Старик

                Пенсионерам постсоветского пространства
                посвящается…

  За окном бесновалась осень. Моросил мелкий колючий дождь, и свинцовые тучи тяжело навалились на город. Резкие порывы ветра подхватывали горсти мокрых листьев и, кружа в бешеном танце, резко бросали в окна домов. Редкие прохожие, торопливо перепрыгивая через темные лужи и отчаянно борясь с ветром за зонт, на время оживляли осеннюю улицу. День близился к концу. Сумерки, незаметно сгущаясь над городом, проникали в души людей и овладевали ими до рассвета. Это был самый тяжелый период года, когда промозглость осени, усиленная одиночеством пробирает до самых костей, а при затяжном ненастье и до самой печенки достает.

  В старости постепенно уходят друзья и со временем ты остаешься один. И чем старше становишься, тем больше пустота окружает тебя, угрожая превратиться в вакуум. Постепенно покидают и удовольствия, даже такие элементарные, как общение. Дети растят своих детей, им некогда, а внукам ты уже просто не интересен. Поздравят с праздником и до следующего исчезают.

  Старик стоял у окна и молча смотрел в дождь. Его взгляд был отрешенным, уголки губ скорбно опущены, по лицу блуждала горестная ухмылка. Комнату заполняла звенящая тишина, и только размеренное тиканье часов возвещало о движении времени. Секундная стрелка, словно задумавшись над вечным «быть или не быть» на мгновение застывала и, вздрогнув, уверенно шагала в будущее, отсекая настоящее от прошедшего и превращая в одно мгновение «есть» в «было».
 
  В дом прокрались сумерки, но Старик не включал свет. Уличное освещение щедро заливало бульвар и комнату. Суровая жизнь научила его экономить, а старость усилила экономность до абсурда. Особое беспокойство вызывала у Старика невзрачная крохотная металлическая стрелочка, имеющая способность бешено вращаться в маленьком, меньше кулачка приборчике, именующемся счетчиком воды. Мелькающие циферки в окошке счетчика вызывали небольшое головокружение, и ему тотчас же хотелось закрыть кран, чтобы остановить бег цифр.

  Игнорируя столичные коммунальные блага, руки он мыл исключительно над старым пластиковым некогда белым ведром и только холодной водой, поясняя со стыдливой усмешкой столь жесткую экономию известным с детства изречением - чтобы не болеть, надо закаляться. Вода с кухонных работ по возможности также попадала в это же ведро. После это все экономно использовалось в туалете для слива.

  Окна квартиры Старика выходили на оживленную киевскую трассу невдалеке от светофора, и мелодичное торможение троллейбуса периодически извещало о красном сигнале. За окном жизнь бурлила, пульсировала, сигналила, урчала моторами и звенела детским смехом. И все это проносилось мимо, даже не задев Старика, который ощущал себя обросшим мхом и наполовину вросшим в землю придорожным камнем на обочине этой самой Жизни. Иногда ему казалось, что он уже не живет на этой земле, а существует в виде привидения.
 
  По бульвару без устали сновал городской транспорт. В потоке транспорта яркими пятнами кокетливо пестрели дамские и спортивные автомобили. И хотя к этому времени дня частных машин значительно поубавилось, проезжая часть не пустовала. Поток транспорта напряженно застывал перед светофором, и уже через мгновение, набирая обороты, взвывали ревом воздух коробки передач дорогих иномарок, рычали мощные моторы, и лихие наездники уносились навстречу своему будущему. Старик уже почти не выходил из дома и не мог его умчать автомобиль в голубую даль неизвестности. Да и не было у него никогда этого автомобиля. Как не напрягался он всю жизнь, а это не много ни мало – 87 лет, купить дороже холодильника или телевизора, да и те в рассрочку, так и не смог.
 
  А работать он умел. Его поколение работало неутомимо, неистово веря в обещанное светлое коммунистическое будущее, которое правительство так щедро обещало народу и в котором собственно и пребывала партийная верхушка Страны Советов. Но на всех рая не хватало. Для народа иллюзорный коммунистический рай маячил где-то далеко за горизонтом. Но народ верил партии и правительству в то, что «правильной дорогой идем, товарищи». Продолжая строить и создавать народ шел по указанному пути, вкалывая и теряя здоровье на вредных производствах за небольшие прибавки за вредность, распахивал поля за трудодни вместо зарплаты, восстанавливал послевоенную разруху за бумажные грамоты и размещение фото на доске почета в награду. При этом оплата труда была такова, что хватало разве что только на скромное пропитание и такую же скромную уродливую ширпотребовскую обувь и одежку. Вот так в ожидании светлого будущего трудилось его поколение и давало стране ударными темпами пятилетку за четыре года в три смены двумя рабочими на одну зарплату. Потому и строились в Стране Советов новые заводы и фабрики, воздвигались гигантские плотины и менялись русла рек, запускались ракеты в космос. Были у Страны Советов еще и многочисленные братья по коммунистическим убеждениям. Поскольку нуждающихся братьев было много, то работать приходилось еще и на того брата.

