Знамение Времени или Шаг к Свету. Часть вторая. Глава восьмая: Борьба и вспышка
19 октября
Почти все оставшееся утро Джаред и Джина провели вместе, но Джина была молчалива, а Джаред смущен и подавлен. Чувства в обоих были, что называется, смешанными. Не то чтобы боль мучила их, но сердечная тоска, не то чтобы удовлетворение, но смертельная радость, но и пилило что-то, и топило, и обжигало, и душам их и сердцам нелегко приходилось в этой холодной войне ветров, что затеялась внутри их сознания и набирала обороты. Незнакомцы, близкие по крови, всепоглощающее доверие и низкая подозрительность; возрождающая любовь, но единственно необходимое сотрудничество... Пустые чаши весов — мысли, и сами они — далеко не люди - там же, измеряют, чья же сила больше, чья же мораль вернее, но ответы — мрачные узники вопросов — не приходят на ум, сберегают тайну, и важны они сейчас, под завесой тени, только лишь для того, чтобы никогда не показаться на глаза тем, кто желает внимать их тихому хриплому голосу.
- Уже на улицах слишком много людей... - пробурчала Джина себе под нос, когда они шли где-то среди овощных лавок, кишащих покупателями.
- И что же? - спросил Джаред, разглядывая толпу.
- Мы с тобой плохо смотримся вместе. Ты такой высоченный, хоть на ходули вставай! - ответила она ему с напускным презрением.
- Есть предложения, как это исправить? - улыбнулся Джаред.
- Да! Иди по другой стороне улицы!
- Джина, это бред... - Джаред однако же поглядел на противоположную сторону и что-то на минуту задержало там его внимание. Он остановился, и Джина замерла на месте рядом с ним.
- Что? Что ты там увидел? - спросила она.
- Фарфоровые куклы. Всегда вызывали во мне жуткие ассоциации. - Джаред нахмурился. - Я различаю их сквозь стекло витрины. Пустые глаза сверкают янтарем, и бледный фарфор их рук мертвенного цвета. - то, как произнес это Джаред, заставило Джину вздрогнуть.
Она уже слышала это описание, она уже слышала точно такие же слова. Однажды, давным-давно, так описывали дев далекого туманного края, и действительно, они напоминали фарфоровых кукол неподвижностью и холодностью взгляда темно-медовых глаз.
- Пошли. - Джина потянула его за собой и перевела через улицу.
- Что связано с ними в твоей жизни? Что? - спросила Джина, подразумевая, конечно же, не кукол, и завела его внутрь лавки.
Колокольчики на двери зловеще звякнули, в пустой тишине оказались они окруженными грустными фарфоровыми лицами кукол, прелестных и холодных, как зимний рассвет. Джаред огляделся. Тишина угнетала его, тишина здесь, среди глядящих на него игрушечных лиц, была особенно зловеще ледяной.
- Послушай, это не то место, где бы мне хотелось находиться. - пробормотал он и отступил на шаг назад, задевая плечом игрушку.
Кукла чуть было не упала с полки, но он поймал ее за холодную руку и усадил на место. Взгляд ее янтарных глаз показался ему одобрительным. Красивое лицо ее и черные локоны вызвали вспышку воспоминаний, но то были мысли так давно канувшие в бездну, что возродить их было невозможно. Сердце его, однако, вспыхнуло искрой памяти. Он снова и снова глядел в лицо куклы, но так и не угадал, что может напоминать ему ее холодное лицо и волосы цвета вороного крыла.
Джина, заметив, как пристально Джаред глядит на куклу вздрогнула, и догадка, быть может, ложная, пронеслась в ее голове. Она загородила игрушку собой и поглядела в глаза Джареда.
- Проблемы? - спросила она, различая за его спиной приближающегося лавочника. Джаред растерянно покачал головой. - вот и отлично. - выдохнула Джина, сжав за спиной куклу.
Она прошмыгнула мимо Джареда и всунула в руку лавочнику энное количество денег, возможно, даже превышавшее стоимость куклы, а после, ни говоря ни слова, вытащила Джареда из лавки и повела следом за собой.
- Я так и знала. - произнесла Джина, прижав куклу к груди.
- Что? - Джаред поглядел на нее сверху вниз, и едва удержался от того, чтобы не коснуться ее спутанных волос.
- Что тысячи белоснежных лиц, безразличных и холодных, напомнят тебе прошлое. Ты выбрал сам. То лицо, что более всего знакомо тебе. Ты видел его. Быть может тому назад тысячелетия.
