотью – так ему удалось выжить в безводной пустыне. Тело зарыл, думая что шакалы и пески сокроют все следы. Однако словно кто-то специально подкинул труп на вид – это была настоящая мистика, и найдено оно было настолько быстро, что преступник едва успев прибыть в Ленинград, был арестован.
Для него самого арест и разоблачение были полной неожиданностью. Он попытался запутать следствие: сначала бил себя кулаком в грудь, крича, что понятия не имел о том, куда они на самом деле летят; потом вдруг с ужасом и стыдом сделал «шокирующее» признание о зверствах талибов, которые взяли их в плен и заставили его питаться человечиной. Но когда и эта версия лопнула, то начал прикидываться невменяемым, чем только окончательно выдал себя и был приговорён к расстрелу.
Вот и весь сюжет. Что нашёл привлекательного Маблин в этой горе медвежьих мышц я так и не понял, хотя умозаключения тупицы неисповедимы.
Однако настоящая машина для убийства был - вдохновлённо произнёс он: Попадись такому, так одним махом порвёт…
Это точно- бросил я, повернувшись к нему спиной: И сожрёт за одно, собака. Спасло мясо шкуру…
Ты не прав - возразил Маблин: Так бы они оба погибли. А парень всё равно был обречён. Он, наверно стал ныть и скулить, вместо того, чтобы попросить бросить его.
Хоть вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас ещё осталось от червя! Так говорят мудрецы- усмехнулся я, после чего кротко бросил : Пугало ты безмозглое, вот ты кто!
Маблин удивлённо замолчал, но через секунду с угрожающей обидой промычал: С чего это вдруг ты так решил?
Его слова несколько насторожили меня. Раньше на подобные замечания, в коих я ни сколько не стеснялся, ни он, ни его приятели не смели даже возразить- не то что огрызнуться.
Теперь, видимо сей гражданин начал смелеть настолько, что скоро вообразит себя ровней мне. Видимо пора напомнить ему кто он есть такой.
Ты спрашиваешь с чего я вдруг так решил? Потому что я давал воинскую присягу и выполнил свой долг перед обществом. Я видел смерть, страдания и претерпел жестокие лишения, пройдя все круги ада, который когда либо мог существовать на земле!. «Ты же так долго жил в болоте, что сам стал лягушкой и жабой» - не поворачиваясь к нему процедил я сквозь зубы: Вот почему тот, кто презрел товарищеские узы и пожелал поскорее «вернуться к состоянию зверя, чем превзойти человека», всегда будет для тебя примером. Поэтому не тебе судить кто стал ныть и скулить!
Каждый имеет право на своё мнение и я имею право на своё, пусть даже ты с ним и не согласен- ответил Маблин.
Повернувшись, я надвинулся на него, приподнимая рукав. Он привстал с кресла и, попятился было назад, но вдруг остановился, пристально глядя на меня.
Узнаёшь дорожки к дому миленькой моей?!- я медленно провёл пальцем левой руки по давнишним следам от игл.
-Да давненько я уж знаю украшение твоё, поди как вернулся оттуда
Нет, сейчас он не только не испугался меня, как было обычно, когда видел, что я разозлился, а казалось, наоборот надсмехался надо мной.
-Дрянь! Вот что это. Думаешь, что этот Рустам пичкал бы меня чистым героином?! Держал на цепи в яме вонючей 3 месяца в воде и грязи. Думал с ума сойду и в животное превращусь, и за дозу буду дерьмо собственное жрать по его приказу! Мозги хотел сжечь, посадив на иглу. Скотина! Да сейчас ему! И теперь он думает, что я сдох!
Я, задыхаясь, остановился посреди комнаты, сжимая руки в кулаки: Хитёр, гад! Ну да ничего, я похитрее оказался! И от него сбежал! Представляю его морду, когда он увидел это! Ты ещё встретишь это животное!- после чего вновь переключился на Маблина: Это здесь, среди подобных тебе бездырей- ты крут!  А попади туда, так ты и землю бы рылом копал, и визжал и хрюкал, когда ему захотелось бы этого! И ему не нужно было бы тебя и ломать, достаточно один раз посмотреть тебе в его глаза!
Знаешь почему распяли Иисуса? Потому что хотел ответить за всех- сказал Маблин, глядя прямо мне в лицо: А каждый должен ответить за себя сам. И горе тому, кто отвечает за других, особенно если эти другие не нуждаются в сиём деянии.
При этих словах у меня перехватило дыхание и кровь яростно прилила к лицу, обожав его словно угли: это были не его слова и говорил он другим голосом. Лицо вроде было как и его, но из под него, словно из-за маски смотрела ненавистная  морда Рустама, временами мерещившаяся мне по тёмным углам комнаты. И это была уже не моя комната, а та самая яма, где он столь долго истязал меня!
Вот ты кто, красавчик на самом деле- прошипел я, готовясь к прыжку: Сейчас ты и ответишь у меня за всё!
Он хотел что то ответить мне, но рванул вперёд, переворачивая разделявший нас стол со стоявшей на нём посудой. Раздался грохот и звон- всё перемешалось перед моими глазами- как в тумане я ударом в под дых швырнул его на пол и, насев сверх, приготовился разнести содержимое его черепа, но в ту же секунду словно кто-то сдёрнул картинку. И я, занеся руку для удара, замер от неожиданности. Я снова находился у себя в комнате, а по до мной, среди осколков и щепок хрипел не Рустам, а действительно Маблиновский! Опрометью я вскочил на ноги, похолодев от ужаса- неужели это была галлюцинация и я напал на человека, совершенно неповинного в моих бедах!
Костя!- я схватил его за плечи и, усадив, прислонил спиной к креслу: С тобой всё в порядке?!
Ты все кишки отбил мне - еле шевеля губами пробормотал он сиплым голосом: Сначала кричать начал, а потом набросился вдруг. Понимаю, тебе этот тип не понравился, но бить то за что…
Удушливый кашель прервал его и он, согнувшись завалился вбок. Я схватил Маблина за голову и прижал к себе: Тишь, тишь, тишь-шь-шь! Всё хорошо! Всё в порядке! Я больше не буду, не буду. Успокойся только!
Он со страхом посмотрел на меня, но моя горячая искренность по видимому убедила его и он медленно покачал головой .
- Ну всё, всё. Сцепились и ладно, мы же с тобой мужики. Не держи зла на меня! Ты же помнишь как я ломался здесь, в этой комнате, привязанный к кровати! Кому тогда было до меня дело: военкомату нашему, президенту нашему или, может Яну Станиславовичу? Вы, ребята, да Лэб- только вы были тогда со мной! Нервы у меня от этой дряни стали совсем не к чёрту. Слушай, ну хочешь мне двинь пару раз и будем в расчете.
Да ну тебя- скривившись от боли он отпихнул меня и  встал на ноги: Лучше налил бы чего, а то всё к чёртовой матери разнесли.
-  Сейчас всё восстановим! Подожди малость, только. Закатим пир, так уж на весь мир!
Когда я вернулся, он уже совсем оправился от недавней трёпки и увидев меня, нагруженного пакетами со снедью и горячительными напитками, вяло улыбнулся.
Нет- отметил я про себя: Никакой этот Рустам ни колдун, как про него травили всякие старухи. Обычный бандит, да и всё тут, не бывает никаких колдунов.  Что только за дурь он в меня вкалывал, если до сих пор он мне везде мерещится? Надо врачу показаться, а то если так дальше пойдёт, то скоро я воображу что он и в меня вселился… Ну уж шиш ему!
Однако, что бы развеять последние сомнения я решил задать Маблиновскому один бесхитростный на первый взгляд вопрос.
А ты оказывается у нас философ- добродушно сказал я, взваливая поклажу на кресло.
Типа?- замер он.
- Ты тут так складно про Иисуса втирал.
- Ну перед…так сказать нашей ссорой.
Какого Иисуса?- искренне удивился он: Ничего я такого не говорил, я и сказать то ничего не успел. А что?
- Да нет, ничего. Показалось значит.
И чтобы перевести неприятный разговор, я бросил: Слушай, давай выпьем! К чёрту всю эту мерзость! Наливай гость-дар Аллаха!

НИКТО НЕ ОСКОРБИТ МЕНЯ БЕЗНАКАЗАННО. лат.



 

                ГЛАВА 2      

                Сеющий неправду пожнёт беду…
                Притчи глава 21


Моросящий дождь окутал ночной город, и висел плотной пеленой на улицах, принося вместо свежести  какую то липкую промозглость, более характерную для поздней осени. Казалось, что всё вокруг так же продрогло и скукожилось: и дома, и уличные фонари, и тротуары, и крыши понуро принимали на себя холодную влагу. Во всём помещении института было темно и тихо- ночь и мрак господствовали в огромных, пустынных коридорах; кабинетах сотрудников; лабораториях. Даже охранник задремал в своей ярко освещённой будке у турникетов проходной, располагавшейся в громадном холле,  где днём постоянно было множество народа, а сейчас всё словно вымерло. Цифры на табло электронных часов, казалось, единственного оставшегося живого из всего, что находилось вокруг, показали половину второго. В дальнем конце одного из коридоров показалась невысокая фигура полного седого человека с залысиной, облачённого в белый халат. Он торопливо шёл, механически озираясь по сторонам, словно боялся быть кем то увиденным и, подойдя к входу в холл, достал мобильник. Набрав номер, он прислонился к стене и тихонько спросил: « Вы приехали? Да, хорошо, я в холле. Подходите ко входу, я сейчас.» Подойдя к турникету и видя, что охранник спит, еле заметно улыбнулся про себя: «Ещё лучше. Меньше видит, спи спокойно.» Приложив пропуск к мигающему рубиновым цветом лампочке на вертушке, он неслышно двинулся дальше, а на мониторе компьютера появилась его фотография, надпись внизу которой гласила: 1345. Томилин Иннокентий Игоревич. Старший научный сотрудник.
Через несколько секунд Томилин отодвинул засов на двери и выйдя на широкое крыльцо, поёжился, поплотнее запахнув халат. Мокрые от беспрерывно моросящего с самого утра дождя ели, растущие у входа в учреждение, угрюмо навесили тяжёлые лапы над мощёной дорожкой, ведущей к ограде. Он глубоко вдохнул свежего воздуха и, сделав несколько шагов вправо,  остановился, опёршись о железные перила лестницы.
Иннокентий Игоревич Томилин?!- раздался сзади тихий голос, он обернулся и увидел стоящего на ступенях совершенно лысого мужчину лет сорока с лишним, облачённого в коричневую кожанку.
- Да. А вы с позволения, Скулаев Геннадий Владиславович?
- Он самый.
- Материал при вас?
Вот он- на свет появилась маленькая стеклянная пробирка: Взят из- под ногтей последней жертвы. Если у вас есть какие либо вопросы…- Скулаев торопливо оглянулся.
Здесь вас никто не увидит- ответил Иннокентий Игоревич, заметив его движение: с Клавдией Николаевной мы уже всё уточнили, так что вопрос у меня только один…
Задаток вот, можете пересчитать.- Скулаев рывком сунул ему небольшой свёрток.
Верю на слово. Тогда вопросов больше не имею. Оборудование я подготовил, мне нужно сначала выделить мини- сателлиты в геноме, а потом уже произвести сравнение образцов. Я  приступаю прямо сейчас, и дам вам знать, когда закончу.- с этими словами Иннокентий Игоревич протянул руку. Скулаев её крепко пожал и, кивнув головой, неслышно исчез в мокрых кустах. Томилин усмехнувшись посмотрел ему вслед, после чего, выбросив окурок, двинулся обратно в здание института. Пройдя мимо продолжавшего мирно почивать охранника, он поднялся в лабораторию и присев за стол неторопливо развернул сверток.
Почаще бы такие товарищ заглядывали- сказал он сам себе, неторопливо перебирая стопку купюр, после чего, бросив деньги прямо на стол, двинулся в соседнее помещение…
Прошло около часа, прежде чем он торопливо даже не вошёл, а скорее ворвался обратно, будто за ним гнался некто, желающий отобрать что то особо важное. За всё это время с ним произошли решительные перемены. От всей его ехидной напыщенности не осталось и следа- на лице его прослеживался ужас, но вместе с тем он радовался и торжествовал  и явно был скорее до крайности взволнован, нежели испуган. Он бешено закурил прямо в помещении лаборатории и принялся ходить взад и вперёд по комнате.
Это нереально…Это просто не возможно…- бормотал он, утирая пот со лба: Чёрт возьми. Этого не может быть…Но, что, что же это такое… как, как возможно было создать подобное?! Это новое, очень опасное и совершенно неизвестное науке существо! Это непостижимо, но она прогрессирует!!! Хромосома прогрессирует сама по себе, но по установленной кем то программе!!! Это открытие, чёрт подери, это большое открытие, нет это просто переворот!!!
Потом резко подскочил к столу, загасив сигарету прям о его поверхность и схватив мобильник, начал искать номер.
Волосова Клавдия- бормотал он, передвигая курсор: Главное что бы они не успели наделать глупостей, пока я не…
«Самую большую глупость. Сделали вы. Взявшись. За это дело.»- раздался негромкий голос сзади.
Томилин молниеносно оглянулся: Кто вы такой? Как вы сюда попали?! Кто вас пропустил?!
В проёме входной двери стоял некто, кого Иннокентий Игоревич не видел ни только в числе сотрудников этого заведения, но и вообще впервые в жизни.
Не присваиваете. Себе. Чужого.- равномерным глухим голосом произнёс вошедший: Нобелевской премии. Вам. Не положено.
Да, что вы себе позволяете! Я сейчас вызову охрану…- Иннокентий Игоревич повысил тон и угрожающе постучал кулаком по столешнице.
Отдайте. Мне. Образец 2 zxx. И  все результаты. – голос незнакомца не изменил интонации, но в нём явно прозвучала угроза: Которые. Вы. Получили.
Он сделал шаг в комнату, протягивая руку вперёд, и Томилин ясно увидел его глаза- без белков, огромные, чёрные как у атакующей добычу акулы.
«Да ты наркоман!- пронеслось у него в голове: Вот почему говорит, так заторможено.»
Дай. Сюда.- приказал незнакомец, надвигаясь на Томилина .
Очень хорошо…- Иннокентий Игоревич снял трубку местного телефона, но словно мощный порыв ветра рванул по всему помещению, швырнув аппарат о стену, сметя со стола лабораторную посуду и стопки бумаг, разлетевшиеся по всему помещению. С грохотом одновременно захлопнулись все двери в помещении, где то раздался звон разлетающихся стёкол, сопровождаемый грохотом падающей аппаратуры. Свет мигнул и разом погас, наступила полная тьма, разрезаемая словно выстрелами хлопками и треском, сопровождаемым короткими синими вспышками с летящими искрами- все электрические приборы разом замкнуло. Раздался небольшой взрыв и в свете полыхнувшей проводки Томилин увидел как лицо незнакомца собралось складками, словно скомканная бумага, нижняя челюсть будто оторвалась от головы, разевая громадную пасть из которой рванул неимоверной силы ветер. Страшное зловоние окутало Томилина, ему показалось будто нечто живое словно заползало в его нос, лёгкие, рот…  В ужасе он попятился назад, поднимая перед собой руки, будто пытаясь защититься, и вдруг резко переменился в лице, побелел, согнулся, схватившись за сердце. Скрюченной правой рукой он полез в нагрудный карман за таблетками, но вдруг неожиданно дёрнулся, выпрямился и тяжело рухнув на пол, замер.
Cardio finite ect – произнёс незваный гость, нагнувшись, он вытащил из кармана его халата маленькую стеклянную пробирку и, приподняв руку, со змеиной улыбкой посмотрел на неё в свете пламени…
Мощный взрыв сотряс всё здание, подбросив заснувшего на посту дежурного. Он моментально вскочил, пытаясь спросонья сориентироваться, оглянулся вокруг, и опрометью выбежав
/ сердце закончено- лат./
наружу, уставился на фасад. Два окна на третьем этаже превратились словно в извергающиеся
вулканы- настолько сильно било из них крутящееся, багровое пламя. Под ногами хрустело битое стекло и мелкие металлические обломки которыми был усеян  весь подъезд к институту.
Вокруг разноголосо завывали сигнализации потревоженных автомобилей, в воздухе стоял плотный запах горящей изоляции. Из других корпусов института приближались выскочившие по тревоге остальные охранники, дежурившие в эту смену. «Взрыв в лаборатории!- крикнул охранник старшему смены: Да я то почём знаю, что произошло. Томилин там на ночь остался зачем то. Говорил работу какую то срочно завтра сдать нужно было, а то, типа уволят его! Ну да, так он мне и сказал! Ну а я чего, палкой гнать его оттуда буду?! Запрещение Хасанов по этому поводу не давал!»
Старый придурок- процедил сквозь зубы старший: Обыскать всё здание и  территорию, может он где то здесь болтается. Только аккуратнее там, если что засечёте, то сразу сообщайте, а самим башки не совать куда не попадя, пущай пожарники с ментами разбираются…
В этот момент в стеклянных дверях института показался сам виновник тревоги. Длинная фигура его была скрючена от боли, он шёл вытянув перед собой руки и волоча правую ногу. По видимому ему сильно досталось от взрыва- от его превращенной в лохмотья одежды валил дым, лицо почернело, а вылезшие из орбит обезумевшие глаза были полны животного страха. Увидев охрану, он двинулся к ней, и вцепившись в плечи первому подбежавшему, начал трясти его, выкрикивая бессвязные обрывки фраз: «Люцифер! Он пришёл за нами…покайтесь в прегрешениях ваших!»
Он ничего не понимал что ему не говорили, а когда его попробовали увести, начал сопротивляться, шипя, кусаясь и плюясь…
Лишь усилиями пяти человек его удалось скрутить портупеей и грубо бросить на асфальт. Но и лёжа, он корчился, пытаясь подняться и продолжал бредить, выкрикивая слова из библии вперемежку с бранью и проклятьями. «Вставьте ему кляп- произнёс старший, брезгливо рассматривая измаранный слюнями рукав: И вызывайте скорую, тут, видимо без дурки не обойтись. Здорово, похоже, там его шарахнуло…»
В горящей комнате вновь что- то взорвалось и новый фонтан огня выбросил целый ураган искр высоко в ночь. Стая потревоженных ворон с хриплым карканьем носилась черными силуэтами на фоне вьющегося дыма, озарённого багровыми отблесками, издали приближались разноголосые сирены пожарных машин…
               

