Любовь Отраднева
(в соавторстве с Naru Osaka)
На планете Сочи темные ночи
Посвящается дражайшему соавтору.
Она же мне и поведала, что в каноне ЗВ
в самом деле есть планета Sochi.
Самый молодой сенатор Галактики, тем более девушка, не могла не чувствовать на себе пристального внимания. В том числе со стороны Голонета. И, пожалуй, с этой стороны внимание было чуть ли не самым пристальным.
Камеры – и глаза. И постоянные предложения поучаствовать в передачах. Вот и сейчас тоже…
Синие глазищи, жизнерадостное лицо. Как будто и в мыслях не держит, что можно отказаться от возможности появиться перед камерой.
– Молодой человек, я работаю, – подчёркнуто вежливо сказала Мон Мотма. – Или вы думаете, я всего лишь хорошенькое лицо сената?
Однако эти слова его не смутили:
– Лицо, конечно! Не только прекрасное, но и работающее, и это круто. Оставайтесь такой же. Естественной.
– Стараюсь, – ответила она. Чувствовала – он не льстит.
Он был вообще очень искренний. И не лощеный – даже удивительно для человека его профессии. Видно, профессия была для него важнее многого – в то числе и лоска.
– Так что вы хотели? – Мон поняла, что задумалась и невежливо молчит, глядя на его улыбку.
Хорошо еще, он явно и не думал обижаться:
– Хотел вашего согласия на съемки.
– На съемки… меня?
– Разумеется!
– Но я ведь не актриса.
– Так вам и играть не придется! Кстати, моя фамилия Расщепей, звать Александром.
– Очень приятно. А что значит – мне не придется играть?
– Ну мы ведь снимаем кинохронику, а не художественное произведение!
– Вот как? Уже легче…
– Да, придется просто быть собой. Кстати, это мало кто умеет. Но вы… У вас дар.
– Вот таких комплиментов мне еще не делали, – произнесла она это спокойно, но внутренне смутилась.
– Это не комплимент, миледи. Это факт. А факты – вещь упрямая.
– Спасибо. Надеюсь, позирование в кадре не отнимет у меня много времени.
– Позировать особо и не придется. И… обещаю ценить ваше время, миледи.
– Благодарю. Не думала, что в Голонете есть такие интеллигентные люди.
А еще она приметила: он только чуть выше нее. Это почему-то было приятно сознавать. Мон все-таки комплексовала из-за своего роста. Часто казалось – при такой-то работе тем более стоит быть повыше… А то не принимают ведь всерьез. Но только не он. Это даже по взгляду видно. Кажется, она ему не просто понравилась. Он ее зауважал. И это тоже было искренне… и поэтому ново. И хотелось повидаться еще.
Это желание исполнилось быстро.
* * *
Аппаратура в ее кабинете мешала. А вот сам Расщепей – ничуть, хотя он был шумным. Правда, шумным по-особенному. По делу. Чтобы работали. Это даже взбадривало. А его словечки заставляли улыбаться. И он это замечал. Рисоваться от этого не начинал, но иногда подмигивал. И возмущения это не вызывало. Он ей нравился. Она даже позволяла ему немножко командовать. Тем более что свое дело он действительно знал. А она знала свое. И старалась говорить на камеру от сердца. Знала, это непросто и дано не каждому, но сама не могла иначе. И всем нравилось. В том числе и ему.
– Отлично поработали, сенатор. Мне кажется, я должен вам ужин.
– О, спасибо, я вполне могла бы и сама…
– Поужинать? Не сомневаюсь. Но иногда это приятнее делать в компании.
– Я имела в виду – самой оплатить. И себе, и вам.
– А у меня на родине считается, что девушкам приятно, когда за них платят.
– А у меня на родине считается, что нас, женщин, это унижает.
– Да, задача… И как же нам прийти к компромиссу?
– Ну, пойдем в сенатский буфет и платим пополам!
– Принято! – рассмеялся он.
А кормили тут здорово… Расщепей даже заметил:
– Пожалуй, здесь я готов даже позавидовать жизни сенатора!