  Но так и не научился за свою длинную жизнь Старик воровать. Больно было ему видеть как в 90-е, созданное не одним поколением нашей некогда бескрайней державы разрушалось, растаскивалось, беспрепятственно нагло и бессовестно разворовывалось. Хотелось закричать ему во всю мочь: «Что вы делаете, людииииии!!!.... Вам же жить в этой стране! Вам и вашим детям! Не думаете про стариков, так подумайте о детях, о будущем страны, если конечно не хотите в скорости изучать китайский язык как второй государственный». Но глухи были те, к кому он взывал. Нет, не глухи. Они только притворялись глухими, когда это было им удобно. Ответил же один из таких на вопрос ветеранов - стариков о том, как он такой молодой и успел такие деньги заработать, чтобы завод прибрать к рукам. Они за плечами имеют более сорока лет стажа, а не заработали даже на дешевенькую легковушку. Тот в ответ суровым старикам сверкнул самодовольной широкой улыбкой на круглом холеном лице и поиграв ключами от дорогой иномарки коротко кинул в толпу: «Надо работать не только руками!». Чем могли ему возразить старики. Только посмотрели на свои натруженные руки покачали головой и разошлись с ничем. Не смогли тогда старики защитить свой завод. Перед захватчиками в Отечественной устояли, а здесь не смогли.

  Тяжелое время выпало на долю Старика. Голодное босоногое детство пришлось на период становления Советской власти в лихие тридцатые года двадцатого столетия. По узеньким улочкам бегала босоногая детвора в латанной - перелатанной одежонке. Бесштанная малышня  щеголяла в длинных рубахах до колен, а у мальчишек постарше рубахи были покороче и гардероб дополняли штанишки. У него в детстве тоже были штанишки, но такие ветхие, что через протертую ткань можно было увидеть худенькое тельце.

  Как-то тетка Oлена, мамина сестра, ехала торговать фруктами на Киевский базар и мама, подтолкнув смущающегося мальчика к тетке, шепнула сыну на ушко: «Проси тетку, пусть тебе штанишки из Киева привезет». Он подошел к тетке, сильно смущаясь и опустив глаза в земляной пол избы, робко попросил привезти ему из города обновку. Тетка, потрепав его по взлохмаченным волосам, громко рассмеялась и как-то очень быстро согласилась привезти племяннику подарок. Оторвав от пола свой взгляд, мальчик, не веря в свое счастье, с надеждой глянул на тетку, но на мгновение засомневался - не обманет ли? Но тетка смотрела на него и широко улыбалась. Зеленые глаза мальчика засветились счастьем, и сердце радостно запрыгало в груди - у него будут новые штаны! Он ответно улыбнулся тетке и, пятясь неловко отступая задом к двери, как болванчик кивал тетке головой, продолжая нелепо улыбаться.
  -«Почему он идет задом?» - удивилась тетка.
  - «Как почему» - засмеялась подружка тетки: «У него через штаны задница светится, вот он и пятится!»
Хохот теток обрушился на мальчика, оглушил его и вытолкнул на улицу. Он растерянно стоял у двери. Обида и стыд наполняли зелень глаз солоноватой водой.

  Обманула тогда его тетка, не сдержала обещания. Набрала из их сада фрукты для базара, а обещанные штанишки мальчику так и не привезла. По сей час ждет Старик обещанное. Плохонькая одежонка, а подчас и отсутствие таковой - это не самое худшее, что было в его детстве. С голодом детишкам справиться было куда тяжелей, нежели взрослым. Ему тогда часто приходилось слышать от взрослых сказанные сдавленным шепотом такие непонятные и пугающие слова как коллективизация, изъятие излишков, голод… Ему не было и 10, когда он на вкус прочувствовал эти страшные слова. Тогда, чтобы выжить и хоть как-то заглушить урчащий в животе и кричащий каждой клеточкой растущего детского организма голод довелось испробовать и травинки, и листочки и лепешки с шелухой вместо муки. Голодная детвора ела все, что только можно было прожевать. Ребятня быстро объедала только появившиеся весенние листики на плодовых деревьях, а застывший на стволах плодовых деревьев сок, названный деревенскими клеем, был вообще на уровне самых лакомых конфет. Редкие семьи вышли с 33-го без потерь. Вымирали семьями. Даже вспоминать страшно, сколько народу тогда померло от голоду. Да, не всем тогда посчастливилось выжить. Страшные были эти годы..

  Он, будучи ребенком, лишь отрывочно помнит то лихолетье, выпавшее на его долю. Мрачные лица односельчан, скорбная, так навсегда и оставшаяся глубокая морщинка на лице матери, гнетущее молчание во время скудных трапез и постоянное желание есть. Впоследствии, на протяжении всей жизни не поднялась у него рука выкинуть хлеб в мусорное ведро. Да и не только хлеб. Никакую пищу Старик не выбрасывал. Остатками со скудного пенсионного стола подкармливал бездомных животных и птиц, которые мерзли, голодали, беспрепятственно плодились и бесчисленно погибали на столичных улицах. Они доверчиво заглядывали ему в глаза и благодарно помахивали всклоченными хвостиками. Да что там животные! Власти упорно не замечали ни грязных беспризорных детей, заполонивших киевские подвалы и вокзалы, ни лежащих на обочинах и газонах опустившихся граждан независимого демократического государства, которые имели одно имя на всех – бомж. Никому не было до этого дела. Но Старик знал голод.