- Что? Джина, прошу...
- Замолчи! Я знаю, знаю, что ты есть! - она ускорила шаг. - Ты узнал... ты узнал... - она остановилась так неожиданно, что Джаред врезался ей в спину и чуть не повалил на землю.
Задумчивость Джины была так глубока, что Джаред не решился с ней заговорить до тех самых пор, пока она не оставила свои мысли и не поглядела на него.
- Что я узнал? - спросил он.
- Ты идешь со мной. - отрезала Джина, не ответив на его вопрос.
Он хотел было спросить куда, но не успел открыть рта.
- Ко мне домой. - произнесла Джина и затянула его за угол.
Догадка о древнем и великом происхождении Джареда уже давно родилась в ее мозгу, но теперь она переросла в уверенность, и пусть ей было не известно его истинное имя, она поклялась самой себе выяснить все, что только возможно будет узнать, ибо боялась за жизнь его и предполагала, что ежели существует некто темный пытающийся погубить Джареда, то существование его неизмеримо важно для ее собственной победы.
Джаред и Джина оказались в узком и грязном переулке и незаметно, что тени, проникли внутрь дома, на чердаке которого и жила Джина.
Дом оказался убогим и неуютным, темным и будто бы необитаемым, но отовсюду раздавался шорох шагов и лязг посуды, но ни одного человека Джаред не узрел, как ни пытался он вглядеться в мерцающий полумрак.
Лестница зловеще поскрипывала под шагами молодых людей, тихо ворчала и шевелила корявыми досками, и расшатанные перила глухо трещали, будто бы внимая заклинанию.
Джина отворила дверь в комнату и пригласила Джареда войти внутрь. Без колебаний он переступил порог, но тут же замер, разглядывая причудливо рельефные стены, расписанные рукой молодой художницы. Фантасмагорические пейзажи, огненные бездны, последние мгновения жизни суровых богов севера, эльфы и демоны, задымленные вершины скал и бездонные водные глубины были изображены на стенах, и несколько ярдов этой комнаты превращались в целый мир изысканной фантазии, чистого света и самой беспросветной тьмы. Низкий потолок казался глубоким космосом, пол — эбонитовый паркет, испещренный рунами. Комната была заставлена мебелью красного и черного дерева; диван, кровать и кресла были обиты парчой, кое-где висели старинные гобелены, а окна затеняли белоснежный тюль и тяжелые шторы. В правом углу стояла коряга, напоминающая выщербленный дуплистый ствол древнего дерева, и на его редких скорченных ветвях сидела белоснежная сова, а по стволу коряги, извиваясь и шипя, ползла гигантская змея, черная, как безлунная полночь, и покрытая сверкающей, как кристалл, чешуей. Как показалось Джареду, глаза у нее были зелеными, что два пронизанных солнечными лучами изумруда.
- Ты боишься ее? - спросила Джина, подойдя к змее и позволяя ей оплетать свое тело. - Не бойся! Ей столько лет, она столько пережила, что ничья душа уж не нужна ей. Она тебя не тронет. - в ответ на эти слова змея мигом соскользнула с Джины и оказалась около Джареда.
Она поглядела в его глаза взглядом слишком человеческим, чтобы ее можно было испугаться, и медленно, сантиметр за сантиметром, как будто бы опасаясь чего-то или напротив, исследуя, стала обвивать его своим скользким и гибким, черным, серебрящимся телом. От нее исходил странный пьянящий аромат — его мог ощущать Джаред тогда, когда Джина приближалась к нему, и он мог коснуться губами ее кроваво-бронзовых волос. У него не осталось вопросов: он просто знал, что такова тайная реальность Джины, этого существа, неподвластного природе, и нет в ней ни лжи, ни искусственности, одно лишь очарование тайны вечной загадки, необъяснимой лучезарности темноты, которой она окутана; и так она эфемерна и неприкосновенна, что можно назвать ее запретной мечтой, плодом вечных исканий, первородной, первозданной красотой и не оскверненным корыстью желанием истиной веры во все силы, существующие в необъятном океане космоса.
- Ее имя Тора, что созвучно имени могучего нормандского бога. Она чувствует, что ты не простой смертный. - произнесла Джина, подставляя локоть своей сове.
- Я не удивлена, конечно, но мне странно, почему я до сих пор не смогла понять, кто ты такой, хоть и имею в уме несколько догадок слишком жутких, чтобы произнести хоть одну из них вслух. Быть может, скажешь сам?