– Ничего, вот станете знаменитостью – у вас еще не то будет. И куча поклонниц!
– Ну, до этого мне еще далеко…
– Зато есть к чему стремиться, правда?
– Лучше бы на самом деле, а не на экране.
– Ну почему же. Когда люди видят на экране хороших людей – они тоже становятся лучше…
– Поэтому я снимаю вас.
– О, а я бы хотела увидеть вас в качестве актера.
– Думаете, у меня бы получилось?
– Разумеется. У вас в глазах такой огонь, грех лишать его разумные цивилизации.
– Вы говорите обо мне, прямо как о мифическом герое!
– А вы изобразите такого! Вам пойдет. Необязательно даже форс-юзера. У простых смертных должны быть свои герои, правда?
– В этом вы правы, конечно…
– Вот и давайте постараемся. Каждый на своем поле.
– Ну что ж, я не против.
– Ну и прекрасно. Буду ждать.
Он снова улыбнулся – так, что нельзя было не улыбнуться в ответ.
Мон почувствовала, как тает ее сердце. Тает и загорается. Что же это… Вот так сразу и властно… Она даже не верила, что такое бывает. Может, и надеялась в душе, как почти любая девушка. Но голову потерять было страшно. Ведь всегда жила именно головой, разумом… Так ее учила мать, так требовала выбранная стезя. Нельзя покоряться мужчине, растворяться в нем, это глупо и может переломать всю жизнь. К тому же он почти что деспот. И работает в такой сфере, где про верность и не слышали. Она все это знала, помнила… Вот только сердцу это не мешало таять.
– Я мечтаю увидеть вас снова. И не только на экране.
Сказала – и смутилась… И ведь он не мог не заметить! Но подкалывать не стал. И злоупотреблять своим влиянием тоже. Лишь сказал:
– Ну, уж на экране наверняка увидите.
– А просто так? – у нее капризно покривились губы, и – ситх! – она почувствовала себя маленькой и глупой.
– Если захотите – так это даже и проще, – он снова улыбнулся, но в улыбке не было насмешки.
– Очень хочу.
– Значит, увидимся.
– Замечательно! – она сама не ожидала, что это прозвучит так обрадованно.
И в тот день они долго не хотели расставаться. Почему-то находилось, о чем говорить – еще и еще… Даже странно, они ведь живут совершенно разной жизнью. Но, похоже, делают одно дело. Трудятся на благо галактики, каждый по-своему. Вот и делятся успехами. Главное, это интересно им обоим.
В этот раз они даже не сделали движения навстречу друг другу, чтобы обняться или поцеловаться. Мон просто протянула руку – как товарищу.
И изумленно вздрогнула, когда он поцеловал ее руку – просто жест вежливости, без намека на фривольность, но все же неожиданно.
– О, простите. Это у вас тоже не принято и считается оскорблением? – а глаза его синющие улыбались…
– Нет, нет… – только и смогла она произнести.
– Ну и хорошо, – он еще на секунду задержал ее руку в своей и только тогда отпустил.
Щеки Мон пылали. Она еще долго-долго вспоминала это мгновение. И сердце никак не желало успокаиваться… Отсчитывало минуты до новой встречи. И что-то подсказывало – ждать ее недолго.
Только сначала был все-таки сюжет в новостях. В котором их имена поставили рядом. И видеть себя почему-то было так странно… И голос тоньше, и лицо совсем кукольно-девчоночье, и вообще… Неужели она такая? Или просто кажется? А вот Расщепей, помелькав в кадре, укрепил ее в мысли, что создан для экрана. Вот что значит – в родной стихии! И он еще объявил с экрана: мол, про таких сенаторов надо снимать художественные фильмы! Тут уж впору было снова залиться румянцем… И порадоваться, что никто не видит. Пусть уж лучше и впрямь смотрят на нее на экране – это вдруг перестало смущать.
А ему… ему она бы сейчас позвонила или еще как-нибудь связалась. Только как… Пока что ей начали трезвонить подружки. Явно завидующие. Частушки вон пели…
– Режиссер ко мне прилип:
«Я с тебя снимаю клип!» –
Но со всей моей красы
Снял он только лишь трусы!