  Не успели прийти в себя после голода как снова беда. Началась Великая Отечественная война и отняла у него беззаботную юность, а по окончанию войны Родина напомнила ему о его гражданском долге, призвав в армию. Целых семь лет он отслужил на военном корабле – тральщике, основной задачей которого было выискивать по фарватеру мины и обезвреживать их. Каждая минута, прожитая на этом корабле, могла стать последней. Это тебе не сегодняшние полтора года армии под боком у родителей. Вернувшись из армии уже зрелым 26 летним мужчиной, он так и не смог расстаться с кораблями, продолжая строить и восстанавливать корабли на заводе с гордым названием «Ленинская кузница». Жизнь надолго связала Старика с кораблями. Даже сейчас, уже в дряхлой старости корабли не отпускали его. Только теперь родная земля как большой корабль предательски покачивалась под ногами Старика.

  Старик вздохнул, и устало прикрыл глаза. На виске нервно подрагивала пульсирующая жилка. Сердце Старика устало перекачивало кровь по немощному телу. В ушах стоял неприятный шум, напоминающий приглушенный шелест волн. Старик с трудом оторвался от подоконника и шагнул к газовой плите. В старости начинаешь ценить малогабаритные комнатушки. Один шаг от окна - и ты возле плиты, еще один влево – кухонная мойка, два назад – старенький обшарпанный холодильник. Уже не раз дети предлагали выбросить этот раритет и поставить на его место современный холодильник на его вкус. Но он только отмахивался от их предложений, как от назойливых мух. Как они не понимают! Все, что его окружает в этой квартире, уже сроднилось с ним и стало частью его. Это все равно, как товарища выбросить на помойку за то, что он старый! Словно в подтверждение мыслям Старика вздрогнул и тихо заурчал мотор холодильника.
Пора ужинать. Старик пододвинул кастрюльку с нехитрым крупяным супчиком на горелки и зажег огонь. Он называл свое варево «Дружба», потому что в нем дружили рис, пшено, манка и картофель. Заправлял он свой супчик ароматной зажаркой из лука на смальце из внутреннего свиного жира. Супом Старик начинает день,  им же и заканчивает.

  Так он стряпал и кормил свою второю жену, когда она внезапно слегла. Хорошо они прожили с ней - душа в душу, что говорится. Не было у них совместных детей, и жили они исключительно «для себя». Но не довелось ей испытать радости пенсионного безделья, случился с ней инсульт. В больнице ему тогда сказали: «Готовьтесь к похоронам. Не выкарабкается. Очень глубокое поражение мозга. Так что готовьтесь к худшему». Старик возмутился. Как так можно говорить тем, кто должен не только спасать, но и поддерживать надежду на выздоровление у больных! Вытянули его Катю тогда из небытия, но не полностью. Застряла она между небом и землей, на целых три года застряла. Старик ухаживал за ней, купал, расчесывал, кормил… А она лежала в постели и с трудом понимала, где она и что с ней происходит. Он был независимым стариком и все до последнего делал сам, чтобы никого не обременять своими проблемами.
 
  Из воспоминаний его вернул настойчивый звонок в дверь. Поставив тарелку на кухонный стол и, придерживаясь за стенку, пошел открывать дверь. На пороге стояли две улыбающиеся женщины неопределенного возраста. В их в руках пестрели брошюры и журналы, а возле ног стояла объемная сумка.
  - Здравствуйте! Как ваше здоровье? Мы хотим вас познакомить с продукцией, которая позволит вам восстановить здоровье. Ведь здоровье – это самое дорогое для всех нас.
  Женщины улыбались и их губы от натянутой неприродной улыбки превратились в два шнурочка, на щеках образовались бороздочки морщин, а глаза мечась, внимательно ощупывали Старика.
  Не дожидаясь ответа одна из них достала из сумки резиновый коврик и небольшую цветную коробочку, вторая пыталась впихнуть Старику в руки брошюры. Первая, привлекая внимание потрусила перед носом Старика ковриком.
  - Вот коврик. Он изготовлен из такого материала, что уже просто полежать на нем больным местом, то через несколько сеансов насупит облегчение. При регулярном применении вообще забудете что и где у вас болело. А вот эти ворсиночки на коврике, ну посмотрите, посмотрите, это на самом деле маленькие антенки. Они берут из космоса энергию и направляют ее на те места в теле, где нарушен баланс в вашем организме. А вот чудо-массажер!
 
  Женщина вытряхнула из коробочки приспособление, состоящее из изогнутой ручки, на концах которой было прикреплено по два колесика.
  - Стоит только провести по больному месту столько раз, сколько полных лет тебе исполнилось по часовой стрелке после еды и через десять дней как рукой снимет боль.
 
