В ПОИСКАХ ДУХОВНОСТИ
Богословские размышления
ВРЕМЕНА СМУТНЫЕ И ОТШЕЛЬНИКИ
«Животворящая евангельская проповедь первых двух веков истории церкви стала тускнеть к началу четвертого века... Христианство стало государственной религией, и опять церкви заполнились номинальными христианами, которых мало интересовали духовные вопросы, а больше политика и общественный престиж. Христианство стало модным...» [Р. Такер, "От Иерусалима до края Земли"]. Нравственное разложение церкви при императоре Константине и вступление в христианство духовно невозрожденных язычников привело к тому, что ревнители благочестия устремились в пустыни и пещеры... Когда формализм и бездуховность в сочетании с помпезными ритуалами и четко очерченными литургиями обосновались в церкви - начало зарождаться монашество (от лат. мonachos, одинокий); явление неоднозначное, а порой и очень противоречивое в истории духовной практики; однако глубинные мотивы возникнове¬ния этого притягательного для ищущих духовности движения - не случайны и изначально имели определенный смысл и значение.
Основоположником монашества стал «преподобный» Антоний Великий (251-356 гг.). Будучи богатым по наследству молодым юношей он искренне помышлял о богоугодной жизни. И вот однажды, во время храмового богослужения, Антоний услышал слова из Евангелия: "Если хочешь быть совершенным, пойди продай имение твое и раздой нищим; и будешь иметь сокровище на небесах..." (Мф. 19:21). Он так и сделал, после чего поселился в пещере, где и начал подвизаться в поисках духовности под руководством старца-отшельника. Шло время и молодой монах устремился к полному уединению. Он ушел в дальнее место пустыни, переплыл через Нил и поселился в развалинах старой крепости, на восточном берегу реки, где и прожил двадцать лет аскетической жизнью отшельника. Чего же достиг «преподобный» в результате столь долгих подвигов самоотречения и духовных исканий?
По свидетельству историков, «суровая отшельническая жизнь, какую вел Антоний, проходила, однако, для него не без тревог и волнений. С одной стороны великий подвижник нередко подвергался искушениям от демонов, наводивших на него страх и ужас разными чудовищными привидениями, а с другой его душу смущали собственные его помыслы об удовольствиях и наслаждениях, оставленных им в мире» [Поснов М.Э., "История Христианской Церкви"]. Утомленный наваждениями тьмы, находясь в состоянии глубочайшего уныния и отчаяния, «преподобный» монах возопил к Богу: "Господи, что мне делать? Хочу спастись, но помыслы мешают мне".
На зарождение и развитие монашеского движения очень сильное влияние оказала греческая гностическая и стоическая философия. Древние гностики учили, что плоть — это зло и темница духа. Стоики также считали, что свою жизнь человек должен прожить без эмоциональных взрывов и падений. Таким образом путь к духовности открывался только через «разрешенные» аскетические желания: стремление одержать духовную победу над плотью и физическим бытием; стремление вести уединенный, затворнический образ жизни; проводить много времени в усиленных молитвах и изнурительных постах.
Другие причины возникновения монашества следующие:
— желание доказать прочность своей веры через аскетизм (т.к. гонения прекратились);
— определенные психологические (душевные) качества человека, усиливающие тягу к уединению в периоды кризисов в материальной и духовной жизни (уход от невыносимых реалий жизни).
Размышляя о духовных поисках на Руси, нельзя не отметить тот факт, что появление религиозных разномыслий среди русского народа (в том числе и монашества) — результат внутренней неудовлетворенности человека предписаниями официальной ортодоксальной церкви, а также формализмом, лишенным содержания обрядовым культом, царившим в литургии. Появление таких лжедуховных мистических течений, как хлыстовство, скопчество, прыгуны, духоборы, и других свидетельствует о том, что люди искали удовлетворения своих духовных потребностей не только в области рационального, но и в духовных проявлениях, выражавшихся, к сожалению, в силу незнания ни «Писаний, ни силы Божией» в искаженной форме.
В свое время, на Руси, было также очень популярно так называемое «заволжское движение» или созерцательное монашество. В сущности, это движение было поиском духовности в новом опыте «безмолвия и тишины,в аскезе и искусе духа». Духовность в этом движении достигалась сугубо под личным руководством и советом старцев, наделенных опытом — так называемых, «разумных и духовных мужей». Последователи движения исповедывали решительный выход и уход из мира, бдительное отвержение «всякого миролюбия». Однако, как отмечают богословы, «это было преодолением не только мирских пристрастий и «миролюбия», но и некоторым забвением о мире, не только в его суете, но и в его нужде и болезнях. Это бьло не только отречение, но и отрицание» [Прот. Георгий Флоровский, "Пути русского богословия"]. Возможно, именно по этой причине, русский философ Владимир Соловьев не пожелал стать монахом: «Монашество некогда имело свое высокое назначение, но теперь пришло время не бегать от мира, а идти в мир, чтобы преобразовать его».