– Фу, какая ты пошлая, – Мон со злостью ткнула на кнопку комлинка.
Потом позвонила мать. И начало казаться – лучше уж пошлые подружки. Потому что начались такие вопросы… Хоть беги! Как, что, насколько серьезно и сколько раз…
– Мама! Я с ним даже не целовалась!
– Ну и дура.
– Я его видела впервые в жизни – и уже должна была на него броситься, так, что ли?
– А чего упускать развлечение?
Интересно, кто же из нас взрослее, мельком подумала Мон. А мать продолжала:
– Нет, ну если ты считаешь, что у тебя есть варианты, более полезные для карьеры, то, может, ты и права.
– Конечно, – только и смогла сказать Мон.
И губернаторша наконец отключилась, бросив напоследок еще парочку советов – полезных с ее точки зрения и очень пошлых в глазах Мон. Да уж, повезло с семьей, ничего не скажешь…
А он так и не позвонил, а она и не знает, как с ним связаться. Властью своей, конечно, может узнать, но только завтра…
И тут снова раздался звонок.
– До вас как до Кремля, миледи, не дозвонишься! Все дела галактической важности?
– Если бы, – сокрушенно ответила она. – Сплетни и бредни. После вашей передачи.
– Ох, и в чем же я оплошал?
– Да это не вы…
– А кто же?
– Мировая общественность. Она уже уложила нас рядом, – так и выпалила, не задумываясь.
– О, не обращайте вы внимания! Пусть думают что хотят. И завидуют! – и тут же мелькнула мысль – завидовать-то, пожалуй, есть чему…
– Ладно. Я так рада вас слышать…
– Взаимно.
– Так глупо, но я скучаю… – она запнулась, опасаясь услышать в ответ его смех.
Но только почувствовала улыбку в голосе:
– Кажется, я тоже. Когда мы сможем увидеться?
– Да хоть завтра.
– Значит, увидимся завтра… А где?
– Давайте около сената. Как только закончится заседание. Полагаю, скрываться нам ни от кого не стоит и бесполезно.
– Наверное, вы правы.
* * *
Назавтра Мон не могла дождаться конца заседания. Если бы там не обсуждали вопросы, действительно ее волновавшие, она бы вообще перестала слушать, уйдя в свои грезы. Это вот в перерывах такое состояние помогало ей не слышать вопросов и подколок. А их, кажется, было немало.
Но вот наконец все закончилось, и она буквально порхнула на улицу, под синее небо… навстречу синим глазам. И тут же забыла обо всех неприятных мелочах.
Расщепей предложил ей руку и повел гулять. И она в первые минуты даже не смотрела, куда идет. Хотя и знала тут все отлично. Но хотелось смотреть только на своего спутника. И слушать, как он рассказывает о возможных будущих проектах. А их у него хватало. Семена, брошенные ею, Мон, взошли, и теперь в голове Александра так и роились сюжеты фильмов. В основном – патриотических. И, опять же в основном, не про джедаев. Но, может, так оно даже и лучше? Они с Мон ведь уже решили, что да. Должны быть в кино и другие герои. Не менее отважные и приносящие пользу обществу.
– Знаете, – сказал, увлекшись, Расщепей, – любить – это смотреть не друг на друга, а вместе в одном направлении.
– Верить в одно и то же?
– Вроде того, да.
– И… в каком же направлении смотрите вы?
– А как бы не вы мне его указали. Поднятие боевого духа граждан, обделенных Силой.
– А кроме этого?
– Ничего такого, что шокировало бы порядочную девушку. Кстати, а сенаторам положен отпуск?
– Иногда, – засмеялась Мон.
– А где вы обычно отдыхаете? Дома?
– На даче.
– Дача – это здорово. А мир повидать никогда не хотели?
– Не отказалась бы… Именно повидать, а не просто носиться по нему, потому что того требует работа…
– Если бы я мог, я бы позвал вас с собой.
