Когда я увидела его в первый раз, что-то внутри меня сжалось. Как от какого-то предчувствия. Он тоже посмотрел на меня. Его глаза были просто фонарями. С ярко-синим светом. Таких синих глаз ни до того, ни после, я ни у кого не видела. Больше тогда ничего не произошло.
Прошло полгода, прежде чем судьба столкнула нас во второй раз. Если учитывать, что учились мы в одной школе, весьма любопытно, каким образом открывалось то пространство, в котором начиналось это наше видение друг друга…
Теперь (как я узнала позже), что-то сжалось у него… Он говорил, что ТОГДА увидел меня впервые, хотя я точно знаю, что это не правда. И никто не знает, когда, где, для кого открывается подобный «портал» в чужую реальность…
Он мне не нравился. Ну не нравился – и всё тут. Мне не нравилось, что он тянется вслед за мной в сторону моего дома, не нравилось, что он потом зачем-то долго сидит на скамейке возле подъезда и слушает свой плеер, уронив голову на руки… Он вообще не был похож на МОЕГО…
Все в нем меня настораживало. Уже сейчас, спустя годы, я понимаю, что меня просто пугала его ничем не ограниченная внутренняя раскрепощенность, его собственная свобода, которой у меня в моём, мягко сказать, рафинированном мире, быть просто не могло.
Мне было его даже жалко. И я не отказывалась прогуляться с ним.
Отдельно хочу рассказать, как он на меня смотрел. Тогда мне казалось, что я - какой-то заяц , попавший в капкан, и к которому медленно приближается лиса с явным желанием его съесть. Мое сексуальное воспитание ограничивалось «детской» литературой о размножении, которая в 90-х годах была в изобилии. И то странное ощущение непонятной тяги к человеку, который был мне не только безразличен, но временами даже отталкивал, вызывая чувство, граничащее с отвращением, я никак не могла объяснить. Сейчас я понимаю, как это воздействие его сексуальной энергии легко обходило не только всю мою «мораль», но и всю меня, заставляя отзываться против своей воли.
Первый поцелуй мне не понравился. Слюнявый и неумелый. Для него он тоже был первым. Правда, этому поцелую предшествовало признание в любви. Он сказал, что не спал всю ночь. На мой вопрос – почему? – вместо ответа был тот самый его взгляд охотника, что меня разозлило. Я собралась уходить. Здесь я процитирую: «Не уходи, я скажу тебе, почему я сегодня не спал… Я не спал, потому что люблю тебя!» Чем меня тогда накрыло, я плохо помню. Но даже сейчас, когда я пишу эти строки, вновь ощущаю этот гул в своей голове, мощь этого слова, которая созидает и разрушает одновременно… До самого сна я улыбалась. И как-то упразднить эту улыбку было невозможно…
Конечно, его признание заставило меня как-то по-другому взглянуть на него. По крайней мере, целовать меня ему было позволено.
Мало-помалу, я тоже начала входить, что называется, «во вкус дела». Тем более, человека, который прикасается к тебе практически только поцелуями, начинаешь воспринимать, как минимум, добрым товарищем.
Потом я уехала с родителями на море. С глаз долой – из сердца – вон. Да что там – вон. Не было тогда еще его в моём сердце.
Но когда я вернулась через месяц, у меня возникло чувство острой нехватки чего-то. Наверное, это просто его чувства, которые целый месяц изливались «в никуда», нашли наконец свою цель и ударили в нее со всей мощью…
Я открыла дверь, в руках у него была коробка шоколадных конфет и огромный букет розовых гладиолусов. Все это полетело на пол. Объятие стерло границу между телами и мы наверное, целых полминуты были единым целым.