Некоторые христианские мыслители до сих пор считают монашество «великой силой, которая привлекала благодать Божию к христианскому миру», подчеркивая, что монашество — это «стремление к высшему пути служения Богу». Однако слабость монашества заключается прежде всего в том, что оно в своем «чистом» виде было изначально эгоцентрично, т.е. стремилось к спасению отдельных лиц, а не общества в целом... Ведь в результате самоизоляции, монашество задохнулось в своей локальности и «уставности» (у каждого монастыря и общины был свой устав, свои правила).
Интересную параллель с христианским монашеством можно заметить в размышлениях Андрея Кураева о внутреннем парадоксе буддизма. Буддизм «начался с протеста против всякой ритуалистики и который уже при жизни Будды вынужден был облечься в обильные и детальные правила, регламентирующие все подробности монашеского быта вплоть до толщины подстилки, которую имеет право использовать монах... Христос, изначала стремившийся к созданию своей общины («Созижду Церковь Мою...»), однако, не дал ей ни устава, ни жестких правил, ни аскетических наставлений... Итак, Христос оставляет ученикам Дух, Будда — инструкции... Христианство не стало религией человеческого аскетизма. Спрошенный юношей — «что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную», Иисус не отправил его в монастырь в Кумран... Христос не устраивал монастырей. .. На вопрос учеников «научи нас молиться», Христос не дает технику медитации...» [Диакон Андрей Кураев].
Со временем, христианское монашество трансформировалось в монашеско-рыцарские ордена, типа иезуитов (буквально — Общество Иисуса), у которых в период борьбы римской церкви с протестантством «цель оправдывала средства для ее достижения». Так, кроме обычных монашеских обетов — нищеты, целомудрия и послушания — иезуиты установили для себя еще четвертый обет — безусловного повиновения папе Римскому. Каждый, желающий вступить в орден, обязан бьл порвать все личные связи с миром, отречься от своей личной воли, личных убеждений и наклонностей и отдать себя всецело, без размышления в распоряжение ордена. Иезуиты даже создали так называемую «теорию оправдания», согласно которой всякое действие, в том числе и безнравственное, может быть совершено и будет считаться законным, если в его оправдание будет представлено мнение какого-нибудь авторитетного» богослова. Учителя ордена разработали также принцип мысленной оговорки», следуя которому разрешалось давать ложные клятвы и обещания, держа в уме ограничение или отрицание произнесенного вслух. Не удивительно, что и свою миссионерскую деятельность иезуиты осуществляли всеми средствами, включая оружие и насилие...
Несомненно, что в истории христианства монашество — это мощное движение, внешний и внутрен¬ний протест против духовного разложения церкви, уход от нее, отделение от нее. Монашество всегда выражало поиск духовного совершенства путем аске¬зы (от греч. askesis — подвиг, упражнение), строгих обетов и буквального отделения и ухода от мира. Однако, хотя оно имеет неко¬торую практическую ценность, при строгом подходе в свете Священного Писания, организация монастырей и монашеских духовно-рыцарских орденов со своими внутренними уставами – это ложный путь и ложная попытка к достижению совершенства и духовной зрелости. К сожалению, «рецидивы доевангельского сознания еще слишком часто дают о себе знать и среди христиан. Они проявляются и в отрешенном спиритуализме, и в авторитарной нетерпимости, и в магическом обрядоверии» [История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни. По книгам протоиерея Александра Меня].
«Благоговение, сострадание, самообладание (аскеза) — таковы нравственные черты нормального, духовно-здорового человека. Эти три добродетели неотделимы друг от друга, они дополняют одна другую и лишь в своей совокупности образуют нормальный нравственный характер. Взятые отдельно, они приводят к нездоровой односторонности. Так, благочестие без любви и аскезы — это ложная, нездоровая лжедухов-ность, ханжество; не святость, а святошество, пустосвятство. Любовь к человеку без любви к Богу вырождается в односторонний гуманизм, в человекоугодничество, в человекобожество (обожание — не обожение! — человека). Аскеза без любви и смирения, умерщвление плоти без любви к Богу и человеку создает тип,который Соловьев называет «святой сатана». [В.Ф. Марцинковский, "В.С.Соловьев и Евангелие"].
Христианская духовность — это не уход «в пустыню», это не самоцельное уничтожение тела и души (часто доходящего до юродства), а подчинение тела, воли, разума и эмоций высшей инстанции конституции человека — духу, подчиненному, в свою очередь, Святому Духу. Духовность — это гармоничное и сбалансированное развитие человека, когда «дух и душа и тело во всей целости» (1 Фесс. 5:23) сохраняются без пятна и порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа. Поэтому успешно повышать свой духовный уровень возможно только «по Писанию», через повиновение Богу и личное общение с Ним в процессе освящения и плодотворной жизни и служения. Священник Александр Мень как-то заметил, что «религия и наука противопоставляются лишь темнотой, недоразвитостью; противоречат друг другу лишь в обоюдном незнании или нежелании знать. Истинная религия научна, истинная наука религиозна». О духовности и разумности служения Богу можно сказать также, что они тесно связаны друг с другом. Истинная духовность — разумна, а истинная разумность —духовна!