Загадка московского «чародея».
В один из ясных морозных дней 1734 года по извилистым улицам древней столицы мчалась упряжка коней с крытым возком на санных полозьях. Кучер яростно нахлестывал взмыленных лошадей, из-под копыт которых разлетались камни и комья грязного снега.
Единственный пассажир возка, закутавшись в офицерский плащ, рассеянно созерцал проплывающие мимо приземистые дома, огороды, причудливые силуэты храмов, стараясь унять волнение, которое нарастало по мере приближения к цели его путешествия.
Офицер вез из Петербурга в Москву послание к графу Брюсу — человеку, в недалеком прошлом могущественному и знаменитому: прославленному воину, удачливому дипломату, ученому и просветителю. Лет десять назад для молодых дворян, приобщенных царем-реформатором к наукам, Яков Брюс был кумиром, являя собой пример учености, достойный всяческого подражания.
После смерти великого императора граф оставил все важные государственные посты, перебрался в Москву-матушку, но сохранил за собой главный пост, на котором долгие годы служил Отечеству, — пост ученого, продолжавшего и в преклонные годы познавать окружающий мир и вселенную.
Пассажир возка, большой почитатель талантов графа, был опытным инженером и имел капитанский чин. В Москве ему предстояло выполнить секретное поручение двух самых влиятельных сановников императрицы Анны Иоанновны.
Капитан жадно всматривался в показавшуюся впереди Сухареву башню — необычное многоярусное сооружение, увенчанное башней с часами. В этом здании Брюс обычно работал в зимнее время года, иногда не покидая несколько дней кряду обсерваторию или размещенную в подвалах башни химическую лабораторию.
Кучер осадил лошадей на площадке перед фасадом башни. Офицер ловко выпрыгнул из возка и направился к боковому входу. Он склонился к дверному оконцу и звенящим от нетерпения голосом сообщил:
— Срочная депеша из Петербурга его сиятельству графу Брюсу!
Сторож, облаченный в доху и шапку, всмотрелся в курьера, пропустил его в полутемные сени и зажег свечу в ручном фонаре.
— Сегодня в классах занятий нет. Так, Яков Вилимович с утра в кузнице расположился, — пояснял сторож, спускаясь впереди офицера по каменным ступеням в подвальное помещение.
Они вошли в просторное сводчатое помещение, в центре которого возвышался стол. На покрытой листами железа столешнице громоздились колбы, реторты, стеклянные трубки, всевозможные чаши и плошки, множество разных других предметов, необходимых для проведения опытов или хитрых манипуляций алхимика.
Капитан не сразу заметил в одном из дальних углов фигуру человека в кожаном фартуке, разжигающего при помощи кузнечного меха пламя в сложенном из валунов очаге.
— Что за гость к нам пожаловал? — сердито спросил седовласый мужчина, недовольный, что его оторвали от дела.
Капитан понял, что перед ним знаменитый сподвижник Петра I.
Он представился и протянул графу плотный пакет с сургучными печатями по углам.
Недовольно ворча, что у столичных сановников много свободного времени, раз они шлют эпистолии отошедшему от дел старику, граф уселся в кресло, накинув на плечи шубу, и пробежал глазами послание.
— Ну что же, — задумчиво произнес он, — рад, что мои прожекты одобрены президентом Военной коллегии Минихом и поддержаны Остерманом.
Он жестом пригласил капитана присесть и продолжил:
— Из послания Миниха следует, что вы присланы для ознакомления с моими расчетами и должны содействовать в приготовлении к испытаниям нового многозарядного орудия. Дело следует завершить быстро и держать от всех в тайне. А посему, господин инженер, мы сегодня после полудня отправимся с вами в село Перово, это в пяти верстах от Москвы, где продолжим работу над пушкой во славу российского воинства.
Оставшись один в промерзлой зале, Брюс пододвинул к себе шандал со свечами и задумался. Из прежней когорты соратников Петра Первого у власти сейчас остались только хитрец Остерман и осторожный честолюбивый Миних. К ним он направил описание своего нового изобретения, да видно, затерялся прожект в канцеляриях сановных властителей. А сейчас, думал он, на носу война с Турцией, вот и вспомнили о старике Брюсе, который изобрел много полезных хитростей в инженерном воинском деле.
…Год спустя отставной генерал-фельдмаршал граф Яков Вилимович Брюс скончался в подмосковной усадьбе Глинки. Вскоре началась война с Турцией.
