Финиш...
Пройден Путь, теперь можно и отдохнуть. Отдыха жаждут все, которые преодолевают Путь. Они ещё не прошли и половины его, а уже мечтают об отдыхе, как о манне небесной...
– Вот что. Иди дальше. И не будет никакого отдыха. Никогда. И не будет никакого Пути. Будешь ты.
– Я не знаю... Смогу ли я?..
– Сможешь. Иди.
– Но захочу ли я?.. Это очень существенно...
Водянистые глаза старика смотрят внимательно. Белые пряди волос колышет сухой, прилетевший откуда-то издалека ветер. Это ветер Надежды. В углах поджатого, бесцветного рта прячется улыбка, непонятная улыбка, повергающая в изумление.
Бесконечная, пыльная дорога, а на ней человек. Дорога исчезает за холмами. Гряда этих холмов тянется до самого горизонта. А что там, дальше, после того, как исчезнет самый последний холм?.. И откуда только берутся силы идти? Шаг за шагом идёт человек, удаляясь от дерева, под которым только что отдыхал, вкушая от его тени.
– Иди, старик!.. Иди куда-нибудь!..
– А конец будет моему Пути?.. Когда-нибудь эта дорога кончится?..
– Зачем тебе конец?.. Есть дорога, есть посох в твоих руках, есть немного силы в твоих ногах!.. Иди – и придёт убеждение, что так нужно!..
– Зачем – нужно?..
– Не спрашивай!..
Я приоткрыл глаза. Было темно и тихо. В доме все спали кроме меня. Проснулся я неспроста. Со мной что-то происходило необычайно странное. Было такое ощущение, как будто медленно, исподволь во мне накапливались какие-то неведомые силы и вот, вдруг они достигли во мне нужного уровня, заполнив во мне всё пустующее до этого пространство – и готовы были взорваться!.. Я не понимал, для чего во мне эти силы, но чувствовал, что они во мне неспроста, что за этим что-то стоит – большое и важное...
Я буду ещё жить долгие годы, а потом?.. Финиш, смерть?.. Эти мысли занимали меня в последнее время. Я думал об этом, и чем больше я размышлял о том, что будет в Конце и чем должно ВСЁ ЭТО кончится, тем горше представлялась мне моя судьба, как и судьба человека вообще...
Густая темень окружала меня, но это ещё не был Конец. Мысль моя работала, пока ещё работала... А когда бы она перестала работать?!. Что тогда?.. Что после этого?!. И зачем ВСЁ ЭТО, если перестанет когда-нибудь работать мысль?!. Какая-то злая шутка сыграна со мной, и нет виноватых!.. Был бы я доисторическим динозавром – мне было бы несравненно легче, а я не динозавр... Кто же я, кто?..
Кажется, я человек...
Помню, как несколько дней назад смотрел я на закат солнца и на город, погружающийся во тьму. В этом было что-то фантастическое, что-то безнадёжно тоскливое и печальное. Но, наверное, я просто угрюмый, мрачный человек?.. Вот я задумываюсь над тем, что такое жизнь и зачем я живу, а сам тем временем понимаю, что напрасно задумываюсь, что не надо задумываться, потому что всё это бестолку...
Я люблю природу, люблю бывать один в лесу, на берегу реки... Надо мне было родиться не человеком, а диким зверем, тогда бы я всегда был предоставлен самому себе... Человек не свободен, он зависит от других людей и не может быть предоставлен самому себе...
Неужели я жалею, что я человек?.. Они удивились бы, если бы узнали о том, что я жалею... они!.. Но они никогда не узнают, у них своя жизнь, они сами не знают, что им не хватает... Вот они спят, а утром проснутся и забегают, засуетятся – и некогда будет думать... За целую жизнь некогда будет подумать, но мысль сама пробьёт себе дорогу и сама решит за них!.. Мысль их убьёт!..
Он писал книгу, долго и упорно. Прошло пять лет напряженного труда. Когда книга была готова, он отнёс её редактору книжного издательства и положил перед ним...
– Я написал книгу, – коротко сказал он.
– Роман? – спросил редактор, глядя искоса на пухлую рукопись.
– Книга, – поправил он, – просто книга...
Редактор внимательно посмотрел ему в глаза и задал вопрос:
– О чём же ваша книга?..
Он подумал, затем сказал:
– Это мои наблюдения над жизнью, мои раздумья... В общем, я постарался раскрыть смысл жизни... как я его понял...
– Садитесь! – предложил редактор и рукою указал ему на стул.
– Спасибо!..
И он сел. Тяжёлый взгляд его остановился на рукописи книги.
Редактор кашлянул в кулак, достал из кармана белый, с синею каймой платок и приложил к красным губам, затем ещё кашлянул, затем помял платок в руках и снова засунул его в карман пиджака.
– Ну и что, раскрыли?.. – в голосе его не было иронии.
– Что?..
– Смысл жизни!..
– А! Смысл жизни?.. – оживился он и улыбнулся краем рта. – Раскрыл ли я смысл жизни?.. Ну, это вы узнаете, когда перевернёте последнюю страницу моей книги!..
– Много написали! – кивнул на рукопись редактор.
– Как вы сказали?.. – не понял он.
