Серж болел уже почти неделю, изредка поднимаясь с постели, и все худел и худел.
И чайки кричали, и ветер менял направление, и кончилась в доме святая вода...
Нюша пришла поздно вечером, голодная.
Долго ела, поругиваясь: зачем вы хинкали посолили, я без соли ем, уберите хлеб, от хлеба полнеют!
Намазывала мощным слоем яичный салат на хинкали, запихивала в рот. запивала жирным бульоном и тут же ложкой – в густой ореховый. Спешно, голодно.
А поначалу отказывалась: спасибо, сыта, не хочу есть, я уже поужинала и "на ночь есть вредно"…
Вспомнилось студенческое наше житье. Когда особенно голодно было, когда особенно хотелось есть, к столу в гостях не садилась. Почему-то стыдно было быть голодной.
Спрашиваю:
– Добавки?
– Нет, спасибо! – говорит. – Только вы зря пищу солите, это вредно. Соль и сахар – белая смерть.
"А тебе красная нравится?" – хотела спросить, да удержалась. Слава Богу. Редко сдерживаюсь, а надо бы…
Нюша строит новую жизнь. Сдала квартиру, сняла комнатку у подруги. Достраивает второй этаж дачи. Подругу осуждает:
– Не могут на газовую плиту всей квартирой скинуться! Коммунааалка!
Откинулась жирным телом, вдавилась в кресло, блестит, лоснится…
– Тебе пора, Нюша, – говорю. – Иди.
– Чего? – спрашивает.
– Домой, – говорю, – иди. Мальчишки-то твои где? Поздно уже.
– А ну, их, – машет пухлой ручкой Нюша. – А я вот теперь никому не верю! Даже Путину.
– А он что?
– Кто – он?
– Да Путин-то? Он как на твою веру?
Смеется:
– Все шутите.
Вошла Маруся, опустила морду, сделала круг по комнате, встала напротив Нюши.
– Тебе чего, собака? – спрашивает Нюша.
Зря она так. Маруся не любит, когда ее так называют. Остановилась, смотрит в глаза Нюши. Не мигая смотрит.
- Чего это она? Есть хочет?
– Нет, - говорю. - Есть она не хочет. Гонит она тебя.
– Ой, засиделась я, – Нюша тяжело выкатывается из кресла.
Широкими босыми ступнями передвигается к коридору.
У нас не разуваются.
Но у Нюши на все свои правила.
По нашей квартире она ходит босиком. Я ненавижу, когда чужие люди ходят босиком по нашей квартире. Ненавижу.
И чайки кричали, и ветер менял направление, и Серж все спал. И не хотелось жить…
Санкт-Петербург