По пути к театру военных действий уже знакомый нам капитан, помогавший Брюсу в работе над одним из последних его проектов, остановился в Москве. Он пришел на маленькое кладбище вблизи лютеранской кирхи, разыскал могилу, где покоился прах Якова Брюса. Инженер постоял в молчании, склонив голову, вспоминая образ великого современника — человека искрометной судьбы, обладателя многих талантов, автора смелых проектов, многие из которых казались тогда фантастическими.
Покинув кладбище, инженер отправился в ближайший трактир, чтобы помянуть бокалом вина замечательного русского человека, хотя предки его родом были из далекой Шотландии.
Это было какое-то наваждение, но, сидя за общим трактирным столом, инженер вдруг услышал красочный пересказ легенды о постройке Сухаревой башни и о чародее Брюсе, спрятавшем в стенах башни волшебную «черную книгу».
Прогуливаясь вдоль многолюдной Сухаревке, инженер с грустью подумал: «Сколь несправедлива людская молва, называя ученого чернокнижником». Ему очень хотелось, чтобы память о Якове Брюсе сохранилась не только в преданиях и легендах о чародеях. Он надеялся, что именно так и будет…
Тот инженер не ошибся. Но с годами по Москве продолжали пересказываться легенды об ученом волшебнике Брюсе, обрастая слоями новых сюжетов, иногда фантастических, иногда похожих на вымысел, перемешанный с правдой.
… Шли восьмидесятые годы Х1Х века. Со дня смерти Якова Брюса минуло почти полтора столетия, но над древней столицей России продолжал витать дух устных преданий о «великом чародее» Брюсе, обитавшем некогда в знаменитой Сухаревой башне.
Популярные в те годы идеи народничества вызвали волну интереса к малоизученному городскому фольклору. Московские сказы о Брюсе привлекли внимание фольклористов. Легенды о Брюсе стали записывать, некоторые из них были опубликованы в сборниках, журнальных и газетных очерках, посвященных старой Москве. Эти легенды настолько поражали воображение, что возникал вопрос: в чем причина столь великой популярности их главного персонажа и почему героем этих народных сказаний стал именно Яков Брюс — реальная личность, один из сподвижников Петра I?
Ответить на эти вопросы не так-то просто. Собранные о нем по крупицам сведения из старых книг и архивных источников отрывочны и не дают в достаточной степени представления о личности графа как о крупном ученом, изобретателе и великом умельце, который, согласно легендам, применял всякие штучки и хитрости для достижения научных целей.
Современники петровской эпохи отмечали, что Яков Брюс выделялся своей ученостью. Историк Татищев, например, охарактеризовал его как человека «высокого ума, острого рассуждения и твердой памяти».
Известно также, что Брюс проявлял интерес к самым разным наукам: математике, химии, физике, астрономии, географии. Но сам по себе факт великой учености Брюса не объяснял происхождения легенд о Брюсе. В этом убеждает хотя бы такой пример. Одновременно с Брюсом в Москве, в помещениях Сухаревой башни, продолжительное время работал шотландец Генри Фарварсон — знаменитый математик и астроном, профессор Абердинского университета. (Абердин в 12-14 веках был резиденцией шотландских королей). Однако личность Фарварсена, в отличие от Брюса, не стала предметом легенд. Значит, какие-то другие причины сделали Брюса героем народных преданий.
Может быть, причину зарождения самых ранних легенд о Брюсе следует искать в сути и в характере проводимых им в Москве опытов?
Судя по отзывам современников Брюса, этот замкнутый человек был скорее ученым-практиком, нежели теоретиком, творившим в тиши кабинета. Многие из своих необычных опытов Брюс должен был проводить при помощи хотя бы нескольких помощников. Вполне возможно, что испытания придуманных им механизмов и аппаратов осуществлялись на улицах города или на пустырях городских окраин. А связанные с этими испытаниями загадочные явления невероятно будоражили воображение обывателей.
Можно вспомнить также, что московские лаборатории, где работал Брюс, охранялись солдатами. «Зачем и от кого охраняют удалившегося от государственных дел графа Брюса», — удивлялись московские люди. Ореол секретности и таинственности, в добавление к непонятным опытам и чудачествам графа, — просто не могли не породить среди москвичей волну самых невероятных слухов. Отсюда уже рукой подать до зарождения первой легенды о Брюсе.
