К 60-летию похода философов к загадочной горе.
Турпоход по Южному Уралу III категории трудности достоин повести.
Нас было 9 - Володя Башилов, начальник группы, Вл. Бараев, комсорг, Никита Алексеев, Толя Калиничев, Вл. Костеловский, Валерий Швец, Неля Мотрошилова, Нина Лазунина и Шурильник (Саша Пименов - физик). Все с 3-го курса, кроме четверокурсников - меня, Швеца и Костеловского.
Выезд 24.1.54 с Казанского вокзала. Поезд Москва – Челябинск. В пути - Рязань, Куйбышев, Уфа, Усть-Катав, Вязовая. Далее – узкоколейная железная дорога доставила в Челябинскую область. Мощный горный кряж, с которого текут реки Урал, Белая, Ай, Юрюзань.
Южный Урал встретил нас морозами 40-45*. На лыжи встали в Арше. Далее – Николаевка, Махмутово, Рудник, Миндяк, Илонгаз, Ямантау, Кинель, Бугуруслан.
Эти пункты записаны в путевом дневнике, который мы вели поочереди. Я сохранил его. Там же записано четверостишие:
«Вперёд к Ямантау!» - Башилов сказал.
И тропкой звериной отряд зашагал.
Леса вдоль отрогов толпящихся гор,
Урала родного могучий простор…
Из-за неточной карты заблудились в первый же день, когда встали на лыжи. Башилов и Калиничев пошли на разведку и исчезли. Ожидая их в клубе, мы не спали. Они явились в три часа ночи. Неля Мотрошилова на радостях обняла и прижалась ко мне! Она была в светлом шерстяном свитере. Почувствовав её груди, запах духов, я вздрогнул. Мне было приятно, но я не осмелился ответить тем же. Взяв её за плечи, едва не оттолкнул из-за неловкости перед ребятами. Всё-таки первое прикосновение девушки, и какой – «сама Марийка Рокк» обняла меня! Видимо, Неля выразила лишь радость за благополучный исход. А заодно проверила, как я отреагирую на её жест.
На следующей ночёвке в избе у подножия Ямантау старушка-хозяйка глянула на меня и сказала: «А гроб-то тебе большой делать». Спокойно так, ни с того, ни с сего. Мы посмеялись, но позже я вспомнил её слова.
На другой день поднялись к перевалу у вершины Ямантау. Подъём одолели с трудом. Хорохорясь как комсорг и сибиряк, я чаще других торил дорогу по целине. Глубокий снег проваливался под моими узкими лыжами. И здесь, на первой холодной ночёвке, выяснилось - установить 10-местную палатку нельзя. Володя Башилов не проверил её в Москве.
Ямантау по-башкирски Плохая гора. Вариант – Дурная башка. Её высота 1640 м. Кроме беды с палаткой, у нас оказалось 8 спальных мешков вместо 9. Как комсорг и как самый длинный, я отказался от мешка, он мне был мал. На мне - нижняя китайская пара «дружба», трико, брюки, ковбойка, пиджак и ватная телогрейка. Она удобна в пути, но не спасает от холода и ветра на стоянках. Тонкие лыжные ботинки и две пары простых носков плохо грели ноги. А тут предстояла морозная ночь.
Вот уж, действительно, дурная башка! Пошёл в поход без тёплой обуви и одежды.
Никогда не забуду долгую ясную ночь на 1 февраля 1954 года - огромные мерцающие звёзды, тонкий серп луны и мороз за 40*. Мы нашли остатки сруба на перевале у Ямантау, развели огонь на бревнах, а те от тепла стали погружаться в снег, и вскоре опустились так, что пришлось разгребать снег. Чтобы не мёрзнуть, я всю ночь пилил ножовкой брёвна, колол дрова, а когда уставал, становился над огнём, грея ноги, спину. От меня шёл пар. Устав, я начал петь из фильма «Вернись в Сорренто».
Может быть, обо мне вспоминая,
Тёплой ночью грустишь обо мне,
И ласкает тебя, дорогая,
Нежным призрачным светом луна…
Не ласкал меня тонкий серп луны, не грели воспоминания, но я пел:
Любимая, далёкая, ты помнишь обо мне.
Я никогда тебя не забываю,
Ты здесь, со мною в сердце, дорогая!
Цветок, твой дар, храню я…
Под утро Швец дал мне свой стёганый ватный спальник. Он грел плохо. Укутавшись в шерстяное одеяло, я лёг ногами в сугроб и поспал около часа. Утром натопили воду из снега, сварили кашу с тушёнкой, попили какао. Масло откалывали топориком. Окаменелое, оно разлеталось как лёд.
Вид с Ямантау грандиозный. Вокруг - горы. Внизу - бескрайние снежные просторы, недалеко озеро Чебаркуль, в которое 15 февраля 2013 года упал метеорит. Если люди были в это время на Ямантау, то его взрыв мог ослепить и осыпать их осколками.
