Я бродил среди коридоров людей, стараясь не касаться стен, избегая смотреть людям в глаза. Не спеша волочил ноги по метро, бросая растерянный взгляд прямо людям под ноги. Люди… Меня тошнит от этого слова. А вы никогда не задумывались, почему мы говорим человек, но не человеки, а люди? Человек – гордое название представителя человеческой расы. Он индивидуален, не лишен рассудка и чувств. Хотя человеком, как известно, тоже нужно еще стать. Это гордое название, которое должен заслужить каждый из людей. Выбиться из этой липкой массы людей, чтобы стать человеком. Масса людей - всего-то коллективный разум, сплоченный лишь старыми как мир животными инстинктами. Сборище волков и стервятников, обитающих на нижних ступенях пирамиды Маслоу, им никогда всем не подняться наверх. Это путь немногих. Путь человека.
Но нигде одиночество не чувствуется так остро, как среди людей. Пребывая в этом людском подземном муравейнике, я одновременно наслаждался своим одиночеством, и от него же страдал. Если бы со мной сейчас захотела познакомиться девушка, мне бы было приятно, но только первые несколько минут, затем я бы искал способ как от нее поскорее избавиться. В этом моя натура. Не сказать, что я люблю страдания, скорее, даже наоборот, но проблема в том, что я не умею получать удовольствие. Впрочем, и страдать я тоже не умею. Люди от страданий сходят с ума, лезут в петлю, отправляются в больницу лечить болячки, обостренные нервными переживаниями. Я же страдаю тихо, спокойно, без всяких эксцессов. Чувствуется, конечно, какая-то боль, но она сродни боли еще пребывающего под наркозом пациента, которому удалили селезенку. Особо нигде не болит, но чувствуешь, что болит где-то там и что чего-то не хватает. Вот так и я, скулю потихоньку, забивая свою боль учебой, семьей, работой, но что-то все равно не то. Это лишь временная мера, через какое-то время я снова возвращаюсь к тому, с чего все началось. И снова поскуливаю.
Жизнь – как большой собственноручно приготовленный вкусный пирог. Вот достаю его из печи и тут же голодный набрасываюсь на пирог. Кушаю его, кушаю, кусок за куском, тороплюсь, ведь я же голодный! Но теперь я наелся, причем довольно быстро, а пирог остался, не выбрасывать же его, другу отдавать жаба душит – сам же приготовил такой вкусный пирог! На потом оставлять тоже не хочется – он уже не будет таким как сейчас. И вот ты сидишь, пыжишься, толкаешь насильно в себя эти куски, за которыми уже не ощущаешь вкуса, не ощущая ничего, зная лишь, что пирог нужно непременно доесть. Вот так я и давлюсь своей жизнью. Не ощущая вкуса, не ощущая ничего. Пустота. Это чувство Пустоты, наверное, всегда будет преследовать меня. Я, конечно, стараюсь не унывать, закидываю в эту Бездну как дрова для печи семью, работу, учебу. И снова можно немного пожить нормальной жизнью, но рано или поздно, когда забудешь подкинуть дров или их нет, Пустота начинает глядеть на меня, как бы вопрошая: «Ну и где дрова-то?», а я в ответ только неловко пожимаю плечами, стараясь не смотреть Пустоте в глаза, но Она как магнит притягивает, и тут важно подбросить еще дровишек, пока окончательно не затянуло, иначе беда! Пока что этот фокус срабатывает, но я не знаю, насколько его еще хватит. Я думаю, до тех пор, пока мне еще интересно жить. Хотя и умереть тоже интересно. Вот моя жизнь и балансирует с этими двумя чашами. И я буду жить, пока интерес к жизни перевешивает интерес к смерти. Так и выходит, что моя жизнь – лишь череда жертвоприношений богу Пустоты.
Никто не выбирает себе религию Пустоты. Она выбирает тебя. Ты можешь и сам не замечать, живешь себе, зарабатываешь деньги, смотришь фильмы, читаешь книги, воспитываешь детей, ходишь в гости, ходишь в церковь по воскресеньям, а потом что-нибудь непременно выбьет тебя из колеи, этот, казалось бы, непрерывный цикл прерывается, и ты вдруг, будто тебе вставили новые глаза, оглядываешься вокруг, на свое прошлое, на свое настоящее, и к тебе приходит осознание того, что все, что ты делал до - это всего лишь агнцы Пустоте. Вот тут важно скорее вернуться в прерванный круг и стараться позабыть о Пустоте. Но Она всегда будет с тобой, будет искриться черным светом сквозь твои успехи и разочарования, твои ссоры и привязанности, сквозь тебя. Так и будет всегда просвечивать немного, но избегай попадать под эти лучи, а уж тем более пытаться в них ласкаться, загорать. Человеки, услышьте мои советы! Это говорит вам Человек с обожженной Пустотой душой.
Ну давай, скажи, что у тебя есть цель и смысл в жизни, и я скажу, что это не более чем оправдание собственного существования, лишь одеяло, которым ты поспешил накрыть Бездну. Возможно, это и правильно. Иногда одеяло такое плотное, что Пустота никогда и не взглянет на тебя.
Религия, любовь, дружба – один и тот же туман иллюзий, который ты напускаешь на Бездну в надежде, что Она не найдет тебя. Не сказать, что очень хороший способ, но тоже срабатывает иногда. Самое главное в этом тумане видеть свет, точку, к которой тебе нужно стремиться. Нет такой точки – и ты пропал! Заблудишься в своем тумане и сам не заметишь, как Бездна уже дышит тебе в затылок, кидая мурашки тебе за шиворот и выворачивая твою жизнь как мокрое полотенце, оставляя на память сухую тряпку так долго возводимых тобою иллюзий.
Вот и я пишу эти строки, чувствуя на своей спине холодное дыхание Бездны. Она съедает этот текст, буква за буквой, слово за словом, строку за строкой. Пока Она сыта, мне не о чем переживать.
А что ты знаешь о Пустоте? Приносишь ли ты ей жертвы? Или именно сейчас твои мысли о ней станут первой жертвой Богу Пустоты? Я не знаю, хороший или плохой этот Бог. Возможно, весьма неправильно пытаться навесить ярлык и сделать оценочное суждение. Он просто есть и всё, не нужно больше вопросов. Чем больше ты их задаешь, тем больше ты погружаешься в Пустоту.
Тем временем я прошел коридоры людей, поднялся на эскалаторе, вышел из метро и сделал глубокий глоток свежего воздуха. Посмотрел на часы и тут же спохватился: «Нужно торопиться, иначе на работу опоздаю». И поспешил прочь, оставив на своем месте зиять Пустоту.