В пересохшем горле словно застряла наждачная бумага… Маблин с трудом разлепил веки, тупо приподнялся с кресла, где заснул, сраженный непомерным возлиянием. « О, дьявол, где же вода?- простонал он про себя:- Пить! Сейчас сдохну!» Кинотеатр был выключен, но свет в комнате горел. Голова гудела как колокол, комната плыла перед глазами, всё тело словно набили ватой. Нетвёрдой походкой Маблин подошёл к хозяину этой комнаты, лежавшему в соседнем кресле. Сань! -позвал он, но в ответ получил лишь храп. Шатаясь, направился он к двери, и выругался, споткнувшись о стол. Он вышел в темноту коридора и направился к кухне. Весенний вечер уже перерос в ночь и в квартире было хоть глаз выколи. Соседей ещё не было, где включается свет Маблин не знал и поэтому пробирался ощупью, сдавленно ругаясь отборным матом, когда натыкался на какой- либо предмет. Он двигался по звуку капель воды из неплотно закрытого крана на кухне.
Уф… Добрался!- он вытер со лба испарину и осмотрелся. Кухня была огромная как и во всех сталинках, грязная и запущенная, полная рассохшийся мебели, тараканов и беспорядочно расставленных везде пустых бутылок. Здесь было гораздо светлее, уличный фонарь отбрасывал через окно на пол квадрат жёлтого света. Константин подошёл к раковине и, наполнив первую попавшуюся кружку водой, начал жадно пить. Похмелье мутило его. Он уже и сам потерял счёт бутылкам  спиртного, которые каждый божий день поглощал в чудовищных количествах. Жизнь стала для него сплошным опьянением и без возлияний он не чувствовал себя человеком, хотя за пьяный дебош уже не раз попадал в отделение и был жестоко бит на улице.
Наконец-то серая муть отпустила -. Иии-ех..- он с наслаждением повернулся и замер, кружка со звоном выпала из его руки, покатившись по полу…
Посреди освещенного квадрата неподвижно стоял человек. Маблин мог поклясться что секунду назад кроме него и его друга  в квартире никого не было. Мало того, он сразу узнал его. Ледяной холод волной прошел по спине, сдавил горло, ноги подкосились в коленях. Левой рукой он в панике полез в карман брюк и вытаращился на стоящего.
«Ты… кто такой?...- наконец выдавил он из себя и мгновенно отрезвел как стёклышко. Рука его тряслась, когда он вытянул её перед собой. Раздался щелчок, и из его кулака сверкнуло длинное и узкое лезвие навахи.
Стоящий в квадрате света улыбнулся злой ухмылкой и развёл руками.
« Не узнал? Вот это да. Смелый же ты. Даже нож сохранил.- голос его был беззвучен, но Маблин слышал его и порыв ветра дунул ему в лицо: - А я пришёл посмотреть на тебя, в гости пожаловал. Думал как ты, да что ты. Кого ещё познакомил со своей игрушкой?!.»
Ты пришёл судить меня?!- Маблин тяжело дышал:- но же сдох, грязная Вьетнамская свинья!- Испарина выступила у него на лбу. Нет, это не было сном, он не спал.
« А ты смел, когда вас много. Чего же сейчас боишься один на один? Чего поговорить не хочешь?- продолжал гость.
О чём мне с тобой говорить, узкоглазая обезьяна!- задыхаясь проговорил Константин, пятясь меж тем задом к двери: Убирайся к себе во Вьетнам, тварь. Там плоди нищету, а не здесь!
«Я китаец…»
Наплевал я кто ты!- заорал Маблин сорвавшимся голосом, лезвие прыгало в его кисти.
« А в Пекине у меня мать осталась одна, я Ф.И.Н.Э.К. должен был закончить в этом году…»- бесстрастно ответил китаец.
А-А-А!!! Студентишко- Интелегентишко! Чурка нерусская! Мразь! А ну иди сюда!
« Ты зря друга своего кличешь. Он спит и не слышит»
Дверь в кухню бесшумно закрылась. Маблин в панике оглянулся. Страшный гость медленно поплыл, не касаясь пола, к нему.
« В чём я был виноват перед тобой?»- выдохнул он в лицо Косте.
Не подходи!- взвизгнул Маблин: Стой! Убью! Сволочь!
«Ты уже сделал это совсем недавно!»- изо рта китайца хлынула кровь, заливая его свитер, он выпучил глаза и схватился за живот. Маблин кинулся вперёд и ткнул его навахой, но лезвие пронзило пустоту, а китаец поднял правую руку, залитую кровью. В ней было зажато пульсирующее сердце, проткнутое лезвием. Кровь хлестала из него во все стороны, заливая стены и потолок.
« Смотри и радуйся! Как ты гордился этим! Ты профессионально ударил! Убил первым ударом!».
Константин дико взвыл от ужаса, который вдруг разом овладел всем его существом. Потеряв способность соображать он слепо ринулся на закрытую дверь кухни, одним ударом расщепил коробку, и пулей вылетел в коридор а от туда на лестницу. Махом преодолев  вниз три этажа, он остановился и дико оглянулся назад. В парадной царила ночь: смотрели глазками беззвучные двери, где-то наверху трещала и мигала лампа - весь дом  вымер, будто живых людей здесь и не было. Тишина давила на мозг, словно мутная жидкость, казалось, весь подъезд наполнен ею. Маблин сжал шершавую рукоятку навахи и медленно стал преодолевать последние ступени к двери в подъезд. Кровь стучала у него в висках, пот лился градом, грудная клетка разрывалась от напряжения. Шаг, ещё один, ещё, рука коснулась ручки двери, и это несколько успокоило его. Он приостановился, раздумывая: уж не причудилось ли ему это всё.
«Куда же ты пошел?»- ласково спросил голос китайца. Константин заорал благим матом, распахнул дверь, с рёвом вылетев из парадной на улицу, опрометью скатился по ступеням и ринулся наутёк во мглу. Ноги его разъезжались в грязи, мелкий дождь бил в лицо, ветер рвал его одежду, но он ничего не чувствовал. Дикий ужас гнал его вперёд и он мчался  не зная куда и не разбирая пути. Он хотел скрыться, спрятаться от того за кем не так давно точно также гнался с тем же самым ножом. Маблин споткнулся, упал в грязь, потеряв наваху, судорожно вскочил и, хромая, побежал дальше. Ему казалось, что китаец настигает его, он даже не смел оглянуться назад…
Стена- поворот влево, тёмный забор - направо, прямо - напролом через кусты, небольшой спуск, скользкая насыпь…ослепляющий  свет ударил прямо в лицо. Он успел оглянуться, закричать, увидев надвигающуюся на него громадную
хромированную решетку радиатора и раскосые как глаза хищника фары грузовика. Раздался оглушительный рёв гудка. Огромные колёса смяли его как тряпку и поволокли по мокрой дороге. Трейлер проехал ещё метров пять и только тогда со скрежетом остановился. Капли дождя стучали по огромной луже, начинавшей постепенно принимать тёмно-багровый цвет…

                ГЛАВА 3 
                Изменить неизменное? Отвратить неотвратимое?         
                Г. Уэллс

Резкое солнце ударило прямо в глаза и я, зажмурившись, прикрыл их ладонью. День клонился к вечеру. Май полноправно вступал в права и воздух был наполнен теплом и каким-то жизненным весельем, пьянившим голову. С самого утра я торчал в этом проклятом отделении, куда меня притащили по поводу смерти Маблина. Так как я был последним, кто его с ним общался, если не считать мою соседку Елену Николаевну, которую Маблиновский чуть не сбил с ног, вылетев из подъезда. Она то и была свидетелем финала его ночного марафона, к тому же на меня она имела зуб давно, так как я терпеть не мог её змеиный характер и на все её выпады отвечал не скупясь на выражения. Поэтому я и считался главным причастником к смерти Константина – якобы он убегал отменяя во время пьяной ссоры, возникшей после совместного распития спиртного. Однако недолгое расследование всё поставило на свои места, но всё же причина внезапного бегства Маблина так и осталась загадкой. Впрочем  особо этим никто не интересовался, так как покойный всегда блистал глупостью, а в нетрезвом состоянии превращался в сущего идиота, и мог отколоть такой номер, что изумлял всех вокруг.
Так что я не испытывал никакого сожаления по поводу его безвременной кончины, ибо знал, что рано или поздно этот придурок всё равно доиграется. Надо сказать, что именно Елена Николаевна и разбудила меня, так как увидев распахнутую дверь жутко перепугалась, подумав что в квартире воры.
Так же как и я, мало кто сожалел о смерти Маблина, даже его родители-алкоголики, но в отделении меня совершенно измучили и перемыли все кости. Я  по сто раз пересказал все события той ночи, и в итоге так уморился, что проклял тысячу раз и Союз Российского Народа, и Маблина с его дружками, и водителя грузовика вместе со всей милицией взятой вместе. В итоге  меня – законопослушного гражданина, честного налогоплательщика, никогда ранее не замешанного ни в одной преступной махинации, хоть под подозрением, но отпустили. И теперь я дожидался отлучившегося куда-то следователя, чтобы получить окончательное разрешение идти на все 4 стороны. Впрочем в особой обиде я на них не был: не так давно уж я окончательно снялся с учёта в наркологическом диспансере (пусть даже я попал туда и не по своей вине), да и такие как Маблин так и роились вокруг меня (хотя я не нуждался в них), что тоже вызывало настороженность. Поэтому не смотря на доблестную службу и пребывание в плену у одного из самых отъявленных негодяев среди «Освободителей Чечни», воинов Джихада и других ваххабитов, а так же некоторых других заслуг, на хорошем счету не был… Ход моих угрюмых размышлений прервал вернувшийся следователь, который, правда, отсутствовал несколько секунд. «Итак – произнёс он, снова сев  напротив меня: - У меня остался последний вопрос.»
Я изобразил глубочайшее внимание и приготовился слушать дальше, хотя в последние полчаса нашей беседы  просто засыпал, нехотя бормоча нечто маловразумительное на его расспросы. «Знакома ли вам эта вещь?»- с этими словами он положил на стол открытый нож с двумя лезвиями и грубой деревянной рукояткой. Сон как рукой сняло и я чуть не встрепенулся, и еле сумев сохранить нейтралитет спросил равнодушно: Что это?
« Это нож типа навахи, принадлежавший вашему другу Константину Викторовичу Маблиновскому.»
«Идиот» - пронеслось у меня в голове и тут же сказал:  Странно. Никогда раньше не видел этого ножа. Даже не знаю был ли такой у него. А где вы его нашли?
«Недалеко от убитого, в кустах. Он выбросил его на бегу.»
- Не знаю. При чём здесь нож. Мне он им не угрожал и никогда не показывал его, я даже не уверен что это его оружие.
«Зато мы уверенны. На рукоятке были обнаружены его отпечатки. Да и свидетели показали что нож принадлежал именно ему.»
Я удивился:- Ну и ну. Обидно даже. Столько народа видело у него нож, а мне он даже не похвастал. Неужели и Волчанский не знал об этом?
Именно он и дал показания на допросе - следователь ехидно посмотрел на меня:- а следом Вишняков, Таманцев, Меньшиков. Все приятели Маблиновского.
-Не пойму никак. Причём здесь нож, Таманцев, Меньшиков и Вишняков?
-А притом, что этим самым ножом месяц назад был зарезан возле общежития студент Лю-Шениан, приехавший из Китая. Или ты тоже и об этом не слышал?
-Слышал, конечно. Общежитие у меня под окнами. (Естественно, подозрение пало на вышеупомянутых господ союзников и в первую очередь на самого Маблиновского ) Это я тоже знаю, но, понимаете, мне дела нет до этих негров, японцев, монголов и прочих. Я не миграционная служба, не их ректор и не милиционер в конце концов. Я простой служащий и не лезу не в свои дела.
-Однако именно к тебе приходили в тот день подозреваемые, а именно сразу после преступления, и в первую очередь сам Маблиновский. Да, его тогда отпустили за неимением улик, однако теперь как божий день ясно кто именно убил его.
-Кого?
-Да китайца, твою мать. Или ты скажешь, что ничего не знал об этом?
Следователь начал повышать тон, но я и ухом не повёл. Пускай орёт сколько хочет, преимуществ у него не прибавится. Доказано, что меня не было с ними на момент совершения убийства, а значит моё дело шито-крыто. А обвинять меня в подстрекательстве, развращении молодёжи и укрывательстве они могли сколько им будет угодно. Кроме голословных показаний этой троицы у них не было ничего, а с таким же успехом они могли подозревать меня в шпионаже на планету Марс.
-  Да чего вы ругаетесь? Я уже давно ушёл из партии. А что эти дубиноголовые  сами являются ко мне, так что я могу поделать с ними? Мне они нужны как собаке пятая нога, ну а вот я им , очевидно просто необходим. Не перебивайте пожалуйста, дайте сказать. Да я вступил в Союз Российского Народа, потому что в него вступил мой армейский друг, пусть для вас он и не очень хороший человек. Но, поймите меня правильно, я тогда был совершенно один: наркоман, без денег, без родителей, ни кому не был нужен. Что мне было ещё делать. А он мне и с работой помог и с деньгами. Благодаря ему я и выкарабкался. Ну а сейчас его больше нет и вообще нечего стало делать с этими дубинноголовыми. Я ушёл от них, а они так и вяжутся за мной, и что прикажете стрелять в них? Честно признаюсь, я и сам в последнее время стал побаиваться их. Вот только и мечтаю как бы поскорее отделаться от них…
- «Ты не увиливай. Не поверю, что они ничего тебе не сказали».
- Да нет же. Если мне не верите, то у них спросите. Вызовите сюда любого из них, и пусть он здесь сам скажет. А у меня и других дел полно, кроме как болтаться с ними, людьми, как сказал Ницше: «…Ещё больше обезьянами, чем иная из обезьян.»
Узнаю знакомые красноречия. Хорошо, видать, вас Лобачевский выдрессировал! - буркнул Шагалов, такова была фамилия следователя, после чего протянул мне бумагу: «Читай».
По этому делу я выступал в роли свидетеля, а меня безуспешно пытались превратить в обвиняемого. Он что-то не договаривал, а вот что, я об этом мог только догадываться. Ясно было только одно: то ли у него , то ли у кого ещё на меня был зуб, этот спектакль был лишь предлогом чтобы задержать меня до поры до времени. А вот что будет потом. На данный момент я оправдался, пока. Но логика мне подсказывала, что визит сюда повторится. Поэтому пропустив мимо ушей последнюю колкость Шагалова, я написал: «Мною прочитано, с моих слов записано», расписался и удалился. Выйдя из кабинета, я упёрся взглядом в стену, где висел стенд граждан, разыскиваемых милицией, точнее поймал взглядом одного. Вот лицо так лицо: Широкий лоб, приплюснутый нос, полное отсутствие переносицы, густейшие, сросшиеся брови, глубоко сидящие глаза. И всё это в обрамлении такой густой гривы волос, что прямо не человек, а какой – то неандерталец. И ещё пометка - особо опасен. Немудрено при такой- то внешности… Краматоров Николай Васильевич, тройное убийство при отягчающих обстоятельствах. Рецидивист, хм…
Догадка мелькнула у меня в голове. Ах, этот Шагалов, как слепой змеелов пытается на ощупь схватить скользкого гада, чтобы вытащить его из норы и готов вцепиться даже в чешуйку на его теле, лишь бы ухватить. А вот знает ли он, что ищет? Да и чёрт с ним, меня ждут свои дела.
Выйдя из отделения, я направился к ближайшей шаверме. Есть я хотел просто с чудовищной силой.
Настроение было у меня препаршивое. Этот Волчанский. Ну и сволочь же он. Более никчёмной личности трудно было представить. Маленького роста плюгавый, хилый, нестриженный, не моющийся, сквернословящий, вечно плюющийся  и курящий. К тому же страшно крутой в обществе таких же придурков как и он и жалкий трус в одиночку. Его считали дурачком везде и относились к нему так же, как свои однопартийники так и остальные. Сказать нечего шутом он был  высокого класса, но всё вокруг воспринимал за чистую монету, чем веселил всех ещё больше. В свои восемнадцать лет он не только не окончил средней школы, но и мирно почивал на шее у своих родителей, не думая даже начать работать или учиться. Деньги, полученные у родных, он пропивал в одночасье, успешно выпрашивая их сызнова, потчуя последних сказками о своём светлом будущем. Или же являлся к ним жалким и заискивающим, и они прощали все его выходки. Лично меня он приводил в омерзение и я с удовольствием свернул бы ему шею при случае. Однако он боялся меня и кланялся мне издали, а я брезговал им как зловонным отбросом, поэтому мы почти не пересекались.
А сам Маблин. Вот урод так урод, как метко сказал Чуковский: «Что за нос, что за рот…» Помню как сразу после убийства китайца он явился ко мне пьяный в стельку, и размахивая этим самым ножом, смаковал подробности. А я, вместо того, чтобы погладить его по головке, отругал и вышвырнул его вон, велев немедленно избавиться от оружия и больше не являться ко мне. Помню этот дождливый вечер, как он, шатаясь, обиженно спускался по ступеням лестницы. Я захлопнул дверь и долго смотрел вниз, провожая его нелепую фигуру, бредущую по мокрому асфальту через двор к его трём дружкам, сидящим под навесом у соседнего подъезда. Они орали пьяную брань на весь двор, и вели себя так, что внимания на себя не обратить не могли. А Вишняков пинал ногами по мусорному баку, производя грохот на весь квартал, так, что я был ни мало удивлён, что их не забрали гости с мигалками на крыше. Скоро эта четвёрка покинула двор, а я всё ещё стоял как бы в оцепенении у окна. Их безнаказанная наглость поразила даже меня. Вот так - стать соучастниками беспричинного убийства и как ни в чём не бывало слоняться по улицам, приковывая к себе взгляды прохожих. У меня сложилось полное мнение, что они мечтают попасть в отделение. Правда, так потом и вышло, и, как я упоминал, подозрение в убийстве китайца, чьё тело нашли почти сразу же после содеянного, им впечатали моментально. Но им всё сошло с рук, ибо свидетелей преступлению не было, весомых улик тоже, а у Маблина всё же хватило ума где-то спрятать орудие убийства и не испачкаться в крови жертвы. Однако теперь справедливость восторжествовала и каждый из убийц получил своё. В особенности я рад был за Волчанского, раздражавшего меня одним своим существованием, и  за Маблина, дошедшего до последней степени деградации, если он напал на человека только из-за цвета кожи.
 В принципе положение и моё было не шибко прочное: У моего давнего, а ныне покойного друга Лэба была одна слабость: он обожал, когда его считали авторитетом и причём совершенно неважно кто. Но при всех своих качествах лидера он не любил тяжелых путей к вершинам, поэтому всегда вращался в обществе таких как Вишняков или Волчанский, куда попасть было не так уж и сложно. Ещё бы - его, солдата, прошедшего горячие точки Северного Кавказа, убивавшего врагов и бывавшего в переделках 27 летнего молодчика, такие как Маблин просто боготворили. Лэб же в своих глазах был просто великим от этого, и это общество было для него необходимым как воздух, а этот великовозрастный балбес сумел подлизаться к нему как никто лучше и стал его верной «шестёркой» беспрекословно выполняющим все его поручения.
Немудрено, что Маблин мог быть в курсе некоторых событий. Ведь именно он стал закадычным собутыльником моего друга и Лэб, от которого у меня не было тайн, знал многое. И, вполне возможно, кое-чем успел спьяну поделиться с Маблиным, которого то избивал до полусмерти, то наоборот чуть ли не лез целоваться с ним- всё зависело от того, до какого состояния он набирался. Увы, и у меня была слабость- друг, что бы с ним не происходило, для меня всегда оставался другом и скрывать что либо от него для меня было низостью. А вот что от Маблина могли услышать те, кто сейчас находился под следствием- я мог только догадываться. И от этого мне становилось всё гаже и гаже на душе…
Резкий толчок чуть не сбросил меня на землю. Отвлёкшись от своих мыслей, я со злобой посмотрел вслед тому, кто налетел на меня и, не извинившись, побежал дальше. Это был лысый низкорослый мужчина в коричневом костюме. Пыхтя как паровоз, он несся вперёд, перебирая короткими жирными ножками. Вслед за ним бежала высокая женщина лет сорока, на высоких каблуках, в длинном красном платье, с белыми крашеными волосами. Она была идеальна со спины, но настоящая старуха лицом.  Это были любящие родители Волчанского, спешащие на выручку своего непутёвого чада из рук закона, и расталкивающие прохожих на бегу. Я представил себе какие слёзы они втроём будут лить в кабинете у опера, какие сопли будет пускать Волчанский, и мне сделалось жарко.
Зайдя в первую попавшуюся забегаловку, так как до еды я был очень неприхотлив, заказал сытный обед. После того, как мне удалось сбежать из логова Рустама, я испытывал какой то неестественный, поистине волчий аппетит, разраставшийся с каждым днём всё больше и больше. То количество пищи, которое я поглощал поражало даже меня самого и казалось, что организм мой испытывает нестерпимое желание с лихвой пополнить последствия многодневного голодания в плену…
Однако  несмотря на голод, кусок в горло не полез. Странное чувство какой-то непреодолимо приближавшейся беды всё сильнее охватывало меня. Нет, боялся я не милиции, не тюрьмы, не Волчанского с его глупыми родителями. Что-то необъяснимое, словно какая-то катастрофа, непреодолимо надвигалось, с каждой секундой становясь всё ближе и ближе и его тень уже пала на меня. Вокруг были живые люди со своими проблемами, печалями, радостями. А я был среди них словно изгой, у меня было впечатление, что нечто отделяло меня от них, словно какой-то невидимой стеной. Я мог заговорить с любым из них, выпить, но я был уже не из их числа, я был меченный. Для людей я был обычной личностью, ничем не выделявшийся из серой толпы, но некто или нечто уже выделило меня, словно мишень. Царило ли во мне смятение и ужас? Нет, это был скорее страх перед неведомым, смешанный с таким неимоверным любопытством, что мне казалось, будто я стою на пороге какого-то чудовищного открытия.
Радовался я этому не меньше, чем былой наркозависимости и, перебирая в памяти записки Фрейда и Дарвина, пытался найти хоть какое-то объяснение этому. В итоге я нагромоздив себе таких лабиринтов   подобными суждениями, что на секунду мне показалось, будто сам дьявол, принявший облик Рустама затеял со мной какую то неведомую игру в кошки- мышки.
«Мистика, астрология...Чушь собачья! - в сердцах оборвал я себя: Сказки!!!» И сопроводил свою точку зрения ударом каблука в асфальт. От этого чувство забилось куда-то в тёмный закуток сознания, но до конца не ушло, постоянно напоминая о себе. Однако всплеск эмоций прояснил моё сознание, и я снова стоял у столика, держа в руке чашку дымящегося кофе. Чему быть, того не миновать, так решил я и, послав всё к чертям, быстро направился к дому.
Меж тем уже начало темнеть и над Петербургом вставала ночь. С Невы подул резкий и холодный ветер и я поплотнее запахнул свою куртку. Время белых ночей ещё не пришло. На улице было крайне неуютно и я спешил к себе на Яблочкова, мечтая о том, как скорее погрузиться в горячую ванну. Я свернул с Льва Толстого в темноту дворов, чтобы срезать дорогу, и пошел напрямик во мрак. Эти Петербургские дворы-колодцы, зияющие во тьме ночи, словно ненасытные пасти, с облупившимися, потрескавшимися стенами, обрушенной штукатуркой, обнажившей старую кирпичную кладку, с запыленными окнами-бойницами, зачастую являющимися единственным источником света. Все исписанные отвратительными рисунками; загаженные мусором, кошками, людьми; полные крыс; со стоящими в потёмках приличными машинами, вперемежку с ржавеющими каркасами отслуживших свой век железных коней. Как разбит асфальт в чреве вашем, как мертво и запущено здесь ночью. Как мало осталось вас, таких, какими вы были много лет. Почти все вы сейчас ухожены, одеты в плитку и украшают вас отличные газоны с изящными чугунными решётками, но те трущобы, которые остались, тоже имеют своё лицо храня на себе следы революции, блокады и былой эпохи. Именно таким двором я и шёл домой, этот путь был наиболее неблагоустроенным, грязным и тёмным. Однако я ходил им всегда, так как не имел страха перед дикими собаками, разными личностями, мраком и всякими суевериями. Даже то, что пыталось угнетать меня, не могло заставить свернуть с привычного пути, и я, подняв воротник, угрюмо шел вдоль длинной стены металлических гаражей по направлению к чернеющей арке, ведущей в первый из дворов, которые мне надлежало пройти. Ноги мои разъезжались по грязи и лужам, освещения не было и в помине. И я, хотя хорошо знал путь, дорогу находил с трудом, а, обходя какую-то колдобину, споткнулся, и ступил в лужу, провалившись по колено…




