На фото в нижнем левом углу виден тот самый ресторан "Поплавок".Там Рубцов с друзьями, иногда и после бани "На Советском", которая через сто метров от пристани и ресторана , устраивали литературные посиделки:
«… В том ресторане мглисто и уютно,
Он на волнах качается чуть-чуть,…
… И, как живые, в наших разговорах
Есенин, Пушкин, Лермонтов, Вийон….»
(Н. Рубцов «Вечерние стихи»)
Поэты из прошлого Рубцову знаки посылали.
http://www.proza.ru/2014/01/07/1102 возврат к главе седьмой
«Живу вблизи пустого храма,
На крутизне береговой,…
Там за рекою, свалка бревен,
Подъемный кран, гора песка
И торопливо - час не ровен!-
Полощут женщины с мостка
Свое бельё…
…Видны повсюду тополя,
И там, светясь, в тумане тонет
Глава безмолвного кремля…»
(Рубцов Н. «Вологодский пейзаж» 1969 г.)
Вот таким видел наш город Николай Рубцов в 1969 году,когда он ещё жил в доме около Храма Андрея Первозванного на левом берегу реки напротив пристани.
Это место, которое он описал в стихотворении «Вологодский пейзаж», вообще-то почти не изменилось, разве что гору песка растащили-разгребли,да бревна продали за эти годы.
А остальное, всё по-прежнему.
Если пойти по улице Александра Яшина от дома № 3,в котором до последней своей минуты жил Николай Рубцов, по направлению к реке Вологде,то через квартал мы выйдем на Советский проспект.
Повернув налево стоит только пройти мимо домика Петра Первого, как мы увидим памятник поэту Николаю Рубцову.
Стоит он каменный в своем сером каменном пальто,с длинным каменным шарфом на шее, со своим маленьким каменным чемоданчиком в руках и кажется, что тихо говорит:
«…Вникаю в мудрость древних изречений
О сложном смысле жизни на земле
Я не боюсь осенних помрачений!
Я полюбил ненастный шум вечерний,
Огни в реке и Вологду во мгле…
( Н. Рубцов «Вечерние стихи»)
При этом, взгляд его скользит по тихому течению реки Вологды и упирается в вологодскую пристань.
С этой пристани многократно Рубцов уезжал на пароходах, теплоходах до города Тотьмы и возвращался обратно в Вологду.
Вот и 23 июля 1969 года, сразу же после встречи Грановской- Дербиной,они с этой пристани уехали теплоходом до Тотьмы.
Впритык с пристанью,покачиваясь на речной зыби,пристроился старенький дебаркадер.
В нём, как и прежде, до последнего времени располагался «рабоче-крестьянский» ресторан «Поплавок», в котором доводилось Рубцову бывать вместе с друзьями. Там они с поэтами не раз устраивали своеобразные поэтические посиделки.
«… В том ресторане мглисто и уютно,
Он на волнах качается чуть-чуть,…
…Вдоль по мосткам несется листьев ворох, -
Видать в окно - и слышен ветра стон,
И слышен волн печальный шум и шорох,
И, как живые, в наших разговорах
Есенин, Пушкин, Лермонтов, Вийон….»
(Н. Рубцов «Вечерние стихи»)
Наши русские гении поэзии были далеко не «белыми и пушистыми», но все они явились миру талантливейшими людьми своего времени.
Они жили в разных условиях, имели различный социальный статус и уровень образования,не все жили в материальном достатке.
Однако,при всём при том,их судьбы были во многом схожи.
Всех их объединяла, не показная или «по Указу с верху»,а искренняя любовь к Родине, к Руси раздольной и изначальной в своей чистоте и святости.
В жизни и поэзии для Рубцова много значили поэты;- Есенин, Пушкин, Лермонтов, Вийон, Фет, Тютчев, да и многие другие.
«…Все земные святыни и узы
Словно б нервной системой вошли
В своенравность есенинской музы!
Это муза не прошлого дня.
С ней люблю, негодую и плачу.
Много значит она для меня,
Если сам я хоть что-нибудь значу…»
(Н. Рубцов.)
Вот так Рубцов оценивал Есенина и себя рядом с ним…
Оба они хотели быть знаменитыми и мечтали, чтобы им поставили памятники на родной земле.
Николай Рубцов был уверен, что ему «… поставят памятник на селе», а Есенин вообще заявлял:
«…буду я
Известным и богатым
И будет памятник
Стоять в Рязани мне...»
(С. А. Есенин, «Мой путь»)
Есенин купался в женской любви, многократно влюблялся, дрался и расставался со своими «музами».
Он сладко ел и горько пил до «посинения», а потом, на пару с Айседорой Дункан, они совместно, где их только застигал пьяный кураж и обоюдоострая ревность, крушили благородный хрусталь и венецианские зеркала в ресторанах и отелях Европы и Америки.
Есенин и Дункан в своих ссорах и кровавых драках были очень близки к драматической развязке, но судьба уберегла их от этого и на время отодвинула трагический финал их жизней.
Есенину прощалось всё.
Сама императрица Мария Федоровна, прослушав стихи Есенина, сказала ему, что он настоящий русский поэт.
Некоторое время он был обласкан даже вождями молодой Советской власти; - Троцким и Луначарским.
Ему с благословения Троцкого "покровительствовал" Блюмкин из ЧК,правда, время от времени не раз угрожая Есенину револьвером. Чем закончилось такое внимание власти к поэту известно.
У Рубцова в отличие от Есенина все было с точностью до наоборот.
Сирота с детства,одет бедно, питался скудно,часто ютился как бродяга,где ночь застигнет.
При этом талантлив был он от рождения.
Поэзия бурлила в нём постоянно,как пламя в мартеновской печи.
