Когда я пришла в себя, генеральный директор фирмы мирно пил чай с председателем колхоза и о чем-то беседовал, а Варвара Никаноровна сосредоточенно тыкала мне в нос ватку с нашатырем.
-Ну вот, - облегчено вздохнула добрая женщина и положила на мой лоб прохладную мозолистую руку, - теперь можно и вечерять.
Лебедев не обращал на меня внимания, и это было странно.
Я вздохнула и покорно побрела за хозяйкой. В голове вертелся вопрос, который, как ни странно, не давал мне покоя.
«Возможно, Варвара Никаноровна из бывших аристократов, но об этом в тридцать седьмом году говорить опасно»
- Вы – учительница? – наблюдая за ее благородными чертами, поинтересовалась я.
- Лекарка, - улыбнулся Медведев и приобнял намечающуюся талию жены, – заведующая фельдшерско-акушерским пунктом.
Большой самовар дымился на краю не покрытого скатертью деревянного стола, рядом с ним в глиняной миске лежали баранки. В тарелках у мужчин уныло стыла пшенная каша.
- Не успела пирогов испечь, - весело проговорила лекарка, - у Компарты температура поднялась, пришлось ехать аж в Мамоново. Хорошо, что хрипов в легких не услышала.
- Компарты? – сглотнул слюну Лебедев.
- А что? – поднял лохматую бровь Лука Матвеевич. – У нас еще и не такие имена детишкам давать стали. Например, Дазвсемир, то есть, « Да здравствует всемирная революция» или Даздраперма - «Да здравствует Первое мая».
- Дасдрасперма, - открыла рот я и подумала, как будут называть девочку сверстники. Спермой?
- А в Савельеве Даздрасмыгда – «Да здравствует смычка города и деревни» родилась, - поддержала мужа фельдшерица, - неделю назад роды принимала.
Невольная судорога от едва сдерживаемого смеха промелькнула на Юркином лице, но она не осталась незамеченной.
- Сразу видно, что вы несознательные, - внезапно нахмурился председатель. – И машина у вас странная, не советская.
- Да уж, не советская, - подтвердила я и получила под столом пинок от Юрки
- Кушайте-кушайте, - пододвинула ко мне чашку с чаем хозяюшка.
Чай был, по-видимому, грузинский. Такой пили в доперестроечные времена, и он отличался присущей ему терпкой горечью.
Каш я не ела, баранки не переваривала, а оттого сделала несколько глотков и, вежливо извинившись, заявила, что плотно поела в пути.
Муж последовал моему примеру.
- Это новая модель правительственного авто, - неожиданно стал врать генеральный директор. – А что на капоте английские буквы, то это шифровка, чтобы не узнали, что я….
Юрка многозначительно замялся.
«Чего он несет!»
- Ах, да, - густо покраснел Лука Матвеевич.
Еле справившись с неловкостью, я отвела взгляд в сторону и вспомнила о детях и внуках. А еще о Ирке и подарках ее семейству.
За окном слышался гвалт, видимо, сельская общественность, ослушавшись вожака, бурно обсуждала наш «Мерс».
- В понедельник приезжает секретарь райкома товарищ Еремеев, - напомнил жене председатель колхоза, - надо угостить хорошенько.
А сам пристально поглядел в честные глаза гостя.
Солнце клонилось к закату, голоса во дворе умолкли, и я остро почувствовала, как отчаяние цепкими лапами лезет мне за пазуху.
-Почивать пожалуйте, - отодвинула ситцевую шторку Варвара Никаноровна, - утро вечера мудренее.
На полутораспальной железной кровати лежала самая настоящая перина, и возвышались огромные пуховые подушки.
«Почистить бы зубы», - вздохнула я, но к машине выйти не осмелилась.
- Моемся только по субботам, то есть, завтра, - поняла мой тоскливый взгляд хозяйка.
И мы завалились спать. Нас заботливо задернули занавеской, легли сами, и тут же ритмично заскрипела соседняя койка. Хозяева зря времени не теряли.
« Есть ли у них дети? - подумалось тогда мне. - И как нам отсюда вырваться»?
- Никак, - ответил на мой безмолвный вопрос Лебедев. – Через два дня приедет секретарь райкома и нас увезут в органы.
Скрип прекратился.
- Может, бежать? – привстала на локте я.
-Куда? - с сарказмом хмыкнул супруг, - Кругом леса, дороги не знаем, того и гляди бензин закончится.
- АЗС в лесу не найти, - покорно согласилась я и беззвучно заплакала.
А потом почувствовала руку на своем плече. Самую родную руку на свете. И я прижалась к ней губами, а потом моментально отключилась, будто кто-то невидимый внезапно погасил свет.
Утро пришло быстро, так как хозяева встали засветло.
Сначала завизжала кровать, затем, громко зевая, фельдшерица стала греметь плошками. Хлебая какую-то похлебку, смачно зачавкал председатель.
От этого чавканья мне стало плохо.
Юрка не спал. Даже в рассеивающейся темноте было видно, что он смотрел в потолок.
- Интересно, работает ли в тридцать седьмом мобильник, - прошептала я мужу на ушко.
- С какой стати? – отмахнулся он и снова стал чужим и далеким. Словом, генеральным директором большой фирмы.
И я вспомнила о загородном доме, который мы забросили из-за того, что приходилось долго до него добираться. Время – деньги, так любил говорить Лебедев. Снова деньги, пропади они пропадом. Поехали бы к Ирке на автобусе, не попали бы в эту дурацкую ситуацию.
Кстати, дом находился в противоположной от Булгаково стороне. Если бы мы отправились в Кумертау из коттеджа, сейчас какой-нибудь другой современник гостил бы в тридцать седьмом году.
- А Интернет? – игнорируя недовольство супруга, ляпнула я.
- Товарищи, - неожиданно послышался голос Варвары Никаноровны, - поднимайтесь, утренничать будем.
- Зубы бы почистить, - всхлипнула я.
Юрка молчал, он никак не реагировал на мои всхлипы, а потому пришлось успокоиться.
Мы обреченно встали, вышли во двор. «Мерс» уныло приткнулся к кусту смородины, и мне почудилось, что он проплакал всю ночь.
Я влезла в салон, взяла мыло, зубные щетки, пасту и уже хотела выйти из машины, как почувствовала, что сижу на чем-то твердом.
Привстав, я выудила из-под себя прямоугольный предмет. Нажав на кнопочку смартфона, я обнаружила, что она загорелась зеленым огоньком.
Продолжение http://www.proza.ru/2014/01/06/2218