Той злополучной ночью сильно разыгралась буря: ветер со свистом завывал в воздухе и кружил огромные снежные хлопья, медленно опускающиеся на землю. Рассмотреть дорогу впереди было достаточно трудно, но мощный дальний свет фар «Фольксвагена» прорезал темноту, освещая себе путь. Автомобиль мчался вперёд на огромной скорости — быть может, водитель куда-то торопился, а может, был просто любителем скорости. Так или иначе, он нарушил скоростной режим и не заметил предупреждающих знаков о приближении к пешеходному переходу. А к дороге в тот момент приближался паренёк лет 10. Он был один, с ним не было взрослых. Он считал себя достаточно самостоятельным, поэтому часто обходился без помощи взрослых, если ему что-то требовалось. Вот и в ту снежную ночь он, укутавшись в тёплую куртку и надев капюшон, спешил в сторону дома совсем один. Вой ветра ему был не страшен: лицо его было закрыто шарфом до самых глаз, через маленькое отверстие он едва мог видеть, что творится впереди. Кто был этот юнец и откуда он шёл — этого никто не знал, как и водитель «Фольксвагена», двигатель которого набирал обороты. Скорость была запредельная и, как не трудно догадаться, паренёк не заметил машины и не услышал рёв двигателя сквозь вой завывающего ветра. Он даже ничего не смог понять, как оказался стремительно откинут машиной далеко в сторону. Было неизвестно, что с ним, его тело лишь беспомощно прокрутилось в воздухе и с грохотом приземлилось на заледеневшую дорогу. В этот же миг раздался звук тормозящих колёс: машину начало заносить. Как ни пытался водитель справится с управлением, его автомобиль стремительно влетел в груды камней на обочине. Гул ветра прекратился вместе с шумом двигателя, когда машина заглохла и наступила тишина. И лишь снежинки по-прежнему падали большими хлопьями, плавно опускаясь на окровавленный снег…
Затишье продолжалось не долго: вовремя проезжавший мимо автомобиль остановился, из него вышел человек и, не растерявшись, вызвал «скорую».
Сквозь едва поднявшиеся веки Карл попытался разглядеть помещение, в котором он находился. Пытаясь приподняться на локтях, он сжал зубы от боли, которая прошлась по всему телу и обессиленно откинулся на спину, понимая, что попытка встать была плохой идеей. Но что же с ним произошло? Пока он об этом даже не задумывался, т.к. не осознавал происходящего до конца. Карл ощутил прикосновение к своему телу.
— Чувствуешь? — раздался откуда-то голос.
Карл решил покрутить головой, но и это вызывало небольшие боли в области шеи.
— Да не вертись ты, — снова сказал тот же голос. — Как себя чувствуешь?
Наступило молчание, лишь прерывистый писк кардиомонитора нарушал тишину. Спустя время Карл решился ответить:
— Нормально всё.
Голос звучал его довольно бодро, что не могло не радовать лечащего врача, по рассказу которого Карл узнал о произошедшем:
— … а так же множественные переломы ног и руки. Но сказочно повезло, что тебя прооперировали так быстро.
— Спасибо, — сухо ответил Карл.
— Благодарить можешь по большей части не меня, а того, кто сообщил куда следует об аварии и «скорая» приехала вовремя.
Карл больше ничего не сказал, он продолжал лежать, уставившись в потолок. Звук кардиомонитора стал невыносимым и начал раздражать его, но он погрузился в свои мысли, стараясь его не замечать. Так же он не заметил, как снова оказался один.
— Добрый день, врач сказал к вам можно зайти, — снова раздался незнакомый голос со стороны входа.
Карл не мог видеть, кто с ним говорит: голова его всё еще поворачивалась с дикими болями. Он услышал шелест каких-то бумаг. Представившись, незнакомец спросил его:
— Расскажите, что произошло с вами? Со всеми подробностями, всё сказанное будет записано в протокол.