                ГЛАВА 4.          
                42 Упою стрелы Мои кровию,
                и  Меч мой насытиться плотию убитых…
                Второзаконие, глава 32

На крышу автомобиля словно обрушился град шариков подшипника. Моментально через стекло не стало ничего видно. «Вовремя успел»- отметил про себя Шагалов и, выскочив из автомобиля, который припарковал у дома, помчался к парадному. Остановившись перед дверью, он потянулся, было, ключом к домофону, но приостановился и, понюхав рукав пиджака, с отвращением сморщился. И черт его потянул в хорошей одежде туда, когда раскрывали тела. Теперь он ругал себя, поражаясь собственной глупости, так как нет ничего более пропитывающего, чем трупный запах. Поэтому он несколько минут постоял под навесом, глядя на струи дождя, словно это помогло бы ему проветриться.
За три месяца это была уже пятнадцатая находка. Ранее, при прорыве одной из линий теплотрасс Петроградского района, в одном из люков нашли фрагменты двух тел, длительное время варившиеся в кипятке и совершенно не подлежащих опознанию. Через некоторое время, при кап. ремонте некоторых домов в том же районе, на чердаках и в подвалах были выявлены тела ещё двенадцати человек. Все они представляли собой либо скелетные, либо не поддающиеся опознанию останки и  были специально захоронены так, что только разборка перекрытий и коммуникаций выявила эти находки. Медэкспертиза показала, что погибшие были лицами без определённого места жительства, разного пола и возраста, кем-то зверски убитые. То, что орудовал один и тот же убийца сомнения не было, характер травм показывал что он был левшой, кроме того, у всех были проломлены черепа, так он добивал свои жертвы. Самым старшим останкам было не менее пяти лет и всё красноречиво свидетельствовало  о том, что в городе обнаружен очередной маньяк, орудовавший уже не первый год.
 Искалеченные трупы бомжей, наркоманов и прочих опустившихся личностей обнаруживали уже далеко не первый раз, ещё задолго до начала реставрационных работ, и среди них было не мало глухарей, связанных с бытовухой или несчастными случаями, однако в их числе были и жертвы вышеупомянутого преступника. Тогда на это внимание не заострили, так же как и на многие другие убийства тех, кто мало кого интересовал. Но когда после недавних находок возбудили уголовное дело и начали ворошить старые глухари, факты одинакового подчерка 17 убийств, всплыли немедленно. Из последних сводок подняли находку ещё одного трупа бродяги, найденного в том же районе и с теми же следами, брошенный прямо на крыше. Значит преступник далеко не всегда прятал следы, а лишь старался не привлечь внимание их числом, которое вместе с последними сводками перевалило за тридцать. Пряча определённой количество жертв, и соблюдая осторожность, он действительно сумел долгое время оставаться в тени, и если бы не реконструкция района, то вряд ли бы этот дело всплыло вообще. Однако сегодняшняя находка была первым исключением из ряда мрачных событий, до сих пор произошедших лишь в Петроградском районе. В одном из подвалов полуразрушенного дома на Петровском острове, местная шпана, во время очередной тусовки, натолкнулась на два разложившихся тела, лежавших в подвале и засыпанные мусором. Даже первичного осмотра было достаточно, чтобы узнать работу Петроградского левши, который даже не попытался замести следы, а просто оттащил трупы с видного места. Хотя убийство произошло не так и давно, влажная погода сделала своё дело быстро, однако личные вещи помогли опознать их. Преступник не тронул ни денег, ни личных предметов жертв, по которым можно было судить об их неплохом материальном положении.  Останки принадлежали коммерсантам - супружеской паре из Минска, которые содержали небольшой магазин одежды в этом же микрорайоне и, судя по предварительным опросам  не имели серьёзных проблем ни с кем из местных. В этом случае светил очередной глухарь, так как  преступник и в этот раз умело запутал следы. Ясно было одно: поле его деятельности, как предполагалось вначале, не ограничивалось Петроградским районом. И если раньше связью между убийствами было то, что его жертвы представляли либо бродяг, либо представителей самых низов общества, то теперь мотивировать действия преступника одной лишь ненавистью к такого рода личностям было уже нельзя. Органы власти комментировали данную ситуацию весьма неохотно, понятно, паника в городе была не нужна никому, а социальных сетях и блогах, где активно обсуждали появление преступника, последний уже успел обрасти просто невероятными слухами и в довольно многих местах на него уже были готовы вешать чуть ли не все убийства, происходящие в городе и области.
В том же мрачном расположении духа Евгений поднялся на этаж, и, войдя в квартиру, устало снял куртку, бросив её на стул. Ни жены ни дочери ещё дома не было и это ещё больше погрузило его в неприятные размышления.
Шагалов поставил на плиту чайник, сел на кухне за стол и закурил, продолжая размышлять над загадочным делом, которое не на шутку завладело им. Он  бы и рад переключиться на что либо другое, но постоянно возвращался к нему. «Сколько времени уже эта мразь орудует здесь? - размышлял он: Кого он успел ещё уложить и сколько на самом деле, на его счету. Знает ли он что нам уже известно или нет?». Чайник засвистел, Евгений загасив сигарету, встал и достал чашку. Услышав со двора пьяный рёв, он увидел в окно бредущую под дождём развесёлую компанию. Несмотря на позднее время они горланили во всю мощь какую-то нецензурную песню и ежесекундно взрывались диким хохотом. « Вот козлы! Люди спят, а они орут. Суки!»- со злобой подумал он и увидев, как они вываливаются в подворотню, ведущую на улицу, яростно захлопнул приоткрытое окно…
Мелко шуршащий в сгустившейся темноте дождь превратился в ливень, который начал яростно хлестать по крышкам металлических мусорных баков и раскиданному вокруг них мусору. Длинный, тощий, оборванный мужичонка неопределённых лет вынырнул из-за ящика и, подхватив два огромных бесформенных пакета, потрусил по направлению к ближайшей подворотни. Добыча, ради которой он добросовестно выгребал в течении двух часов содержимое контейнеров, была довольно велика: 12 банок просроченной тушенки, выкинутой каким-то брезгливым хозяином,3 банки соленых огурцов и пара обносок. Не дойдя до арки, он свернул направо и вошел в распахнутые настежь двери обшарпанной парадной, откуда так и бил в нос плотный запах кошачьей мочи и пыли. При входе был полный мрак, но на втором этаже тускло чадила лампочка, и бродяга быстро нашел  дорогу к своему недавно освоенному пристанищу - чердаку. Своё старое место обитания, чердак дома неподалёку, он покинул, когда обнаружил там висельника. Точнее висельницу - девчушку лет 17, жила она в этом же дворе и Илья много раз видел её.
 После очередной пьянки Илья, так звали бродягу, приполз к себе на чердак, но увидев жуткую картину убежал прочь. Естественно, что заявлять об этом он никуда не стал, но от своих собратьев по несчастью узнал кое-что о своей страшной находке. Эту историю рассказал ему бомж по кличке Гарик на очередного возлияния. Девчонку звали то ли Марина Кондратьева, то ли ещё как-то, Илья не знал её имени, и покончила она с собой из-за смерти какого-то сопляка, которого любила безумно. Этот молодчик, будучи в стельку пьяным, выпал из окна подъезда дома на соседней улице, с высоты пятого этажа. В последний раз его видели в тот же вечер, когда проводив Марину до дома, выходил со двора, а где он успел напиться и какой бес занёс его туда, так никто и не узнал. Гарик был на месте происшествия, видел изуродованный труп с неестественно вывернутой от падения шеей, истерику Марины, как она сначала рвалась к телу, а потом, вырвавшись из рук удерживавших её людей, внезапно убежала, словно чего то испугавшись. Больше живой её никто не видел. Сам Гарик парня раньше не встречал, но был уверен, что ему помогли выпасть из окна, и в признанную всеми версию несчастного случая не верил.
 Илья же, найдя её в петле, пришел в такой ужас, что с тех пор не протрезвлялся ни разу. Однако скоро все его страхи притупились настолько, что ему стало всё равно. Человек, волей судьбы оказавшийся за бортом, быстро теряет различие ко всему, так же как и смысл жизни. Таким же был и сам Илья, только после того пил уже беспрерывно…
Он поднялся на чердак и, закрыв за собой люк, побрёл к лежанке. Бросив пакеты, Илья собрал в горстку щеки, в изобилии валявшиеся по всему чердаку. Дом был старый, ещё царской постройки. Крыша его давно требовала ремонта и во многих местах прохудилась, стропила рассохлись, да и сам дом был настолько ветхий, что мог полыхнуть как свечка. Однако Илью это мало беспокоило: он замёрз и хотел согреться. Быстро собрав щепки на кусок железа, он чиркнул спичкой и замер, широко раскрыв глаза. Хмель сразу слетел с него. В темноте, неподалёку от себя он увидел висящий в воздухе человеческий череп, белевший в свете вспыхнувшего огонька. Череп бесшумно и плавно поплыл к нему как привидение. «Ты что тут делаешь?»- услышал Илья его шипящий голос. Спичка, затрепетав, погасла, и всё погрузилось во мрак.
Я, ничего. Замёрз я.- Илья попятился назад и упёрся спиной в скат крыши.
« А может, ты хочешь сжечь дом вместе с женщинами, детьми и стариками ради своих вонючих кишок?»
- Да что я изверг какой что-ли. Дождь на улице…
Череп вплотную придвинулся к нему, и Илья увидел что это было бледное, начисто лишённое волос лицо, страшно исхудавшее, с посиневшими узкими губами, с глазами, провалившимися настолько, что в темноте их вовсе не было. Под белевшим лицом смутно вырисовывались мощные плечи и громадные руки, стиснутые в кулаки. Роста он был огромного, выше Ильи головы на две. Свет падал на него из неплотно закрытых филёнок окошка.
«Горе! Приближается время самого презренного человека, который уже не может презирать самого себя! Ты попался на месте преступления и должен ответить за своё противодействие обществу».
Да ничего я не сделал - Илья в страхе хотел схватить пакеты: Я сейчас уйду.
Байки про ходячий скелет, среди своего окружения он слышал не раз, и как-то равнодушно относился к предостережениям, но когда оказался с ним лицом к лицу с этим монстром, то его безразличие как ветром сдуло.
Незнакомец пинком отшвырнул пакет в сторону, барахло со звоном и шорохом разлетелось во все стороны, и двинулся на бомжа -« Чтобы ты спалил другой дом? Нет уж! Давно я хотел тебя поймать, да всё уходил от меня. А вот теперь не уйдёшь!»
Не трогай меня_ Илья хотел прыгнуть в сторону, но череп перегородил ему дорогу - «Ты преступник! Ты совершил преступление перед обществом своим внешним видом, своими поступками, так же как и та тварь, которая породила тебя. Ты не человек, так как люди так не живут и не воняют как падаль, ты и не животное, так как сдохнешь, если тебя поселить в лес. Ты был бы просто мусор, если бы гнил в своей помойке. Но ты не мусор, ты паразит, гадящий здоровому обществу. Нет спасения для того, кто так страдает от самого себя,- кроме быстрой смерти.» Череп двинулся к нему, и бродяга затоптался в своём углу.
Ты не имеешь права трогать меня- Илья рванулся к выходу, но получил удар в пах и скорчился.
- Плачься сколько угодно о своей судьбе, ты сам её выбрал… А, впрочем, о чём мне с тобой разговаривать, у тебя и мозги прогнили уже - и тут он заметил крестик, болтающийся на шее у Ильи: Никому нет дела до тебя, согласись со мной. Может, кому-либо и нужны были твои почки, печень или глаза, но вот душонка твоя, ради спасения которой ты носишь эту железку, вот она никому не нужна, может только твоему Господу. Вот он, возможно и даст за неё её настоящую цену- грош. Но её у тебя она вряд ли есть, так что не попить тебе водочки на последок! Нечего продать тебе!
Мощный удар свалил бродягу с ног, второй, но уже по голове, ослепил его. Сквозь звон он услышал в последний раз как в тумане: «Если не удался человек ну что ж!» Обладатель столь жуткого лица с силой опустил громадный кулак на лохматую голову Ильи так, что раздался хруст проломленного черепа. Лоб бродяги сместился в сторону от переносицы, Нижняя челюсть выдвинулась вперёд, он кольвунсивно дёрнулся, вытянулся и замер.
Череп с отвращением посмотрел на свои пальцы, испачканные в липкой крови: « Мразь, и тут насрать успел! Зато теперь уже падаль в прямом смысле». Осклабившись своим  размышлениям, он толкнул крышку люка, и выйдя на лестницу, бесшумно притворил её… Глухой мрак ненастной ночи вновь безгранично воцарился над всем домом.