Конечно, это только предположение. Но знакомство с историей развития научной мысли в России первых десятилетий ХУШ века подсказывает в отношении легенд о Брюсе некоторые интересные вещи.
Почему, например, имя Якова Брюса так тесно связывается с Сухаревой башней, и почему колдуна Брюса называли в народе чернокнижником. У Брюса имелась огромная библиотека. Среди прочих книг в ней было немало старинных и редких изданий, часть которых хранилась в Сухаревой башне. После смерти ученого наиболее ценные книги загадочным образом исчезли. В связи с этим и могла зародиться легенда о «черной книге», которая дает безграничную власть над миром.
Легенды о том, как в солнечный день Брюс вызывал гром и молнию, а также о порохе, превращенном им в речной песок, несомненно, связаны с опытами Брюса в области артиллерийского дела. Полеты колдуна Брюса над Москвой на железном орле могут найти объяснение в связи с его исследованием атмосферных явлений. В основе сказания об изобретенных Брюсом вечных часах лежит факт установки на Сухаревой башни часов с боем, с неподвижной стрелкой и вращающимся циферблатом. Повторяющиеся в легендах сюжеты с омолаживанием стариков могут быть связаны с проводившимися в то время опытами по бальзамированию тел умерших людей.
Но отдельные легенды о Брюсе упорно не поддавались никаким объяснениям. Например, легенда о сотворенной Брюсом из живых цветов служанке, которая все могла делать, только не говорила. Или сюжеты о невероятных способностях Брюса «по отводу глаз» и о видениях, которые по его указу посещают отдельного человека или даже толпу людей. (Речь, конечно, идет о гипнозе и о массовых галлюцинациях).
Невероятные вещи! От всего этого дух захватывает, и голова идет кругом. Но рассказчики подобных невероятных легенд обычно рассудительно добавляли: «до чего роскошный ум у человека был» или «вот ведь, какой мастер он был по волшебству, и все ведь наукой он постигал».
Легенды о Брюсе почти три столетия удерживаются в памяти московских жителей. Феномен необыкновенной популярности и долголетия этого фольклорного персонажа в значительной степени объясняется исключительностью человека, послужившего прообразом знаменитого московского чародея.
Что же знаем мы о Якове Брюсе? К сожалению, достоверные сведения о нем умещаются на нескольких машинописных страницах. В судьбе и деяниях этой неординарной личности много загадочных белых пятен, особенно в отношении к последнему московскому периоду жизни Брюса.
Предки Якова Вилимовича Брюса были выходцами из Шотландии и принадлежали к древнему роду, представители которого одно время занимали шотландский престол. В смутные времена правления Кромвеля молодой шотландец по имени Вильям Брюс перебрался в далекую Московию, поступив на службу ко двору царя Алексея Михайловича. В Москве семья Брюсов проживала в Немецкой слободе, где в 1669 году у поручика Вильяма Брюса родился сын Яков.
Детство и юные годы Якова Брюса прошли в Москве. В какой-то момент сын шотландского наемника попал в поле зрения Петра I и был определен в один из царских потешных полков. Это стало как бы точкой отсчета в жизни будущего военного и ученого. С этих пор судьба Якова Брюса оказывается накрепко связанной с судьбой и делами российского императора.
В составе потешных полков Яков Брюс познал азы воинского ремесла, участвовал в первых «примерных сражениях», устраиваемых молодым царем, а в восемнадцать лет принял боевое крещение во время Крымских походов.
Неизвестно, где и когда юный Брюс обучался инженерным наукам. Но уже при осаде Азова он проявил себя как инженер и способный артиллерист, будучи помощником Тиммермана, руководившего под Азовом всеми инженерными работами.
Но вот наступил следующий значительный этап в жизни Якова Брюса. В 1697 году в составе Великого посольства он отправился за границу.
С группой молодых российских дворян — «волонтеров» Яков Брюс побывал в Голландии, а затем в Англии. Здесь, на берегах туманного Альбиона, пока русский царь на верфях в Дептфорде постигал «корабельную архитектуру», Брюс прослушал курс наук в Оксфордском университете. Здесь, нам думается, был заложен краеугольный камень в фундамент обширных знаний будущего ученого Брюса.
Вернувшись в Россию, Брюс временно прервал карьеру ученого и с головой окунулся в дела государственные, прежде всего, — военные.