– Я говорю – долго придётся читать!..
– А!.. – снова улыбнулся краем рта. – Я её писал пять лет!..
– Почему вы так озаглавили вашу книгу – «Грязь»?.. Неужели вы не могли дать её ка-кое-нибудь другое название, поблагозвучнее, что ли!?.
– Поблагозвучнее?.. Нет, не мог!.. И потом, почему вам не нравится такое название? Разве вы никогда не видели грязь? Да вы, наверное, до того привыкли к грязи, что просто её не замечаете... Вон, перед входом в вашу редакцию – сколько на улице грязи!.. Утонуть можно!..
– Вы правы, всюду эта грязь, – согласился редактор.
– Я люблю грязь... Я полюбил её с недавнего времени...
– Интересно!..
– Без грязи нельзя, она – неотъемлемая часть нашей жизни, она прямо пронизывает всё наше существование! Вы не замечаете?..
– Не знаю, как-то не думал об этом, – редактор настороженно присматривался к посетителю.
Они немного помолчали. Редактор смотрел прямо перед собой, в центр стола, там ни-чего не было, что заслуживало бы внимания, но он зачем-то смотрел. Наконец, он поднял го-лову и посмотрел на него, на автора книги.
– Вы читали Фолкнера? – поинтересовался он.
– Нет, Фолкнера я не читал...
– Вот видите, Фолкнера вы не читали, а Достоевского вы читали?..
– Достоевского читал...
– Всё?.. – глаза редактора загорелись каким-то странным огнём.
– Нет, не всё...
– Как же вы можете писать?!.
– Писать и читать – это разные вещи, – вдруг заговорил он твёрдым голосом. – Можно всю жизнь читать и ничего не написать, а можно почти ничего не читать и...
– Постойте, постойте! – перебил его редактор. – Прежде, чем сесть писать, надо, наверное, знать мировую литературу, надо, наверное, усвоить опыт тех, кто были твоими предшественниками!?.
– Лично меня не волнует опыт, накопленный мировой литературой!..
– А что же вас волнует?.. – глаза редактора сузились и в них видно было недоумение.
– Меня волнует факт нашего с вами существования, – пояснил автор.
– Но всё равно читать надо!.. – категорически настаивал редактор.
– Не спорю... И добавлю, если уж речь зашла о мировой литературе, – и писать надо!..
Сказав это, он взглянул на свою книгу и подумал: «Грязь, грязь, грязь! Всюду грязь!.. Везде грязь!.. Всё состоит из грязи!..»
Если было бы можно, он бы ушёл, хлопнув дверью. Уходить было некуда, совершенно некуда было уходить. Можно было уйти от себя в небытие, но этого ему совсем не хотелось, это всему противоречило... И надо было терпеть, сносить всё, растягивать рот в улыбке, носить на лице маску шута!.. Арлекин!..
Как он хотел бы что-нибудь сделать, что-нибудь этакое!.. Но ничего нельзя было, да и невозможно было сделать!..
Он ходил по городу, над которым каждый день сгущалась тьма, он приглядывался к людям. Он заглядывал в их лица, как бы читая в них, но душевная неудовлетворенность и пустота сопутствовали ему. Как шахматная фигура на доске, он передвигался по пространству города – из одного квадратика в другой. Всюду, куда бы он ни ступал – были чёрные клетки. Такова была его судьба...
Ему хотелось останавливать людей на улицах, трясти их, вцепившись им в воротники пальто, и кричать: «Проснитесь, гады! Проснитесь! Кругом грязь, одна грязь!..» Ему хотелось бегать по этажам, срывать двери с замков и запоров, преследовать их до самого последнего угла, а затем выволакивать их оттуда на свет, сопротивляющихся, кусающихся, злобных, как схваченная за горло кошка, и спрашивать их: «Это так-то вы устроились!?. И вам тепло, хорошо, и вы думаете, что так будет продолжаться всегда!?. А может быть, рядом убивают, пытают, мучают, а может быть, льётся кровь и кто-то гибнет за справедливость!?. И вы думаете отсидеться, оставшись в стороне!?. Люди вы или не люди вы, есть в вас человеческое, души в вас горят, или только теплятся!?.»
Он ненавидел грязь!..
Но всюду была грязь, лужи, сырость, слякоть!.. С неба лил дождь и земля, та земля, на которой люди жили до него и должны были жить после него, взбухала и поднималась, как поднимается на дрожжах тесто! Сама природа вырабатывала эту грязь, эту пакость, – это были мягкие частицы земли, той земли, на которой рос хлеб, питающий человечество!..
Он ненавидел смерть!..
Смерть создавала грязь!.. Смерть разлагала живое, такое правильное, целесообразное, живое!.. Что же может быть лучше живого, движущегося?.. Взять хотя бы мысль?!. Разве это штука не стоящая!?.
Смерть, порождающая грязь, также была грязью!..
Он представлял себя с большой лопатой и метлой в руках!.. Дворник!..
Нужна была чистота, как воздух!.. И он задыхался!..
Потому что кругом была грязь!..
С грязью нужно было бороться!..
– Зачем?.. – спрашивал он самого себя. – Зачем – нужно?.. – и себе же отвечал:
– Не спрашивай!..
24 апреля 1980 г.