— Можете дать позвонить? Наберите номер, пожалуйста, — взволнованным голосом попросил Карл. — Я позвоню, а после вам всё расскажу.
Спустя длительное ожидание исходящих гудков, звонок был сброшен, а набираемый номер больше не отвечал.
— … И тут он появился на дороге будто бы из ниоткуда, а потом всё, как в тумане.
— Он — это кто?
— Человек, на переходе.
— Подождите, вы о ком? На месте происшествия не было никого, кроме вас, — удивленно ответили Карлу. — Вердикт таков: вы не справились с управлением из-за высокой скорости, в результате чего вас занесло и произошла авария. Вы чудом остались живи.
— Может, мне показалось… — Карл задумался.
— Распишитесь вот здесь и на этом я с вами прощаюсь. Выздоравливайте.
Карл здоровой рукой, едва держа ручку в руках, подписал протокол, написанный с его слов. В нём всё было упомянуто, кроме одного: Карл точно видел человека на переходе, ему не могло показаться, ведь тогда бы он не стал резко тормозить. Чувство злости и стыда одолели его: ведь он так и не доехал к своей жене, которая должна была родить ему сына, так еще и сбил человека. И неизвестно, кто он и что с ним. Если его никто не заметил, значит он ушел сам, а получается, что он жив. Эта мысль хоть как-то радовала Карла. В ту ночь ему позвонили из роддома, сообщив, что у его жены будут осложненные роды. Звонок пришелся не вовремя: Карл был в командировке, и ему пришлось бросить все дела и ехать издалека. Он очень спешил к своей возлюбленной и мчался, как можно быстрее, он даже и подумать не мог, что может произойти авария: он очень переживал за жену и своего будущего ребенка, кроме них в голову не лезли никакие мысли. Равно как и сейчас, он думал лишь о жене: телефон её не отвечал, а это вызывало сильное беспокойство. Пульс Карла начал учащаться, а давление повышаться. На лбу начали выступать капельки пота. Карл сжал изо всех сил, как мог, свой кулак и попытался ударить в стенку. Звук получился достаточно громким, чтобы в палату прибежали взволнованные медсестры и дали ему успокоительное. Сначала он никак не хотел успокаиваться, он всё просил набрать номер, не переставая его повторять. Кто-то сунул ему к уху трубку, из которой уже не было привычных гудков, а лишь протяжное: «Абонент не отвечает…».
Карл сдался: кажется, успокоительное начало действовать и ему захотелось сильно спать. Сколько времени было потрачено на сон он не знал, но чувствовал себя намного лучше и бодрее. Карл пролежал в больнице около месяца — здоровье его быстро шло на поправку. Пока что он мог лишь приподниматься с кровати и принимать сидячее положение. Волнения же его не покидали: жена ему так и не позвонила, а её телефон по-прежнему не отвечал. Карл с грустью смотрел, как к другим пациентам приходят друзья и родственники. К нему же не пришел никто. Карл жил одинокой жизнью, а потом спонтанно вышло так, что нашел себе девушку и решил сделать ей предложение, скромно, молча расписались и начали семейную жизнь. «Почему она мне ничего не сообщает?» «Почему телефон молчит?» — эти вопросы вертелись в голове Карла каждый день. Он искренне ждал, что однажды она придёт к нему, вместе с его новорожденным сыном. Он и думать о плохом не пытался даже, ссылаясь на всякие отговорки о том, почему она до сих пор не связалась с ним. Карл не собирался впадать в отчаяние и с нетерпением ждал своей выписки, чтобы вернуться домой. Но сейчас он мог лишь лежать в одной позе, на спине: давали о себе знать поломанные кости. Оптимистичные прогнозы докторов заставляли Карла всё чаще представлять о том, как он сможет встать на ноги, вернуться к себе домой. Карл считал, что жена просто не знает, что с ним случилось и где он находится, другого объяснения он не мог принять. Пролетели две недели, за которые Карл, дабы не сойти с ума от скуки, пытался рисовать. Хоть он и правша, но здоровой была только одна рука, которой он пытался по памяти изобразить свою возлюбленную. Художником он никогда не был, да что там, вообще никогда не пробовал рисовать, но какого же было удивление его и медсестёр, когда на обычном тетрадном листе возникла девушка приятной наружности с длинными волосами.