  Тетка начала интенсивно водить по своему животу колесиками примитивного ручного массажера, сделанного умельцами Закарпатья.
  - Вот, уже начинаю чувствовать прилив сил. Давайте попробуем на вашей спине или на каком другом участке тела. Разницы нет. Все равно почувствуете работу прибора. А ведь он еще и негатив снимает. Вот посмотрят на вас косо соседи и вам уже нехорошо. Так вот проведете двенадцать раз вокруг тела и все! Негатив снят! - говорила без умолку тетка пытаясь как можно глубже заглянуть за спину Старика вглубь квартиры.
  - И стоит это все сущие пустяки - всего то двести гривен каждый прибор! А если будете брать два, то полагается дополнительно приз - вот эти чудные разноцветные мочалочки для мытья посуды с антибактериальной пропиткой, которой хватает на пятьдесят раз помыть посуду.
 
  И тетка вынула из сумки упаковку копеечных мочалок для посуды, продающихся в каждом промышленном магазине.
  - А еще поможем вам обменять деньги. Старые денежные купюры на новые. И совершенно бесплатно. Причем сами себе выберете. Какие вам понравятся, такие и возьмете. Скоро начнется обмен денег, везде очереди, записываться будут с ночи, а у вас уже все поменяно и бегать никуда не надо. Пожилые люди - это люди с опытом, а значит мудрые люди. Ну так что, меняем купюры старые на новые?
 
  Продолжая говорить тетка, не забывала манипулировать перед носом Старика ковриком и деревянным массажером.
  Старик оторопело тряхнул головой и замахал руками, словно увидел над своей головой жужжащих осенних назойливых мух, которых сколько не гони, а они все равно сядут на полюбившееся им место на вашем теле.
 - Уходите! Не надо мне …Ищите дураков? Сейчас милицию вызову! Быстро! Прочь от сюда! Аферистки чертовы!…и с силой захлопнул дверь перед носом у теток.

   Похлебав свой незатейливый супец, Старик вздохнул и засобирался на почту за внезапно свалившейся предпраздничной добавке к пенсии. Почта находилась напротив дома через дорогу. Надо было только сделать небольшой крюк - пройти до перехода и вернуться к дому напротив. Не хотелось Старику дожидаться почтальона и совсем не потому, что у него закончились деньги, просто он любил во всем порядок. Раз деньги поступили на его имя, он должен их забрать. Старик любил порядок. Он скрупулезно собирал деньги, как впрочем, и многие пожилые люди, себе на похороны. И совсем не потому, что его дети могли его бросить не похоронив, а потому что он хотел всем распорядиться сам и никого не хотел снова таки обременять своими проблемами.
 
  Так, в шкафу у него лежал полиэтиленовый кулечек, который он называл «в последний путь». В него Старик аккуратно сложил вещи, в которые его должны были обрядить в случае его смерти, а в диване он припрятал водку на поминальный стол. Когда он дочерям высказывал свою волю как и где его похоронить и в подтверждение своих слов приподнял сидушку диванчика продемонстрировав аккуратно сложенные ряды водки. Зять, утирая слезы, долго хохотал, глядя в недра объемного диванчика, приговаривая:
  - «Ну, дед! Удивил! Да тут и на свадьбу хватит! Может, мы вначале тебя женим?»
 
  Старик криво улыбнулся на шутку зятя, но взгляд его оставался колючим. Не так должны дети относиться к родителям. Он своих родителей только на «вы» и никаких шуток в их адрес. Да, нет у нынешних покорности и уважения к старшим.
Старик закрыл диван, предварительно достав на пробу бутылочку поминальной самогонки. Самогонку варил собственноручно лет десять назад, когда был еще покрепче. Сейчас силы покинули Старика, вылились, словно вода из треснутого сосуда. Он даже не предполагал никогда, что дотянет до 80, а тут уже к 90 подбирается. А если точнее -докарабкивается. Даже надгробную плитку себе заготовил с датой рождения и фотографией. Детям останется только дату смерти набить. Обо всем Старик подумал, обо всем позаботился.

  Так думал и поступал Старик возможно потому, что дочери выросли без его участия и внимания. Старик в сорокалетнем возрасте оставил семью и, женившись на одинокой, такой же по возрасту женщине не стал заводить новых детей в новом браке постановив — будем жить для себя. Потому и не сильно то он обременял себя заботой о двух собственных дочерях, которым на то время исполнилось старшей 10 лет и 2 года младшей. Правда, была еще у жены старшая четырнадцатилетняя дочь. Но у Старика так и не сложились с ней теплые родственные отношения. Он вычеркнул ее из своей жизни, и ее будущее вовсе его не беспокоило. Да и собственных дочерей он не очень-то баловал своим вниманием. Но алименты платил вовремя и в объеме, установленном государством. Так что свои обязанности по закону и его убеждению он выполнял полностью.
Так объяснял сам себе Старик, успокаивая бунтовавшую временами совесть.

