Атеизм – весьма заманчивое мировоззрение для спесивого, самоуверенного и самовлюбленного сердца. В этом безумном мире (вспомните библейское: «мудрость мира сего есть безумие перед Богом»), на этой «ярмарке тщеславия» он, естественно, процветает в скрытом ли, откровенном, а порою воинствующем виде… И вот, когда приходится читать апологетов этой столь упрощенной и бессмысленной (хотя скрытый смысл конечно же присутствует и в таком положении вещей) философии, ловишь себя на мысли, что все они как бы на одно лицо, с одним и тем же набором обвинений и отрицаний, с однотипным арсеналом «веских аргументов» и «доказательств». Ловишь себя на мысли, что люди подобных убеждений, очевидно, – люди недомыслившие, недочитавшие, неглубокие и, что печальнее всего, они мистически слепы. А это весьма важно в данном вопросе, чтобы зерно мистического мироощущения в душе пусть не созрело, то хотя бы начало прорастать.
«Мистическая воля отнюдь не обусловливается какими бы то ни было теологическими допущениями. Она не только автономна, она – сама внутренняя свобода. Если она осознает себя как веру в Бога, она делается внутренним разумом. Если же не определится в этих терминах сверхрационального разума, то неизбежно предстоит, при сличении со сферой рационального, как некое безумие. Пусть! Кто из сильных духом не предпочтет остаться безумным и свободным в своем внутреннем самоутверждении и мятеже против всего данного, нежели рассудительным рабом необходимости?..» (Вяч.Иванов, «Идея неприятия мира»).
Я уверен, что в каждом человеке, пусть он и не подозревает об этом, есть эти зерна-ростки, только некоторые прислушиваются к их росту, давая тем самым развиваться, другие же безжалостно подавляют это развитие доминированием рационально-материалистических основ. Но не все так просто. Читаем у Горького: «…Из всех недопустимых опрощений материализм – самое уродливое. И совершенно ясно, что он исходит из отчаяния, вызванного неведением и усталостью безуспешных поисков веры.» («Жизнь Клима Самгина», ПСС, Т21 с.393). То есть все люди находятся в поиске веры!, искание (смысла ли, Бога, абсолютного начала и т.д. и т.п.) есть неотъемлемый атрибут человеческого естества! Правда, на пути этом находим мы вещи весьма разноценностные: кто веру, кто неверие, кто злато, а кто мишуру. Но все это – издержки роста, искательства, ибо все дороги ведут в Рим! По теории апокатастасиса Оригена абсолютно все создания (все!), вся тварь обречена в конце пути своего войти в открытые врата Царства Небесного, где «отрет Бог всякую слезу с очей их» (Откр.21:4).
«Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов – участь в озере, горящем огнем и серою…» (Откр.21:8). Грустно признать, но, боюсь, что «боязливые», «скверные», «лжецы» это все мы, населяющие планету, – одно из мириад, разбросанных во Вселенной, «озер, горящих огнем и серою…».
Продираемся сквозь эти «огонь и серу», подбадривая себя, а заодно и оправдывая тем, что «побеждает сильнейший», возводя в человеческом социуме принципы мира животных – дарвиновские «борьбу за существование» и «естественного отбора», не забывая сетовать на Творца, что Он все это так устроил – удобный повод для богоотрицания, а отрицая Бога – утверждаем мир данный!..
«Христос раскрыл идею неприятия мира во всей антиномической (противоречивой) полноте ее глубочайшего содержания. Он велит «не любить мир, ни всего, что в мире», – и сам любит мир в его конкретности, мир «ближних», мир окружающий и непосредственно близкий, с его лилиями полевыми и птицами небесными, веселиями и благовониями, и прекрасными лицами людей, как в солнечной разоблаченности прозрачного мгновения, так и под дымною мглой личин греха и недуга. Он говорит, что царство Его не от мира сего – и вместе благовествует, что оно «здесь, среди нас». Он тоскует в мире, потому что «мир лежит во зле»; но каждое мгновение сам снимает зло восстановляет мир истинный, который внезапно становится видимым и ощутимым тронутой Им душе, как исцелившемуся слепорожденному.» (Вяч.Иванов «Идея неприятия мира»).
«…если люди возмущаются против христианства, то это потому, что оно слишком возвышенно, мера его – не человеческая мера, поскольку оно желает создать из человека столь необычное существо, что человек уже не способен его понять…» (Сьерн Кьеркегор «Болезнь к смерти»).
«Вообразите себе бедного поденщика и самого могущественного императора в мире, предположим, что этот властелин внезапно по своему капризу послал за тем, кто никогда и не подозревал и «чье сердце никогда не осмелилось бы постичь» [Но как написано: «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его», Перв.посл. к Кор.2:9], что император вообще знает о его существовании, за тем, кто считал невыразимым счастьем хотя бы один раз увидеть императора – о чем он рассказывал бы своим детям и внукам как о главном событии своей жизни – вообразим теперь, что император послал за ним и сообщил ему, что желает видеть его своим зятем – что случилось бы с ним? Ну конечно же, поденщик, как и всякий из людей, был бы этим… весьма смущен, потрясен, стеснен, все это показалось бы ему ( и это вполне по-человечески ) весьма странным, безумным, он не осмелился бы никому шепнуть об этом ни словечка, уже сам внутри склоняясь к объяснению, которое не замедлили бы выдвинуть многие из его соседей: что император хочет просто подшутить над ним, что весь город будет над этим смеяться, газеты поместят на него карикатуры, а кумушки будут торговать песенкой о его обручении с дочерью властителя…И поденщик мог бы увериться всеми своими чувствами, серьезно ли это для императора, или же он хочет лишь посмеяться над беднягой, сделать его несчастным до конца дней и довести его до дома умалишенных; ибо здесь имеется некий quid nimis [нечто чрезмерное], который слишком легко обращается в собственную противоположность… так или иначе, жениться на дочери императора – это все же явный перебор. И предположим теперь некую реальность не внешнюю, но внутреннюю…, которая привела бы поденщика к уверенности, попросту говоря к вере, от которой зависело бы теперь все; хватило бы ему смиренного мужества, чтобы осмелиться в это поверить (а мужество без смирения никогда не помогает верить), и сколькие из поденщиков могли бы иметь такое мужество?..
Ну а само христианство! Урок, который оно преподает, состоит в том, что э т о т индивид, как и в с я к и й индивид , как л ю б о й другой – будь то муж, жена, служанка, министр, купец, цирюльник… и т.д., – что этот индивид с у щ е с т в у е т п е р е д Б о г о м, – этот индивид, который, возможно, всю жизнь гордился бы, что один раз поговорил с королем, – этот самый человек, который должен был бы уже быть кем-то, чтобы дружески общаться с тем или иным лицом, – этот человек существует перед Богом, может говорить с Богом, когда этого пожелает, будучи уверенным всегда, что его услышат, и именно ему предлагают жить в тесном общении с Богом!!! Более того, именно для человека, и д л я н е г о т о ж е , Бог пришел в мир, позволил себе воплотиться, страдал и умер; и именно Бог страдания просит его и почти умоляет, чтобы он соизволил принять эту помощь, которая ему предложена! Поистине, если есть в мире что-то, отчего можно потерять разум, то разве не это? (Сьерн Кьеркегор, там же)…
А посему, братья в вере, «…Радуйтесь и веселитесь, ибо велика награда ваша…»*!
______________________________
*Матф. 5:12
4 января 2011