Он идёт по улице. Высокий, какой-то кошачьей походкой. Грация хищника, массивного и при этом плавного как сливочное масло, растеающееся под горячей ладонью. Все пальцы руки унизаны кольцами, на запястье, кроме того, повис цепочкой браслет. Это какая-то неповоротливая грация гиганта, стремительность пока ещё молодости. Проводит рукой по волосам. Этот жест меня просто выворачивает из себя. Над высоким лбом кок из волос, над ушами чисто выбритое пространство. Этот жест - провести пятернёй по мягким, я более чем уверена в этом, просто мягчайшим волосам пятернёй.. Это дорогого стоит.
Он - всё то, что я ненавижу всеми фибрами души, садистски копаюсь в своём нутре, выискивая все признаки генетически неприемлемого для меня. Лицо, какое-то детское при повороте, и притягательное в тоже время. Ненавижу и при этом садистски наслаждаюсь своей ненавистью. Грассирующее р. Это р-р-р. Как россыпь круглых орешков. Я хочу слышать это перекатывающееся множество р-р-р ещё и ещё. Он как бы небрежен и меланхоличен. Но за всем этим скрыта внутренняя сильная энергетика как сжатая пружина. Тронешь и она выстрелит, распрямится.
Я терпеть не могу таких, как он. Не перевариваю, не люблю, не хочу. Тысячу не, даже миллион. Я с дрожью думаю про шею, выглядывающую из ворота рубашки. И саму рубашку я тоже не. А теперь самое интересное. Меня буквально тянет к этому не. К этому ненавистному мной не. Я с ума схожу по нему, по этому, такому гадкому и отвратительному для меня. Я мечтаю о нём, вызывающе противном, просто невозможном. Об этом миллион раз ненавистном мне. Сплю и вижу.
Ненавижу и хочу. Хочу видеть, просто впитывать в себя это противоположное, антагонистичное мне. Мы встречаемся, я молча раздеваю его, обнажая всё то, от чего меня просто трясёт. Вижу эту пухлую антиматерию. То, что он выдавливает из себя, также отвратительно, как и он. Всё, он мне больше не интересен. Теперь я могу спокойно вернуться к тому, что люблю без всякой ненависти. К костям, обтянутым кожей.