  Теперь, когда он стал немощным, именно чувство вины беспокойным червячком подтачивало его уверенность о выполненном родительском долге и стимулировало его к самостоятельности. Но старость беспощадно сдавливала костлявыми пальцами его дряхлеющее сердце, изматывала перепадами давления и качала на некогда твердой земле. Старик не сдавался и изо всех сил, не полагаясь на вырастивших без его тепла и участия детей и внуков, продолжал ухаживать за собой, упорно сообщая во все службы соцобеспечения, что он одинок. Но с каждым днем все труднее и труднее ему доставалась независимость, и он понемногу отступал, принимая помощь от дочерей.
Но отсутствовали у них те невидимые, но очень мощные нити, которые навечно связывают родителей с детьми с момента рождения и на протяжении всей жизни заставляют их сердца биться в унисон и чувствовать друг друга независимо от времени и расстояния.

  На улице сыро и холодно, тяжелые тучи низко нависали над городом. Опираясь на палочку и превозмогая качку Старик добрался до почты. Перед ступеньками остановился, смерил их взглядом, и глубоко вздохнув, как перед прыжком в холодную воду поднялся на первую ступеньку. За передвижениями Старика, прислонившись к дереву, внимательно наблюдала худощавая женщина. Ей было холодно, и она зябко куталась в вылинявший поношенный шарфик. Старик кряхтя преодолел последнюю ступеньку и, толкнув оббитую металлом массивную дверь почты шагнул во внутрь.

  Получив на почте деньги, Старик аккуратно вложил их в паспорт и, расстегнув плащ, положил во внутренний карман пиджака. Опираясь на палочку, он вышел с почты и не торопясь, направился к пешеходному переходу.
  - Здравствуйте!
 Старик остановился. Перед ним стояла молодая женщина. Ее взлохмаченные волосы выбивались из-под некогда мохерового малинового шарфика. На ее напряженном лице нервно подергивались губы, пытаясь изобразить улыбку.
  - Здравствуйте! Вы меня помните? Мы с вами перевозили вашего соседа. Как вы поживаете?
 
  Ее глаза беспокойно бегали, внимательно разглядывая Старика.
  - Вы ошиблись! Я никого не перевозил! – удивленно произнес Старик.
  - Ну как! Вы не помните? Ой! Что это у вас на щеке? Ресничка упала! Давайте я вытру!
 
  И она, приблизившись к Старику, вплотную прижавшись к нему начала вытирать его щеку.
  - Да отойдите вы от меня! Я знать вас не знаю и впервые вижу!
 Старик оттолкнул прилипчивую незнакомку, но не успел сделать и шага, как она снова к нему прильнула с уже новой идеей.
  - Смотрите-ка! Ваш шарфик выбился. Давайте-ка за вами поухаживаю!
 И она торопливо начала запихивать шарфик поглубже за борт плаща.
  - Да отойдите вы от меня! Что за нахалка!

  Старик, опираясь на палочку, пытался одной рукой оторвать от себя наглую девицу, но она с упорством льнула к нему, все ближе и ближе подбираясь к заветному карману. Понимая, что силы не равны, и она его одолевает, Старик в отчаянии оттолкнул ее и с силой опустил палку на голову девицы. В его ушах гулко отозвался глухой звук удара.
 
  Девица от неожиданности пошатнулась и если бы не припаркованный у обочины автомобиль, наверняка бы упала. Старик испуганно наблюдал за девицей. Не рассчитал он свои силы, и удар оказался достаточно сильным. Может ей плохо, и она может потерять сознание? Может у нее сотрясение и необходимо ей вызвать скорую помощь? Старик беспомощно оглянулся, но улица была пустынна и только по трассе мягко шурша шинами пролетали по своим делам легковушки.
 
  Девица устояла на ногах. Да, не ожидала она такого поворота и отпора от дряхлого на вид старикашки. Быстро придя в себя и тряхнув головой как бык на корриде она кинулась на Старика. Схватив его за лацканы ветхого плащика, с силой тряханула.
  - Что, напился? Скандалишь? Иди домой! Быстро иди домой я тебе говорю! – заревела она дурным голосом и, пользуясь преимуществом ближнего боя воровато озирнувшись по сторонам, быстро выдернула из внутреннего кармана оторопевшего Старика паспорт с деньгами.
 
  Старик стоял среди пустынной улицы с разинутым ртом и, как большая беспомощная рыба, выкинутая прибоем на берег беззвучно хватал воздух. Вокруг, словно гильзы после боя валялись оторванные пуговицы, соскользнувший с его шеи шарфик лежал у ног. Девица прижимая к груди добычу не оглядываясь добежала до подземного перехода и быстро нырнула в его темную пасть. По трассе к своим невидимым целям безразлично проносился городской транспорт.

  Старик прижал рукой левый карман пиджака, где еще недавно лежали хрустящие купюры, пытаясь угомонить громыхающее сердце. Голова кружилась, глаза застилал липкий туман. Неловко ступая, Старик продвигаясь к почте, раздвигал руками туман. Ему казалось, что он плывет в холодном неприветливом море, силы уже на исходе, но берег такой близкий, вот уже видны ступеньки причала. Волны хлещут  Старика и его бросает то вправо, то влево, но он сощурившись держал цель на прицеле и продолжал плыть в неприветливом море отчаянно загребая руками. Взобравшись на ступеньки, обессиленный Старик зашел в помещение почты и прислонился к стене.
  - Помогите, ограбили… – простонал Старик побелевшими губами и медленно осел у стены.