— Да вы прирожденный художник! — восхищалась медсестра, которая обычно ухаживала за Карлом.
Это увлечение – рисовать, как-то помогало развеять скуку до того момента, когда он встал на ноги. Хоть передвижение и давалось с трудом, но радости мужчины не было предела: он улыбался, возникало ощущение, будто бы он только-только учится ходить. Теперь распорядок дня Карла немного изменился: помимо рисования, он теперь не спеша, прихрамывая то на одну, то на другую ногу, прогуливался по длинным коридорам больницы. Он с сожалением смотрел на немощных, которые не могли самостоятельно передвигаться или даже пошевелиться. Каждый день привозили новых больных: кто с оторванной конечностью, кто с изуродованным лицом. Эти картины, которые молодой парень видел изо дня в день, вселяли ужас в него. Карл понимал, что еще легко отделался от этой аварии, ведь последствия могли бы быть намного хуже. Тем не менее, как бы его это не отвлекало, он постоянно продолжал думать о своей жене, представляя, что однажды она найдет его или позвонит и со словами: «Милый, это я, Ева, ты не узнал меня? Я так долго тебя искала и наконец-то нашла!». Он продолжал верить в это, хоть и находился очень далеко от роддома, где последний раз он ожидал её встретить.
Прошло еще немного времени и Карл почти поправился, до выписки оставалась около недели. Как обычно, что уже вошло в привычку, он прогуливался вечером по коридорам, пытаясь разогнать жуткие мысли. Кругом никого не было, лишь звук его шагов раздавался в этих пустых стенах. Даже не было суетливых медсестёр, которые днём постоянно ходят туда-сюда. Карл остановился. Абсолютную тишину нарушил какой-то странный звук, похожий на стон. Карл быстрым шагом, все еще хромая, пошел до конца коридора, где увидел довольно молодую девушку, которая опиралась на стену и держалась за грудь. Карл решительно рванул в сестринскую комнату, чтобы позвать кого-то. Он успел: девушка была на грани смерти, у неё были огромные проблемы с сердцем. Карл был рад, что спас ей жизнь, что сделал хоть какое-то доброе дело людям.
Перед глазами мужчины стояла картина человека, который целеустремленно шагал по дороге, а Карл наезжает на него на скорости, краем глаза замечая его лицо, сбивает, и сразу же слышится хруст поломанных костей. Этот страшный сон всю ночь буквально преследовал Карла: он постоянно просыпался, тяжело дыша, засыпал и виде уже знакомую ужасную картину. Такое повторялось уже не первую ночь, его грызла совесть за того человека, который так незаметно возник и так же незаметно исчез. Карл даже не представлял, как этого незнакомца можно было бы найти… И еще был рад, что о наезде на человека не написали в протоколе, это же чистая уголовщина. Но это всё вставало на задний план, когда возникал вопрос о местонахождении Евы. Счастливый день выписки приближался, Карл, как обычно, сидел и пытался что-то рисовать. Правая рука уже более-менее стала не так сильно болеть, и он мог уже уверенно держать карандаш. К его удивлению, вырисовывать что-либо так же красиво, как и левой рукой, у него не получалось. Это необычно для человека, который всю жизнь был правшой. Раздался небольшой стук в дверь:
— Добрый день, я вам не помешала? — голова девушки показалась из дверного проёма.
— Нет, ни в коем случае, чем обязан? — любезно поинтересовался Карл.
— Я… я хотела поблагодарить своего героического спасителя, — улыбаясь ответила незнакомка.
Карл догадался, что эта та самая, которую он встретил в коридоре, загибающуюся от боли.