- Я бы сказал тебе, но увы, за это я буду наказан. Если ты понимаешь меня, если ты знаешь... если ты только знаешь, что значит быть отверженным, ты позволишь мне промолчать!
- Молчи, но знай, до правды я доберусь сама. Ты веришь ли мне?
- Я верю. - Джаред вздохнул, и змея соскользнула с его шеи, возвращаясь к
своей коряге.
- Прекрасно. - произнесла Джина и поглядела на фарфоровую куклу. - Это прекрасная вещь. - сказала она. - Каждый раз, когда глазам твоим будет представляться это холодное лицо, воспоминания будут возвращаться к тебе. Пусть мимолетными вспышками, но ведь все же... - Джина поглядела на Джареда, но спустя мгновение вернулась к кукле. - Она может быть полезна и мне. - она подобрала волосы и провела кончиками пальцев по свежему шраму, тянувшемуся от ключицы до нижней губы. - Нет, это не больно. Ты же знаешь, Джаред. Если ты не совсем человек, то, кем бы ты ни был, ты знаешь, что такое истинная боль, и, конечно, ты столь привычен к ней, что не замечаешь таких царапин. Но я не люблю, когда мое лицо портят шрамы. Они появляются из ниоткуда, как удары плетей... Если ты понимаешь, о чем я. - Джина прикоснулась пальцем к лицу куклы и тут же кожа ее расцвела фарфоровой белизной, затянулись все шрамы, исчезли синяки бессонницы под глазами, оживились потускневшие губы, еще сильнее заблестели волосы. - Сегодня важное мероприятие. - пояснила она. - я должна выглядеть идеально. Мне стоит начать готовиться к этому уже сейчас, если ты не возражаешь.
- Мне уйти? - спохватился Джаред.
- Нет, нет! Я ведь еще не пояснила! Прихорашиваться — это все после. Сначала мне нужен противник.
- Противник? - недоверчиво переспросил Джаред.
- От тебя не требуется ничего сверхъестественного, просто ты должен сопротивляться изо всех сил всем моим ударам и моему оружию, но главное — ты должен нападать и стараться меня убить. Ты достойный противник, я это знаю.
- Я не понимаю, зачем тебе это?
- Сегодня мне будет грозить опасность. Просто помоги мне быть готовой ко всему.
- Я согласен. - произнес Джаред, но в ту же минуту пожалел об этом. Он плохо представлял себе, как сможет он драться с этой хрупкой девушкой. Но Джина уже кинула ему пистолет, клинок, несколько железных прутьев, удавку и нож.
- Бей со всей силы и кидайся на меня, как на злейшего врага. Если ты ослабишь атаку, я убью тебя. По-настоящему убью. - она заглянула в глаза Джареду, и он понял, что она не шутит.
- Ладно. - прошептал он, и Джина улыбнулась в ответ на его щеняче-испуганный взгляд.
Спустя секунду девушка уже стояла перед ним открытая всем ударам.
- Действуй, и не смей меня жалеть! - приказала она.
Джаред рванулся вперед, левой рукой желая нанести удар, а правой попытаться вонзить в плечо Джины нож. Девушка не сдвинулась с места, но одной рукой остановила его, схватив за запястье правой руки, а второй — заломив его левую руку ему за спину.
- Слабовато! - прошептала она ему на ухо и отбросила его в сторону.
Джаред не сдался. В следующую секунду он сбил ее с ног и повалил на пол. Они покатились кубарем до самого окна, и юноша, прилагая огромные усилия, все-таки смог одолеть соперницу, за запястья придавив ее к полу.
- Какие мускулы... - прошептала Джина, задыхаясь. - Достойный соперник! - освободить руки ей не удалось до тех пор, пока Джаред не ослабил хватку.
В ту же секунду Джина ударила его коленом в голову и оседлала его. После нескольких ударов в челюсть, Джаред оттолкнул от себя Джину, и она отлетела, врезавшись в стеклянную дверцу сервиза. На ее голову посыпались осколки, и она изрезалась ими, но, истекая кровью, поднялась на ноги и кинулась на Джареда, как разъяренная львица. Со злости, она зубами вцепилась ему в шею и отодрала кусок кожи. Джаред отбросил ее на кровать и, запрыгнув туда следом, затянул на шее Джины удавку, но она распорола ее, как нитку, дотянувшись до лезвия в своем кармане. Она рассекла Джареду плечо, спрыгнула с кровати и схватила пистолет. Юноше удалось увернуться от пули только благодаря удаче, а после он кинулся к Джине и крепко прижал ее к себе, не давая пошевелиться и даже вдохнуть. Но, вырвавшись из смертельных объятий, девушка вывернула Джареду руки, уложила его грудью на комод, удавкой перетянула его запястья и приставила холодное дуло пистолета к затылку.