Занимаясь на рубеже веков преобразованием русской армии и созданием флота, Петр I не оставил без внимания вопросы просвещения, культуры и образования. Еще в Англии он поручил Брюсу подготовить доклад о состоянии английской системы образования. Уже в 1701 году Петр I издает указ о размещении в здании Сухаревой башне в Москве первого в России светского учебного заведения — Школы математических и навигацких наук. В составлении ряда программ обучения принимал участие и Яков Брюс. В эти годы под его присмотром велись работы по устройству в башне обсерватории. В 1709 году здесь было проведено первое в истории России научное наблюдение солнечного затмения.
Но уже назревала война с Швецией, русскому царю потребовались опытные навигаторы, механники, инженеры, артиллеристы. В связи с этим Якову Брюсу не удалось тогда продолжить свои научные занятия в Сухаревой башне.
Теперь все силы ученого уходили на становление в русской армии инженерного и артиллерийского дела. Вскоре в жизни Брюса наступил период военных походов, баталий, осад и штурмов неприятельских крепостей. В сражении под Полтавой Брюс командовал артиллерией. За это сражение Петр I вручил Брюсу орден Андрея Первозванного — высшую награду Российского государства. В 1710 году русские полки под командованием Брюса заняли город Кексгополь, завершив тем самым завоевание Карелии. В ходе Северной войны Брюс являлся фельдцейхмейстером, то есть командующим всей артиллерией страны.
С 1719 по 1721 год Брюс выполнял ответственейшую дипломатическую миссию, ведя вместе с Остерманом мирные переговоры с Швецией. Переговоры закончились триумфальным для России Ништадтским миром. Отмечая заслуги Брюса в мирных «конференциях» с Швецией, Петр I возвел его в графское достоинство.
В те годы Яков Брюс успевал также заниматься вопросами образования, просвещения, государственного устройства страны. Под его руководством разрабатывался проект учреждения в России коллегий, выполнявших роль министерств. В дальнейшем он подготовил положение о работе Мануфактур-коллегии и Берг-коллегии и стал их первым президентом (1717 г.).
По поручению императора Брюс налаживал в России издание газет, книг, учебников, руководил работой Московской типографии, составил подробную карту страны от Москвы до Малой Азии, издавал астрологические атласы и календари (популярными в народе календарями под названием «Брюсы» пользовались почти два столетия).
Многогранные интересы Якова Брюса поражают воображение даже нашего современника. Откуда только силы брались у этого неугомонного человека? Когда успевал он прочитывать множество книг, обдумывать и проводить научные опыты, переводить на русский язык учебники и труды европейских авторов?
В годину смерти Петра I Брюс неожиданно для всех прекратил бурную государственную деятельность, словно топором отрубил корабельный канат. Что послужило причиной такого решения? Это еще одна из загадок Якова Брюса.
Выйдя в отставку в чине генерала-фельдмаршала, Брюс возвратился в Москву. И снова в жизни этого человека появляется, словно мистический символ, знаменитая Сухарева башня.
Это потом уже, после кончины Брюса, народная молва свяжет его имя с колдовством и с нечистой силой. Но нельзя не отметить, что отдельные фрагменты реальной жизнь Якова Брюса тесно переплетаются с проявлениями средневековой мистики.
«Его судьба напоминает трагедию Фауста», — такое, должно быть, сравнение пришло в голову гениального Пушкина, когда он в одной из своих повестей упомянул ученого Брюса, назвав его «русским Фаустом» (А.С. Пушкин, «Арап Петра Великого»).
Магия и мистика, словно патина на старинном бронзовом украшении, покрывают защитным слоем тайные стороны жизни Брюса-ученого. Не исключено, что он намерено устраивал овеянные духом мистикой публичные демонстрации своих опытов. В жаркие летние дни он приглашал гостей в одну из своих подмосковных усадеб и при помощи, якобы, чудодейственных порошков на глазах у зрителей превращал воду в усадебном прудике в твердый лед.
Вспомним, что в ХУШ веке астрология и алхимия считались почтенными науками. Прямых свидетельств, что Брюс отдал им дань, не имеется. Но такое предположение вполне вероятно. Сохранились упоминания о некоем «Нептуновом обществе», заседания которого проводились в Сухаревой башне. Одним из членов этого общества являлся Брюс, который вместе с другими участниками этих тайных сборищ занимался в башне «магией, алхимией и астрологией».