— Право, не стоит благодарностей. Любой бы так поступил, когда человек нуждается в помощи.
— Вы действительно в этом уверены? До вас мимо меня прошёл человек из соседней палаты и даже не обрати на меня внимания.
Карл поразился такой бессердечности и равнодушию.
— Вы заходите, присаживайтесь, — Карл уже встал с кровати и приготовил девушке стул.
Этот момент, когда она так скромно заглянула к нему в палату врезался в память надолго. Двое людей сами не заметили, как быстро разговорились:
— А что с тобой случилось? — интересовалось девушка.
— Авария… Я сбил человека, по дурости. Никогда не прощу себе этого.
— Мне очень жаль…
Софья, так звали новую знакомую Карла, искренне ему сочувствовала. От неё он узнал, что девушка страдает гипертонией, ей нельзя волноваться, любой стресс для неё может закончиться плачевным. Карл еще больше был рад, что помог этой девушке. Прошло три часа или больше — молодые люди и не заметили, как очень хорошо разговорились. Софья была первой, с кем он мог искренне поговорить по душам за всё время пребывания в больнице. В его жизни давно не было такого собеседника. Карл вспоминал, как он жил с женой: да, они любили друг друга, искренней и настоящей любовью, но сейчас он стал понимать, что всё это было слишком застоявшимся. Их отношения были однотипны, далеко не разнообразны, и, кажется, очень сильно, если простой разговор с девушкой оставил у Карла множество эмоциональных впечатлений. Он на миг даже забыл, что женат, что должен найти свою Еву. Быть может, эта была влюбленность с первого взгляда, когда она заглянула скромно к нему в палату. Они разговаривали всю ночь, и Карл понимал, какой же была скучной его прежняя жизнь, этот некий застой, когда перед ним сейчас такая прекрасная женщина. Они оба были не очень молоды, но и далеко не стары, а потому Карл ощутил, что он, как юный мальчишка, начинает влюбляться. И, кажется, это было взаимно. Кто бы мог подумать, что один вечер, всего один разговор с Софьей мог изменить его взгляды. Он не хотел, чтобы она уходила, но было уже поздно, и она, попрощавшись, тихонько закрыла дверь и направилась к своей палате. В тот день Карл не мог спокойно заснуть, потому что в мыслях его была только новая знакомая, которой он не переставал восхищаться. Новые впечатления всегда поднимали настроение. Последние два дня своего нахождения в больнице он проводил только с ней, рассказывая о себе и своей жизни, а она внимательно слушала. Ему безумно нравилось, когда его внимательно слушают. В последний день он очень долго с ней прощался, а потом вручил её портрет, который нарисовал в ту первую ночь, когда они разговаривали.
Выйдя из больницы, всё еще чуть прихрамывая на левую ногу, Карл отправился домой. Он сел на поезд, устроившись у окна, и снова задумался. Мимо мелькали красивые пейзажи зимней природы, ветер слегка покачивал одинокие деревья. Эта картина снова напомнила мужчине ту злополучную ночь, а также сон, в котором он видел лицо того, кого задавил. Снова голова Карла загрузилась, будто бы для него небо упало в лужу, совесть его начала грызть. Он ужаснулся от одной мысли, что подумал об измене, моральной, всего лишь общаясь с малознакомой девушкой и восхищаясь ей. Карл задремал, опять просматривая привычный сон аварии. И вот он уже в родном городе, у себя дома, где ничего не изменилось с того момента, когда он еще уехал в командировку. Лишь тонкий слой пыли начал покрывать всю мебель, а в почтовом ящике лежала куча писем с напоминанием о долгах. Карл серьезно задумался: «Что же могло произойти?». Он уже говорил в слух. Немного отдохнув, он собрался ехать в роддом. Но там его ждали далеко неприятные новости, которые повергли в шок. Карл читал свидетельство о смерти двух людей.