                ГЛАВА 5       
                Да возвысит человек себя сам,
                Да не унизит он сам себя,
                Ибо только он один себе друг,
                И нет большего ему врага,
                Чем он сам себе.   Из Махабхарты.

Солнце за окном шпарило как сумасшедшее, и в комнате было жарко как в аду. Я откинул одеяло и, подойдя к окну, уставился на улицу. Всё вокруг кипело, совещённое лучами Гелиоса, радостно трубило и кричало. Жизнь неудержимо била из каждой травинки, подворотни, дерева – весна через пару дней сдаст. Всё казалось одурманенным: тротуар, залитый солнечным светом, и прыгающие внизу воробьи, и раскаленные от майского зноя побуревшие крыши Петроградки. Да, бывает так, что в жаркий день в центре пыльного города. В скучном доме, пропахшем стариной в прямом и переносном смысле, одолевает какая-то приятно щемящая тоска по чему-то высокому и, кажется, так доступному. Вот и я открыл в окно, и в комнату ворвался порыв свежего тёплого воздуха, крики чаек и гудящий шум. Даже мне, человеку начисто лишённому романтики, захотелось вдруг стать птицей и унестись вверх, прочь из постылой комнаты, к голубому небу, летать над раскалёнными полуденным солнцем шпилями и крышами, оглядывая свысока великое творение Петра. «Да - решил я: Сегодня выходной. Не грех вырваться из города. Один? Именно так». И я вдруг испытал нестерпимое желание выйти и покурить на лестнице, заодно подумав насчёт того, куда мне ехать. Курить, правда, я давно бросил, но пачка Беломора всё ещё валялась в комоде, среди разного барахла. Я вышел на площадку и, захлопнув за собой гулкую дверь, очутился в тишине и прохладе. Солнечный свет, пробиваясь через давно не мытые узкие окна, бросал на пол причудливый узор. Ворковали голуби на крыше, да время от времени со двора доносился пронзительный, заунывный крик какой-то бабёнки, нагонявший невероятную тоску. Я с удовольствием затянулся и пустил дым. От неприятного чувства, преследовавшего меня, не осталось и следа, оно словно испарилось, и ни чем не давало о себе знать, будто его и не было вовсе. Я вытащил мобильник и набрал номер шефа. - «Алло, здравствуйте, Ян Станиславович. Я сегодня хочу за город рвануть. Вы как? Если что-то важное может быть, то тогда останусь, иначе вряд ли смогу вовремя вернуться».
-«Ничего. Обойдусь сам. А ты развлекайся. Выходной есть выходной. До связи»- и в трубке раздались гудки.
Ну и всё тогда. Я полностью спокоен. Внизу хлопнула дверь и оглушительно загрохотали вразнобой шаги, хриплые голоса покрыли нецензурной бранью весь подъезд. Эти гости направлялись ко мне и я их сразу узнал: это были остальные товарищи Маблиновского, частенько устраивавшие вместе с ним разные националистические выходки. Вот уроды, нашли время припереться. Я не желал их видеть, однако обижать их тоже не хотел и быстро направился к квартире. Но шедший впереди всех длинный Ганс, прыщавый 17 летний недоросль со сломанным носом, засёк меня и завопил приветствие так, как будто его вздёргивали на дыбу. Следом за ним шли ещё двое – Орёл и Адольф, все в чёрном, бритыми головами и сигаретами в зубах. В несколько прыжков Ганс преодолел разделявшие нас три этажа и так затряс мою руку, что чуть не оторвал рукав рубашки. Остальные приветствовали меня не столь бурно, но не менее энергично – подняв вверх руки с приветствием.
«Zee hail»- ответил я, кривляясь, но они, приняв это за чистую монету, сгрудились вокруг меня. Нет, всё-таки я тоже, как и Лэб, обладал энной долей самолюбия, так как мне льстило, что меня уважают. Пришлось пригласить их к себе, ибо тащить их с собой за город я мечтал так же как выброситься с пятого этажа. По всей вероятности эти типы проводили время весело и не ведали даже о том, что над ними нависла рука закона.
Естественно они пришли не с пустыми руками, и я опять полез в сервант за стаканами. Обе бутылки мы прикончили быстро, так же как и я закончил свой рассказ о последнем свидании с Маблином, не забыв подробно рассказать о всех происках Шагалова.
« А ведь говорил же я ему, бросай пить - угрюмо сказал Алексей Орлов, низкий, плотно сбитый молодчик лет 19: И ведь допился же скотина.»
Это всё желтомордые сделали - выдвинул предположение Ганс: их надо потрясти хорошенько!»
 А они тут при чём?- недовольно спросил я.
- Он вышел, а они ждали его и бросили под колеса.
- Дурак. Ничего умнее придумать не смог.
- Почему же? Думаешь, они не знают кто устроил пожар.
- Ага и стали нам мстить? Да ихняя китайская душонка только и способна, что слёзы лить. То-то после пожара большая часть из них исчезла, а оставшаяся носу из своего института не высунет.
« А как они на поминках выли!»- вставил Андрей Кирилов, более известный под кличкой Адольф. Он как-то сумел пробраться на церемонию прощания с 4 вьетнамскими студентами, погибшими в огне пожара комнаты № 4 общежития на Малой Пушкарской. И потом, на потеху всем, изображал рыдания и вопли, так же произнося то, что слышал на церемонии. А Маблин едва не надорвался от хохота, слушая слова прощания, и смаковал подробности, расспрашивая чуть ли не о каждой мелочи. Остальные просто ржали, ибо это смехом назвать было невозможно. Честно скажу, я тоже тогда едва не расхохотался, так как этот Адольф просто обладал талантом кривляться, что и делал с удовольствием, а его ужимки и прыжки могли рассмешить и мёртвого. Потом, правда, мне стало противно, знаете ли, одно дело месть, а другое издёвки в таком извращенном виде. Для Маблина же это был подвиг на уровне супермена, а Волчанскому пришлось даже хорошенько наподдать сообща, чтобы не орал об этом на всех углах. Это было три месяца назад, но громкое разбирательство, прогремев с месяц, заглохло совершенно. Кроме подозрений не вышло ничего путного, так как план мероприятия парни разрабатывали долго,  пересматривая не одну сотню раз, и воплотили так хорошо, что все остановились на версии неисправности электропроводки.
Я подробно обрисовал создавшееся положение, завершив следующим словами: « Вот теперь всё изменилось. Нож этого кретина попал к мусорам, а ним вместе и мы. Теперь им как божий день ясно, кто убил китайца и они взяли тех, кто был с Маблиным тогда, уже не в подозрении а в соучастии. Ради спасения своих шкур они наболтают на нас всё. Раньше, когда их только подозревали в кончине этого Пекинского недоумка, на вас лишь грешили по другим статьям. Но теперь, когда подозрения на них оправдались, то с вас не слезут, пока не посадят. Процесс уже начался и будет набирать обороты всё быстрее…
 Мы в положении змеи, которую уже схватили за хвост и крепко схватили. Вот теперь её будут медленно тащить из тени на свет божий, пока не вытянут всю от хвоста до головы, всю её длину. И ещё прилепят до кучи пару сантиметров. И ни одной чешуйки нам не удаться сбросить.- я внимательно оглядел своих собеседников, стадом сгрудившихся передо мной.
 Все тупо замолчали, медленно но верно осознавая наконец, в какую переделку попали.
Маблин дурак- прошипел Орёл: Идиот недорезанный. Всех подставил. Вот теперь жопа.
Можешь пойти и набить ему морду- огрызнулся Адольф: так что теперь делать то?- жалобно спросил он у всех.
Волчанский наверняка раскололся уже- произнёс Ганс: надо было его раньше замочить.
А толку то- ответил я: Не он, так тот же Вишняков. Зря они эту мокруху затеяли.
 Теперь всех чесать будут - Ганс сгорбился как старик, и в глазах его расползлось щенячье выражение. Он, похоже, осознал, что и его притащат как подельника Маблина на допрос, но уже из-за смерти китайца, а по поводу некоторых других дел, которые выплывут из предыдущего. Его заставят рассказать многое и мысль о том, что его как свидетеля могут ликвидировать свои же Союзники, очевидно пришла ему в голову.
Из всех нас был спокоен один только я, хотя и на меня была так же куча подозрений, но на всех их я мог свободно предоставить алиби. К тому же я законопослушный гражданин, участник боевых действий в Чечне, имею правительственную награду. Работаю у авторитетного человека, ни в каких партиях и сектах на данный момент официально не состоял, взысканий не имею, налоги плачу исправно. Ну а что до остального, то кто без греха?
Более, однако, ничего мы придумать не успели. К дому подъехал УАЗик с мигалками на крыше, и затормозил у парадного. Я не ожидал, что они прибудут так быстро и так чётко накроют всех, я был поражён и, вскочив с места с криком: Шухер, менты!, схватил документы с трюмо.
Все мои гости ринулись за мной к выходу. Открыв дверь, я остановился и прислушался. Всё гостившее у меня трио пулей вылетело на лестницу и рвануло к чердаку, надеясь уйти крышами. Я же спокойно запер дверь и пошёл вниз, прямо навстречу незваным гостям. Ага вот уже загремели шаги внизу. Я выглянул в окно, возле которого курил, наслаждаясь видом города, и увидел стоящий во дворе ПАЗ с синей каёмкой и мигалкой. «Обложили ребят»- злорадно подумал я и, не спеша стал спускаться вниз. Увидев внизу представителей славного отряда быстрого реагирования, я остановился. Тут же на меня налетели, сбили с ног, одели наручники и затолкали в поджидавший меня автобус, а я и не рыпался. Сидя там, между двух дюжих мужиков, я глядел на развернувшийся на крыше молниеносный, но ожесточённый бой. В самом деле, на что надеялись эти три идиота, пытаясь удрать через оцепленную крышу было не понятно. Я не видел, но слышал и чётко представил себе ситуацию: они пытались отстреляться от наседающих СОБРовцев из своих дурацких, самопальных пистолетов- мелкашек, из которых хорошо было стрелять по пустым консервным банкам. Однако их схватили настолько быстро, что они не продержались и 2 минут. Ганса ранили в ногу и его скоро увезли в карете Скорой Помощи, остальных отделали прямо на крыше как мешки с мукой, и теперь они подвывали, кривясь от боли. Оперуполномоченный Серебряков торжественно нарисовал им дальнейшую перспективу лет на десять вперёд, не скупясь на выражении и краски. Он было и ко мне подступился с этим, но я вежливо послал его подальше, дав понять, что хорошо знаю свои права. О чём я жалел больше всего, так о том, что единственным пострадавшим в перестрелке был Ганс и гнусную рожу Серебрякова не спустили вниз по водосточной трубе. Ну что же придётся потерпеть его пока, что ещё делать с ним. Я отвернулся и стал смотреть в окно…
               

                ГЛАВА 6               
.                …Он психологически умудряется стать                               
                Невидимкой…        Честертон.      