С тех пор вихрь страсти уже никто не сдерживал, да и сдержать его было невозможно. Траектория поцелуев стремительно приближалась к таковой у водопада… Но кульминации не было… Её вообще не было в этот раз, благодаря моему пуританскому воспитанию, конечно же… Сколько раз я потом жалела, что «украла» у себя этот «первый раз» с человеком, с которым мне действительно хотелось это сделать… Он меня не трогал, но как-то сказал, что за такую минуту со мной готов отдать полжизни…
Я училась в 11 классе, а он – на первом курсе института. Виделись только в выходные. Но он писал мне письма, начинающиеся исключительно словами «Здравствуй, милая!» Этих писем за год у меня собралась целая толстенная пачка… Почерк у него тоже был весьма своеобразный, как бы бросающий вызов незыблемым канонам этого мира, противопоставляя себя ему со всей жесткостью…
Что случилось потом, я не знаю. Но, думаю, его жажда жизни намного опередила моё «пуританство», и его первый любовный опыт был не со мной… Это и стало той трещиной, единственной и решающей, по которой раскололись наши отношения. И не потому, что, скажем, я не простила или не хотела… Сейчас, глядя назад, я вижу, что таким образом был попран Бог, живущий в нас… И Он не захотел больше туда возвращаться… Тогда же, узнав об этом от его друга, который хотел придать «перчинку» своим словам, я испытала ощущение, похожие на удар мешком цемента по голове… Нет, я не знаю, как это, когда тебя бьют мешком цемента по голове. Но тогда я определила все именно так. Через какое-то время я начала плакать. Плакала везде – в метро, на лекциях в универе, на улице, в магазинах, в надземных и подземных переходах, когда спала, когда ела (правда, я скорее, не спала и не ела), все время… Через неделю этих пыток я заболела краснухой. 17 лет для краснухи поздновато… Лимфоузлы почти что душили, температура была 41,7, снижаясь лишь до 40… Мне было очень плохо. Но, как-то обошлось… И, начав выздоравливать, я его простила… Но трещина уже существовала, и все следствия были лишь делом времени…
Дальше были неоднократные схождения-расхождения. Причем первые становились все короче, а последние – продолжительнее. В отношениях наступала зима…
Тогда мне приснился сон, в котором он звал меня на «нашу» поляну посидеть под «нашим» деревом. Когда мы пришли туда, я увидела, что «наше» дерево полностью засохло…
Он не хотел на мне жениться. Он вообще не хотел тогда этого. Но его фраза о том, что пожить «гражданским браком» позволит узнать нам друг друга получше (это после 3, 5 лет отношений!) убила во мне всякое желание ждать чего-то…
Потом я вышла замуж. Родился первый ребенок. Закончила институт, пошла работать, иногда общалась с ним по интернету… Как-то зимой мы столкнулись с ним на Арбате… он пригласил меня в кафе. И мы сидели в полумраке, почти не разговаривая… Больше я его не видела…
А потом, когда второй дочке было полтора года, я вдруг решила разузнать о нем, поскольку на мои поздравления он уже давно не отвечал… Оказывается, он умер за два года до этого… Мне не сказали, потому что я была беременна…
Как я это восприняла – один Бог видел… Самое страшное, мне никто не мог сказать, где он похоронен… Его родители сменили место жительства, а больше из общих знакомых никто ничего как-то не помнил… Кто-то сказал, что вроде на Николо-Архангельском кладбище… И я решила найти… Через полдня я устала и сдалась… Я даже не знаю точную дату его смерти, по которой мне могла бы помочь добродушная администрация этого печального объекта. Я сказала им, что знаю только дату его рождения. А они сказали, что у них тут обратный отсчет, от смерти…
Я страшно жалела, что сожгла его письма. Они так не хотели гореть… Я обожгла себе все руки спичками…
И я вдруг вспомнила, когда я только узнала о второй беременности, у меня было странное чувство глубокого душевного томления. Меня страшно тянуло в храм, и я бы там даже и жила, если бы было можно… Душа как бы задыхалась, что даже проявлялось и физически. Наверное, это были его последние дни… А через полтора месяца после этого (теперь думаю, 40 день был), я вдруг нашла еще одно его письмо… Другое. В тетрадке «в кружочек» был исписан один лист. И начиналось оно по-другому, «Моя Катенька!..»
И такое ощущение нашей близости было от этого письма, как тогда, когда я вернулась с моря… Странно, но это письмо потом словно исчезло…
Потом у меня родился третий ребенок, и я как-то успокоилась. Помню, лежа рядом с младшей дочкой, и держа ее за ручку, я почему-то вспомнила, как он мне говорил , что обнаружил мою заколку у себя в кармане… Сказал, что сжал ее, и было такое ощущение, что взял меня за руку… Я лежала и пыталась представить, что он тогда чувствовал… И в это время моя малышка вдруг изо всей своей силы сжала мой указательный палец…
Наверное, у всех влюблённых есть «своя песня»… Нашей была эта:
И всегда ей останется… Даже за гранью…
Как сильно я тебя люблю?..
Как сильно я тебя люблю?..
Пусть рядом ты, иль не со мною,
Я все, что связано с тобою,
В глубинах сердца сохраню.
Порой мне чудится – мы вместе,
И я тону в твоих глазах,
И, словно птицы в небесах,
Поем любви мы нашей песню.
Как в море, в ласках я купаюсь,
Твое дыханье горячо…
Продлить свой сон хочу еще,
Но не могу – и просыпаюсь.
Я снова быть с тобой желаю,
И голос слышу твой повсюду,
Ты знай, пока жива я буду,
К тебе любовь не потеряю…
Перевод на английский язык:
I wonder how much I love you,
You can’t be here now, but
I see your smile and sadness covers you
In mirror that is my heart.
I feel your kisses in my lips,
Your caress’s skilful, your breathing’s hot,
Sometimes it seems me I don’t sleep,
But I awake, what have I got?..
I want to be with you again,
I hear your voice as spellful song…
My tears are rain, my soul is pain,
I can't without you so long!
____________________________
А этого он не читал…
Как сильно я тебя люблю,
Хоть ты давно уж не со мною,
В глубинах сердца я храню,
Все то, что связано с тобою!
И даже если я умру -
Моя душа другой не станет...
Как солнце всходит по утру,
Так и любовь не перестанет!
Екатерина Камаева