   Потом была милиция, опросы, протоколы, после долго и безрезультатно колесили на милицейском «Газике» вокруг ближайших домов. Спустя пару дней пришли к Старику две женщины и представившись работниками ближайшего ЖЕКа отдали найденный возле мусорника паспорт.
  - Терять паспорт совсем не безопасно в наше время. За эти дни мошенники вполне могли провернуть на твое имя несколько кредитов, продать квартиру… – задумчиво глядя на паспорт Старика сказала дочь.
  - Как продать квартиру? У них же нет документов никаких, кроме паспорта! Как это можно? – недоумевал Старик.
  - Очень даже можно! Ты ж любишь смотреть передачи из зала суда. Не пропускаешь ни дня - все добросовестно просматриваешь. Так вот как там разыгрывают представления актеры – так в жизни не бывает! Ни красноречивых адвокатов, ни справедливых судей, ни раскаявшихся обвиненных. На самом деле все намного примитивней. Никто эту девицу искать и не будет, им просто некогда этом заниматься. Хорошо еще, что она тебе сдачу по голове не дала. Если бы деньги у тебя так просто не вырвала, точно нанесла бы тебе увечья. Так что считай, что ты заплатил ей за урок выживаемости в джунглях. За деньги не переживай – прокормим. А вот с квартирой… Что-то тревожно мне. Сегодня уже поздно, а завтра наведу справки. Возможно ты уже и не хозяин квартиры. Жить на лавочке мы тебе тоже не позволим, конечно, но будет очень сложно квартиру отбить у аферистов. Сейчас время такое наступило, что не поймешь, где заканчивается преступность, а где начинается правоохрана. Так все слилось и так процветает в симбиозе.
  - В чем процветает?
  - На горе людском процветает. По закону джунглей. Знаешь, что ожидает в джунглях ослабевшее животное?
  - Погибнет, наверное.
  - Да. Но вначале, пока животное еще способно защищаться, за ним следуют по следу хищники. Самые мерзкие и трусливые из них – гиены. Они, поджимая свои куцые хвосты, скалят тупые морды и терпеливо идут по следу, ожидая своего часа. Но они отступают перед львицами. Львицы же не особо церемонясь, нападают стаей на ослабевшее животное и рвут его на части. Когда насытившийся прайд уходит, на арене появляются гиены и грифы. Так вот, мой милый папочка! Похоже, что по твоему следу уже идут гиены. Они унюхали добычу. А это была мартышка. Глупая, но ловкая мартышка. Будем надеяться, что на этот раз обошлось. Но мартышка – это первый звоночек.
  Старик мял в руках паспорт и заглядывая в глаза дочери, пытался уловить смысл речей.
  - Что-то я не пойму. Не найдут ее, думаешь? И про какую гигиену, ты говоришь?

  Как ни держался Старик, а происшествие под почтой подкосило его и так нестабильное состояние. Добираясь до поликлиники в час пик он трудом взобрался на ступеньку троллейбуса. Сзади нервничали мужчины и один из них подсадив Старика на ступеньку транспорта раздраженно в спину бросил:
  - И не сидится им дома! Только место в транспорте занимают! На работу опаздываем, а в троллейбус из-за них и не протиснуться! Пора ДОМОЙ уже! Про ДОМ думать надо, а они в транспорт лезут!
  - Осторожно, дедушку раздавите! - пискнула кондуктор, которую толпа придавила к окошку.
  Старик неловко ухватился за поручень и обернувшись с удивлением посмотрел на говорившего. Он и так только из дому, и почему он про него думать должен? Старик вглядывался в лица попутчиков, силясь понять, что он не так сделал. Он чувствовал себя неловко за свою старческую неуклюжесть и нерасторопность. На его лице застыла неуверенная и немного заискивающая улыбка.
  - Да...,  все там будем - вздохнула пожилая женщина в платочке с уставшим лицом.
  - Ах вот про какой дом он говорил. Намекал, что задержался я здесь, на этом свете, да еще и его место в транспорте занял.
  Тут Старика словно пронзила новая четкая мысль:
  - И правда...., зачем отнимать у людей место в транспорте, а у врачей время.
  Молодость…. Она тоже проходит. Причем быстро, даже скоротечно, незаметно уступив место зрелости. Не успеешь ребенка отвести в первый класс, как уже покупаешь ему наряд на выпускной. Еще миг – и ты уже в зрелом возрасте. А там, как с горочки скатиться – и ты пенсионер! Не успел насладиться полной пенсионной свободой, как вот она, дряхлая старость с ревматизмом, сердечной недостаточностью и подленьким склерозом стоит у двери. Болезни – неизменные спутники дряхлости. А чтобы не скучно было, судьба отвесила в довесок, как в анекдоте, недержание мочи.
  Старик решительно продвинулся к выходу и толпа вынесла его на остановке из транспорта. Опираясь дрожащей рукой на свою верную спутницу - палочку Старик с трудом добрался до дому. Под его парадным стояли две женщины и размахивая руками в разные стороны что-то эмоционально обсуждали. На скамейке громоздились две набитые коробками сумки. Пошатываясь, он присел на край скамейки и достал из бокового кармана нитроглицерин. Женщины притихли и многозначительно переглянулись.
  Старик положил таблетку под язык и прикрыл глаза.