Шагалов, нервно барабанил пальцами по рулю, пробка на Седова была бесконечна. Он продолжал думать над загадочным делом и больше смотрел в себя, чем на дорогу. «Невидимка - пронеслось у него в голове: Он всё делал правильно, так что никто не замечал его деятельности. Он вёл и ведёт себя правильно, осторожный гад. Нереально предположить, что он не узнал о ремонте домов. Но перехоранивать жертвы он не стал. Да и не к чему это, всё равно время скрыло все следы, а светиться он не будет никогда. Действует он один, сообщников у него нет; он не неполноценный, он не рисуется и чётко прослеживает свои действия; он не сектант, ритуальных следов не видно; и не играет с нами, иначе он как-нибудь показал себя… Громкий гудок оглушил его. Задумавшись, он начал сильно забирать вправо и чуть не столкнулся с другой машиной, водитель которой, затормозив, яростно крутил пальцем у виска. Евгений яростно выругался и, отбросив все мысли, целиком погрузился в управление своей старенькой «пятёркой», и доехал таки без прошествий до цели.
Через час он припарковался на служебной стоянке возле мрачного зелёного здания морга судебной криминалистики. Накрапывал мелкий и холодный дождик, от вчерашнего пекла и следа не осталось, и Шагалов, поёжившись, поспешил по невысокому пандусу к железным воротам морга.
«Одну минуточку!» – раздался за его спиной негромкий крик, Шагалов оглянулся, его догонял высокий лысый старик в длинном чёрном пальто и золотых очках.
«Шагалов Евгений Генрихович?! »- больше сказал, чем спросил он, протягивая руку.
Тот утвердительно кивнул и пожал её:- Да, честь имею. А вы, с вашего позволения, Александров Михаил Валентинович.
« Да, да, криминалист- психиатр приехавший к вам на помощь по первому зову. Но, простите, опоздал чуть. Эта пробка…»
Это просто кошмар какой-то. Пора на метро ездить и лучше и дешевле - усмехнулся Шагалов: О, вот и Михаил Палыч покурить вышел.
 Вдвоём поднялись они по ступеням под железный навес, где стоял, облокотившись о перила, и курил патологоанатом - толстый пожилой мужчина в роговых очках и светло-зелёной медицинской одежде. Он поздоровался и отворил глухую стальную дверь, откуда повеяло холодом и специфическим запахом, характерным для подобных заведений. Пройдя через гулкий вестибюль, они очутились перед угрюмым входом в холодильник. «Он здесь, проходите»- врач показал на дверь секционной и нажал на ручку. Там их уже ждал долговязый, мрачноватого вида эксперт-криминалист, уже натянувший на руки резиновые перчатки.
А остальные где?- спросил, поздоровавшись, Шагалов.
« А вот они. Раз, два, три и ещё двое. Этого достаточно.»- эксперт показал на несколько трупов, лежащих неподалёку. Они прошли в секционную и сгрудились вокруг стола, на котором лежало вскрытое тело Ильи.
Итак, что вы сможете сказать? - спросил Евгений: Михал Палыч, начнём с вас.
« Убийство произошло вчера, около двух часов ночи. Убийца мужчина, молодой, не старше 40, был один. Во всяком случае, удары нанесены одним человеком. Судя по отпечаткам ударов вес убийцы примерно 95-100  килограммов. Бил профессионально и сильно, очевидно спортсмен, либо очень сильный и хорошо подготовленный, о чём свидетельствуют внутренние кровоизлияния и переломанные рёбра. По траектории ударов можно судить, что рост его около двух метров, широкоплечий- примерно 54-56 размер, левша, носит 47 размер обуви – военные или ботинки с рифлёной подошвой.»- врач неторопливо рассказывал, показывая пинцетом на ссадины и гематомы: «Сначала он избил свою жертву, нанеся ей около 10 ударов, а потом проломил череп, нанеся удар ногой сверху, вот так»- врач показал рукой: « Это и явилось причиной смерти - повреждение ствола головного мозга, с сопутствующим кровоизлиянием в правое полушарие»
Судя по всему, он не заманивал свои жертвы в укромное место, а входил вслед за ними или караулил их на месте заранее выбранном. – вставил эксперт.
«Положение трупа и расположение гематом и переломов на теле красноречиво говорит, что удары были направлены во фронтальную часть туловища и головы и лишь последний, смертельный, был нанесён в район теменной кости. Это говорит о том, что атаковал он прямо в лоб, не скрываясь»- заключил патологоанатом: «Пойдемте, посмотрим остальных».
Когда приподняли простыню со следующего трупа, в нос ударил удушающий тяжёлый запах. Лицо трупа было изуродовано до неузнаваемости и представляло собой сине-зелёное месиво, на котором уже невозможно было различить черты. « Со время убийства прошло две недели. Пол женский, возраст 50 лет, без определённого места жительства.  Был обнаружен при разборе мусора в подвале. Подчерк убийцы тот же самый. Сначала он долгое время жестоко избивал свою жертву – интервал между ударами длился до полминуты, после чего она скончалась. На теле зафиксированы многочисленные гематомы, перелом пальцев кисти правой руки и левой ноги в голеностопном суставе. Причиной смерти в данном случае явился разрыв селезёнки. В заключении был нанесён финальный удар, проломивший височную кость, но уже по мёртвому телу»
 Это говорит о том, что убийца не опасался быть увиденным, но похоже, даже вступал в диалог со своей жертвой.- пояснил криминалист: Это легко объяснить -место довольно глухое… Ну, что же осмотрим дальше.
Час спустя, когда закончилось обследование остальных жертв,  все вышли покурить на крыльцо. Михаил Валентинович сказал: Ну, что же, предполагаемый психологический портрет преступника уже прояснился передо мной. Изучая материалы следствия, и опираясь на его анатомические способности и повадки, мы с коллегами неожиданно столкнулись с некой необъяснимостью. Так сказать неким особенным фенотипом нашего красавца, с которым мне ещё никогда не приходилось сталкиваться. Наш отдел даже привлёк к работе со следствием одного довольно известного человека, к которому я сейчас и направлюсь. Это мой давний товарищ и друг, начальник кафедры психиатрии первого медицинского. Я думаю, что лучше чем он вряд ли кто сможет помочь нам. Я ещё до нашей встречи позвонил ему, и он ждёт нас сегодня. Возможно он сумеет объяснить это совершенно непонятное явление.
 Seer god - ответил Евгений: чем скорее вы это сделаете, тем лучше будет.
Выйдя с территории морга, они направился к автомобилю. Однако возвращаться в отделение Шагалову чертовски не хотелось и он спросил: Вас подвести?
Да, не откажусь, если вам не трудно.
Значит движем в первый мед.-    Шагалов. захлопывая дверцу автомобиля.
Да, да. К профессору Кончаловскому. Кстати, и вам бы советовал встретиться с ним, уверяю вас он может много интересного поведать вам.
Кончаловский Юрий Михайлович?- удивлённо спросил Шагалов, трогаясь с места: Доктор наук? Автор статьи «Фобия как образ мышления».
- Он самый. А вы тоже имели честь быть знакомым с ним?
Увы, лично нет. Но когда я писал диплом на тему …. То использовал материал его диссертаций и книг. А так же частенько читал его статьи, но в основном в научно-популярных журналах. Типа там «Наука и Жизнь», «Здоровье», «Московский Комсомолец» и т.п.
- А как вам вышеназванная статья?
- Далеко не он пионер в этой теме, но многое этой статьёй подчеркнул интересного. Хотя мне именно эта его статья совсем не понравилась. Сложилось впечатление, что он уверен, что наша жизнь- сплошная беспросветная фобия.
- Вы неправильно поняли его. Он утверждал, что фобия есть неотъемлемая часть нашей жизни, только выраженная в той или иной степени у всех индивидуально. И без фобий невозможно представить себе ни одно психическое или эмоциональное состояние. Их только нужно понять, а не пытаться избавляться от них, накручивая себе невесть чего…
Только одно… Куда прёшь, скотина сраная!- Шагалов ударил по тормозам: Придурок!
Красная девятка ловко, подрезав его, встроилась перед ним из стоячего левого ряда.
- Давайте лучше продолжим по приезду. А то прибавим Палычу работёнки, то-то помянёт он нас словом нехорошим.- усмехнулся Михаил Валентинович.
Пробка под вечер стала просто кошмаром, к тому же пошёл мелкий дождь, что ещё больше затруднило движение. Только через два часа мучений добрались до места, и Шагалов с наслаждением вылез из машины, разминая ноги. «Вот оно преимущество маршрутки- усмехнулся Михаил Валентинович: Ты сидишь, никого не трогаешь, а оно едет куда тебе надо». Шагалов только пробурчал в ответ нечто мало вразумительное.
 Они вошли во двор и нырнули в полутёмный лабиринт домиков и корпусов, в которых располагались различные кафедры, раскиданных по всей территории института. Безошибочно ориентируясь в хитром переплетении проходов, психиатр быстро нашёл нужный корпус. «Ага, свет горит. Юрий Михайлович ждёт нас- улыбнулся он: заходите, Евгений Генрихович.» и пропустив следователя, закрыл за собой железную дверь. Пройдя по коридору  между аудиторий, они оказались перед распахнутой дверью кабинета. Профессору  Кончаловскому было уже за семьдесят, он был невысокого роста, худощавый, сутуловатый и лысый, облачён в белый халат, на переносице его были огромные очки в толстой оправе. Его фигура казалась немного комической, до того она была мала на фоне громадных, простиравшихся до потолка шкафов, заставленных томами книг; массивной люстры; обширных диванов из чёрной кожи. Он привстал из-за дубового стола и улыбнувшись, увидев психиатра, поздоровался.
Капитан Евгений Шагалов, отдел особо тяжких -…- представился следователь: Рад познакомиться с вами. По вашим работам я писал диплом.
Польщён - затряс его руку профессор: а то многие студенты желают мне, после того как я принимаю у них экзамен, такого будущего, что Ад Данте по сравнению с ним курорт. Садитесь - он показал на кресла.
Евгений Генрихович обрисует вам ситуацию подробно, а мне позвольте посмотреть кое-какие книги в вашей библиотеке. У вас есть то, чего не найдёшь нигде.- Александров кивнул на шкафы.
Ну, это конечно вы преувеличили, но редкого там много действительно. Так что вперёд! -Кончаловский обратился к Шагалову: Я слушаю вас.
Евгений подробно рассказывал профессору о загадочном преступнике, показывал материалы следствия, говорил о своих догадках. Александров тем временем выбирал интересующие его книги и внимательно просматривал страницы.
Ну что же- сказал через некоторое время Кончаловский: Евгений Генрихович, ваш коллега некоторое время назад попросил меня оказать посильную помощь следствию в раскрытии одной интересной особенности в действиях преступника, а так же движущую им мотивацию и возможные причины её появления… Как известно : преступление совершается под влиянием целого комплекса внешних факторов, играющих роль причин и условий преступного поведения.- продолжил Юрий Михайлович: И ни одно и них не воздействует на человека, минуя его сознание. Я ознакомился с предоставленными мне материалами следствия, необходимыми для этого дела и могу сказать, что мы имеем дело с человеком, страдающим целой группой хронических психических расстройств, носящих длительный характер и трудно поддающихся лечению. Несомненно среди них доминантой является сосредоточение сознания и чувств на какой либо навязчивой идее, в данном случае все факты указывают на наличие у преступника хронической формы гомицидомании- а именно стремление к убийству, вполне возможно развившейся на фоне тяжёлой паранойи, признаки которой видны более чем очевидно. Объектами же его охоты до недавнего времени являлись люди из неблагополучной среды или низов общества, ведущие в основном аморальный образ жизни – лица без определённого места жизни, злоупотребляющие алкоголем, наркоманы. Однако последние жертвы явно не попадают под эти характеристики, что значительно расширяет возможное поле его деятельности…
 Профессор говорил весьма долгое время, подкрепляя свои слова разнообразными научными тезисами, время от времени ссылаясь на авторов различных трудов и сравнивая действия невидимки с особенностями поведения известных душегубов.
Теперь нас интересует даёт ли преступник себе отчёт в своих действиях - профессор снял с переносицы очки, протёр их и, повертев в руках, снова водрузил их на место: Не всякий, страдающий психическими расстройствами является невменяемым. Расстройство психической деятельности может быть различно по своёй тяжести. Если личность не имеет возможности контролировать и оценивать свои действия, так как непосредственной причиной оных является психическое заболевание, то только в том случае следует говорить о невменяемости субъекта, а значит поведение его не может рассматриваться как преступное. Здесь же все факты указывают на совершенно противоположную картину: он чётко планирует свои действия, и  делает так, что не оставляет ни только следов, но и малейших зацепок- это всё несвойственно для людей  с неполноценным развитием или умственным ущербом. Да, мы имеем дело с явно психически нездоровым, но определённо вменяемым человеком, способным к тому же трезво оценивать ситуацию. К примеру то, как он искусно заметает следы, говорит о том, что он всегда начеку и вряд ли позволит себе расслабиться и выкинуть какую- ни будь глупость. У меня сложилось твёрдое впечатление, что свои жертвы он выбирал по какой то определённой схеме, а не набрасывался на первых попавшихся. Опираясь на протоколы мест преступления и заключения судмедэкспертизы можно с уверенностью сказать что агрессия преступника является доминирующей тенденцией поведения и растёт с каждым совершённым им убийством. Это явление нередко и известно весьма широко, однако тут то мы и подходим к тому самому феномену, помочь найти объяснение которому вы попросили меня. Известны случаи когда агрессия в некоторой степени оказывала влияние на развитие физической силы индивида и я не один раз встречался с этим явлением. Но в данном случае происходит нечто необъяснимое- физические параметры преступника растут вместе с уровнем его агрессии- об этом красноречиво свидетельствуют травмы его жертв. Я не могу объяснить механизма этого феномена и буду очень рад изучить его на практике. Уверен, что это будет новая страница не только в физиологии но во всей биокинематике…
Кончаловский замолчал, а потом продолжил вновь: Одно могу сказать со сто процентной уверенностью. В его действиях отсутствует сексуальное влечение или желание поднятие своего достоинства, а так же просто слепая жажда крови. Деталировка мест преступлений красноречиво показывает что мотивацией его к совершению убийств является прежде всего негативные эмоции к своим жертвам. Одной из причин появления подобного поведения является созависимость от вида психологической травмы, полученной возможно много времени назад. Вполне вероятно, что маньяк за которым мы охотимся некогда сам стал жертвой какого ни будь насилия: сексуального, физического или психического и теперь он яростно мстит всем тем, кто по его понятию подходит под роль его обидчика или напоминает его жертв.
Иными словами у него включился как бы защитный механизм?- спросил тогда Шагалов: И он пытается таким образом сбросить с себя ярмо жертвы, наказывая не только своего предполагаемого обидчика, но и подобных себе.
Да, именно так можно это обозначить- согласился профессор: В истории есть ни мало примеров, как жертвы, побывавшие в руках различных изуверов, сами становились впоследствии одержимыми, и совершали деяния куда более изощрённые чем совершали их былые обидчики. При этом некоторые из них ненавидели больше всего таких же жертв, как и они сами- видя в них собственные былые унижения. А подобная ненависть вызывает ещё более сильную неприязнь…
Шагалов вернулся домой далеко за полночь. Стараясь никого не разбудить. Он аккуратно прошёл на кухню и наспех начал сооружать себе ужин. На кухню вошла заспанная супруга в сорочке, с рассыпанными по плечам чёрными волосами.
Пришел?- спросила она: Наконец-то. А то я думала, что ты заночевал в кабинете.
Работа- раздражённо сказал Евгений: Очень напряженка давит. Пойми, Галя.
Работа- ответила Галина: Ты променял нас на свою работу прямо. Когда ты в последний раз приходил домой не в первом часу?
Вчера- не задумываясь произнёс Шагалов.
А когда ты в последний раз ходил куда-нибудь со мной? А с дочерью как ты часто видишься? По часу в день в лучшем случае?! И то, если придёшь домой, прежде чем она ляжет спать. Мы живём просто как дикие звери, никуда не ходим вместе, почти не общаемся. Ты ловишь наркоманов, а за своим ребёнком совсем не смотришь, а потом удивишься, почему она в один прекрасный день сама станет наркоманкой! Ты этого не боишься!
Мы ловим маньяка. Очень опасного и непредсказуемого, действующего в нашем районе! Я уже не раз говорил тебе о нём.
- Ах, маньяка. Интересно, когда он ворвётся сюда, ко мне, то что мне делать прикажешь? Ждать пока ты вернешься со своей работы, на которой получаешь, наверно, миллионы? А если он нападёт на твою дочь, то что, ты будешь делать? Скажешь, извини, я работаю?!
Если я не буду работать над его поимкой, то он действительно рано или поздно появиться здесь- Евгений в сердцах швырнул вилку в раковину, и тут же с ужасом отмахнулся от этой мысли.
Он очень непредсказуемый и невозможно просчитать кто будет следующий его жертвой. – сказал он словно в задумчивости: Опытные психиатры не смогли раскусить его до сих пор…
Опытные психиатры. Тебе самому скоро понадобиться опытный психиатр. Или кому ни будь из нас. Иди спать! Завтра поговорим, если, конечно ты уделишь мне хоть чуточку внимания.- она резко развернулась и вышла в коридор.







                ГЛАВА  7.    
                Какие милые, располагающие к себе 
                люди, неправда ли, Уотсон?
                А. Конан Дойл