Мон вздохнула. Если бы…
– Не отпустят, – погрустнел Расщепей. – Или сами боитесь?
– Я? Нисколько не боюсь!
– Тогда за чем же дело стало?
– Только за вами.
– Так я приглашаю… И только не думайте плохого, ради Силы!
– Я и не думаю, – правда, все остальные поймут это однозначно. Ну да какая разница, все равно терять уже нечего…
– Ваша репутация мне дорога. Если все зашло так далеко – я мог бы обеспечить вам честное имя.
– Каким же образом?
– Самым простым. Попросить вашей руки.
– Что?!
– По-моему, это было бы самым правильным выходом.
– Но ведь мы так мало знакомы! Да и не так это важно, кто сейчас на это смотрит? Точно не моя мать. Она-то скорее уж наоборот…
– Ну у вас и нравы. Теперь мне еще больше хочется позвать вас замуж.
– Чтобы восстановить справедливость?
– Чтобы все было правильно. Если я вам не противен и вас такая правильность не оскорбляет.
– Нет, конечно же! То есть… Не оскорбляет и не противны, я хочу сказать.
– Уже здорово! Тем более, не завтра же.
Мон улыбнулась:
– Да уж, спешка ни к чему…
– Тем более и отпуск, боюсь, нескоро.
– Ну, признаться, не так уж и нескоро.
– А именно?
– Лето же на носу. Через месяц каникулы.
– И правда…
«Что ж, по крайней мере, есть месяц на раздумье», – мелькнуло в голове. Но Мон тут же одернула себя. Хотя так хорошо было, прямо-таки летать хотелось. И, кажется, не только ей. Может, и правда две половинки видят друг друга сразу? Как знать… И хорошо бы проверить. Благо, время для этого есть.
* * *
В ближайший месяц они виделись при ближайшей возможности. И сплетни Мон уже не волновали. В конце концов скоро часть их станет правдой. Или даже не часть… Нет, нет, что за мысли! Пусть все идет как идет. Спешить-то некуда. По крайней мере, хочется надеяться, что не будет войны. Или чего-то в этом роде. Хотя, война-то уж вряд ли. Так казалось тогда. Потому что думать хотелось о другом. И считать дни до отпуска. Кажется, еще никогда его так не ждала… Ведь не одна будет. Первый раз по-настоящему не одна.
…И вот наконец долгожданный день. Расщепей встретил ее прямо у дверей Сената. И спросил:
– Много вам нужно времени на сборы?
– Да все уже сложено. Дома лежит. Только забрать.
Надо же, как она готовилась! Он до недавнего времени думал, что такие женщины вообще в природе не встречаются… Но ведь в какой-то мере она и он выросли в разных мирах. И то, что ему кажется странным, для нее – обычное дело.
Он не знал, как сама она удивлялась себе. Чувствовала себя школьницей, отчаянно рвущейся на каникулы – хоть и по вполне взрослой причине. А еще – она, конечно, будет независимой, но так приятно переложить на кого-то хоть часть ответственности! Это в новинку… но тем интереснее. И она в самом деле готова полностью ему довериться. И чувствует, что оно того стоит.
А он, кажется, давно уже решил, куда ее повезет. Как будто эта мысль была в голове с самого начала.
Вот так они оказались на планете со странным названием Сочи. Мон это название забавляло – а вот Расщепею, похоже, казалось родным и близким.
– Родился я не здесь. Но бывать приходилось.
– Отдыхали?
– Да. Это же курортная планета. Меня сюда родители возили, в море плавать. А вам что, разве не доводилось?
– Доводилось бывать на море. Но не здесь. А здесь так красиво…
– Спасибо, я знал, что вы оцените.
Оценить и впрямь было что. Теплое, ласковое море. Солнце, лучи которого, кажется, могли только нежить, а не обжигать…
– Здесь удивительно мягкий климат, – заметила Мон. – Прямо как на моей родной Чандрилле.
– Значит, можете чувствовать себя как дома!