  - Дедушка! Вам плохо? - участливым тоном поинтересовалась одна из них.
  - Давайте мы поможем вам.....
  Тронув за плечо, женщина заглянула Старику в глаза и кивнув второй женщине показывая на сумки коротко приказала:
  - Быстро бери товар и за мной.
 
  Подхватив Старика под руку женщина уверенно повела его в парадное к его квартире.
  Старик подчинившись кряхтя встал со скамейки. Земля предательски покачнулась, но женщина быстро подхватила его под руку и направилась к парадному. Он почувствовал себя маленьким мальчиком, которого мама взяла за руку и ведет домой. Он был чем то расстроен, но ее мягкий убаюкивающий голос из такого далекого детства все приговаривал, успокаивая и снимая с его души все тревоги, обещая ему защиту и покой:
  - Сейчас домой пойдем, дома присядем, отдохнем, все будет у нас хорошо.
 
  Женщина поддерживала Старика под руку, а он не сопротивляясь и слегка покачиваясь перешагивал ватными ногами по ступенькам под ее мурлычущий говорок:
  - Ну вот, теперь левой ножкой.
  Голос обволакивал, успокаивал, убаюкивал, обещал тепло и материнскую заботу. Женщина, поддерживая Старика под локоть подсаживала его на ступень, и тут же торопливо подталкивала на следующую. Добравшись на второй этаж "хрущевки" женщина торопливо озирнулась по сторонам, взяла из дрожащей руки Старика ключи, быстро открыла незатейливый замок и подталкивая его в спину прошла с ним в кухню.
  -Давай, поворачивайся! Быстро проходи и прикрывай дверь - сказала она своей спутнице и повернувшись к Старику добавила:
  -Видишь, дедушке плохо. Сейчас водички нальем, и сразу полегчает.
 
  Старик взял стакан воды из рук женщины и доверчиво с какой-то надеждой заглянул в ее глаза, а она смотрела на него и ласково улыбаясь гладила его по плечу приговаривая:
  - Вот вы гнали нас, не хотели выслушать. Уже б давно про таблетки забыли. Пейте водичку, пейте. Мы столько хорошего для вас делаем, в дом здоровье несем, заботы с вас снимаем.
  Женщина усадив Старика в кухне на табурет продолжала ворковать: 
  - Сейчас нам станет лучше и мы поищем причину вашего недомогания. Может кто посыл сделал или проклятие наслал. Много злых, недобрых людей. Им зло сделать человеку одно удовольствие. Самое сильное действие через деньги. Даже сдачу в магазине можно получить плохими, грязными деньгами. Вот мы просканируем ваши деньги и обязательно нейтрализуем отрицательную энергетику. А еще лучше и надежнее их поменять на новые. Вот вам мы не откажем и обязательно поменяем денежки. Вне очереди. Старые деньги давят своей накопленной энергетикой. Ведь их разные люди держали в своих руках. И не всегда хорошие люди, чаще даже злые, завистливые и жадные. От них надо избавляться! Поменяем на новые и сразу станет легче.

  Женщина говорила с ним, как матери разговаривают со своими капризными детишками, гладила его по плечу и улыбаясь смотрела в глаза Старика. Он снова ощутил себя маленьким и ему так хочется получить обновку, а тетка Олена стоит рядом, улыбается и добродушно глядит на него. Вот он, маленький мальчик, стоит напротив нее и улыбаясь кивает головой, а она ему в ответ тоже одобрительно кивает и при этом мягко приговаривает:
  - Несите ваши денежки, и мы обязательно вам поможем, вам непременно станет легче...
 
  Старик кивнул и послушно прошел в комнату, достал отвертку и начал раскручивать лампу-тайник, где его дочь положила его "гробовые" деньги на сохранение. Он торопился избавиться от грязных денег, тогда ему станет как прежде хорошо. Руки дрожали и он никак не мог словить отверткой тоненькую прорезь на винтике.  Наконец то винтик поддался, он вытряхнул из днища лампы купюры и вынес их на кухню. Женщина одобрительно погладила Старика плечу и ласково спросила:
  -  Это все? Мы вам можем поменять столько, сколько надо.
  Открыв шухляду кухонного шкафчика, достал еще полиэтиленовый пакетик из под молока, где хранил деньги на текущий месяц и так же положил на стол. После достал из кармана кошелек и вытряхнул его содержимое на стол.
 
  Женщина собрала деньги, взяла в руки, аккуратно сложила, подравняла и принялась считать.
  - Ну вот! - сказала она удовлетворенно закончив подсчет.
  - Здесь ровно двадцать две тысячи сто двадцать гривен. Двадцать мы вам оставляем, ну там хлеб купить или молоко, а остальные поменяем на новые и принесем уже сегодня или завтра прямо с утра. Хватит же вам до завтра двадцать гривен?
 