Итак, я в  центральном ГУВД. Сижу за решёткой в темнице сырой. Уже довольно много времени - часов так пять или шесть и совершенно один. Я присел на койку, а потом с каким-то наслаждением вытянулся на ней во весь рост и вновь задумался о своём положении. Да, нож Маблиновского дал толчок и теперь события начали разворачиваться с ужасающей быстротой. Благодаря этому болвану его товарищи, столь рьяно принимавшие участие в убийстве студента, быстро превратились из подозреваемых в заключённых. Естественно у Волчанского и всей команды, попав в переделку, не хватило интеллекта грамотно отвертеться, и их раскололи моментально.  Понятно, что они начали усиленно помогать следствию, пытаясь спасти свои дрянные шкуры и валя вину друг на друга, подробно отвечая на особо интересующие следователей вопросы о деятельности партии, на которые те раньше тщетно пытались найти ответы, ориентируясь только на слухи и собственные догадки. В результате этого появились уже вескомые причины задержать подозреваемых ранее в других громких делах Орла, Ганса и Адольфа, которые оказав вооружённое сопротивление, сами обеспечили себе место на нарах. Понятное дело, что бы не усугублять своё положение, они не только признаются во всех своих прегрешениях, но и выложат всё, что им известно про других. Нет, легавые знали, к кому пойдут эти уроды, услышав, что сообщники их многих дел пойманы, и накрыли нас всех сразу, и я даже не сомневался, кто им сообщил об этом.
Пока против меня не было прямых доказательств, никто не мог впечатать мне обвинение, не смотря ни на какие показания, письменные или в устной форме. Но теперь, когда я был пойман в компании бандитов, я был уже задержан как соучастник. Корме того меня привезли  прямо в центр, а это свидетельствовало о том, что мой рейтинг уже круто возрос и теперь вряд ли мне удастся так легко отделаться. «Мерзавцы»- подумал я, проклиная себя за то, что попался с ними, ведь что мне мешало уехать раньше?! Даже если бы их схватили возле моей двери, заранее зная к кому они держали курс, пришить мне не удалось бы ничего существенного. Меня не было дома и всё, а около моей двери пусть трётся хоть сам Ганибалл Лектор, вместе с Чикатило и Оноприенко в придачу. Ну ладно, посмотрим, что будет дальше.
В замочной скважине со скрежетом повернулся ключ. Я не изменил позы, но приоткрыв глаза, приготовился к любой неожиданности. В дверях возник майор Сухомлинский в компании с парой бугаёв, вооружённых дубинками. Зрелище было устрашающее, но на меня должного эффекта оно не произвело –допросу с пристрастием меня уже подвергали холуи Рустама, по сравнению с которыми эти молодчики выглядели овцами, и теперь вряд ли что ни будь могло меня испугать. Бесцеремонно назвав меня по фамилии, он приказал мне встать и следовать за ним. На руки мне надели наручники, охрана встала по бокам, и я угрюмо побрёл по коридору, к двери кабинета начальника отдела особо тяжких преступлений, как гласила табличка на двери.
. Ага, здравствуйте, господин Балмусов, рад познакомиться с вами.
 Похоже, он так же был рад меня видеть, так как при виде меня прямо расцвёл в улыбке: «О, какие люди. Даже с охраной! А мы вас уже заждались. Когда же вы, наконец, попадёте к нам!»
А, здравия желаю, Константин Васильевич! Прямо так истосковался, мочи нет. Всё ждал повода встретиться с вами.
«И ваши товарищи его вам предоставили- он торжествуя выложил передо мной три листа: плюс ещё четыре итого семь, пока.» Это он так переводил количество показаний моих бывших товарищей на срок заключения.
Я  бегло почитал их и криво усмехнулся: Замечательно! Значит, теперь меня решили сделать козлом отпущения? И свалить на меня всех собак?
Зачем так унижать своё достоинство? Вы лишь будете отвечать за содеянное лично вами, и ни за что большее- несомненно что он чувствовал себя победителем, поэтому разговаривал со мной  с издевательской приветливостью и был чрезвычайно любезен.
А! Содеянное лично мной. Вот оно что. А можно полюбопытствовать на протокол задержания?
Да рада бога- и он, вытащив бумагу, протянул её мне: Читайте, а если вспомните что-то новенькое, то не стесняясь говорите. Помните: чистосердечное признание смягчает приговор.
Прочитав протокол, засвидетельствованный Серебряковым, я согласился, что составлен он был весьма достоверно и без всяких вымыслов, и спросил: Ну и в чём моя вина? Я стрелял по милиционерам? Я убегал? Или я оказал сопротивление при аресте?
- Вы находились в компании опасных преступников. Вы были их неформальным лидером и инициатором многих преступлений на националистической почве, а так же их непосредственным участником. И вы ещё будете утверждать, что с радостью сдались милиции не потому что у вас был какой то другой выход?!
Что вы этим хотите сказать? – с напускной искренностью поразился я.
То, что сейчас ты для начала досконально расскажешь о том: кто устроил пожар в общежитии и кто руководил недавним погромом в цыганском таборе. А потом, если я поверю твоим рассказам, то тебе останется только сделать так, чтобы я увидел, твоё непомерное старание помочь интересам следствия в раскрытии других интересных событий.
Он выложил на стол несколько листов бумаги и с щелчком бросил на них авторучку: Пиши подробно, в конце не забудь поставить число и подпись. Можешь не торопиться, времени у тебя хоть отбавляй. А после того как я прочитаю то, что ты напишешь, ты мне всё это перескажешь в устной форме, можешь даже более подробно. И помни: чем кристальнее чище будет твоё признание, тем лучше будет для тебя самого!
 Действительно этот седеющий бугай огромного роста, с коротко стрижкой квадратной головой, в форменной рубашке, которую он чуть не разрывал своими размерами, вызывал крайне неприятные ощущения. Он умел работать с людьми, это чувствовалось по его угрожающей интонации и тяжёлому пронзительному взгляду, который он так и вперил в меня. Я же больше испытывал раздражение, нежели был подавлен или испуган присутствием сего гориллоподобного джентльмена.
Что-то не пойму я, что вы от меня хотите? – спросил я, но ручку взял и начал, задумчиво смотря на бумагу, вертеть её в пальцах.
А ты нажми кнопку форсажа своих мозгов - ответил Балмусов, заметив это: перспектива сгнить в тюряге под нарами светит тебе как звёздочка октябрёнку. Но ты можешь смягчить свою участь и гораздо смягчить. Последнюю фразу он проговорил нарочно медленно  и чётко, а потом, артистично повернувшись, подошел к окну и упёр взгляд на улицу.
Вы говорите о событиях чуть ли не двухгодичной давности- лениво сказал я:
Ты меня этой лапшой перестань кормить - усмехнулся он: пиши лучше то, о чём я тебе сказал. И помни, что я человек добрый, пока. Так что не советую тебе меня злить, изображая из себя слабоумного. С этими словами он как бы по привычке упер сжатую правую руку в кулак в ладонь левой и хрустнул костяшками.
Я что должен сочинять под вашу диктовку- удивился я: Зачем я буду гнать липу.
А ты правду пиши. Поведай нам о том, кто участвовал в погроме, кто разрабатывал и планировал действия, какова была цель акции. Напиши всё что ты знаешь о пожаре, как он связан со смертью вашего, как вы его называете, Лэба. И советую думать о том, что ты пишешь, учти мы потом всё равно докопаемся до истины, и если окажется что где-то ты наплёл какой ни будь лажи, то пеняй потом на себя. 
Писать о том, чего я не знаю? А что я понаслышке знаю, имею лишь смутное представление. Кое- какой звон я слышал, но в дела партии я не лез, к тому же меня не посвящали в них. К тому же я многого не запомнил, да и честно признаюсь, запоминать не жаждал. Чем же я помогу вам? Сведениями, в достоверности которых я и сам сомневаюсь? Или какими-то обрывками воспоминаний? Так я вас ещё больше запутаю!
У тебя плохо с памятью? Так мы поможем тебе её восстановить. Или ты жаждешь, что бы это сделали твои будущие коллеги по камере, которые с нетерпением будут ждать тебя, особенно после того, как узнают что тебя сняли с малолетки ?- Балмусов снова повернулся и, без угрозы, даже немного насмешливо, но в упор уставился на меня.
Гражданин, начальник - сказал я: Мои новые соседи, которых вы так любезно обещаете мне, предоставить, умением церемониться явно не обладают, и меня в Чечне отучили миндальничать раз и навсегда. Так, что ждите меня в снах своих: буду благодарить за предоставленную компанию в путешествии на тот свет. Хотя я думаю, что благодарности у вас будут потом не только от меня… ну, это уж меня не касается. Я лучше помолчу. « Ибо то чего нет не может хотеть!»
- Ну, что же молчи, молчи. Хотел помочь тебе, а ты вот как… - Балмусов резко повернулся и, позвав конвоиров, добавил: Жаль, что у меня кроме тебя других ублюдков хватает, ну да ты не расстраивайся, тобой мы очень скоро займёмся. А пока посиди, подумай – может, поумнеешь.
«Хе-хе- подумал я с неимоверной злорадностью: это они про того маньяка. Ну, ну, ищите, ищите. Пока вы его найдёте, я уже от старости подохнуть успею». Однако было просто изумительно, что он так быстро отстал от меня. Меня вывели из кабинета, и повели по коридору обратно, как я понял в камеру. Я ожидал там увидеть своих новых соседей, столь щедро обещанных мне Балмусовым, но к моему величайшему удивлению камера была пуста.
Когда за мной захлопнули дверь, я остановился посреди комнаты и оглядел стены и потолок. «Н-да- сказал я себе: Последнее он для красного словца ляпнул – это теперь и ёжику понятно. Блефует, скотина, на понты хотел взять, тварь. Однако сейчас можно ожидать всего, надолго они меня не оставят.
 Но всё-таки что-то по- прежнему настораживало меня в поведении Балмусова. Он, допрашивая меня по одному делу, словно пытался выявить во мне нечто другое и вёл какую-то двойную игру. Что-то он не договаривает или хитрит, ну ладно, время покажет.
 В животе уже гудело от голода, пора бы им позаботиться о своём узнике. Я присел на койку и подперев голову рукой, начал ждать обеда, который мне вполне могли принести какие-нибудь фантастического вида существа, вооружённых резиновыми дубинками. Если конечно из меня не решили выбивать признание голодом…




                ГЛАВА   8
                Тропе конец! Внизу  разверзлась бездна!
                Её ль ты ждал? Она ль тебе любезна?
                Её я ждал! Она любезна мне!
                В опасность верю, в гибель не вполне!
                Ницше.
Сыромятные ремни протёрли запястья моих рук почти до костей, такие же точно оковы намертво прижимали голени мои и каждое движение причиняло мучительную боль. Так я лежал в своей собственной комнате, привязанный к своей же собственной койке, совершенно беспомощный и обессиленный, с ужасом ожидая нового приступа. Тогда каждая капля крови начинала словно вскипать во мне и подобно пару рваться вверх сквозь кожу, принося неимоверные страдания, меня душило, трясло, свёртывало в верёвку. Те, кто следил за мной и изредка освобождал от пут, боялись в такие минуты даже входить в комнату. Очередной приступ сменялся неимоверной, просто неестественной тишиной- промежутком в котором замирало пространство. О ходе времени свидетельствовало лишь тиканье часов на руке- казалось единственного что вокруг было живым. Всего остального для меня не существовало, я уже не помнил когда началась эта чудовищная ломка и понятия не имел когда это закончиться…. Пропитанная потом и слюной подушка отвратительно обволакивала моё лицо- вероятно я отключился  и теперь, придя в себя, испытывал нестерпимую жажду. Глухо промычав, я повернул лицо вверх и хотел позвать Маблиновского, но кроме невнятного карканья не смог извлечь из себя ничего. Тот не отозвался, и я, вяло мотнувшись, вновь уткнулся лицом в своё грязное лежбище. И тут же до мои ноздри защекотала прохлада- кто то, стоя у самого изголовья, совал мне в лицо жестяную кружку с живительной влагой. Многое притупилось во мне за время этой ломки, однако сенсорные чувства мои были обострены до предела, и именно они дали понять, что в комнате находиться некто посторонний, явно не принадлежавший к моим товарищам.
Эй! Кто ты!- незнакомей стоял сразу за изголовьем, но так, что я не мог со своего положения разглядеть его.
«Это я, Александр.»
Кто, ты?- спросил я, поёжившись от внезапно обдавшего меня дуновения ледяного воздуха- было похоже, что в комнате распахнулось окно, но вместо свежести январского воздуха повеяла чем то приторным и тошнотворным, будто сожгли карри.
Тут то наконец, я увидел сначала кисть руки, державшей кружку, а потом и его самого. Я сразу узнал Цзы-Лан-Хуна- одного из той китайской четвёрки, не смотря на сплошь покрывавшую его спёкшуюся и местами сошедшую с плоти кожу. Не могу сказать, что я не испугался- руки мои были связаны, а он стоял прямо возле меня.
Что тебе нужно здесь?- недовольно спросил я: Зачем ты пришёл ко мне?
С этими словами я незаметно начал высвобождать правую руку и с удовольствием почувствовал как ремень начал ослабевать.
Не волнуйся- ответил он: Ты хотел воды и я принёс её тебе. Разве мне этого нужно, что бы ты, связанный и беспомощный испытал нехватку того, о чём жаждал тогда я, когда красный петух лизал мои ноги.
Да- ответил я: Всё я помню, и тебя, и твою общагу и твоих друзей. Однако когда руки у меня связаны тебе легче лёгкого утопить меня, не так ли?
Зачем мне делать это- сказал он: Нам нужно лишь понять друг друга.
Взаимопонимание-вещь хорошая. Вот только тогда в ней нет места сострадающей добродетели.
С этими совами я легко выдернул кисть руки из петли, после чего ударом оттолкнул его руку, расплескав воду. Отшатнувшись назад, он вновь наклонился было надо мной, но теперь на него смотрел чёрный глаз пистолета.
Неужели ты и впрямь решил, что я поверю  будто ты простил меня. Обида гложет тебя изнутри подобно волку, но страх твой предо мной стал теперь ещё сильнее чем при жизни. Вот почему просишь ты понимания- хочешь воззвать к совести моей, и «трусость свою называешь добродетелью». Однако я никогда не доверял никому из  сострадающих, поэтому и постоянно держал своё испытанное средство при себе ( в данном случае втайне под подушкой.)
Раздался громкий скрип поворачиваемого ключа в замке, пронизавший, казалось, вселенную. Видение подёрнулось дымкой и моментально исчезло- я вновь лежал совершенно свободный на своём грубом ложе в КПЗ. Я приоткрыл глаза и посмотрел на вход. Обед, которым всё-таки здесь угостили, больше напоминал помои из свинарника, коими меня вдоволь накормили за время пребывания в гостях у Рустама. Но это лучше, чем ничего и я хоть как-то смог отдохнуть в течение, наверное, суток. Точного времени я не знал, так как часы и все личные вещи были отобраны у меня при обыске, но это мало волновало меня. В дверях вырос Балмусов собственной персоной, а за ним ещё двое крепышей-охранников. Назвав меня по фамилии, он приказал следовать за ним, и грозно сверкнув глазами, потопал по коридору. Я, подталкиваемый с двух сторон за вновь скованные наручниками руки, нехотя побрёл за ним. Интересно -думал я, невесело усмехаясь: опять допрос? Непохоже на то. И так они наслушались моих ответов по самое никуда. Нет, тут что-то явно не чисто.
 Балмусову по всей видимости передали с нашего РУВД суммарный результат работ всех оперов, которые когда-либо занимались мной. Сто процентов там были плоды трудов Серебрякова и Сухомлинского, у которых я проходил как минимум по четырём разным делам, правда как свидетель. Одно было про налёт, учиненный неонацистами на цыганский табор, другое про аварию на выборгском шоссе, в третьем мне безуспешно пытались впечатать  покушение на убийство, а вот стараниями господина Шагалова в деле о пожаре в общяге китайцев из свидетеля я превратился уже в подозреваемого.  А тут ещё этот китайский сосунок вместе с этим кретином Маблиным и его дружками. Невесело, крайне невесело! Безусловно, что вышеупомянутые господа решили на меня всех собак повесить и по всей вероятности накопали на меня то, о чём я даже не подозревал. И теперь весь этот ком рухнул на стол к господину Балмусову, и он будет выбивать из меня признание во всём любыми средствами. Так что теперь вполне возможно, что меня повели на «пять углов», или ещё что похуже. Хотя вряд ли они начнут сразу, не подвергнув меня новому допросу.
И тут словно прочитав мои мысли, Балмусов развернулся и, ехидно улыбаясь, произнёс: Тебя очень рад будет видеть один человек. О-о чень!- многозначительно растянул он последнее слово и, повернувшись ко мне спиной, снова продолжил свой путь.
Какой человек?- с наигранным удивлением спросил я, хотя неприятное предчувствие кольнуло меня как холодным ножом.
«Важный- отрезал Балмусов и прибавил: без погон», после чего стал глух и нем как могила, и в продолжении всего похода не проронил более ни слова.
Важный человек без погон. Кому я мог понадобиться только? Друг мой Лэб уже покинул мир земной, родителей своих я давно не видел и видеть не желаю. А других родственников я и в лицо не помню, да и нет среди них Рокфеллеров. Шеф мой,- Ян Станиславович хоть и очень хорошо относиться ко мне, но я думаю, что не настолько, чтобы лезть сюда ко мне на выручку, а дурни типа Волчанского или Ганса вряд ли накопят даже на две бутылки водки. Не на шутку встревожило меня опасение о том, что Рустам пронюхал в итоге, что я жив и где я нахожусь. Вот почему Балмусов так усмехнулся и сказал: «Без погон». Если это так, тогда понятно что за хорошую сумму он сдаст меня ему прямо здесь, после чего всё следствие замнут так, что комар и носу не подточит.
 Спрашивается не проще ли было избавиться от меня быстро и по тихому, как от слепого котёнка не разыгрывая этот балаган? А вот и ответ: Рустам никогда не забудет и никогда не позволит никому, кроме себя самого прикончить меня и готов заплатить за это любые деньги. Если это и в самом деле он, то меня увезут отсюда в такое место, где он сможет придумать мне должную казнь, перед которой поблекнет вся испанская инквизиция. При этой мысли в душе у меня поднялась настоящая буря. Проклятая неизвестность!!! Кого я увижу за этой дверью, кто сидит там и так же как и я сверлит глазами дверь, ожидая встречи со мной? Вряд ли сам Рустам, хотя с чем чёрт не шутит, скорее он подошлёт кого-нибудь из своего окружения. Я не боялся его, но стены коридора вдруг надвинулись на меня, потолок словно поехал вниз. Само пространство вокруг будто ожило, и я всё равно как погрузился в прозрачную, но очень густую жидкость, обволакивающую меня со всех сторон. Каждая секунда казалась вечностью, всё словно замерло вокруг. Как во сне видел я чёткие, но замедленные движения конвойных, словно кто-то включил замедленную съёмку. Мы подошли к кабинету начальника управления полковника Кривдина, Балмусов стукнул в дверь и нажал на ручку.
Дверь распахнулась, и яркий свет ослепил меня. Вот он момент истины, и я словно очухался от сна. Голова моя работала ясно как часы и я почувствовал себя быстрым, сильным и уверенным в себе как никогда.
За столом я увидел самого Кривдина, который как нельзя лучше подходил к своей фамилии, ибо он был довольно плюгавый, сутулый и весьма неопрятный лицом, словно вялое яблоко. Ему было около пятидесяти, но выглядел он значительно дряхлее, по всей вероятности из-за давней дружбы с зелёным змием и никотином. У него были толстые как у жабы губы, опустившиеся левым углом вниз, левое веко, значительно больше опухшее, нежели правое, отчего левый глаз словно косил вниз. Это всё искривило его лицо в какую-то жутковатую, но вместе с тем и комическую гримасу. Даже сидел он как-то скривившись, словно ему поддали в левый бок и с первого взгляда производил неимоверно отталкивающее впечатление. Мне представилась его фигура, на которую я смотрю через прицел А.К., на фоне серой стены полуразрушенного дома в      , и палец мой непроизвольно нажал на воображаемый курок.
 Не менее «притягательным» был и тип, сидящий рядом с ним. Это был бравый молодчик лет 35, русский, широкоплечий с толстой, короткой шеей, бритой наголо головой с бугристым затылком. Строгое, но очень дорогое кожаное пальто, расстёгнутое у ворота, прямо обтягивало его мощную фигуру, руки стиснутые в огромные кулаки, покоились на столе. Едва я вошёл, как он окинул меня пронзительным и чёрным как шахта колодца взглядом, даже не изменившись в лице. Балмусов снял с меня наручники, отпустил конвойных, а сам с гробовым молчанием встал возле двери, сложив руки на груди. Сидящий за столом молодчик кивком пригласил меня сесть, а сам, не глядя на меня, принялся нарочно долго рыться в бумагах, небольшой кучкой лежащих перед ним на столе. Он явно не был работником спецслужб, а скорее всего каким-то не шибко крупным криминальным авторитетом – его манеры говорили сами за себя. А вот был ли он связан с Рустамом, вот это было неизвестно. «Интересно – подумал я: А как будет смотреться у него в глазу эта ручка?»- и я словно машинально взял со стола шариковый Parker, лежащий возле меня. Если он действительно от Рустама, то никогда больше не увидит своего босса, так же как Рустам не увидит меня, а я его. Ибо живым я не дамся. Не для того я грыз тогда верёвки, которыми во время ломки привязывали меня к кровати товарищи Лэба, чтобы какие то крысы в милицейской форме разрушили то, чего я достиг. Балмусов получит по башке вот этой лампой, которая достаточно тяжела, чтобы раскроить ему череп. Он успеет кинуться на меня, дабы обезоружить, но при его манёвренности мне не составит особого труда переиграть его. А вот этот хмырь Кривдин, скорее всего и всадит мне пулю, так как другого выход уцелеть у него не будет. Обидно, конечно умереть от этого пресмыкающегося, но если мне только удастся успеть дотянуться до него! Но это потом, а пока я стал ждать разворота событий, который стал настолько неожиданным, что не только поставил меня в тупик, но и вообще лишил дара соображения.
Для начала субъект спросил меня о том, что тот ли я за кого себя выдаю, то есть мои инициалы. Я ответил утвердительно, после чего он приступил к беседе.
Вы хотите мне что-то предложить?-  бесхитростно спросил я, отметая разные формальности, и как бы невзначай сжал пальцами ручку, приводя её в нужное положение, а затем, повернувшись другим боком, незаметно спрятал её в рукав.
«Вывернуться из твоего положения»- бесстрастно ответил он, из чего я уразумел, что весьма интересен ему.
Вы адвокат? - съязвил я, хотя до представителя сей профессии, ему было так же близко как до луны.
Всем адвокатам адвокат, а тебе в особенности- ответил он с подчёркнутой важностью: Ну, ладно сейчас ты сам всё поймёшь, а у меня нет желания разводить здесь игру в верю - не верю.
Он вытащил из лежащего возле него на столе кожаного портфеля  кипу печатной бумаги и положил передо мной и хлопнул по ней рукой: «Здесь много о жизни подпольных миллионеров. Полюбопытствуй!». Вслед за этими словами он даже повернул голову в другую сторону, словно вовсе потерял интерес ко мне. Я неторопливо взял кипу и начал нехотя перелистывать. На моём лице не появилось ни лучика, но меня хватил лёгкий шок, когда я увидел текст и приложенные к нему цветные фотографии. Одни из них были  на первый взгляд были скучны и изображали участок дороги, крыло автомобиля с вмятиной и двумя царапинами, почерневшие осколки бутылочного стекла, и ещё с пару десятков снимков в этом же духе. Другие же были более впечатляющие: тонкая верёвка, скрученная в виде удавки; мрачный пейзаж, открывшийся с окна лестничной площадки  пятиэтажного дома; армейский штык-нож, лежащий среди грязи; фрагмент потемневшего приклада с номером        , и ещё энное количество других мрачных вещей      
Третий тип фотографий мог привести в шок и ужас впечатлительных людей, настолько ужасные кадры были запетлечены на них. Обгорелая комната, заваленная обгоревшим хламом, среди которого в разных позах лежали четыре обугленных труппа. Исковерканное тело мотоциклиста, лежавшее среди обломков мотоцикла. А вот ещё один мотоциклист, сфотографированный в том же месте – девушка с размноженной многотонным грузовиком головой. А вот жуткий кровавый фарш , перемешанный с лохмотьями одежды под колёсами железнодорожного состав. Ещё один покойник, утыканный осколками стекла и с перебитыми ногами. Я смотрел фотографии за фотографиями, которых была довольно увесистая пачка. на Них были изображены лики смерти различных людей, наибольшую часть которых представляли личности живущие «на дне». На одних снимках выражение лиц трупов было спокойное, на других же застыла настолько жуткая предсмертная гримаса, что смотреть без отвращения на них было невозможно. Я продолжать листать все эти дела, да, именно дела, наподобие уголовных, так как текст не только комментировал изображения на снимках, но и подробно описывал события, произошедшие с этими людьми. Однако подробное заключение судмедэкспертизы сводилось лишь к кратким анатомическим описанием травм и выводам о причинах смерти. Именно поэтому эти бумаги походили скорее на хронологию событий, даже я, будучи по сути дела дилетантом во всех тонкостях криминалистики, почувствовал что держу в руках не следственные материалы, а скорее иллюстрации событий.
Я осторожно скосил глаза: мой собеседник по-прежнему смотрел куда-то в пространство и, казалось, вовсе  забыл обо мне. Однако Кривдин так и вцепился в меня взглядом, ловя каждую мысль, которая могла бы промелькнуть на моём лице, он даже рот приоткрыл от усилий. Балмусова я не видел, но словно пистолетное дуло ощущал спиной его непрерывный взгляд. Он так же следил за моей реакцией, которой, правда, так и не последовало. И всё же два снимка произвели на меня жутко негативное впечатление и я чуть было не вздрогнул, когда их увидел.
На одном из них девчушка лет 20 с лишним висела в петле, накинутой на стропилу крыши – чердака. Лица её не было видно- оно было опущено вниз и скрыто густыми прядями волос. На другом тело парня, выпавшего с пятого этажа- на снимке чётко были видны неестественно, словно клюв ибиса вывернутая шея и расколотый череп с выпученным глазом…
Я хорошо знал когда-то их обоих и теперь напоминание о них вызвало во мне нехорошее чувство. Нет- решил я про себя: этот джентльмен явно не из окружения Рустама. И вот последний кадр. Я взглянул на него и словно получил разряд тока. На нём был изображён подвал какой-то хижины или загородного дома. Там, среди беспорядочно набросанных овощей, мешков и каких-то банок вповалку лежали 4 изуродованных трупа: двое детей в луже крови и двое взрослых- молодая женщина у которой были разорваны в клочья грудь и лицо, и старик с перерезанным от уха до уха горлом…
Я не поверил своим глазам и смотрел не отрываясь не меньше двух минут. Этого не может быть. Этого никто не снимал и не мог снять потом- это я точно знаю. Но тогда, в этом подвале кроме меня и Лэба никого не было и никто не мог незаметно для нас спрятаться там. Мы когда вошли только туда, то сразу увидели эту картину и были уверенны что никто кроме нас её не никогда увидит. Но я держал снимок в руке и ощущал жёсткость бумаги- он был совсем свежий. Быстро пробежав по тексту глазами, я подтвердил свои мысли. Значит, он знает всё, что знаю я. Нет, родства с убиёнными он не имеет. Подсознательно я чувствовал его настоящий интерес к своей персоне и предчувствие того, что он совершенно не заинтересован меня подвести под суд, не обмануло. У него действительно были другие планы, а все эти бумаги был только предлог для того, что бы заинтересовать меня в знакомстве с ним.
               