Интернет сообщает, будто внутри Ямантау построен целый город, с запасами продовольствия, на случай ядерной войны. Тоннели 30-метровой ширины, длиной 500 км уходят в подземелье. К ним ведёт железная дорога. На вершине - вертолётная площадка. На южном склоне - горно-лыжная база, куда прилетает Путин.
Фантастика? Нет! В 1976 году я был внутри подобной горы в Синегорье, где ставились турбины Колымской ГЭС, способные выдержать прямое попадание водородной бомбы.
1 февраля, пройдя выше, по гребню, мы начали спуск, но к концу дня заблудились. Я стал выбиваться из сил. Из-за бессонной ночи и того, что я торил путь, мне запретили это. Я пошёл сзади, но Костеловский, начав торить путь, вручил мне большой чугун, который он нёс не в мешке, а в руке. Он был тяжёлый, круглый, в нём варили кашу, кипятили чай на всю группу. А на моей спине - рюкзак с тяжёлой палаткой, которую нельзя выбросить, надо вернуть на склад в Москве. Шёл во тьме как «курва с котелком», а чугун то и дело выскальзывал из руки.
Увидев это, Валера Швец, взял чугун и стал смотреть за мной, помогая вставать: «Держись, Володя, может, придётся идти до утра».
А я думаю, ещё одной холодной ночёвки не выдержу - замёрзну. И тут Костеловский кричит: «Идём вправо, оттуда запах навоза!»
Вскоре мы вышли на санный путь. Но сколько продлится он? На Урале и в Сибири, дороги протяжные. Идём, идём, наконец, слышим собачий лай. Выходим к селу Машак, которое на карте обозначено в другой долине. Поднимаюсь на крыльцо, вхожу в сени и… теряю сознание.
«Ночью и днём Володя бредил, бормотал невнятное», как записано в путевом блокноте, который поочередно вели все. Позже сказал ребятам, что ночью явилась старуха, говорившая о гробе. А я сказал ей: "Мне не нужен гроб!"
Очнувшись, увидел над собой встревоженные глаза Нели, Толика, и говорю:
- Хорошо, что Костеловский учуял навоз! *
Неля засмеялась, а Толя Калиничев крикнул в соседнюю комнату: "Володька ожил!"
Толя сказал, что я сутки не ел, не пил, не выходил на двор. Врача в Машаке не было. Измерив t - 38,5, Неля дала лекарство. Ребята решили отправить меня в Москву. Наутро нашли лошадь, положили меня в сани с сеном, завернули в одеяло, накрыли шубой и повезли на станцию Вязовую.
Перед отъездом Швец сфотографировал меня рядом с туристами из Уфы, с которыми мы познакомились, подружились. Они подарили нам 2 кило масла, пшённую кашу в брикетах, две фотоплёнки. Мы тоже подарили им что-то.
Никита проводил меня до Вязовой, посадил на поезд и вернулся к группе. Ехал в поезде 3-5 февраля, в болезненной дрёме. Еду, чай подавала проводница.
* Когда Костеловский в 1982 году уехал за границу, Ричард Косолапов сказал, что тот «поехал на запах навоза». Неля Мотрошилова стала доктором наук, ведущим специалистом Института философии Академии наук СССР, редактором 4-томной «Истории философии: Запад-Россия-Восток». Толя Калиничев стал оперативным работником КГБ. По «свойской внешности» он мог быть «топтуном».
Как ни странно, в Москве проболел недолго. И уже 14-го играл в баскет против физиков.
В таких походах люди раскрываются до дна. Удивили, в хорошем смысле, почти все. Стойко переносили трудности, холод, усталость. Лишь Никита часто канючил: «Устал, есть хочу, давайте остановимся».
- Брось ты! - говорил Швец, - У Володи желудок длиннее, а он терпит.
Кстати, Валера удивил тем, что он, чуть не впервые встав на лыжи, шёл уверенно. Он не просто компанейский парень, но и сильный духом человек.
Путешествие без меня проходило так же трудно. Снова сбивались с пути, ночевали в случайных местах, к счастью, не под открытым небом. Все ругали Башилова, но не зло, а по-свойски. В наших злоключениях больше виноваты плохие карты. Когда мы сказали о них в Москве, нам ответили: «Карты специально делают так, чтобы дезориентировать шпионов!. Но сколько ребят пострадало от этого. После летних и зимних походов на многих факультетах появлялись некрологи о гибели туристов и альпинистов. Они погибали именно из-за не точных карт.
Вспоминая о походе, поражаюсь, как легкомысленно мы отнеслись к экипировке. Без палатки и спального мешка, без шерстяного свитера, которого у меня не было, я спасся лишь тем, что всю ночь пилил, рубил дрова, а когда уснул, сунул ноги в сугроб. И я горжусь тем, что выстоял.
Узнав о подземном городе внутри Ямантау и что Путин наведывается туда, хотел написать рассказ "Тайны Ямантау". Со смещением времён и падением Челябинского метеорита, встречей с Путиным как раз на том склоне, где мы ночевали в ночь на 1 февраля 1954 года. Но как-то не сложилось, да и вряд ли напишу.
Я следую правилу штурмана-морехода: "Пишем, что наблюдаем. Чего не наблюдаем, не пишем".