– Признаться, я так себя и чувствую… И даже лучше. На Чандрилле нет моря, только озера. Иногда, признаться, я об этом жалела. А теперь…
– Теперь есть где наверстать? Рад и счастлив.
Он и правда был счастлив – глаза так и сияли. Как это море под ласковым солнцем. И Мон вдруг почувствовала, что это счастье – от того, что он здесь, в краю своего детства… и вместе с ней. Счастья было так много, просто через край. И так страшно расплескать… И голова кругом…
– Ну идемте же скорее, искупаемся! – Расщепей подмигнул и легонько тронул ее за плечо. Было в этом что-то совсем мальчишеское. И подумалось: этот человек никогда не постареет. И рядом с ним, похоже, и самой состариться невозможно.
За этими мыслями она как-то и смутиться забыла. Тем более переодеваться все равно собиралась не у него на глазах. А уж потом… Потом будет не до смущения.
Как выяснилось – плавали они оба отлично. А значит, им предстояла масса веселья. И плавать наперегонки было только разминкой. Они могли многим удивить друг друга. Недаром же родились в разных мирах. Значит, и плавать учились чуть, да по-разному. Хотя и, кажется, одинаково быстро.
И до чего ж весело! Они оба словно превратились в детей. И не заметили, как над ними опустилась бархатная южная ночь. А ночью море теплее… И покидать его совсем не хотелось.
– Я тут с вами русалкой стану, – засмеялась она. – Или мон каламари.
– Не надо. Вы мне больше нравитесь просто Мон.
– Какой чудесный комплимент. Но море тоже чудесное, Александр.
– Да, тут не поспоришь…
– Потом, наверно, весь день проспим.
– И пусть. Мы же на отдыхе.
– Ладно, пожалуй.
Тем более, что спать сейчас все равно не хотелось. И когда кончились силы – они просто уселись рядышком на берегу. Почти прижавшись друг к другу. Почти. Было не настолько холодно, чтобы забыть о смущении. И все же – смущения уже было значительно меньше, чем прежде. Они такие близкие люди… И чувствуют во многом одинаково. Могут даже обходиться без слов. Порой достаточно просто смотреть друг на друга.
И так – пока не задремлешь. Мон сама не заметила, как прилегла на колени к Александру… И он не возражал. Только сам устроился поудобнее. Обоим было на удивление уютно.
И так прошла вся недлинная южная ночь.
* * *
Мон проснулась с первыми лучами солнца. Осторожно потянулась, пытаясь не потревожить Александра. Его голова тоже почти что покоилась у нее на коленях. Ну надо же… Неужели они так и проспали всю ночь? С кем бы еще такое стало возможным? Нет, другого такого и не найти, пожалуй… И пусть это длится вечно. Всю жизнь… Чтобы было вот так же, как сейчас, так хорошо, так уютно, так правильно – рядом с ним.
– Александр… – она даже не позвала его, просто прошептала…
И он тут же открыл глаза. И улыбнулся.
– Доброе утро!
– Доброе… Надо же, кажется, мы так здесь и заснули!
– И, похоже, это было не так уж плохо.
– Побольше бы таких ночей!
– Думаю, они еще будут… Если сами захотим.
– Весь отпуск!
– Значит, так и будет.
И они обнялись, встречая новый день. А день обещал быть прекрасным… Как и будущие дни. И ночи тоже. И пусть никто не подумает ничего плохого. А даже если подумает – это ничего не стоит рядом со счастьем, которое они делят на двоих, просто находясь рядом.
* * *
О том, что они давным-давно женаты, мало кто знал. Старые сплетни давно забылись, фамилию Мотма не сменила, и каждый блистал в своей сфере. Мон была и оставалась сенатором, а ее супруг – тот, вняв ее давнему совету, за четырнадцать лет наснимал немало… И каждый фильм, без преувеличения, был шедевром.