               
               
               

                ГЛАВА 9      
               
                Всё это может быть очень справедливо,
                Если может быть доказано.
                В.Ф. Одоевский.
Ну, господин адвокат, чем могу быть полезен?- спросил я .
Вы воевали в Чечне во время второй компании сначала срочником, а потом по контракту - не спросил, а поставил точку он, не мигая, глядя на меня. Я в ответ назвал личный номер, звание, номер части, время мобилизации, список наград.
Вы были довольно долгий срок в плену у Рустама  А…. -он в упор уставился на меня. Всё это время я лишь время от времени поднимал голову, а только сейчас впервые встретился с ним глазами. Где я видел уже этот взгляд? Этого человека я видел в первый раз, но его глаза: чёрные, словно два бездонных колодца, сверлящие и словно затягивающие подобно водовороту... Правда бывает, наверное, что запоминаешь лишь часть какого-либо предмета, скажем причудливую дверную ручку или же необычный фрагмент какой-то картины. А через некоторое продолжительное время, вновь натолкнувшись на них или нечто похожее, усиленно вспоминаешь где ты мог видеть их раньше. Нет, точно где-то я встречал этот взгляд, но где же?
На одной станции- не помню её название, я на пару минут отпросился и сошёл с поезда, то ли сигарет купить, то ли ещё чего - начал я: Следили ли они за мной или просто нарвался на них, но внезапно меня ударили сзади по голове, я потерял сознание и очнулся у него в лапах. Не знаю сколько времени я был без памяти, но помню, что они приволокли меня куда-то в горы, в какой-то заброшенный кишлак, где у них было логово. Как только я увидел Рустама, я понял, что живым меня он не выпустит. Не знаю, учился ли он на психиатра или он сам псих, только никого и никогда он не прикончил по обычному, как делают остальные. Всё с какими-то извращениями неописуемыми: то глаза кому выжжет, да за глазницы подвесит на крючья; то кожу с лица сдерёт, да на стул перед зеркалом привяжет; то ещё что-нибудь в этом духе. Ну это я сам видел, а что он там ещё творил, чёрт его знает. Лично меня он как-то особо долго рассматривал, словно выбирал на ярмарке, а потом сказал, что поступит со мной особо, как с самым дорогим гостем. Я был связан и поэтому смог только плюнуть прямо в его поганую морду, и попал удачно. Я думал, что он сразу прикажет отрезать мне голову или что ещё в этом роде, но он только рассмеялся.
 «FEROCIA ANIMI - HOC EST VERITAS»- вот что сказал он мне тогда: Вот что мне по нраву в тебе! Скоро ты сам будешь умолять меня, что бы тебе отрезали башку как барану...
 А через некоторое время посадил меня в яму, где держал на цепи и колол наркотой каждый день, много дней. Причём спускался и делал укол лично сам. Ждал, когда я с катушек съеду и начну выть и лаять. Эти твари кидали мне сверху сырые кости и тыркали длинными палками, действительно дразня как собаку. А он стоял и смотрел. Так я приобрёл зависимость и когда у меня начинались ломки, они требовали, чтобы я лаял и рычал, если хочу укол. Рустам внимательно смотрел, чтобы я не загнулся, но руки мои были всегда скованны так, что я ими мог только шевелить. И один раз, когда он спустился в очередной раз в яму, я хотел тяпнуть его зубами. Он увернулся и в ответ ударил меня по голове с такой силой, что я мгновенно отрубился. Но он снова сделал мне укол. И последнее что я помню тогда, это то, он вновь сказал что-то по-латыни…- тут я непроизвольно замолчал, так как эта сцена вновь прокрутилась перед моими глазами. Но вспоминал я уже не её, а слова, пришедшие мне на ум после того, когда я остался в одиночестве, валяться в грязи и крови, которая хлестала из разбитой головы…
 Находясь в яме первые дни, я ещё не понимал, чему так тогда смеялся Рустам и не знал, с чем мне придётся столкнуться. Но потом началось самое страшное из того, что когда-либо мне приходилось испытать. Сначала временами, а потом всё чаще и чаще мне, лежащему в воде, грязи и холоде, со связанными руками, вынужденному подбирать пищу ртом, казалось что эта яма живая и она медленно переваривает меня, день за днём высасывая жизнь. И чем больше я там находился, тем яснее чувствовал, как клокочут и пульсируют её стены и дно, и с каждым днём это чувство становилось всё сильнее. Мне казалось, что она вглядывается в меня и я тонул в ней как в болоте. В те моменты я задыхался, мне казалось, что моя кожа стала мёртвой и я вылезаю из неё как змея, а тысячи холодных, неимоверно длинных и прозрачных червей пронизывали меня насквозь, вылезая из-под ногтей, из глаз и горла. Мне хотелось кричать и выть от дикого, животного ужаса. Нет, это не были страхи боли или смерти, то было другое, нечто более страшное чем даже ожидание смерти или неизвестность- это было преддверье безумия. Я знал, что всего этого нет, что это ….моего истерзанного ломками разума, но не мог заставить себя поверить в это. Тогда я сравнивал себя с теми, кого сажали в крохотные яйцеобразные камеры или безвылазно держали в наполненных водой ваннах, про эти зверские пытки я много раз читал и слышал. Эти узники уже через несколько дней начинали самым жутким образом терять разум - это ожидало и меня.
 Как ни странно, но именно эти сравнения придавали мне сил, я приходил в себя, и яма из страшного монстра превращалась снова в обычную яму – тёмную и зловонную. Кошмар отступал, но затем, чтобы через некоторое время вернуться вновь. Чтобы бороться с ним, я стал думать над тем, что осталось в реальной жизни, и помимо моей воли частенько и даже по несколько раз прокручивал в памяти моменты из кинофильмов, или вспоминал фразы из книг. Те, которые вызывали у меня чувство восхищения, когда я их слышал или видел в первый раз, и которые я впоследствии с удовольствием цитировал сам. Это здорово помогало мне, несмотря на всё увеличивающуюся дозу и не давало сойти с ума.
Так вот, когда я очнулся после удара по голове, то у меня сами собой всплыли слова из фильма «Мёртвый сезон». «Идея должна созреть!- сказал тогда Хасс: А зелёным плодом можно отравиться!». Я обожал этот фильм и мог смотреть его до бесконечности, но только тогда понял глубину этих слов. И именно доктор Хасс подсказал мне выход из положения, а я же посадил в себе тот плод, который поможет мне выбраться оттуда, и начал терпеливо ждать его созревания...
Я вспомнил этот момент настоль отчётливо, как будто это произошло минуту назад, и на миг испытал то, ни с чем не сравнимое удовольствие, кое получаешь, когда внезапно видишь выход из тупика, после чего неторопливо продолжил рассказ:
Я прикинулся дурачком, каким они хотели меня видеть, но не до такой степени, чтобы они пристрелили меня. Мне было главное, чтобы они решили, что я начал ломался, и ослабили контроль. Так оно и произошло, и они продолжали лишь делать уколы, но оковы уже не проверяли. В одну ночь я выбрал момент, снял цепь, выбрался из ямы, и, ударив часового обломком кирпича, дал ходу.
И они вас упустили?- спросил мой собеседник.
Конечно -ответил я: чурбаны безмозглые. Джамал, этот главный холуй Рустама, ничего не придумал лучше, чем отправить меня, как раз перед моим заточением, к реке, естественно под дулом автомата, за водой для нас.
- Для кого для нас?
- Для пленных, естественно, для кого же ещё?!
- Вы были не один?
- Один я сидел в яме, а что произошло с остальными пятью, не знаю, но думаю, что Рустам прикончил их всех. Мне не удалось пообщаться с ними,  видел их я только один раз, да и то мельком. Единственно, что я могу сказать про них, так это то, что только они все были гражданские, русский был среди них только один, а один кореец, остальные, похоже, иностранцы.
- И вы запомнив дорогу, ушли по реке.
- Совершенно верно. Именно так я и поступил, но они быстро обнаружили бегство и спустили собак, которые в ту ночь все были на цепях . Когда они ринулись в погоню, я уже нёсся по потоку вниз, и они потеряли меня. Хотя вода была ледяная и река была полна порогов и камней, я сумел не только выгрести, но и добраться до своих. Я хотел жить и слишком хотел, я выжил, и , похоже единственный, кому удалось уйти из его лап. Вот в принципе и всё, что я могу поведать вам.
А почему же вы не попытались помочь вашим товарищам, которые возможно были ещё живы в плену?- с какой-то загадкой в голосе спросил Вильгельм. Судьба моих товарищей по несчастью волновала его не больше чем меня бытовые проблемы американского гражданина, но он продолжал выпытывать меня.
Потому, что я и был списан сначала в пропавшие без вести. А потом как-то тихонько и в покойники. Я думаю, что их постигла та же судьба.
В покойники без трупа?- он изобразил удивление на лице.
Именно так. Когда я вернулся назад- без документов, денег, оборванный наркоман, то обнаружил, что меня сначала возвели в ранг пропавших без вести, а потом просто списали в убитые. И я думаю, что не обошлось без моих родственников, которые после сразу, так сказать, моей смерти выписали меня из квартиры. Таким образом я в одночасье стал никем и остался без всего и ничем не смог доказать что я- это я, хотя не было инстанции, куда бы я не обратился. Я всем говорил вот он я - стою перед вами, но никто, в том числе и этот проклятый военкомат вместе с паспортным столом, не признавал меня живым, предъявляя бумаги, где я был мёртв. Они либо пускали меня вместе с моими доводами и доказательствами по своей бюрократической машине, либо просто выставляли за дверь. Вот так живых людей делают призраками.  Хорошо хоть никто не мог хотя бы отнять моих наград. Да. И если бы я случайно не натолкнулся на моего старого армейского друга, то действительно стал бы в скором времени привидением. В то время у меня начались серьёзные проблемы со здоровьем, которые я к великому сожалению не могу решить до сих пор. Сердце, увы наркота подорвала его. Да, именно в военкомате я натолкнулся на него, после того как мерзавец Саловаров, который лично выдавал мне перед началом службы военный билет, сделал вид, что никогда не видел меня раньше.
Наркота подорвала твоё сердце- произнёс Вильгельм так, словно задавал вопрос самому себе: А ты можешь определить хотя бы примерно каким дурманом этот Рустам столь усердно почивал тебя.
Лично мне он о сём не докладывал- ответил я: А по мне что героин, что, скажем крокодил- всё едино. Я думаю что это было что то из семейства морфинов.
Я замолчал  и, с напускным равнодушием подпёр голову рукой, отведя взгляд от собеседника, меж тем боковым зрением внимательно наблюдая за его реакцией. Этот вопрос не понравился мне больше всего, даже больше той картотеки, которую он изъявил желание мне продемонстрировать. Даже по юности я в рот не брал ничего даже из лёгкой травки, поэтому эффект наркотического опьянения был совершенно не знаком мне. Всем я говорил, даже врачу, что меня посадили на дрянь, но, несмотря на полную свою неосведомлённость в подобных делах, я по сей час был твёрдо уверен что меня пичкали отнюдь не наркотой, а каким то другим совершенно не известным мне препаратом.
Выслушав меня сей господин изложил наконец-то, зачем я ему понадобился. Оказывается, ему самому не терпелось встретиться с моим недругом. Особенно в подробности он не вдавался, но из его рассказа я понял, что последний задолжал ему хорошую сумму денег. И теперь сей господин горит желанием встретиться с неуловимым Рустамом, но о местоположении которого он на данный момент и понятия не имел. Что за дела он проворачивал с ним, сколько кто кому был должен, и каким способом он собирался сделать это, осталось инкогнито для меня. От меня, как от единственного свидетеля, видимо, он желал получить точные сведения о местоположении своего бывшего приятеля.
 А имя -то как ваше?- спросил я: А то неудобно как-то вы знаете как меня зовут, а я вас нет.
Вильгельм Александрович -ответил он.
Ага, очень приятно иметь с вами дело, Вильгельм Александрович. Значит, хотите, чтобы я помог вам найти его?- спросил я: понимаю важность сего предприятия. А вот скажите, что я буду иметь с этого?
Он кивнул на лежащие передо мной бумаги: я вам дарю их, и помните это оригиналы, копий нет. Кроме того я избавлю вас от всяких неприятностей со стороны закона. Вы будете чистым как белый лист.
Заманчиво звучит- с сомненьем в голосе сказал я: Даже чересчур как-то.
У вас есть другой выбор?- спросил он даже не изменившись в лице.
Конечно есть - соврал я, так как пока не придумал ещё никакого выхода.
И какой - же?
Их много- отрезал я.
Один из них- сгнить на нарах- он пристально посмотрел на меня: или под ними. Ты хочешь этого? Я могу это устроить.
А Рустама тоже найти сможете сами? Удачи! Горы высокие, лес густой. Можете кого ещё поискать, кто ушёл от него, кроме меня.
Я уставился в стол, как будто потерял к нему интерес, а сам навострил свои чувства, ожидая ответа на столь категоричный ответ. Однако на моё удивление он перестал дальше угрожать мне и переменил тактику.
Почему же ты упрямо не веришь мне? - сказал он.
А почему это я должен вам верить?- в свою очередь спросил я: Я вас впервые имею честь лицезреть.
Зато я знаю тебя лучше чем ты думаешь. Ведь неужели ты простишь Рустаму то, что он сделал с тобой? Эту яму, эти иглы и эту цепь? Неужели ты думаешь что я не вижу как пылает в тебе желание найти его самому? Только без моей помощи у тебя ничего не выйдет.
Я презрительно улыбнулся: видимо он и впрямь принимает меня за идиота, которого можно было развести подобной болтовней, что бы после пустить в расход, после чего изрёк словно невзначай: «Пришлось тебе плохо несчастный в этой жизни- сперва укусило тебя животное, потом наступил на тебя человек.»
Мне надоело играть с тобой в верю -не верю. Ты сомневаешься во мне?! Хорошо. Ты сам проведешь меня к нему в логово. Дорогу ты помнишь, я это знаю. После того как я получу своё, ты получишь его самого. И сам будешь судить его своим судом. Как говорил твой любимый Заратустра: « … у доброго охотника должна быть добрая охота!»
Масло масляное – сказал я в ответ: о моих злоключениях и моих желаниях найти его знает каждая собака в моём дворе. Ваши же доводы не кажутся мне убедительными.