Рубцов с юности стремился найти свою настоящую любовь,но так и не нашёл.
Все «музы» Рубцова оказались привередливыми.
А Дербина, которая сама пришла к нему,оказалась роковой женщиной в его жизни.
Она сама об этом всем сказала: - " ….не вышло ласковой жены, ни жрицы муз, что жаждет громкой славы…"
Рубцова за «невинные прегрешения» выгнали из института и только благодаря заступничеству его сокурсников и тех, кто разглядел в нем талантливого поэта Руси, через некоторое место восстановили.
Власть же к судьбе Рубцова при его жизни оставалась равнодушно-безучастной.
Рубцов неслучайно в стихотворении «Вечерние стихи» упомянул французского поэта Франсуа Вийона.
Однажды, увидев в домашней библиотеке поэта Бориса Чулкова книжку стихов Франсуа Вийона,он проникся не только творчеством этого французского поэта ХV века, но и нашёл много общего в своей жизни с жизнью Вийона, поэта-бродяги, такого же одинокого и бездомного скитальца.
Жан Ришпен в своей «Балладе о Вийоне» писал:
«Король поэтов голоштанных
Метр Франсуа Вийон таков
Ты заводила свалок пьяных…
Бессмертен будь, к стыду врагов
Твоих немеркнущих творений.
Король поэтов – босяков
Плут, сутенер, бродяга, гений!»
Рубцов, конечно же, не мог не знать эти стихотворения Вийона
«..Под Рождество, глухой порой
Жестокой ледяной зимой,
Когда слыхать лишь волчий вой
И в дом к теплу вернуться мы
Спешим до наступления тьмы,
Избавиться замыслил я,
От кандалов любви, тюрьмы,
Где страждет днесь душа моя»
«Улыбкою и блеском глаз
Она меня в обман ввела,..
Хоть. Как я понял лишь сейчас,
Из равнодушья иль со зла
Не жаждала и не могла
Помочь мне в горестях моих
И должен был бы я тепла
Искать в объятиях иных».
(Франсуа Вийон. Сочинения. 1998 год. Серия «Мир поэзии». Перевод Ю.Б Корнеева.)
Думается,что во время совместного проживания с Дербиной Рубцов не мог не вспоминать эти знаки судьбы, которые ему подавал Вийон из своего прошлого.
Федор Иванович Тютчев в 1851 году написал стихотворение о себе и своей тайной любви Е. Денисьевой «О, как убийственно мы любим».
«…Ты помнишь ли, при первой встрече,
При первой встрече роковой,
Её волшебный взор и речи,
И смех младенчески живой?
И что ж теперь? И где всё это?
И долговечен был ли сон?
Увы, как северное лето
Был мимолетным гостем он…
Твоя любовь для ней была
И незаслуженным позором
На жизнь её она легла!...
И на земле ей дико стало
Очарование ушло…
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе её цвело.
О, как убийственно мы любим!
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего сильнее губим
Что сердцу нашему милей».
Спустя почти 120 лет после написания этого стиха, Рубцов,конечно же, прочитал его в томике Тютчева, который всегда имел при себе.
О чём мог тогда думать Рубцов, мне не ведомо.
Может быть, даже очень может быть, он тогда вспоминал и другое стихотворение Ф.И Тютчева, которое тоже звучало как знак - как предостережение Рубцову свыше:
«Любовь, любовь – гласит преданье-
Союз души с душой родной-
Их съединение, сочетание,
И роковое их слияние
И… поединок роковой…»
(«Предопределение» Ф.И. Тютчев.)
Я в этих стихах Федора Ивановича для себя вижу,что трагизм отношений между Тютчевым и Денисьевой как-то перекликается с отношениями Рубцова и Грановской-Дербиной в 1969- 1971 годах и воспринимается как предсказание, как возможное повторение чьих-то судеб в будущем.
В 1996 году Лениздатом была выпущена замечательная книга Г.В. Чагина.
«О ты, последняя любовь».
Женщины в жизни и поэзии Ф.И. Тютчева.
О событиях из жизни Тютчева, приведенных в этой книге, Рубцов мог и не знать.
Но они крайне интересны тем,что в ней приведены воспоминания профессора Ришельевского лицея Георгиевского Александра Ивановича, одного из немногих друзей Тютчева.
«… Перед рождением третьего ребёнка Федор Иванович пробовал отклонить Лелю (Денисьеву - А.Г) от этого, но она эта любящая, обожающая его и вообще добрейшая Леля пришла в такое неистовство, что схватила с письменного стола первую попавшуюся её под руки бронзовую собаку на малахите и изо всей мочи бросила её в Федора Ивановича, но по счастью, не попала в него, а в угол печки и отбила в ней большой кусок изразца: раскаянию, слезам и радениям Лели после того не было конца…
…Сам Федор Иванович относился очень добродушно к её слабости в падать в такое исступление из любви к нему….»
Мы часто в будничном течении жизни оставляем без должного внимания известные нам факты, не придаем значения известным событиям прошлого, не доверяем своей интуиции. Порой,осознавая и предвидя грядущую опасность, тем не менее идем на встречу ей.
Так было и с Рубцовым. Хорошо зная поэзию и жизнь кумира,он писал:
«…Я переписывать не стану
Из книги Тютчева и Фета,…
И я придумывать не стану
Себя особого, Рубцова, …
…Но я у Тютчева и Фета
Проверю искреннее слово,
Чтоб книгу Тютчева и Фета
Продолжить книгою Рубцова…»
(Н.Рубцов.)
Рубцов, как будто знал и предчувствовал,но шёл к трагической развязке своей жизни.
Смерть поэта повенчала навечно Грановскую-Дербину с Рубцовым.