- Ты был великолепен! - прошептала она. - На сегодня достаточно! - и она отпустила тяжело дышавшего Джареда, чтобы тот смог оправился от поражения.
- Боги! Ты так легко смогла победить меня! Невероятно! - прошептал Джаред, отдышавшись.
- Не завидуй! Я помню время когда я была другой. Было время, когда я закрывала лицо руками, когда меня собирались ударить; когда меня хватали за руки, я не могла освободиться, когда меня кидали на землю, я не могла подняться, а когда меня толкали, я падала, как подкошенная. Было время, когда я не умела держать в руках оружие, даже пистолет; когда меня били, я не могла двигаться от боли, когда мне предлагали сдаться под пытками, я сдавалась на первой минуте. Мышцы мои были расслаблены, руки обессилены, душа - милосердна. Но я быстро поняла, что создана для того, чтобы быть изгнанной, ненавистной, чтобы люди считали меня убийцей, чтобы альвы земли презирали меня. Так уж заведено, и ты знаешь это, что «хорошим» героям противопоставляют «плохих», диктуют, что зло, а что добродетель, и все обязаны в это верить. И ты в это веришь, и я, но не так, как другие, хоть мы и понимаем, что большинство — это истина. Так вот, мне приходилось бороться за существование, а для борьбы нужна сила. У меня хватало силы духовной, но силы физической было недостаточно. Сдаваться было бы низко, и оставалось лишь ждать, пока я буду готова для отмщения. Как ты уже смог убедиться, я сумела овладеть искусствами борьбы, но и не только. Знаешь, прицеливаясь, чтобы выстрелить, я выбираю, в какой из желудочков сердца мне хочется попасть. Да, я умею очень много, а знаю еще больше, уж поверь. Я знаю, куда нужно попасть, чтоб выстрелом не убить человека, но также я знаю, как ударить, чтобы человек смог мгновенно умереть. Поверь, все это стоило труда, но годы, как ты знаешь, сами по себе нас учат. Ежели каждый день рисовать окно напротив, через десять лет твой рисунок будет словно фотография — точный до мельчайших деталей. И этот закон действует на все. Не мне рассказывать тебе, как развивать способности: ты и сам прекрасно понимаешь, каково это. Не за один день ты добился фигуры атлета, также не за один день я научилась убивать. Но регулярность добавляет опыта, а опыт — это всегда знание, прежде всего — знание деталей. Чем больше нюансов тебе известно, тем выше шансы на удачу. Мои способности развились настолько, что я могу в легкую одолеть даже тебя, а ты достойнейший противник, мне даже в какой-то момент показалось, что я и не встречала никого сильнее, уж поверь мне! Преклоняюсь пред твоей силой! Ты впечатлил меня, коротышка! - Джина дружественно похлопала Джареда по спине. - А теперь мне пора прихорашиваться. - и она достала из комода несколько полотенец, халат и белье. - У меня тут чудесные покои, недоступные для простых смертных, ну а ванная комната просто великолепна. - Джина самодовольно улыбнулась, но Джаред так и не понял, чему: тому, как она быстро и умело перевела тему, не дав ему отдышаться после своей речи, или своему не хилому состоянию, непонятно, как и откуда появившемуся у бедной одинокой девушки, живущей в затхлом домишке на одной из захолустных улочек Эдинбурга.
- Ну а в моем отеле не отыскать и жалкой раковины... - пробормотал Джаред, провожая ее до дверей в ванную комнату.
- Ну а я обожаю роскошь и уют. - произнесла она, вспоминая далекий свой сгинувший дом.
Джина отворила тяжелую дверь из розового дерева и ступила на золотую плитку, которой был выложен пол. - Прощай, Джаред! - улыбнулась она. - Увидимся на рассвете! - она медленно затворила дверь, запираясь среди гобеленов и благовоний королевской купальни, а Джаред, счастливый, разгоряченный, в головокружительных грезах, в дымке сладострастных воспоминаний понесся в свой номер, чтобы дальше гадать и изучать, и упиваться собственной слабостью любви, нечаянно и волшебно распустившейся в его сердце.