Действительно, когда я вернулся домой с демобилизации, то видел его мерзкую рожу в каждом углу и охотно рассказывал всем о том, что я с ним сделаю, когда встречу его. Поэтому сыграть на моих чувствах у него не получиться. Но мне, несмотря на то что я не желал доверять этой окутанной для меня мраком личности, его предложение само по себе нравилось.
Нет, так дело не пойдёт! Мы должны доверять друг другу. Прекрасно понимаю твои сомнения, но… У тебя есть время подумать – сказал он и вытащив тёмно- синюю визитку, протянул её мне: возьми. Когда надумаешь – звони. Только думай побыстрее! У нас осталось мало времени.
Я каменной рукой взял визитку и, не глядя, спрятал её в нагрудный карман своей джинсовки.
Он встал с места, и в первый раз его тонкие губы разошлись в загадочной улыбке: Ты не разочаруешь меня и сам придёшь ко мне. Так что будь свободен и заканчивай свои дела побыстрее. Смотри, только будь аккуратен и особо не пакостничай.
С этими словами он засунул те бумаги, которые я листал, обратно в портфель и протянул его мне, слегка наклонившись вперёд. Воротник его пальто на миг разошелся в стороны, и я успел заметить фрагмент висевшей на его шее массивной металлической цепочки чёрного цвета, звенья которой были выполнены виде грубых сплетений корявых ветвей каких то неведомых деревьев. Я нимало удивился, так как никогда ещё не видел подобных ювелирных изделий.
 Презент на память. О нашем знакомстве. Почитай их на сон грядущий. Это поможет тебе думать быстрее. До свидания!- он особо выделил последнюю фразу, явно намекая на скорую встречу.
- Да, кстати выбрось ручку. Нельзя же быть таким кровожадным в то время, когда наши корабли бороздят просторы мирового космоса…
С этими словами он козырнул мне, и вышел из кабинета.
Я тупо бросил ручку, которую до сих пор держал в рукаве, стиснул портфель и остался сидеть совершенно в непонятках. «Ну – сейчас они всё и пришьют к делу. То-то Шагалов рад будет!»- подумал я без всяких, правда эмоций. Однако то, что произошло вслед за этим, разразило меня как громом.
Чего ждёшь?- спросил Балмусов: Ходить разучился? Или хочешь чтобы тебя ещё и до дома подвезли?
Я сидел совершенно ошарашенный таким поворотом событий, и мысли исчезли у меня в голове сами собой.
Может, ему понравилось в камере?- ехидно проскрипел Кривдин и кривая, съехавшая влево улыбка, сделала его лицо даже несколько комичным.
Вы чего… отпускаете меня? - ошалело спросил я.
Ты чего, не понял, что он тебе сказал?- Балмусов упёрся кулаками в столешницу: так что вали отсель, не задерживай своим присутствием занятых людей. У нас и без тебя работы полно. Маньяков всяких ловить, бомжей спасать, алкашей. При этих словах на его лице заиграла настолько омерзительная улыбка, что меня едва не стошнило.
Хорошо ещё бы Шагалов и компании присоединились к вам- пробормотал я, всё ещё не веря своим ушам.
Можешь забыть про эти фамилии- ответил Кривдин: только хорошенько помни о том, что тебе сказал Вильгельм Александрович.
Я встал и медленно направился к выходу, ожидая в любую минуту подвоха. Меня никто не попытался остановить. Так же беспрепятственно прошёл я через всё отделение к выходу и остановился у стекла дежурного. Он поднял голову и строго посмотрел на меня. «До свидания»-как то даже не сказал а промямлил я. «До свидания»- буркнул он и снова уткнулся в пульт. Толкнув стальную дверь, я вышел на улицу, и только пройдя квартала три, сел на первую попавшуюся скамейку. Здесь я задумался о произошедшем, которое до того казалось мне нереальным, что я всерьёз решил, что мне это всё почудилось.  Однако в голову мне не лезло уже ничего, я устал, и решил просто пойти домой и хорошенько выспаться.
Устало прибрёл я к себе на этаж и, отомкнув замок, отворил тяжеленную дверь. В нос мне ударил знакомый запах пыли и плесени, столь характерный для старых домов. Пошарив по стене в поисках выключателя, я наколол руку обо что-то и, яростно ударив кулаком по стене, двинулся в свою комнату. Сбоку бесшумно отворилась дверь, в темноту коридора хлынул поток света, и на пороге боковой комнаты возникла оборванная тщедушная фигура помоичника Юрки. В другое время я непременно сграбастал бы его и объяснил с расстановкой, что нельзя бросать посреди коридора вонючие мусорные мешки, о которые уже устала спотыкаться вся квартира. Благо Юрка являлся тогда, когда меня не было дома и я никак не мог ткнуть его носом в это барахло, а на брань и наезды соседей-алкашей он не реагировал. Вот теперь, когда представился случай, я лишь с омерзением посмотрел на него, но сказать ничего не успел, так как он заговорил первый. « К тебе тут приходили!»- сказал он с испугом.
Кто?- я недоумённо посмотрел на него.
Парень какой-то. Нет, не из твоих друзей. Незнакомый какой-то.
Как он выглядел?
- Молодой совсем, лет 19 где-то. Но наглый такой. Я сказал, что тебя нет, а он оттолкнул меня и сказал, что подождёт на кухне. Я сказал, что типа нехорошо в чужой дом без приглашения входить, а он двинул мне кулаком в глаз и  велел заткнуться. Аркашка вышел, сказал, что милицию вызовет, а он схватил телефон и о его башку разбил. Людка его еле унесла в комнату...
Действительно из комнаты Аркадия доносились какие-то невнятные звуки, звон посуды и женские подвывания.
- А этот?
Этот урод на кухне сидит- шепотом сказал Юрка: тебя ждёт… С кухни донесся звук отодвигаемой табуретки- таинственный гость явно услышал мой приход. Юрка опасливо покосился туда и ужом нырнул к себе, плотно затворив за собой дверь.
Я снял ботинки и неторопливо двинулся к двери в кухню, так как уже знал кого я там увижу.
Действительно, предчувствие меня не обмануло- за стоящим посреди кухни столом сидел ни кто иной как мой шеф- Ян Станиславович Вельховский. Он был совсем мальчишка, даже на вид ему было не более 19 лет. Роста он был среднего и при этом был сложен хрупко и чрезвычайно изящно. У него было белое как мрамор лицо с тонкими, словно точёными чертами; узкие губы, маленький подбородок с ямкой посредине. Великолепные чёрные как смола кудри, чёткие линии бровей, осиная талия, маленькие холёные руки- всё выдавало в нём юного, но страстного любовника, какие часто встречаются на страницах романов в роли юных слуг- охмурителей жён князей и графов. Голос у него был тихий и вкрадчивый, движения плавные и если приставить к нему за спину крылышки, то он был бы настоящим ангелочком. Однако в его огромных, черных и, казалось, бездонных глазах царила какая-то ледяная злоба, смешанная с бескрайней тоской. Именно это делало его облик отталкивающим настолько, что неприятно было долго находиться с ним в замкнутом пространстве, особенно если рядом никого не было. И ещё было в нём одно: никогда он не смотрел в глаза собеседнику, отчего появлялось впечатление какой-то враждебной двуличности. Однако, не смотря на эти черты, мне он не давал повода сомневаться в своём дружеском расположении ко мне. Меня познакомил с ним Лэб, и он сразу дал понять, что желает видеть меня в своих друзьях. Ян Вельховский был одним из учредителей Союза Российского Народа и главным её финансистом. При всём этом его личность была покрыта глубокой тайной: все только знали как его зовут, что он имеет роскошную квартиру где-то на Мойке( в которой я никогда не был), ворочает огромными деньгами, и имеет серьёзные связи. Однако, не имея привычки совать нос не в свои дела, я даже не пытался узнать его поближе. Вельховский взял меня к себе водителем на служебный Мерседес, и это не смотря на былую наркозависимость. Он помог восстановить права, платил хорошие деньги как за работу так и за откровенное безделье и словно старался всячески угодить мне, чуть ли не заискивая при этом. Сначала меня настораживала такая щедрость, и я даже принял его за извращенца, но Лэб уверил меня в нём и подозрения мои рассеялись. В первое время я сам задумывался зачем я ему нужен, а потом рукой махнул.
 В самом деле, к моим услугам он прибегал крайне редко, ездя в основном на своём БМВ. Так, что Мерседес, по сути дела, полностью перешёл под моё ведомо и я катался на нём как на своём собственном, благо за ремонт платил шеф. Но в основном я старался не злоупотреблять хорошим отношением к себе, работал на совесть и старался во всём оправдать его доверие.
Честно говоря я ни мало удивился, увидев его в моей квартире, хотя на него у меня словно выработалось чутьё. Крепко пожав его маленькую всегда холодную, словно у покойника руку, я хотел поинтересоваться о цели визита, но он не дал мне даже рта раскрыть.
«Ты говорил с ним?!»- чуть не выкрикнул он, как только увидел меня.
С кем?- удивился я, пораженный такой резкой переменой его стиля разговора. Обычно он был всегда спокоен, никогда не повышал голоса и не делал резких движений. Тут же он словно прыгал на раскалённых углях и чуть ли не метался по кухне.
С Вильгельмом Александровичем!- он аж задыхался и упор уставился на меня, что не делал раньше никогда.
Да, говорил- спокойно казал я: Вы хотите знать о чём?
Он кивнул с такой силой, что я испугался, как бы он не оторвал себе голову.
Вкратце я изложил суть разговора, но он настолько долго выпытывал все подробности, что у меня сложилось твёрдое убеждение: Ян очень хорошо знаком с ним, и неимоверно боится того, что Вильгельм Александрович будет о нём плохого мнения. От моего вопроса о личности сего господина, Вельховский увернулся, но этим только дал понять, что знает его более чем достаточно.
Он мне оставил свою визитку- сказал я под конец: хочет, чтобы я ему перезвонил.
Перезвони. Обязательно перезвони- почти с испугом сказал Ян: Ты не знаешь. С кем имеешь дело. Позвони или пожалеешь потом. Ну, ладно и мне тоже потом позвони. После того как позвонишь ему. Пока. Давай. Жду. Я же твой. Лучший друг. Верно?!
Я кивнул, как всегда подтверждая это, так как сей вопрос он задавал мне при каждом удобном случае, и был очень недоволен, если я не сразу отвечал ему.
Ян, пожав мне руку, чуть ли не пулей вылетел из квартиры, как я понял, чтобы избежать расспросов с моей стороны. Я услышал как загремели его шаги по лестнице и всё стихло. Выглянув в окно, я ожидал увидеть его, бегущего по двору, но он словно сквозь землю провалился.
Пожав плечами, я удалился к себе с намерением вытянуться на диване и хорошенько отдохнуть. Однако в голову полезла всякая чертовщина, и сон как рукой сняло. Я привстал с дивана и взглянул на оставленный мной на кресле подарок Вильгельма, ярко освещённый падавшим из окна солнечным светом,  и только сейчас заметил засверкавшую на крышке надпись: VAE VICTIS.  Взяв в руки холодную кожу, я оглядел комнату- нет, эта вещь слишком дорого стоит, что бы выставлять её на всеобщее обозрение. Лишь я один достоин владеть ею…
 Неожиданно в голове моей возникла даже не мысль, а какая-то аксиома, утверждавшая, что все странные и непонятные вещи, происходившие вокруг меня за последнее время отнюдь ряд случайных совпадений, а череда событий, вытекающих одно из другого. Только теперь всё, что происходило вокруг и казалось мне идиотской бессмыслицей, связалось между собой в единое целое. Без сомнения, что все они: и тот, который величал себя Вильгельмом Александровичем, и Ян Станиславович, и Балмусов, и Кривдин, и этот мерзавец Рустам были чем то связанны между собой. Но чем, об этом я не мог даже догадаться. Под таким грузом догадок, я поспешил вниз, чего ни будь перекусить, ни на минуту не отвлекаясь от своих мыслей. Выйдя на улицу, я направился к своей излюбленной шаверме, продолжая строить самые невероятные предположения. Но чем больше я старался разобраться в этом, тем больше увязал и запутался окончательно…
/ горе побеждённым. Лат./

Тут ход моих невесёлых мыслей прервал горячий шёпот: «Молодой человек, купите панораму ТВ.». Я приподнял голову.
Белобородый старичок лет 70 с лишним, одетый в рваное ватное пальто и довольно высокого роста, не смотря на жару, стоял в тени дерева. Одной рукой он
облокотился на костыль, а в другой сжимал пачку газет. Я с ходу вручил ему сотню, и буркнув: «Сдачи не надо!» двинулся дальше.
«Молодой человек!»- услышал я, и, обернувшись, увидел этого продавца. Бомж, бомжем- подумал я, но то, что он пытался работать удивило меня и я заговорил с ним.
Чего вам надо- спросил я без всякого раздражения, охватывающего меня обычно, когда его собратья пытались выклянчить у меня мелочь.
У меня нет сдачи- сказал он: возьмите.- он протянул мне церковный крест и пачку свечей.
Зачем мне это?- спросил я недовольно: У вас чего денег много?
Он в упор уставился на меня, и я невольно поразился его глазам. У многих стариков глаза тусклые и безжизненные, словно обесцвеченные прошедшими годами, а у этого они были резкие, ярко голубые и взгляд обжигал ледяным огнём.
- Сходите в церковь, вам это нужно. Вы больны, но у вас ещё есть шанс выздороветь.
- « Жаль мне священников… Тог, кого называют они избавителем, заковал их в оковы.»
Спасите себя- жарко прошептал он почти в лицо мне: Идите праведной дорогой, не сворачивайте на тропу зверя внутри.
Что происходит?- я резко схватил старичка за рукав, так как понял что и он как-то причастен ко всему творившемуся.
Вы скоро узнаете!- ответил он и повернул голову вправо настолько резко, что я машинально последовал его примеру, думая, что он что-то увидел. Когда я повернулся обратно, а смотрел в другую сторону не более секунды, то его уже не было. Он исчез, будто провалился сквозь землю. Я посмотрел на пачку свечей и крест, которые тупо сжимал в руке: нет, это мне не померещилось. Что за бред?!
Другой рукой, которой  держал старичка, я теперь сжимал воздух, он словно просочился у меня между пальцев. Знает этот старик, всё знает, да только пусть не суётся теперь со своими подачками. Неподалёку, уткнувшись лицом в стену, прямо на асфальте мирно спал одинокий представитель армии бездомных. Его оборванная шляпа стояла кверху полями возле него. В ней лежало несколько медных монеток и пара пирожков. Туда то я и кинул свои подарки, пускай радуется, когда крест найдёт-то, может снизойдёт на него просветление и запишется в юродивые. Вот так-то был бомжем, а станет человеком божьим, и почему, скажите, после всего мне не попробовать записаться в ангелы господни? Я даже засмеялся своим мыслям, но решил продолжать заниматься делами мирскими…               
               
            Продолжение следует...