Вот только внезапно нагрянувшая новая власть была иного мнения. Гонения на Расщепея были ничуть не меньше, чем на прогрессивных сенаторов. Так что супруги очутились в равном положении. Подполье, сопротивление оставалось их единственной дорогой. И они готовы были идти по ней. Расщепей вполне мог быть солдатом. Но не собирался бросать наглядную агитацию. Благо, возможности были. Базы повстанцев располагали отменным арсеналом. И не только оружейным… Как раз агитация, по мнению Расщепея – оружие весьма грозное. Главное – не дать понять по документальным съемкам, где же находится база.
– Осторожнее с природой и звездным небом! – шутила Мон.
– Да уж, с имперцев станется сличать звездные карты!
Но конспирацию они оба соблюдать умели. Учились быстро и на глазах. А сыну их тогда было двенадцать… Но повзрослел он, кажется, уже давно. Потому что не позволила Мон ему на всю жизнь остаться у бабушки на Чандрилле. Джобин очень часто проводил время с отцом… На которого, кстати, был очень похож, и не только внешне. Возможно, поэтому Танис Мотма внука и недолюбливала. Мон это, конечно, радовать не могло. Ну да, впрочем, отношения ее с матерью уже давно оставляли желать лучшего. Хорошо хоть не в политических вопросах. Нынешняя власть Мотму-старшую тоже не устраивала. Так что приют дать она могла, но не более. Расщепея она не жаловала, потому что считала авторитарным и старомодным. Причем, второе в ее глазах было хуже первого.
– Как ты с ним живешь? Неужто уважает в тебе женщину?
– Мама, если на то пошло – у нас достаточно возможностей отдохнуть друг от друга!
– Надеюсь, ты этим пользуешься.
– Мама! Я его люблю!
– Да я даже не в этом смысле…
– А в каком?!
– Чтоб каждый занимался своими делами.
– Именно это мы и делаем.
– Тогда еще ладно…
– Вот именно. Ладно и замечательно.
Так и продолжалось. Только теперь на нелегальном положении. Хотя для Мон и Александра это, в общем-то, ничего не меняло… По крайней мере, в том, что касалось чувств. Только видеться стали чаще. И, кажется, с последствиями. Правда, это обнаружилось не сразу. А когда уже сопротивление самопровозглашённому императору было в разгаре. И было как-то не до этого, но… Как тут не заметить? Мон обрадовалась бы… в другое время. А теперь расплакалась.
– Ну вот почему раньше не получалось?
– Видимо, должно было получиться сейчас, – заметил супруг.
– В такое-то время?
– Ничего. Вырастим.
– Сначала еще родить надо.
– Я буду рядом.
– С-ситх. Какая же я теперь уязвимая. Ты точно не ввяжешься ни во что?
– По крайней мере, буду стараться изо всех сил.
– Хорошо, хорошо, и за сыном смотри, знаю я этих двенадцатилетних героев…
– И я тоже знаю… Так что не беспокойся. Тем более сейчас.
– Я постараюсь, постараюсь… – а слезы так и текли.
– Ну, не плачь же… Обещаю, все будет хорошо.
– Спасибо, родной мой…
Сейчас, как никогда, хотелось ему верить.
* * *
Лида Мотма-Расщепей родилась в очень далеком и глухом месте. Не как Джобин – на Чандрилле. Это было бы просто опасно. Жизнь девочки начиналась под грозовым небом… Впрочем, для этой планеты такое небо было обычным. Ничего, сильнее будет их девочка, думала Мон. И когда станет старше – никакая гроза ее не испугает. А потом повстанцы неминуемо победят.
– За нашу и вашу победу! – прозвучат тосты на дне рождения Лиды Мотмы.
И она сама будет казаться воплощением этой победы. Особенно для родителей.
… Даром что к заветному дню Лиде будет только двадцать. И в отличие от Леи Органы для восстания она много сделать не могла. Зато для родителей сделала много – уже самим фактом своего существования. Воплощала надежду. И неистребимость жизни. Тот самый свет, одна мысль о котором поможет пройти сквозь любую тьму. И они пройдут. Рука об руку. Что бы кто ни говорил. Ответом на все будет эта девочка, самое неоспоримое доказательство их счастья.
Август-сентябрь 2012, август-сентябрь 2013