  Старик стоял возле кухонного шкафчика и рассеянно улыбаясь доверчиво на нее смотрел.
  - Да, хлеб я купил, а молоко уже давно не употребляю.
  Он еще раз глянул на деньги в руках женщины и внутри у него стало так неуютно и тревожно. Он робко потянул руку к деньгам, но женщина быстро открыла небольшую дамскую сумочку и стопочка денег вмиг в ней исчезла. Старик оторопело посмотрел на сумку, потом на женщину:
  - Так как же это, вы уйдете и никакой расписки мне не оставите, что деньги взяли?
  - Ну почему же не оставим, несите бумагу и ручку.
 
  Старик достал аккуратно сложенный чистый листик из ученической тетради, дешевенькую ручку с рекламой "Голосуйте за Черновецкого!" и положил перед женщиной на кухонный стол. Она придвинула  листик ближе к нему и сказала:
  - Пишите дедушка.
  - Так мне тяжело писать, рука трусится. Может вы все напишите, а я подпишу. Трудно мне писать.
  Старик смотрел на нее и понимал, что он сейчас во власти этих двух женщин, которых сам же впустил в свой дом. Деньги исчезли в ее сумочке и она ему добровольно не вернет, уж очень решительно она сунула их в сумку.
  - Нет, мне нельзя, ведь деньги ваши, значит и писать вы должны своей рукой. Пишите.
 
  Женщина ткнула пальцем в лист:
  - Вот здесь. Пишите. Рас-пис-ка. Чуть ниже пишите с большой буквы: Я, дальше свои фамилия и имя, отчество, отдал для обмена двадцать две тысячи сто гривен. Точка. Дальше число. Сегодня помните какое число? Она устало вздохнула, всем своим видом показывая неудовольствие тем, что ей не верят.
  - Ну если помните, то ставьте число и год не забудьте.
 
  Он знал какое сегодня число, но для уверенности посмотрел на настенный календарь, где ежедневно, перед отходом ко сну педантично вычеркивался каждый прожитый им день. Удовлетворенно кивнул сам себе и дрожащей рукой старательно вывел дату на листике - расписке.
  Женщина покровительственно улыбнулась только одними губами, а глаза продолжали буравить Старика.
  - Теперь спрячьте расписочку у себя, а когда принесем вам новенькие деньги, то и поменяем их на нее. А сейчас мы пойдем, может еще сегодня успеем поменять. Нас провожать не надо, отдыхайте, дедушка, сил набирайтесь и нас дожидайтесь - с усмешкой добавила она, и подтолкнула к выходу свою спутницу с объемными сумками.
  Старик стоял посреди кухни и продолжал неотрывно смотреть на исписанный неровным почерком тетрадный лист. Буквы теснились и налазили друг на дружку своими волнистыми боками и больше походили на отражение в воде, в которую бросили камушек. Он почувствовал как усталость, охватив его мягкими липкими лапами сгребла его в охапку, а он не может ей ни противиться, ни сопротивляться.  Шумно вздохнув взял двадцать гривен вместе с листиком - распиской положил в кухонную шухляду и шаркая ногами с трудом добрался до дивана, где не раздеваясь уснул.

  Всю ночь во сне Старик бродил по лесу, пытаясь найти дорогу из чащи, но тропинка то исчезала, то снова выныривала из под кустов. Вокруг раздавались пугающие звуки - то уханье совы, то протяжный волчий вой, под ногами путались змеи и шуршали крысы.
  Утро встретило Старика ненастьем. Снова шел холодный дождь, сквозь мрачные тучи не мог пробиться даже тоненький лучик солнца. Сумерки полностью захватили город. Старик стоял у кухонного окна и молча смотрел в дождь. Он уже не ждал женщин, он все понял. Он стал легкой добычей и накопленные с таким трудом средства ушли безвозвратно.

  Главное, что он понял за этот короткий промежуток времени, так это две важные для него истины: он абсолютно беззащитен, поскольку государству он уже обуза, а аферисты неистребимы, потому что мошенников никто не ловит. Капли дождя монотонно барабанили по стеклу, Старик горестно кивал в такт своим невеселым думам, а часы, тикая, безразлично отмеривали время.Старик удивленно прислушался. Из комнаты доносилось размеренное тиканье. Прислушавшись, он услышал отчетливое: «по-ра до-мой, по-ра до-мой».
 
  Кивнув в знак согласия головой он достал припрятанную за кухонной дверью приготовленную надгробную плиту. С фотографии на фоне цветущего яблоневого сада на него глядел улыбающийся жизнерадостный мужчина средних лет. Верхняя пуговица его рубахи была расстегнута, обнажая кусочек загоревшей груди, густые волосы растрепались от ветра, а глаза излучали счастье. Он полон сил и даже не подозревает о том будущем времени, когда подняться с дивана с первого раза не раскачиваясь уже непосильный труд.

  - По-ра до-мой, по-ра до-мой - напомнила секундная стрелка.
  Старик кивнул головой, протер плиту тряпкой. После даты рождения стояла небольшая черточка, а после .......   неизвестность. Задумчиво погладив рукой гладкую поверхность холодного камня Старик достал инструменты и решительно начал набивать дату после черточки.

Декабрь 2013.