— … скончалась в результате родов. Ребёнок родился мёртвым.
Ни один мускул на его каменном лице не дернулся. Он молча вышел на улицу и закурил, хотя бросил давно. Он присел на лавочку около роддома и уставился в одну точку. В голове не было никаких мыслей, он просто «завис».
— Я вам очень сочувствую, молодой человек. Но мы не смогли её спасти, а ребёнок был мёртв уже как несколько дней.
— …
— Она на последнем вздохе сказала, что всегда вас будет любить. И она очень была рада, что вы не застали её во время таких мучений.
— Спасибо, — сухо сказал Карл и снова закурил.
Прокашлявшись с непривычки, он выкинул сигарету и отправился в сторону дома. Карл шел, опустив голову. Ни улыбки, ни отчаяния — на его лице ровным счетом ничего не проглядывалось. Пришёл в себя Карл тогда, когда уже оказался дома, сидящим на стуле. Первой мыслью в голове была только одна: «За что?! За что такая полоса неудач? Авария, больница, смерти… Это невыносимо». Он снова закурил и опять закашлял, но продолжал затягиваться дымом не переставая. Голова закружилась, и он прилёг. Глаза сами по себе закрылись и, как обычно, его начал преследовать тот страшный сон с аварией.
— Чёрт! — Карл резко вскочил с дивана, начиная молотить стену, пока не почувствовал, что кулаки его разбиты, а стена вся в крови.
Карл не знал, что делать: метался по квартире, всё швырял и раскидывал. Успокоился он от входящего телефонного звонка, номер был не знаком.
— Карл? Это Софья, я хотела спросить, как твои дела? Ты нашел свою жену? А я вот домой на выходные пришла.
В висках застучало, Карл присел.
— Всё… всё хорошо.
— Что у тебя с голосом, почему ты заикаешься?
— Можно я к тебе приеду?
Карл понял, что в этой жизни у него больше никого не осталось, кроме Сони, с которой он познакомился в больнице. И сейчас больше всего он хотел оказаться рядом с ней, просто поговорить. Собравшись, он снова отправился на поезд.
— Привет, а вы к кому? — на пороге стоял мальчуган лет десяти с глазами, полными удивления.
Карл застыл, уставившись в ответ на него. Кажется, он вспомнил свой сон…
— Что случилось, Карл? — за спиной мальчика уже стояла Софья. — Заходи, так и будешь стоять?
— Я хотел… — он не успел договорить, Соня потянула его в комнату.
— Она умерла. Вместе с ним.
Улыбка с лица Софьи спала. Карл замолчал, а потом поинтересовался:
— Как ты? Почему тебя так быстро выписали?
— Я же сказала, меня не выписали, я только на выходных дома, с сыном побыть. Хоть он у меня и умница, уже самостоятельный во всем, но всё равно я по нему сильно скучаю.
— А, ну да… не выписали. А ты мне не говорила, что у тебя сын есть.
— Да как-то не пришлось к слову про него сказать. Он у меня молодец, только иногда такой проказник, из-за него я в больницу же попала: приходит около месяца назад домой, весь в крови, говорит, что упал. И отмалчивается при этом. Вот у меня сердце-то и прихватило. Ты посиди, я пойду чай заварю.
Софья ушла на кухню, а мальчуган тут же вошёл в комнату, будто бы поджидал уходи матери из комнаты. Карл заметил, что в некоторых местах на теле у него многочисленные следы от синяков и ссадин.
— Как тебя зовут? — спросил Карл с интересом. — Где умудрился так упасть?
— Я вас узнал! Это вы! Вы были на той машине, я видел, как вы вылетели через окно!
— Малыш, послушай…
— Нет, это вы послушайте! Если мама узнает, что меня сбила машина, а тем более, что это вы, она может умереть. Ей нельзя нервничать.