Существует интересное предание из практики средневековых алхимиков, согласно которому король Шотландии Роберт Брюс в начале Х1У века был дружен с испанцем Раймондом Луллием, самым знаменитым алхимиком, который, по утверждению очевидцев, открыл секрет превращения металлов в золото. По просьбе английского и шотландского королей знаменитый алхимик превратил пятьдесят тысяч фунтов ртути, свинца и олова в чистое золото. Тогда же Луллий подарил Роберту Брюсу свою книгу «Об искусстве превращения металлов». Что это? Нет ли тут какой-либо ниточки, тянущейся от шотландского предка к Якову Брюсу?
Последний московский период жизни Брюса окутан ореолом загадочности. В Москве Брюс поселился в доме недалеко от Сухаревой башни (1-я Мещанская улица, 14). В 1925 году этот дом был обследован членами Общества «Старая Москва». Тогда в подвалах дома был обнаружен подземный ход (его своды были выложены из белого камня), ведущий к подвалам Сухаревой башни.
Достоверно известно, что по выходе в отставку Брюс подолгу жил в подмосковном поместье Глинки. На берегу реки Вори при впадении в Клязьму Брюс выстроил двухэтажный дом с парком и служебными постройками. В одной из них Брюс устроил лабораторию, а в главном доме находилась знаменитая библиотека Брюса. Над домом возвышалась башенка, откуда Брюс проводил астрономические наблюдения. Современный дому каменный флигель — известный как «кладовая Брюса», он использовал для хранения различных древностей из собранной им коллекции «курьезов».
В 1732 году Брюс приобрел подмосковную усадьбу Перово с многочисленными постройками хозяйственного назначения. Как известно, Яков Брюс не был женат, наследником его имущества стал племянник Александр Романович Брюс (сын его брата, первого обер-коменданта Петербурга).
Чем вызвано было приобретение бездетным Брюсом еще одной обширной усадьбы? Объяснение может быть одно: ученому срочно понадобился испытательный полигон для проведения научных экспериментов и расположенный в непосредственной близости от Москвы. Имеются упоминания о том, что незадолго до смерти Брюса в Перово свозили лабораторные приборы и оборудование.
Но вернемся к усадьбе Глинки. Архитектурный ансамбль усадьбы в основных чертах сложился в 1726-1735 годах и представляет редкий для Подмосковья пример усадебного комплекса первой трети ХУШ века. Невольно обращают на себя внимание скульптурные наличники усадебного дома. В первом этаже они украшены загадочными демоническими масками (маскаронами). Некоторые историки ошибочно полагают, что усадебный дом строился по проекту и под наблюдением самого Я.В. Брюса. Думается, это не так — сохранившаяся архитектура дома свидетельствует о руке талантливого зодчего, выстроившего загородную усадьбу в новом для своего времени дворцовом варианте. Архитектурный ансамбль включал в себя регулярный парк, копаные пруды, садовые павильоны, оранжерею, конюшни. Уже после смерти Брюса в парке была сооружена церковь, в которой долгое время находилось прекрасное мраморное надгробие на могиле одной из наследниц усадьбы, Прасковьи Александровны Брюс. (Надгробие выполнено выдающимся русским скульптором Мартосом). Находившиеся в усадьбе библиотека и кабинет «курьезных вещей», по завещанию Брюса, были переданы в Академию наук.
Умер Яков Вилимович Брюс в апреле 1735 года и был похоронен в Москве на небольшом лютеранском кладбище. В 30-е годы ХХ века лютеранская кирха и кладбище были снесены, на их месте возвели комплекс зданий, где размещался Центральный Аэрогидродинамический институт (ЦАГИ). В этой связи писатель Андрей Низовский приводит интересную интерпретацию одной из поздних легенд о Брюсе: «… А ведь говорят, что нынешние аэропланы все по Брюсовым чертежам сделаны. Так ли это — об этом трудно судить, а вот, что институт ЦАГИ, где аэропланы делают, на Брюсовых костях построен — это уж точно».
Судьбы научных открытий, как и людские судьбы, часто зависят от воли случая. Если бы Брюс целиком посвятил свои таланты любимым наукам, то, возможно, плоды его деятельности как ученого давно получили признание. Да, видно, так разместились на небе звезды, что судьба его сложилась иначе. Суть многих опытов, проводимых Брюсом на склоне лет, до сих пор остается тайной. Загадки московского «чародея» и белые пятна в жизни этого замечательного человека ждут своих пытливых исследователей.