Возникло неловкое молчание, которое нарушил Карл:
— Послушай меня… я очень виноват перед тобой. Просто пойми, что я торопился, у меня жена рожала. И у меня мог бы вырасти такой же отважный сын, такой же, как ты. Но он умер, не успев родиться вместе с матерью. Они умерли. Они — единственные, кто у меня были, они были смыслом жизни, — он сказал это шёпотом, но под конец эмоции его захлестнули.
— Я понимаю… Мама у меня тоже одна, у неё нет никого, кроме меня. Она рассказывала про дядю, с которым познакомилась. Она очень счастлива была, и я рад за неё. Даже если это вы, мне всё равно! Просто не обижайте маму, я за неё волнуюсь. Ты же не скажешь ей?
— Не скажу, я обещаю.
— А вот и я, — с улыбкой сказала Софья, — она хоть как-то старалась улыбаться, чтобы Карл не был мрачным. — Гляжу, вы уже подружились? — она слышала с кухни, как они о чем-то разговаривали.
— Да, мам, этот дядя хороший, — радостно ответил мальчуган.
— Я очень рада за вас, Филипп, — она погладила сына по голове и снова улыбнулась.
Улыбка на её лице была всегда: глядя на неё, вы бы никогда не вздумали грустить. Вот и на лице Карла начала прорезаться улыбка. Всё же бывают в жизни совпадения! Кто бы мог подумать, что тот юнец отделался ссадинами да ушибами и ушёл с места аварии, чем самым уберёг Карла от тюрьмы. И все-таки права была Софья, сын у неё просто отличный: ему плевать было на себя, плевать на то, что он почти по невозможной случайности встретил того, кто сбил его на машине. Он больше переживал за близкого и родного ему человека, чем за себя! Это заслуживает уважения, в наше время большая часть населения слишком эгоистична. Нужно любить близких, всегда.
Карл нашёл в себе силы, чтобы не отчаиваться из-за гибели тех, ради кого он жил. В этом ему помогла, конечно же, Софья со своим прекрасным сыном. Он ради неё смог выкарабкаться из состояния депрессии, смог взглянуть на мир иначе. Взгляды его изменились, благодаря Соне. Он продал квартиру в своём городе и в дальнейшем будущем они обручились, и стали жить все вместе втроём. У него никогда не было детей, но этот паренёк смог стать ему, как родным. Их общую тайну Софья так и не узнала, а Карл больше никогда не превышал скорость на дорогах и был предельно внимателен.
— Карл! Милый!
— Что такое? Он пришёл в себя? — в палату вбежала медсестра.
— Да! Он начал приоткрывать глаза, вот, смотрите!
На кровати, весь перебинтованный, без правой руки и ног, лежал человек, над которым склонилась женщина. Она обнимала его, из глаз её лились слезы:
— Очнулся, любимый!
Веки его медленно приоткрылись, он смутно смог осмотреться: всё та же палата, голые стены и назойливый писк кардиомонитора и сидящий в углу ребенок, удивленно смотрящий на происходящее.
— Софья…Где Софья?
— Какая Софья?! Это я, Ева!
— Смотри, какой чудный мальчик у нас родился! — Карл покосился на мальчика, с трудом повернув голову.
— Славный малый… — едва слышно сказал он.
— Я так за тебя переживала! Я боялась, ты не выживешь!
— Но я же выжил… Как тот мальчик, которого я сбил?
— Какой мальчик? Ты никого не сбивал!
— Значит, правда…
— Какая правда? — Ева начала переживать за мужа, он говорил что-то непонятное.
Но глаза Карла медленно начали закрываться… На крик Евы примчались врачи, пытаясь помочь.
— Не умирай, прошу!
Маленький мальчик вопросительно смотрел на суетливых врачей, на плачущую мать, и его счастье, что он еще не взрослый, чтобы осознавать весь ужас происходящего.
— Я… — Карл попытался что-то сказать.
— Пожалуйста, нет! — Ева уже кричала и начала хлестать его по щекам.
— Я когда-то умру… Мы когда-то всегда умираем.